... знания по вмененному
? Тогда пройдите наш ...
... авансовым платежам по
на имущество организаций ...
... льготы по транспортному
приняли территориальные налоговые ...
О доходах отчитывается уже больше миллиона человек. Но смысла в этой системе пока не так много. С 1 ...
О доходах отчитывается уже больше миллиона человек. Но смысла в этой системе пока не так много. С 1 апреля в России началась очередная – девятая по счету – декларационная кампания. Были и будут обнародованы декларации о доходах и имуществе президента, министров, депутатов Госдумы, губернаторов. СМИ и блогеры уже начали отыскивать самые дорогие автомобили и самых богатых супругов. Это далеко не самый интересный и эффективный способ использовать данные деклараций, но если кому-то это нравится – ничего страшного. Хуже то, что должностные лица, контролирующие структуры и правоохранительные органы, похоже, и сами толком не понимают, как с этим массивом данных обращаться.</b>
Неуловимые чиновники
В прошедшие девять лет декларационная система медленно набухала: круг лиц, обязанных отчитываться о доходах и имуществе, постоянно расширялся. Этот процесс нельзя назвать простым: региональные депутаты фактически саботировали декларационную кампанию, топ-менеджеры «Роснефти», «Газпрома» и РЖД отстояли свое право не публиковать декларации. С 2015 года подавать декларации обязали муниципальных депутатов, и на протяжении всего 2016 года прокуроры выносили одно за другим представления о лишении их мандатов. Справедливости ради стоит отметить, что многие депутаты избирались в местные советы, когда требования на них еще не распространялись – они, что называется, на это не подписывались.
В результате сегодня никто не знает, сколько человек в России должны публиковать сведения о доходах. Глава президентского управления по противодействию коррупции Олег Плохой с высокой трибуны антикоррупционной конференции ООН осенью 2015 года расплывчато сказал, что таковых «более миллиона». Если даже в президентской администрации не могут точно подсчитать количество тех, кто должен подавать декларацию, стоит ли рассчитывать на их доскональную проверку?
По-видимому, ответственные лица считают, что расширение круга декларантов – это и есть развитие системы. Развитие через выстраивание логических связей внутри системы и введение неотвратимой ответственности за нарушение правил – попросту говоря, через утверждение неукоснительного соблюдения закона – оказывается невозможным.
Что же не так с декларационной системой? Прежде всего – нет единого государственного органа, который бы ее координировал. Или хотя бы какую-нибудь ее часть: либо сбор, либо проверку деклараций. В России вообще нет единого центра, занимающегося нормотворчеством в сфере противодействия коррупции. Нормы декларирования должностными лицами доходов и имущества не изложены последовательно ни в каком едином документе – они размазаны по множеству законов, указов президента, постановлений правительства.
У этой дезорганизованности есть свое объяснение – совершенно разный правовой статус лиц в системе декларирования. Здесь и граждане, замещающие государственные должности на федеральном, региональном или муниципальном уровне; гражданские, военные, таможенные, правоохранительные и другие госслужащие; судьи; депутаты разных уровней; наконец, ректоры вузов, директора школ. К ним всем неприменимы единые требования. Федеральные стандарты представления информации на сайтах могут быть лишь рекомендацией и примером для всех остальных, но никак не нормами, обязательными к соблюдению.
Отсюда очень важная, но неочевидная проблема системы декларирования. Перечень должностей, замещение которых требует публикации антикоррупционной декларации, утверждается руководителем соответствующего ведомства. Логически рассуждая, следовало бы обязать декларировать доходы всех лиц, находящихся на «коррупционно опасных» позициях: руководителей, принимающих принципиальные решения, а также сотрудников некоторых подразделений – отделов закупок, финансовых отделов, бухгалтерий. Но по действующему закону этот список определяет сам начальник. Если он по личным соображениям решит кого-то прикрыть, формально это его право. Но даже если он никого специально не прикрывает, ничто не мешает ему просто манкировать ловлей коррупционеров в своем ведомстве – по закону ему за это ничего не будет. Минюст, разработавший официальную методологию антикоррупционной экспертизы, признает подобную широту полномочий коррупциогенным фактором – тут им становится сам закон «О противодействии коррупции».
Похожая проблема и с проверкой деклараций. За нее отвечают специальные комиссии по этике, созданные в каждом органе власти. Их формируют те же самые руководители этих органов, а приглашаемые в них эксперты зачастую с ними связаны – например, это бывшие служащие того же министерства, которое они проверяют. Кроме того, эти комиссии не имеют полномочий сами обращаться в правоохранительные органы, это может сделать только руководитель органа. Независимость и эффективность этих комиссий, мягко говоря, сомнительна.
Проблема формата
Еще одна неочевидная проблема – формат публикации деклараций. Они появляются на разных сайтах, в разных форматах, имеют разный срок хранения: единых стандартов нет, и каждое ведомство упражняется в меру собственной фантазии. Например, на сайте правительства Брянской области декларации за 2015 год выложены в формате pdf, Росимущество предпочитает xls, прокуратура Краснодарского края – doc. Федеральная налоговая служба и вовсе прячет декларации своих служащих за странной формой, требующей ввода капчи и указания структурных подразделений службы на всех уровнях ее иерархии. Видимо, это сделано для того, чтобы предотвратить автоматизированную выгрузку данных и усложнить жизнь тем, кто пытается систематизировать данные деклараций. Отсутствие единого формата не позволяет сравнивать документы между собой, а ведь так можно обнаружить, например, необоснованный резкий рост доходов (пресловутое незаконное обогащение из 20-й статьи Конвенции ООН против коррупции).
Если преодолеть эти сложности с формой и добраться до содержания, все тоже оказывается непросто. Декларации всегда представляют собой таблицу, содержащую обязательную к раскрытию информацию, но вариантов компоновки этой информации сотни. Все это может показаться мелочью, но когда речь идет о систематизации таких массивов информации, именно подобные логистические затруднения становятся критическими.
У каждого федерального органа власти должен быть сайт, а на нем – раздел «Противодействие коррупции», в котором должны публиковаться декларации. Эта норма, как правило, соблюдается. Но на региональный и муниципальный уровень это регулирование не распространяется, и там отыскать декларации бывает непросто.
Единственная в России база деклараций в едином формате – «Декларатор», существующий уже шесть лет на негосударственные средства. Более 30 тысяч профилей публичных должностных лиц – это, с одной стороны, много, но с другой – ничтожно мало по сравнению с более миллиона декларантов.
Пространство удивительных открытий
Но и этого мало. Ограниченность номенклатуры декларируемого имущества, узость круга родственников, обязанных подавать декларации, – это тоже системные проблемы, на которые российская Transparency International указывала еще в докладе 2014 года, и ни одна из них так и не решена.
И все же декларации стали крайне важным источником информации для общественных расследователей и журналистов. Почти за десять лет мы видели десятки разоблачений самого разного рода, которые были бы невозможны без антикоррупционных деклараций.
Например, в 2013 году Алексей Навальный обнаружил у депутата Госдумы Владимира Пехтина незадекларированное имущество, и ему пришлось сложить полномочия. А Пехтин, между прочим, возглавлял думскую комиссию по этике, которая должна была проверять декларации. Добровольная отставка – это, конечно, не то же самое, что конфискация незаконно нажитого имущества, но, как говорится, и то хлеб.
Другой пример. В 2016 году Transparency сумела отыскать квартиру вице-премьера Дмитрия Рогозина, установить ее астрономическую стоимость (никак не соответствовавшую официальным доходам семьи) и раскрыть схему ее приобретения. Все это стало возможно благодаря тому, что в декларациях Рогозиных были прописаны особые параметры жилой собственности, по которым мы и смогли ее вычислить.
Можно представить себе, каким был бы поток разоблачений, если бы система деклараций была выстроена толком. Такие планы исправно прописываются в каждом Национальном плане противодействия коррупции (нынешний утвержден 1 апреля 2016 года), но так и остаются просто планами. Для государства создание единой информационной системы никаких сложностей не представляет: нужно внятное техническое задание (его поможет составить целая армия экспертов, в том числе и из Transparency), несколько миллионов рублей и – сущий пустяк – политическая воля.
Унифицированная и правильно настроенная система декларирования доходов и имущества должностных лиц сама по себе, конечно, проблему коррупции не решит, но позволит добиться некоторых существенных сдвигов. Надзорные органы смогут эффективно отслеживать случаи возможного неосновательного обогащения и предъявлять иски к должностным лицам с целью обращения незаконно нажитого имущества в пользу государства. Иностранные финансовые организации и посредники смогут более эффективно отслеживать происхождение средств и статус своих клиентов. Отечественные журналисты получат удобный инструмент для изучения жизни и деятельности народных избранников и чиновников. Социологи смогут составить имущественный портрет отечественного чиновничества, политологи – выявлять группы влияния и интересов. Публичная декларация о доходах – мощный инструмент государственного и общественного контроля, обеспечения прозрачности. Именно поэтому более ста стран мира внедрили у себя подобные системы, и в некоторых из них есть положительные практики, которые нам следует перенять.
Источник</div></div>
Оригинал взят у
sell_off в Время открытий. Чего нельзя узнать из деклараций российских чиновников
... уклонения от уплаты
суммой 4 миллиона ...
