– Славянск – это центр Бермудского треугольника, который теперь находится на Донбассе. Приехали мы туда из Донецка где-то около восьми часов утра. Город в это время выглядел призраком, жутковато: на улицах никого, улицы совершенно пустые, только на блокпостах были какие-то люди.

– Какие люди?

– Смотря на каких. Все они разные, местные или нет – не ясно. Одеты кое-как, вооружены – кто чем. Какими-то дубинами, рогатками, ножами. А есть настоящие военные формирования, военные группы.

– Поддерживающие Украину?

– Нет-нет, от Украины в Славянске не осталось вообще ничего, кроме украинского флага на здании донецкого педагогического университета. Милиции украинской там нет вообще.

Было какое-то заявление МВД, что нет свидетелей нашего задержания, свидетелей нашего пребывания в Славянске. Мне это вообще странно слышать, поскольку с нами никто из правоохранительных органов не выходил на контакт, а там, в Славянске, не было вообще никакой милиции. Соответственно, и дела никакого не могло быть, никакого расследования и прочего.

– Ты говорил о военных, были ли у них опознавательные знаки?

– Я, конечно, не могу утверждать со всей уверенностью, что это российские военные. Но были ситуации, когда была возможность перекинуться с этими людьми парой слов, и спрашивали: "А вы, ребята, вообще, откуда?" Что тут, казалось бы, такого? Но, ни один человек не сказал, что он из Славянска. Только один отвечал, что с Донбасса, ну Донбасс, понятно, большой.

Кроме того, местные жители – буквально все – говорили об этих людях, как о пришедших откуда-то, свалившихся на них с неба. Но не как о своих согорожанах.

– Расскажи подробнее о прибытии в Славянск...

– Возле городской мэрии не было никого, она была забаррикадирована, зайти было нельзя. Мы пошли к зданию СБУ. Там стояла внушительная баррикада, охранял ее один человек в камуфляже с калашниковым в руках и человек в обычной одежде, бородатый такой, в оранжевой майке. К нему и обратились, спросили – можем ли зайти. Он взял паспорта у иностранных журналистов, сказал, что пойдет к командиру, узнать, что может сделать.

Кстати, этот бородач в майке рассказал, что его мама живет в Риме, они поддерживают связь, а он стоит тут за Россию. Вот он и отправился к командиру, вернулся с ним через полчаса.

Командир, на мой взгляд, был россиянином, и по говору, и по виду. Поводил нас в течение минут двадцати-тридцати по расположению. У них стоит бронетехника, захваченная или отданная без боя – я не знаю. Командир с большой гордостью показал эту технику, говорил, что она будет форсировать Днепр, чтобы ломать Киев.

– Какая бронетехника и сколько ее?

– По-моему, там было четыре машины БМП. На тот момент экипаж был только в двух машинах. На входе в здании СБУ под российским флагом прошли люди, одетые в черное, с продвинутым оружием. Этих людей он нам категорически запретил снимать, сказал, если мы будем это делать, они начнут стрелять.

– Черная форма? Как у "Альфы"?

– Да, какая-то форма спецподразделений.

Командир поводил нас полчаса, говорит, аудиенция окончена, идите дальше. Он выглядел, как важный офицер, почти генерал. И я спросил, не может ли он нам дать разрешение, чтобы мы спокойно ходили в городе и снимали. Он ответил – нет, он командует только на этом пятачке, а на все остальные места его командование не распространяется.

Интересное наблюдение: люди, которые там стояли, у которых мы просто хотели узнать, кто они, что, почему там стоят, – отвечали по-военному: "Мы не уполномочены".

В Киеве можно было поговорить с любым, кто был настроен общаться, и никто ни разу не ответил: "Я не уполномочен". На Майдан каждый пришел с какой-то своей правдой и мыслью, а тут люди отвечали чисто по-военному.

Эти люди полностью копируют Майдан. И баррикады у них такие же, как на Майдане. И точно также они стараются там угощать чаем, какой-то едой.

Здесь были женщины, которые, узнав, что мы иностранные журналисты, стали разгонять пьяных. Пьяных там изрядное количество. Стали на них шикать, гнать – мол, кыш отсюда, не порти картинку! Угостили нас чаем-кофе, и мы прекрасно посидели, расслабились совершенно. Оказалось, очень зря.

После этого хотели попасть в район, где компактно жили ромы. Хотели узнать, были ли погромы в действительности. Шли очень долго, говорили по дороге со встречными людьми. Когда переходили через большой мост в Славянске – сфотографировали табличку с надписью "Мины". Больше ничего мы не снимали, даже блокпост, через который прошли.

Но тут появились люди в камуфляже. Я их для себя называю "любители". Это не военные. Один был вооружен то ли мушкетом, то ли обрезом. Другой – ножом. Третий – уже не помню, чем.

Они подошли, сказали, что мы шпионим, ведем какую-то скрытую съемку. Я им ответил, что ничего подобного мы не делаем. Предложил посмотреть фотографии. Но, тем не менее, нам ответили, чтобы мы ждали, приедет машина – будет разбираться.

Приехала машина, нас запихнули на заднее сиденье и отвезли на третий блокпост.

– А кто был с тобой?

– Итальянский фотограф Коссимо Аттанасио и французский журналист и фотокорр Поль Гого – оба фрилансеры.

Нас привозят, а там машину окружает группа из десяти человек, которые буквально засовывают в окна головы в масках. Спрашивают – кто мы, что мы, требуют, чтобы отдали камеру, угрожают, что заберут и разобьют. В общем, очень неприятно себя вели. Ребята были сильно напуганы, я не меньше.

– А ребята по-русски не говорят? Ты им переводил?

– Нет, совершенно не говорят, я заодно еще был у них переводчиком.

У нас забрали паспорта и фотокамеры для проверки. Вывели – без документов и техники – "стойте здесь". Сами они собрались метрах в пятнадцати от нас. Это была группа одетых в военный камуфляж – не как "любители" – вооружены они были АК, по всей видимости, новой модели. Я в этом не очень разбираюсь, но Коссимо сказал, что это не обычный АК-47, а какая-то новая модель калашникова, который на вооружении только у российской армии.

Мы, кстати, когда обстановка немного разрядилась, спросили, что это за оружие. Они сказали, что его выдали на временное пользование, но больше никаких подробностей.

В какой-то момент, как по чьей-то команде, они резко изменили к нам отношение. Им будто кто-то дал приказ, либо они узнали, что политика поведения с иностранными журналистами такова – в общем, вдруг озаботились своим имиджем. И решили показать, какие они белые и пушистые: "Вы уж извините, поймите, военное положение и прочее". И отпустили.

– Отдали паспорта, камеры?

– Да, все вернули. И мы, думая, что теперь уж все в порядке, пошли по тому же маршруту – по мосту. Но были остановлены на другом блокпосте по другую сторону.

Это уже нельзя назвать задержанием, нас просто поймали, мы показали им фото, сделанные на третьем блокпосте. Сказали, что нас смотрели, проверяли, разрешили идти дальше. И получили ответ: "Мы не знаем, кто вас проверял. Мы сами по себе. Если у вас нет разрешения от наших властей – гуляйте! Либо получите его в горсовете!"

Насчет горсовета. Слышал от многих журналистов, в том числе, от Поля Гого, который пытался попасть в здание, но не смог этого сделать за три дня до этого, – что получить разрешение невозможно. Во время такой же попытки журналист газеты Moscow Times – Олег Сухов – был задержан как член "Правого Сектора". Его даже привели в какую-то комнату, где напротив, сидел, видимо, Сергей Лефтер (похищенный ранее украинский журналист – ред.), руки у него были привязаны к стулу, его охранял зеленый человечек с автоматом.

Потому, естественно, мы не пошли ни за какой липовой аккредитацией. Это смешно – там не власть, а непонятно что.

И еще по дороге, когда мы уже развернулись и шли назад от второго блокпоста под мостом, возле нас притомозил джип, раскрашенный в цвета российского флага. Там сидели люди в очень новенькой военной форме, в масках, с оружием и, скажем так, строго на нас посмотрели. Это стало последней каплей, мы решили подобру-поздорову оттуда уехать.

– А номера джипа российские или украинские?

– По-моему, этот джип был без номеров, могу ошибаться. Но он был весь раскрашен в цвета российского флага.

Кстати, насчет номеров. Неподалеку от здания СБУ я видел машину со сбитыми номерами, но с российским каким-то пропуском на стекле, кажется, техосмотром. К стеклу была приклеена бумага с российским флагом. Причем, не наклейка, а что-то официальное. И по городу я заметил несколько милицейских машин, вроде как украинских, в которых сидели люди в этом же камуфляже, с оружием.

То есть, они полностью контролируют город, Славянск оккупирован.

– А как себя называют эти вооруженные люди?

– Они не представляются. У них всюду написано "Народное ополчение Донбасса". Но нам никто не представлялся. Ничего о себе не говорил.

Единственный, кто поговорил с нами, – гражданский, который стоял на этих блокпостах, с георгиевской ленточкой, без маски. Такой матерый православный фундаменталист. Только с ним было понятно, кто он, что он: местный, даже показал свой паспорт, сохранил советский, где была графа "национальность", в ней написано: "русский". Он этим гордится. И говорит, что мы все тут православные русские. Значит, не хотим этой "европейской заразы".

Только он с нами нормально поговорил, рассказал хотя бы о своих мотивах. Среди этих людей, кстати, много бородатых, но не потому, что они не брились много дней, а действительно, с большими бородами, как будто какое-то православное братство. Может быть, они из Славянска, не знаю.

Очень много людей откровенно маргинального вида, пьяницы, криминальные элементы. Это вторая группа.

И третья – военные. Военные как военные. С выправкой, все как надо.

– Получается, это российская армия на территории Украины?

– Полагаю, что да. Боюсь, что да. Если бы хотели это опровергнуть, они бы нам это рассказали. Но они ничего о себе не говорят, не показывают паспортов, не представляются. У них даже язык не поворачивается сказать, что они из Славянска.

Что думать тогда?! Остается только одно. Тем более, местные жители не считают их земляками.

– А поддерживают?

– Знаете, у них отношение к захватчикам, как к какому-то ненастью. Вот, нашла гроза, буря или шторм: что же с этим поделаешь?! Они это не поддерживают, им приходится просто мириться.

От разных людей прозвучала фраза: "До их прихода все было нормально". В каком-то смысле это можно расценивать как поддержку Украины. Она, естественно, слабая. Человек не будет, наверное, за это воевать и даже смирится, если территорию оккупируют.

Но, тем не менее, я не встретил ни одного человека, кто сказал бы: "Да, это мои защитники, они стоят здесь за нас. А вы отсюда уходите, негодяи европейские!"

Ни один это не сказал.

– Были еще какие-то встречи?

– Мы без проблем перешли мост, взяли такси, поехали на вокзал и здесь совершенно случайно встретили последнего рома, который находился в Славянске.

Этот человек был страшно напуган. Он вернулся забрать какие-то детские вещи, пребывал в настоящем ужасе. Я его остановил, попросил рассказать, что происходит.

Как оказалось, вся ромская община за день до того в полном составе покинула город. Потому что, по его словам, дома были обстреляны с улицы. И все представители общины получали угрозы, что будут уничтожены полным составом, включая детей, если не уберутся.

Как говорил этот человек, вооруженные люди хотят, чтобы в городе остались только русские.

Это коснулось не только ромов. Он, например, приводил в пример своих соседей, в быту говорящих по-украински, они тоже получали аналогичные угрозы.

Человек из цыганской общины просил нас помочь как-то выйти на Рината Ахметова, говорил, что хочет поговорить с ним.

То есть, Ринат Ахметов здесь воспринимается как некий третейский судья и фактически правитель. Хотя, например, сепаратисты в Донецкой обладминистрации сочли предательством, что на последнем матче Динамо-Шахтер на трибуне шахтерских болельщиков были украинские флаги. Они считают, Ахметов их таким образом предал. Но все-таки воспринимают его как царя, как князя.

В итоге мы опоздали на электричку, взяли такси и поехали в Краматорск. По пути на каком-то блокпосте проселочной дороги стояла откровенная группа маргиналов, которые сказали, что мы – шпионы Евросоюза, предъявляли претензии к итальянцу и французу насчет их паспортов, хотя впервые видели, как выглядит итальянский или французский паспорт.

И дальше, на 16-м километре от Донецка, я видел очень странный блокпост, на котором вроде бы стояли украинские военные под российским и георгиевским флагом, стояли вместе с так называемыми ополченцами.

– Хочу уточнить про военных: у них были опознавательные знаки?

– Да-да, у них были украинские шевроны. Это просто что-то поразительное. О какой антитеррористической операции можно говорить?!..

Этот бермудский треугольник – Славянск – расползается повсюду. И с этим что-то нужно делать срочно, иначе будет плохо.

– Сколько вы пробыли в Славянске?

– В общей сложности в Славянске мы были около десяти часов. А задержали нас не более чем на два часа.

– Били?

– Нет, поначалу хватали руками, но на этом все закончилось.

– Давно ты в Украине?

– В Украине я с восьмого марта. Сначала Харьков, потом Донецк, Днепропетровск, Одесса, Херсон, Житомирщина, Новоград-Волнынский, Киев, Харьков, Донецк, вот такой круг.

– В Крыму ты был?

– После "общения" с СБУ в Донецке в начале марта, уяснил для себя, что занимаю очень проукраинскую позицию, очень четкую, несмотря на то, что я журналист. Потому понял, что в Крым лучше не соваться. Тем более, я встречался с ребятами, которые были две недели в крымском плену, которые остались в Херсоне на операцию.

В Донецке со мной произошла история – был задержан СБУ. Жил в одной комнате с агентом СБУ отдела ГРУ, тогда еще тут была Украина. И вот это задержание СБУ – ну не знаю, было вообще милым делом, я скорее успокоился, что тут работают какие-то службы, кого-то выявляют, какие-то бомбы.

А вот что там сейчас, мне сложно сказать.

Мириам Драгина