Ньюсмейкеры и их помощники далеко не всегда рады звонку журналиста. Чтобы скрыть факты или вовсе избежать публикации, они прибегают к разным ухищрениям. "ДП" описывает самые популярные из них. Делайте так, если хотите взбесить журналиста.



Задача журналиста — освещать интересные и важные для читателя факты. Справляться с ней непросто, поскольку у тех, о ком пишет журналист, зачастую совершенно другие задачи: скрыть информацию, отложить ее публикацию, прорекламировать себя и свою компанию или создать проблемы для конкурента.

Так что за кулисами материалов, которые видит читатель, часто происходят долгие и не очень приятные беседы с героями новостей или с их помощниками и пресс-секретарями. Собеседники начинают убеждать журналиста, что лучше него знают, как и о чем ему следует писать, и полагают, что проявили изобретательность. На самом деле эта изобретательность достаточно однообразна. Ее можно описать в десятке пунктов.

"Не пишите про это, я вам потом расскажу кое-что более интересное"
Отличная попытка заключить этакую информационную сделку. Проблема в том, что на рынке СМИ трудится множество журналистов, так что любая информация рано или поздно попадает на страницы одного из изданий. Соответственно, отдавать новости конкурентам, не зная, что конкретно получишь взамен, — плохая сделка, если говорить деловым языком. Тем более что представление о "более интересном" у ньюсмейкеров бывает очень специфическим. Например, они могут считать неинтересным инвестирование 1 млрд рублей в новое производство, но очень интересным — вложение 10 млн рублей в какой-нибудь благотворительный проект. Просто под "интересным" они понимают свою личную заинтересованность в самопиаре.


"Это не новость, вашим читателям эта информация не нужна"
Фраза "Все это и так знали" веселит журналиста. Он ее даже может счесть за комплемент. О рядовых новостях так никогда не говорят. Так говорят о скандалах, будто от этой фразы скандал перестанет быть скандалом и тут же станет "тем, что все и так знали". Причем под словом "все" собеседник, как правило, подразумевает себя и круг, с которым общается. Но каким бы вы ни были общительным человеком, вряд ли ваш круг общения шире пары сотен человек, а аудитория СМИ исчисляется десятками тысяч. Для журналиста "все" — это как раз десятки тысяч, а не 200 чьих-то знакомых. Кстати, тот факт, что десятки тысяч ежедневно открывают и читают его статьи, напрямую указывает на то, что он лучше собеседника знает, какая именно информация нужна читателю.

"Подождите моего комментария еще неделю"
В XXI веке работа в любой отрасли выполняется очень быстро, особенно если вы хотите быть лидером рынка. Темпы жизни ускорились. Журналистика не исключение. 2-3 недели, а то и месяц, готовить пару абзацев комментария для журналиста? Нет, так уже нельзя. К тому же дело, как правило, не в том, что на подготовку комментария нужно время. Дело в том, что время нужно на что-то другое, и поэтому его нужно потянуть. А там, авось, журналисты и вовсе забудут о новости, которую хотели рассказать. Особенно замечательно, когда журналист по какой-то причине все-таки ждет комментарий, но после длительного ожидания получает сообщение, что от комментария отказались. Так и представляешь, как мучительно в течение всех этих дней собеседник шел к такому эпохальному решению.

Нет-нет, это не я рассказал вашу новость журналистам из другого издания"
Существует категория ньюсмейкеров, которые думают, что знают волшебный, уникальный ход против публикации нежелательной информации. И этот ход — позвонить журналистам из другого, конкурирующего, издания. Чаще всего этот ход используют пресс-секретари, которые в этот момент чувствуют себя многоопытными профессионалами. Они так и говорят конкурирующему изданию: "Нас тут ваши коллеги просят прокомментировать то-то и то-то, хотите первые об этом написать?" Кому-то хватает благородства, чтобы отказаться. Кому-то — нет. Независимо от этого, издание, которое изначально готовило новость, опубликует ее. А в следующий раз позвонит за комментарием в самый последний момент, а если найдет острую информацию, обнародует ее всю, от и до, включая, например, документы или аудиозаписи, которые пойдут в путешествие по соцсетям, — вот вам и действенный ход против публикации нежелательной информации.

"Я буду говорить с владельцем вашей газеты"
Владелец издания — один, а материалов — сотни. Каждый день — сотни. Безусловно, каждый герой каждой публикации считает, что его вопросы — самые важные. Но это все равно, что просить президента вкрутить лампочку в вашем подъезде. Вы до президента вряд ли дозвонитесь, потратите массу времени, а в итоге вашу просьбу перешлют в районный ЖКС. Так же и в газете: пройдя по длинной цепочке, вы все равно будете общаться с журналистом, максимум — с одним из редакторов, который является прямым руководителем этого журналиста.

"Расскажите подробнее, что вы знаете"
Вполне очевидно, что ньюсмейкер, который понял, что готовится материал о чем-то, что он не планировал афишировать, тут же пытается выведать максимум информации. Но попытки вряд ли увенчаются успехом. Конечно, если узнать, что именно журналист знает точно, какими документами располагает, а какую информацию пока лишь проверяет, то сориентироваться и придумать что-то проще. Иначе ведь можно и в глупую ситуацию попасть. Скажешь что-то, а ниже опубликуют документ, указывающий на твою ложь. Только вот задавать вопросы — функция журналиста, и, как правило, он об этом помнит и ролями с собеседником не меняется.

"Не буду комментировать, и даже не упоминайте меня"
Общаться с журналистом или нет — это выбор собеседника. А вот писать о собеседнике или нет — это уже выбор журналиста. Ни закон о СМИ, ни основные принципы свободы слова не предполагают, что кто-то может диктовать журналисту, о чем ему писать, а о чем — нет. Отказ от комментирования вовсе не означает, что вас не упомянут. Именно поэтому лучший вариант — это поделиться своей точкой зрения, ведь тогда ее обязательно учтут и отразят в материале.

"Сообщите, кто вам это сказал и передал документы"
Источник информации — камень преткновения и для журналистов, и для героев их публикаций. Если публикация для ньюсмейкера нежелательная, первым делом он захочет узнать имя источника. Вопрос: "Назовите имя — кто вам это сказал/ передал бумаги?" — звучит всегда и всегда веселит журналиста. Интересно, как собеседник представляет себе ответ на этот вопрос? Он серьезно думает, что журналист тут же назовет ему имя, должность и, может быть, даже подскажет контактный телефон своего информатора? И перешлет документы, которыми располагает?

"Кто вам меня заказал?"
Обязательно задайте этот вопрос, если хотите вызвать у журналиста букет эмоций, состоящий одновременно из раздражения, усталости и жалости к вам как собеседнику. Вот что думает журналист, когда слышит такой вопрос. "Конечно, кто-то наверняка вас заказал, и дело именно в этом, а вовсе не в том, что вы оперируете миллиардными суммами. Дело не в том, что вы попали в историю, важную и интересную для аудитории издания. И, конечно же, дело не в ваших нарушениях, не в ваших недочетах, не в исках к вам, не в жалобах подрядчиков или заказчиков, не в расторжениях контрактов и штрафах, вообще ни в чем таком. Вас кто-то заказал!" А что журналист говорит, когда слышит такой вопрос? Ничего. Он мысленно рисует крестик на собеседнике и даже не пытается объяснять ему, что далеко не все СМИ практикуют публикацию так называемой "джинсы" и что есть издания, и их немало, где "джинса" отсутствует как класс, а за любые попытки написать ее сотрудника увольняют. Но, согласитесь, думать, что вас кто-то заказал, гораздо проще и приятнее, чем анализировать себя, свои ошибки и нелицеприятные факты из своей трудовой биографии.