Встреча с двумя оставшимися в живых героями песни «На безымянной высоте» Константином Власовым и Герасимом Лапиным, а также, её авторами, поэтом Михаилом Матусовским и композитором Вениамином Баснером на «Голубом огоньке» 7 ноября 1967 года.

***

Песня написана на основе реальных событий.

В ночь на 14 сентября 1943 года группе из 18 бойцов 8-й роты 718 полка 139-й стрелковой дивизии 10-й армии Западного фронта была поставлена задача овладеть высотой 224,1 у деревни Рубеженка, обеспечивающей удобный выход к реке Десна. Группа, состоящая из воинов-сибиряков (все 18 человек были родом из Новосибирска) под командованием лейтенанта Евгения Порошина смогла выполнить задачу и овладеть высотой, но была отсечена от основных сил 139-й стрелковой дивизии превосходящими силами противника. В течение всей ночи 18 солдат удерживали высоту, отбивая атаки превосходящих сил немцев (до 300 солдат).

Вот их имена: Артамонов Александр, рядовой; Белоконов Емельян, парторг; Власов Константин, сержант; Воробьев Гавриил, рядовой; Голенкин Николай, рядовой; Даниленко Николай, сержант; Денисов Даниил, старший сержант; Закомолдин Роман, старший сержант; Касабиев Тимофей (Татари), рядовой; Кигель Борис, сержант; Куликов Иван, рядовой; Лапин Герасим, рядовой; Липовицер Дмитрий (по другим данным - Элюша), рядовой; Панин Петр, старшина; Порошин Евгений, младший лейтенант; Романов Петр, рядовой; Шляхов Дмитрий, рядовой; Ярута Дмитрий, рядовой.

К утру из состава группы остались в живых лишь двое — рядовой Герасим Лапин был найден наступающими бойцами своей дивизии живым среди трупов, а сержант Константин Власов был захвачен в плен немецкими войсками (впоследствии бежал, воевал в партизанском отряде).

По воспоминаниям Матусовкого, впервые об этом бое он услышал во время службы в газете 2-го Белорусского фронта от редактора дивизионной многотиражки Николая Чайки. Тот оказался на месте боя в числе одних из первых.

Его впечатления были таковы: «Трудно найти слова, чтобы передать то, что я увидел. Даже в позах шестнадцати уже мертвых героев сохранилась напряженность боя, его ярость. С гранатой, зажатой в руке, с указательным пальцем на спусковом крючке автомата, в лужах собственной и вражеской крови лежали тела героев. Вся высота была буквально завалена осколками, стреляными гильзами, пустыми дисками, касками».

А Герасим Ильич Лапин рассказывал, как ужаснулся, увидев, что гитлеровцы издевались даже над телами погибших: «У каждого в голове было по два-три пулевых отверстия, черепа проломлены прикладами. Казалось, они и мертвые сражались с врагом. Однако и битых фашистов больше сотни лежало на поле боя».

Матусовский вспомнил об этом бое в начале 60-х годов:

«А припомнилось мне все это снова, когда в начале 60-х годов режиссер Владимир Басов пригласил меня и композитора Вениамина Баснера работать вместе с ним над фильмом «Тишина» по одноименному роману писателя-фронтовика Юрия Бондарева. Басов попросил нас написать песню, которая как бы сфокусировала в себе фронтовую судьбу двух главных героев картины. Песню, не поражающую масштабностью и размахом событий. И тогда я вспомнил этот бой. В истории Великой Отечественной войны он только маленький эпизод, но как велико его значение!..»

Композитор Вениамин Баснер вспоминал, что музыка к песне была написана не сразу, а мелодия пришла к нему в голову в поезде:

«Когда третий вариант ее был забракован и поэтом, и режиссером картины «Тишина» Басовым, и старшим музыкальным редактором «Мосфильма» Лукиной. Я отчаялся, хотел вообще отказаться от этой работы. Но Басов, выслушав мои сомнения, сказал, что время еще есть, и просил продолжать поиски. Сердитый, ехал я домой, в Ленинград, и вдруг по дороге, в вагоне дневного поезда, почувствовал совершенно новую мелодию… Записать ее было нечем, не на чем — поэтому всю дорогу пел про себя, чтобы не забыть…»

Впоследствии, на месте боя был сооружён мемориал и открыт музей.

                      

Как и в прошлый раз, прошагал по полотну патруль с овчарками, а через некоторое время появились контрольные платформы с балластом. Дальше все шло по четко разработанному плану. Подрывники взбежали на насыпь, разгребли песок между шпалами и заложили под рельсы мины. Николай снял общий план. Я — крупно — лица возвращавшихся подрывников. Только успели они залечь рядом с нами, как из-за поворота показался паровоз, а за ним лента крытых платформ. Николай и я нацелили объективы.

Камера панорамирует по движущейся цели. Вдруг из-под колес паровоза полыхнуло пламя, в дыму отчетливо, словно уже на экране, промелькнул кусок исковерканного рельса...

Паровоз, а за ним платформы накренились и, наползая друг на друга, покатились под откос. А потом началось самое страшное: на платформах стали рваться снаряды. Поднялся такой грохот, будто вздыбилась сама земля. В багровых всплесках пламени фантастическим фейерверком взлетали камни, обломки рельсов, осколки снарядов. Затем взрывы утихли и разбушевался пожар.

И тут партизаны бросились к составу. Мы с Николаем поспешили за ними. Пламя обжигало лицо и руки, зато на пленке запечатлевалась каждая деталь.

К месту взрыва примчался отряд железнодорожной охраны. Завязался бой. Свистели пули, отрывая клочья обугленных досок, рикошетируя от металлических болтов и рельсов. Я залег за небольшим валуном. Снимать было удобно и относительно безопасно: валун — хорошая защита от пуль и упор для камеры. Одно плохо — рядом горела платформа, раскаленный воздух обжигал тело, В эти минуты меня и снял Николай. Три метра пленки, на которых снят оператор на фоне пожара, хранятся ныне в Госфильмофонде. Это единственная лента, где я запечатлен во время работы. Больше за всю войну меня никто никогда не снимал.

                      

По пути к центру города я увидел костел. Под его куполом строчил пулемет. Сразу трудно было понять: наш он или противника. Но когда пули защелкали рядом со мной по булыжной мостовой, стало ясно — стрелял фашист. Около меня оказались два солдата. Мы как по команде упали, а потом скатились в кювет. Переждав немного, я выбрался на тропинку, всю заросшую репейником. Петляя между деревьями, она вела к вершине небольшой горки. По этой тропинке я стал ползти вверх. Весь облепленный репейником, добрался до вершины горки. Там, за старым кленом, стоял наш «максим». Время от времени он вел огонь по фашистскому пулеметчику, укрывшемуся под куполом костела.

Я стал снимать пулеметную дуэль, резко панорамируя аппаратом. Но точка съемки оказалась недостаточно интересной. Я понял, что впечатляющего кадра не получится, и попытался сменить позицию.

Я подполз совсем близко к нашему «максиму», обнаружил за ним песчаную выемку. И не то чтобы сполз, а свалился в нее. Точка для съемки была превосходной: через наш «максим» просматривались вспышки пулемета противника.

Пулеметчик, услышав возню, не оборачиваясь, прокричал: — Васька, патроны принес?

Я оглянулся — никакого Васьки не было. Оглянулся и сержант-пулеметчик.

— А, черт! — выругался он, заметив меня с камерой. И тут же, забыв обо мне, снова припал к «максиму».

Я включил камеру. Затрещал, вторя пулеметной очереди, аппарат. Вдруг очередь оборвалась.

— Все... Кончился фриц! — бросил сержант.

Под куполом костела виднелась поникшая голова убитого вражеского пулеметчика. Как я жалел, что не было у меня длиннофокусного объектива, чтобы снять его покрупнее.

Из воспоминаний фронтового оператора Семёна Школьникова «В объективе - война».

***

                      

Семёну Семёновичу - 96 лет. В качестве кинооператора участвовал в советско-финской войне 1939/40 годов, снял полнометражный документальный фильм «Линия Маннергейма» (1940). В 1941-42 годах воевал в артиллерии и миномётных частях. Осенью 1942 года, после ранения, ему было присвоено звание инженер-капитана и он был отправлен на фронт по своей основной специальности - кинооператора.

Снимая, не был сторонним наблюдателем. Так, например, переброшенный с одним оператором в авиационную часть под Полтаву, Школьников снимал линию фронта с самолёта Ил-2. На этой машине он мог сидеть только в кабине стрелка-радиста, прикрытый плексигласом. Когда фашистский самолёт подходил к хвосту, пришлось стрелять из пулемёта. Перебрасывался на Курскую дугу и 1-й Украинский фронт.

Был единственным из более 258 кинооператоров, кто трижды перебрасывался за линию фронта к партизанам. Снял документальные фильмы «Народные мстители» (о калининских партизанах), «Освобождение Советской Белоруссии» (о белорусских партизанах), «Встреча в Копенгагене» (о югославских партизанах).

Под «носом» у немцев снимал взрывы железнодорожных составов, мостов и вражеских гарнизонов. За находчивость и героизм, которые были проявлены во время выполнения спецзадания в партизанских отрядах, инженер-капитан Школьников был награждён орденом Красного Знамени и медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.



Сейчас живёт в Таллине, почётный гражданин этого города. Но каждый год 9 мая старается встретить в Москве.

***

А это документально-игровой фильм 1984 года о фронтовых кинооператорах «Репортаж с линии огня» - последняя работа Леона Саакова, который в 1943-45 годах сам был фронтовых кинооператором.