В нынешнем году прошла трагическая череда великих дат, связанных с минувшей, самой страшной в истории человеческой цивилизации, Второй мировой войны. Однако есть и особая дата - 29 сентября 1941 года. В тот день исполнилось ровно сто дней с начала Великой Отечественной.

Почему акцент именно на ста днях? Обратимся к фиксации военных событий, которая даётся наиболее авторитетным изданием - «Большой советской энциклопедией»: 1. Летне-осенняя кампания 1941 года проходила с 22 июня по 29 сентября того же года – 100 дней. 2. Московская оборонительная операция и Московская наступательная операция укладываются между 30.09.1941 года и 07.01.1942 года – 100 дней. 3. Ржевско-Вяземская операция длилась от 08.01 до 20.04.1942 года – 103 дня. Если посмотреть на другие судьбоносные военно-стратегические операции той Великой войны, когда-то ещё называемыми знаменитыми «сталинским ударами», то и в них мы без труда обнаружим тяготение вождя именно к этой мистической цифре – 100 дням.

Разумеется, все большие и малые «сталиноненавистники» тут же, во-первых, поставят автору клеймо злостного сталиниста. А во-вторых, с пеной у рта начнут доказывать случайность, простое совпадение дат. Тем более что, строго говоря, в сотню не укладывается ни одна из крупных оборонительных и наступательных операции, последовавших за Московской и вплоть до Берлинской. Как та же Ржевско-Вяземская, длившаяся 103 дня.

Ну что тут возразить? Сталин не был таким уж догматиком, чтобы с хронометром в руках со жреческим тщанием выписывать свои стратегические замыслы. Он всегда учитывал непредсказуемость врага и быстротекущего времени. Однако то, что, вынашивая собственное видение всех звеньев вооружённой борьбы, разрабатывая и воплощая их, всегда держал в уме именно 100 дней – это бесспорно. Выражаясь современным языком, этот «восточный деспот» был человеком-компьютером, в действиях которого всё заранее продумывалось и просчитывалось. В них никогда не наблюдалось спонтанной случайности.

Что же касается собственно цифры 100 – идёт она от Наполеона. Это та личность в истории, пред которой Иосиф Виссарионович преклонялся.

Маршал А.М. Василевский вспоминал, как однажды Сталина спросили, кому из полководцев он отдаёт предпочтение: Суворову или Кутузову. Вождь ответил весьма уклончиво, что было нехарактерно для его ментальности – он никогда не уклонялся от прямого ответа. А Сталин просто не мог ответить, что из всех полководцев для него на первом месте всегда - Наполеон. В чьей судьбе 100 дней сыграли, как известно, и решающую, и роковую роль.

Когда в другой раз речь зашла о французском императоре Бонапарте, Иосиф Виссарионович коротко обронил: «О Наполеоне я знаю всё». Что тоже было не в характере вождя. Он никогда не хвастался своими познаниями и своими достижениями.

Ещё один красноречивый пример на эту тему. В 1936 году в серии «Жизнь замечательных людей» вышла книга Евгения Викторовича Тарле «Наполеон». Предисловие к ней написал Карл Радек. Читатели встретили эту работу восторженно, а критика доброжелательно. И вдруг 10 июня 1937 года газеты «Правда» и «Известия» вышли с агрессивно-разгромными статьями о «вредительской деятельности Тарле». «Это яркий образец враждебной вылазки, да ещё во время, когда страна собирается отметить 125 годовщину победы русского народа в Отечественной войне 1812 года». Попутно в той и другой газетах упоминалось о недавнем суде над Н. Бухариным и К. Радеком, которые хвалили Тарле, уже, кстати, побывавшего в ссылке.

И тут случилось чудо – иначе его трудно назвать. 1 июня (в день суда над М.Н. Тухачевским, И.П. Уборевичем и И.Э. Якиром!) в тех же «Известиях» и «Правде» появилось опровержение. Опубликованные статьи дезавуировались, напечатание их объявлялось ошибочным, а книга Тарле – самой лучшей и точной биографией Наполеона.

Говорят, Сталин позвонил учёному: «Евгений Викторович, Вы сегодня читали газеты?» - «Нет, Иосиф Виссарионович, ещё не успел»,- честно признался Тарле.- «Ну так и не читайте».

А уже 3 июня Сталин встретился с Тарле в Кремле. О чём они говорили несколько часов наедине – неизвестно. Но догадаться можно. Кроме «Наполеона» Евгений Викторович написал ещё и капитальное исследование «Континентальная блокада». С нынешней исторической вышки ситуационная параллель видится нам чёткой и недвусмысленной. Вождь экстраполировал события, разделённые 130 годами, когда Наполеон всерьёз рассматривал возможность высадки на берега туманного Альбиона.

Разумеется, Сталин прекрасно понимал, что Гитлер – далеко не Наполеон. Но сила, олицетворяемая бесноватым, представлялась столь огромной, что сражаться с ней нужно было так же самоотверженно и беззаветно, как бились русские люди с войсками Наполеона.

Итак, чем же был примечателен сотый день войны для страны и для её вождя? Стремительное продвижение войск противника вглубь страны ещё не было приостановлено, но темпы его уже не шли ни в какое сравнение с самыми первыми сутками сражений. Вот цифры, которые красноречивее любых рассуждений. На Северо-Западном направлении темп наступления гитлеровцев упал с 27 километров в сутки до 1,6; на Западном – с 29 км до 3,6 км; на Юго-Западном с 19 км – до 1,4. На глазах рушился, таял основополагающий постулат, под который выстраивалась вся стратегия германского нападения на СССР – принцип блицкрига, молниеносной войны. Немецкие генералы во главе с Гитлером ведь как рассчитывали: покончить с «колоссом на глиняных ногах» аккурат до осенней распутицы. Русские морозы ими вообще в расчет не принимались, так как считалось, что за три месяца (тоже почти сто дней!) советы будут отброшены за Урал. После чего планировались сугубо колониальные мероприятия: административное деление захваченных земель, «стерилизация и сокращение излишнего человеческого материала», сравнять Москву и Ленинград с землей, другое по мелочам. И отдых на зимних квартирах с краткосрочными отпусками в фатерлад. Не получилось. Все карты спутали упрямые русские парни, которые не понимали высокой миссии короткого германского сапога. Только наши лётчики в первый день войны совершили восемь таранов! А всего за войну свыше 600! Примерно столько же бойцов повторили подвиг Матросова. Подобная жертвенная «тупость» противника тоже была в диковинку немцам. Полной неожиданностью для завоевателей оказалась и способность советского руководства эвакуировать за Волгу миллионы людей и тысячи военных предприятий со всей производственной инфраструктурой. История не знала подобных примеров экономической и волевой концентрации правительства и народа. Массовое партизанское движение тоже не входило в расчёты врага. Меж тем именно в первые 100 дней было сформировано свыше двух тысяч отрядов народных мстителей. И в дальнейшем их численность только возрастала.

Наконец, полной неожиданностью для руководства третьего рейха оказалась и политическая пассионарность Сталина, который именно в первые сто дней войны сумел договориться о совместных союзнических действиях практически со всеми ведущими «демократическими странами» - США, Англией, Францией. А Японию при этом изолировать.

…На 99-й день войны Сталин встретился с главой американской миссии Гарриманом и главой английской миссии лордом Бивербруком. Они передали советскому вождю письма своих государственных руководителей. Ф. Рузвельт в частности писал: «Уважаемый г-н Сталин, это письмо будет вручено моим другом Авереллом Гарриманом, которого я просил быть главой нашей делегации, посылаемой в Москву. Г-ну Гарриману хорошо известно стратегическое значение Вашего фронта, и он сделает, я уверен, всё, что сможет, для успешного завершения переговоров в Москве. Я уверен, что будут найдены пути для того, чтобы выделить материалы и снабжение, необходимые для борьбы с Гитлером на всех фронтах, включая Ваш собственный».

Когда Гарриман вернулся из Москвы, Рузвельт впился глазами в список того, что запросил Сталин по так называемому ленд-лизу. Ознакомившись с ним облегчённо вздохнул: «Слава Всевышнему! Этот человек всенепременно выиграет битву! Любой другой бы на его месте запросил оружия, патронов, танков, самолётов. А у нас самих этого добра не так много. Сталин однако требует молибдена для самолётов, паровозов и автомобилей, брони и колючей проволоки! Он сам сделает для своей армии нужное оружие. Великий человек!»

А на сотый день войны в Москве открылась конференция представителей СССР, США и Великобритании по вопросу взаимных военных поставок. Выдержками из неё я и завершу свои заметки о первых 100 днях войны. Конференция имела своей целью решить вопрос о помощи Советскому Союзу в отпоре немецко-фашистской агрессии, а также вопросы распределения общих ресурсов и об использовании их в целях оказания наибольших услуг общим усилиям союзников.

Бивербрук и Гарриман имели довольно широкие полномочия, но по привычке западных дельцов (оба являлись миллионерами) жадничали и торговались как на базаре.

Это не могло не раздражать советского руководителя, знавшего не понаслышке о том, как истекает кровью его народ. Сталин выразил недовольство тем, что Англия и США изъявили готовность поставлять лишь совсем незначительное количество материалов и оборудования, необходимых Советскому Союзу, несущему главное бремя войны.

Бивербрук и Гарриман всячески оправдывались, пытаясь доказать, что Лондон и Вашингтон делают все возможное для оказания помощи Советскому Союзу. Каждая из сторон осталась при своем мнении. Тогда Иосиф Виссарионович прервал переговоры, сославшись на то, что ему надо дать срочное распоряжение фронтам.

В шесть вечера конференция продолжила работу. За время вынужденного перерыва наша разведка сообщила: в Берлине уже знают о переговорах, проходящих в Кремле. Берлинское радио при этом утверждало: «Западные буржуазные страны никогда не смогут договориться с большевиками». Рассказав об этом союзникам, Сталин сказал, пряча улыбку в усы:

- Теперь от нас троих зависит доказать, что Геббельс лгун.

По достоинству оценив юмор советского лидера, союзники приступили к рассмотрению требований СССР и проблем текущего момента.

«Бивербрук. Я позволю себе внести на Ваше рассмотрение предложение выступить в четверг па конференции, чтобы сообщить о достигнутых результатах и отметить роль Соединенных Штатов Америки. Такое выступление создало бы атмосферу триумфа, укрепило бы общий фронт и произвело бы сильное впечатление на Англию, США и даже Францию. Я добиваюсь наилучших результатов в интересах всех трех сторон.

Сталин. Я не вижу в этом необходимости. К тому же я очень занят. Я не имею времени даже поспать. Я думаю, что будет вполне достаточно выступления товарища Молотова.

Бивербрук. С помощью Америки мы сможем доставлять 500 танков, из них не больше 50% легких.

Сталин. Согласны, если малые танки будут не меньше 7 тонн и пушки не менее 37 мм. Но нельзя ли увеличить количество?

Бивербрук. Сейчас речь идет о снабжении в течение ближайших восьми месяцев. После этого мы сможем давать и больше. Мы в своем предложении дошли до предела возможностей.

Гарриман. Куда Вы хотели бы, чтобы американские танки были посланы - в Архангельск, Владивосток или через Иран?

С. В Архангельск, поближе к фронту.

Б. Перейдем теперь к авиации. Мы будем посылать из Великобритании по 200 истребителей в месяц в течение восьми месяцев и большее количество после этого. Придется посылать их морским путем в Архангельск, конечно, в разобранном виде.

С. Будут ли они снабжены вооружением?

Б. Да, пушками и боекомплектами.

С. Желательно иметь боекомплекты для каждого самолета на 20 вылетов. Наши самолеты берут с собой по 600 патронов для мелкокалиберных пулеметов, по 300 для крупнокалиберных и по 150 для 20-мм пушек. Эти количества надо помножить на 20. Самолет живет у нас месяц и пять дней, что равносильно 20 вылетам. Если не иметь указанного количества амуниции, то самолет может некоторое время оставаться в бездействии.

Б. Этот расчет правилен, если при каждом вылете самолет каждый раз израсходует все взятые запасы. Мы, во всяком случае, заинтересованы в том, чтобы от самолета был максимум пользы, и мы позаботимся о достаточном снабжении истребителей амуницией.

С. Нельзя ли получать самолеты одного типа: либо «Харрикейны», либо «Спитфайеры», дабы нашим летчикам легче было их осваивать.

Б. Я вчера понял Вас в том смысле, что Вы хотите иметь также «Спитфайеры».

С. Я говорил вчера о том, что мы предпочли бы иметь одни «Спитфайеры». Если нельзя, то мы готовы взять одни «Харрикейны».

Б. Я убедил Гарримана, чтобы из США были посланы 1800 самолетов в течение девяти месяцев, из них около 100 будут посланы в октябре, 150 в ноябре, 200 в декабре, 200 в январе, а остаток в течение дальнейших пяти месяцев. Половину каждой месячной отправки будут составлять бомбардировщики. Истребители будут в небольшом количестве.

С. Мы вчера выразили желание получить больше бомбардировщиков, чем истребителей, а именно в пропорции 75-25%.

Б. (разводя руками). Это абсолютно невозможно.

С. У нас есть специальный тип бомбардировщика «Штурмовик». Он имеет броню в 5-7, а местами и в 13 мм. Он бьет по танковым колоннам и живой силе. Вооружен пушками и бомбами. Мотор не высотный, он летает на высоте 50-150 метров. Туманная погода для него не имеет значения, если туманы не очень низки. Он дает большой эффект в бою. На нем пушки 23 мм, но скоро поставим 37 мм. Скорость у земли 380-400 км. Мотор русский, М-38. Одномоторный. Команда состоит из одного человека. Мощность 1250 лошадиных сил. Немцы очень не любят его.

Б. Мы можем давать и другие вещи: полевые пушки, тяжелые самолеты типа «Бреп». Я хотел бы обсудить каждый предмет один за другим и прийти здесь к определенным решениям. Если этот план одобряется, то я приступлю к перечислению дальнейших видов снабжения. Нужны ли Вам 25-фунтовые пушки?

С. Мы можем обходиться без них. Нельзя ли получить зенитные орудия?

Б. Их нет у нас.

Г. К сожалению, мы очень отстаем в производстве зениток.

Б. Зенитные орудия самолетов не сбивают. Мы предпочитаем поэтому истребители.

С. При массовых налетах зенитки пугают, не дают бить по цели и заставляют разбрасывать бомбы в беспорядке.

Б. Из противотанковых орудий мы могли бы дать немного двухфунтовых с бронебойными снарядами. Мы можем дать пулеметы калибра свыше 6,72 мм. Можем предложить трехдюймовые мортиры, употребляемые в пехоте.

С. Нет, не понадобятся. Мы заменяем их минометами.

Б. У нас есть противотанковые мины, которые мы можем вам давать по 60 тысяч в месяц.

С. Да, нужны.

Б. Ручные гранаты?

С. У нас есть.

Б. Мы можем Вам дать некоторое количество противотанковых ружей, а позднее сможем давать их больше.

С. Да. хорошо.

Б. Нужны ли Вам танкетки на команду в два-три человека?

С. Да, нужны.

Б. Есть автоматические ружья «Стен» типа «Томсон» восемь-десять патронов в магазине.

С. Нет, не нужны. У нас есть с магазином в 10 патронов.

Г. У нас есть небольшие четырехколесные автомобили, построенные специально для армии, в особенности для связи, типа «Джип». Их у нас 5 тысяч.

С. Хорошо, возьмем. А как насчет колючей проволоки?

Г. Можно.

С. Сколько?

Г. Я должен буду запросить».

На этом беседа закончилась. Ее продолжение наметили на 6 часов вечера следующего, сто первого дня воны.

Что ещё случилось на сотый день войны? Завершился отход войск Юго-Западного фронта (командующий С.К. Тимошенко) из района Киева на рубеж Ворожба, Гадяч, Шпаки, Полтава, Красноград, Прищепино. 1-я танковая группа противника нанесла удар по правому флангу нашей 12-й армии, которая начала отступать. В 14.00 войска 54-й армии Ленинградского фронта перешли в наступление. В ответ на рапорт об этом командующий фронтом генерал армии Г.К. Жуков телеграфировал: «Считаю, что 54-я армия действует неправильно и трусливо. Вместо стремительного удара кулаком в одном направлении вы до сих пор продолжаете обанкротившуюся тактику наступать по всему фронту растопыренными пальцами. Требую ударить кулаком на Мга и к 1.10 соединиться с частями 55-й армии».

Была в этот день ещё одна хорошая новость: Иосип Броз Тито информировал об освобождении города Ужице (Знаменитая Ужицкая республика, просуществовавшая 75 дней). Просил Сталина наладить с ним шифросвязь.

Начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер написал в этот день в своём дневнике: «Обеспечение операции «Тайфун» удовлетворительное. Все готово к началу наступления».

Ни в Кремле, ни на центральных фронтах еще не подозревали о масштабах разворачивавшейся операции. Сотый день войны Сталин провел в обстановке почти дружеского участия и обнадеживающих обещаний союзников. Конечно, день тот не назовешь счастливым, но он первый принес вождю хотя бы моральное удовлетворение: хотя бы абрисно, но он сумел создать второй фронт.

P.S.

И последнее. Некоторые сведения для этих заметок взяты мною из книги Павла Фёдоровича Николаева «Сто дней» Иосифа Сталина». Историк-любитель, он использовал для своего труда две с половиной сотни книг и монографий, сотни газетных и журнальных публикаций. Издал свой труд тиражом 200 экземпляров на свои пенсионные сбережения. И что характерно - никакое издательство ею не заинтересовалось.