Визит студентов магистратуры и бакалавриата в Российско-Турецкий Культурный Центр в Санкт-Петербурге 19 сентября 2013 года

19 сентября 2013 года состоялся визит группы магистрантов программы "Связи с общественностью в сфере международных отношений" факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета во главе с исполнительным директором Центра Российской политической культуры, доцентом, кандидатом исторических наук Дмитрием Александровичем Рущиным в офис Российско-Турецкого Культурного Центра в Санкт-Петербурге на Невском проспекте, дом 19 ( http://www.rusturkcenter.com/ ). Во встрече также приняли участие студенты Смольного института Российской академии образования.

читать дальше

За время оккупации Ирака в США было вывезено 90 тысяч антикварных ценностей

Возврату не подлежит

Когда накануне вторжения глава иракской Национальной комиссии по культурному наследию д-р Донни Джордж предупреждал, что американцы хотят захватить «не только нашу нефть, но и нашу историю», коллеги подняли знаменитого археолога на смех. Представители просвещенного Запада шли освобождать колыбель евроазиатской цивилизации от власти кровавого тирана, несли измученному народу Ирака свободу и демократию. Что могло случиться плохого?

В трагедию какого масштаба вылилась эта кампания для населения Ирака, рассказывать никому не нужно. Однако даже на этом фоне последствия войны для мировой археологии и культуры выглядят катастрофой. Десятки тысячелетних памятников древнейших цивилизаций Шумера и Вавилона были повреждены или уничтожены, а крупнейшие исторические музеи страны вычищены до основания. По оценке Министерства туризма и древностей Ирака, в 2003-2004 годах из страны было вывезено 130 тысяч культурно-исторических ценностей, причем вернуть пока удалось всего около 10%. По большей части, перехватить награбленное получилось только в соседних Ливане и Сирии, однако львиная доля пропавших ценностей не задержалась на Ближнем Востоке и продолжила путь на другие континенты.

«В Соединенных Штатах незаконно находится 90 тысяч принадлежащих Ираку археологических артефактов, – утверждает министр туризма и древностей Лава аль-Самисм. – И Вашингтон отказывается их возвращать».


Крупнейший скандал разгорелся осенью 2012 года, когда были обнародованы свидетельства переводчика, лично наблюдавшего за погрузкой ящиков с архивами иракских евреев в американские транспортные самолеты. «Большинство ценнейших документов из собрания еврейской общины Ирака датируется периодом Вавилонского пленения (6 век до н.э. – прим. ред.), – рассказывает представитель Министерства туризма и древностей Али Абдул Хасан. – Но самое интересное – это театр, который устроили американцы. На встрече с делегацией Ирака они заявили, что столкнулись с трудностями выбора партнера в переговорном процессе, так как на эти объекты претендует не только наша сторона. В результате они выдвигают совершенно невыполнимые условия – мы должны позволить им оставить архивы на неопределенное количество лет для проведения исследований и экспертизы».

Ровно по тому же сценарию развиваются переговоры о возвращении 10 тысяч (!!!) иракских исторических артефактов периода Шумера и Вавилона, неожиданно обнаружившихся весной 2013 года в американском Корнелльском университете. Основное требование американцев – оставить ценности для изучения на несколько лет. «Министерство отказывается принимать подобные условия и настаивает на немедленном возврате ценностей, незаконно вывезенных из страны во время оккупации Ирака армией США», – повторяет министр аль-Самисм. По международным соглашениям историческое наследие является собственностью всех граждан Ирака и должно быть возвращено без каких-либо условий.

Вавилонское изгнание

О том, что ничего хорошего ждать от просвещенных представителей Запада жителям Месопотамии не стоит, стало ясно в первые же дни оккупации. Свое отношение к историческому наследию американцы выразили предельно четко – устроили военную базу Camp Alpha прямо на раскопках Вавилона. «Этому памятнику более 5000 лет, мы собираем информацию о нём буквально по крупицам, здесь каждый камень бесценен, – сетует хранителя музея Вавилона Мухсин Мухаммед. – Но когда американцы вошли в город, они первым делом разместили здесь свой лагерь. В музейных стенах! Здесь взлетали и садились огромные вертолёты, солдаты в качестве бесплатных сувениров выковыривали камни с печатью Навуходоносора.

А вы знаете, что когда пришли американцы, хранителям запретили заходить на территорию музея? Один наш сотрудник, Мухаммед Фархуд, не хотел уходить, так его месяц продержали в карцере за неподчинение военному положению, а потом отправили в тюрьму Абу-Грейб. При освобождении его предупредили, чтобы он никому об этом не говорил. У нас сохранился документ из международного Красного Креста, подтверждающий факт ареста».

Расположение базы прямо среди тысячелетних зданий повергло в шок не только сотрудников музея – в ЮНЕСКО была создана специальная комиссия по оценке нанесенного Вавилону ущерба. В докладе отмечается урон, причиненный историческим зданиям, в результате эксплуатации вертолетов и тяжелой техники, а также 60-метровые траншеи шириной и глубиной 2 метра, вырытые прямо в местах раскопок. Под давлением международного сообщества американцы вывели базу, но только в декабре 2004 года, то есть через полтора года. Бригады мародеров к тому времени давно завершили свое дело.

«Когда нам разрешили вернуться в музей, – продолжает Мухсин Мухаммед, – перед нами был уже совсем не тот Вавилон, что раньше. Мы с самого начала обратили внимание, что вместе с гружеными грузовиками приезжали и абсолютно пустые машины. После того, как нам разрешили войти в наш же музей, их уже не было. Как и ценностей в залах».

Багдадский журналист Ахмед Меджит, шеф-редактор радиостанции «Аль-Марбед», подтверждает слова Мухсина: «Военные базы не случайно разворачивались именно в исторических местах. После вторжения на территорию Ирака в 2003 году американская армия начала заниматься несанкционированным изъятием и вывозом из страны тысяч предметов старины, что полностью противоречит международным конвенциям и соглашениям о сохранении исторических ценностей во время военного и оккупационного положения».

Звездно-полосатые копатели

«Из 15 тысяч экспонатов Национального музея в Багдаде нам удалось вернуть только около 4 тысяч, – рассказывает руководитель информационного центра музея госпожа Танхид Али. – В экспозиции зафиксировано ограбление в 42 местах, в хранилищах – в тысячах. Было страшно. Где-то шёл дым, повсюду были навалены осколки. Солдаты свободно ходили по залам как по супермаркету, брали то, что им нравится! Примечательно, что расхитители знали, где и что брать, имели схемы запасников музея, спецоборудование для взлома хранилищ».

После того, как было вывезено все наиболее ценное, в музей проникли мародеры, которые уже тащили все, что попало под руку, били и крушили экспонаты. Среди похищенных и уничтоженных редкостей были и те, что относятся к древнейшей цивилизации Шумер – их возраст оценивается в 5 тысяч лет. Коллекция, которая собиралась многими поколениями ученых, была уничтожена за два дня.

«Мы понимали, что нам неоткуда ждать помощи, – продолжает госпожа Али, – и обратились к американскому командованию. В ответ на наши просьбы они подогнали к воротам музея танк, который простоял там пару часов, дал залп, а затем благополучно уехал. Как вы понимаете, это никак не спасло коллекцию музея. Мелкие предметы старины выносились буквально в карманах, то, что невозможно было унести, разбивалось на части».

«Были нарушены два важнейших условия, предусмотренные международными соглашениями и конвенциями, – убеждена д-р Ламия Аль-Килани, специалист по цилиндрическим печатям древнего вавилонского периода и первая в Ираке женщина-археолог. – Первое – это обязательство по защите мировых музеев и культурных объектов, второе – обязательство воздержаться от использования мест, имеющих культурное и историческое значение, в качестве укрытия или других оборонительных сооружений. Фактически получилось так, что американцы после оккупации создали разные комиссии по промышленности, сельскому хозяйству, образованию и здравоохранению, но почему-то забыли включить сюда комиссию по древним объектам и историческим местам Ирака.

В результате страна лишилась тысяч наименований исторических ценностей, и скорее всего, безвозвратно. Конечно, мы надеемся на лучшее, но факты против нас – большая часть из возвращенных предметов была обнаружена сразу после войны, с каждым годом количество найденных предметов неуклонно уменьшается».

«Преступление не ограничивается только разграблением Вавилона или Иракского национального музея в Багдаде, – говорит господин Абдулджабар, в 90-е годы руководивший работами по восстановлению Вавилона. – По сути, задачей оккупантов было разрушение наследия цивилизаций Междуречья в целом – 15 тысяч древних исторических мест подверглись вторжению и разграблению. Эти организованные грабежи продолжались более 6 месяцев. Американские войска охраняли нефтяные объекты, но не древние памятники и исторические места. В это время с сопредельных территорий в Ирак одна за другой приезжали якобы экспедиции, возглавляемые американскими «специалистами». Однако после их «раскопок» оставались только пустые ямы».

Бесценная история

По убеждению экспертов, большая часть украденных артефактов сразу перекочевала на черный рынок. Спрос на исторические ценности растет с каждым годом, уровень цен – зашкаливает. Например, самый дорогой исторический артефакт, когда-либо официально становившийся предметом торга – это найденная недалеко от Багдада фигурка «Львица Гуэннола» 3-го тысячелетия до н.э. В 2007 году 8-сантиметровая каменная статуэтка была продана на аукционе Sotheby’s за 57,2 миллиона долларов!

В данном случае сделка была чистой, однако даже крупнейшие аукционные дома не брезгуют выставлять на продажу украденные в Ираке ценности. Например, в 2008 году с торгов Christie’s в Нью-Йорке только в последний момент были сняты уникальные золотые серьги из сокровищ, найденных при раскопках ассирийской столицы Нимруда на севере Ирака. Но это, скорее, исключение – ценности, ушедшие на черный рынок, крайне редко появляются в открытой продаже.

Косвенным доказательством того, что под прикрытием армии иракские музеи грабили арт-дилеры черного рынка, можно считать и обращение с историческими ценностями. С одной стороны, были похищены, в том числе, многотонные каменные статуи, для погрузки и транспортировки которых требовалась тяжелая техника. Однако, как только экспонат получал повреждение, грабители тут же теряли к нему интерес. Так, знаменитая статуя «Вавилонский лев» была обнаружена возле ворот одного из храмов в провинции Даяла с отколотой головой – разбитая скульптура сильно потеряла в стоимости, а потому была брошена на дороге. Та же участь постигла урскую арфу с головой быка, правда, грабители предварительно оторвали все фрагменты, сделанные из чистого золота.

На этом фоне особенно циничным выглядит шоу, которое американцы устроили в 2006 году из передачи Национальному музею статуи шумерского царя Энтемены. Обнаружение и возвращение 4,5-тысячелетней скульптуры преподносилось, как результат небывало сложной многоходовой операции спецслужб. Однако при этом почему-то забыли упомянуть, что статуя была расколота. «Черные» арт-дилеры просто избавились от нее на территории Сирии.

К сожалению или к счастью большая часть похищенных артефактов пребывает в целости и сохранности, но только не на своих законных местах в музеях Ирака, а у частных коллекционеров, преимущественно в США. «У американцев всегда был особый интерес к древней Месопотамии, - говорил покойный ныне д-р Донни Джордж. – И они готовы на все ради пополнения своих коллекций». Как показала новейшая история, в том числе на грабеж. Особенно когда есть такое замечательное прикрытие, как военное вторжение с благой целью «установления истинной демократии».

Стрингерское Бюро Международных Расследований.
Freelance Bureau of International Investigation

Читай ещё:

Вавилонская башня нового мирового порядка


ertata

здесь и здесь.

Описать его в деталях, конечно, невозможно – эта программа жизни народа просто слишком объемна, слишком насыщенна информационно, чтобы ее можно было исчерпывающе записать на бумаге. Но некоторые «доминанты» нашего культурного кода хорошо видны даже при беглом взгляде на историю русской культуры.

Прежде всего, это биполярность: обнаженность полюсов добра и зла, их всегдашнее сосуществование и борьба. Доброта, веселость и мечта о светлом будущем соседствуют с... как бы сказать точнее, ну да, точнее не скажешь – со свинством: с жестокостью, с эгоизмом и либо с полным пренебрежением к земным делам, либо с такой же полной на них зацикленностью. Русскую жизнь невозможно писать в одну краску – ни в белую, ни в черную, ни в серую. Она принципиально двухцветна: светлое и яркое всегда соседствует с темным и тусклым.

Вторая «доминанта» – это мечта о светлом будущем. О чем-то прекрасном, в чем если не нам, то нашим детям жить придется неприменно. «Наши дети встретят солнце после нас». В этот цвет окрашено и русское православие, и русский Бог, и русский коммунизм. Мы будем жить правильно. Именно поэтому мы так трепетно относимся к таким словам, как «правда» и «справедливость». Что, впрочем, не мешает находиться среди почитаемых нами слов и однокоренному «правеж».

Третья «доминанта». Будущее счастье будет общим. Не только я – все вместе. И даже не только Россия – весь мир. «Общение», «общность», «общее», «община» – все это центральные понятия для понимания русской ментальности, а значит – и культурного кода. Именно поэтому такое неприятие встречают у нас попытки построить свое счастье за счет других.  Мы хотим быть счастливыми вместе – «ВСЕ в том городе богаты».

Четвертая «доминанта» –  предчувствие своей миссии. Предчувствие это становится чем дальше, тем все более ясным и последние 200 лет старается высказать себя, причем, чем дальше, тем все более и более артикулированно. Мы не только для себя – мы для всего мира. «Стать... вполне русским... значит... стать братом всех людей, всечеловеком... Ко всемирному, ко всечеловечески-братскому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наиболее предназначено».

С четвертой связана и пятая «доминанта», определившая всю историю формирования русского этноса: открытость и стремление ассимилировать представителей самых разных культур. Русский этнический котел кипит уже 1200 лет. Попытку остановить это кипение и выбросить из котла «нерусь» не только бессмысленны – они прямо направлены на разрушение того самого культурного кода, о защите которого так заботятся пытающиеся.

Но что поделать, если в нашей душе светлое обречено соседствовать с темным, в данном случае, с  охотнорядским, черносотенным жлобством, которое сегодня умудряется завладевать и самыми чистыми сердцами. Впрочем, как я уже писал, культурные коды находятся вне зоны досягаемости как их разрушителей, так и защитников, так что нам не нужно волноваться за их судьбы.

В отличие – от своей собственной: наши поступки сегодня непосредственно влияют на то, какой будет наша жизнь завтра.

статьи Каспарова в том, что, будучи нацией, мы должны защищать свой культурный фундамент, свою идентичность, свой «культурный код».  

Вопрос о «культурном коде» и методах его защиты в самом деле важный вопрос. Но чтобы говорить о нем, сперва нужно понять, а что это вообще такое – «культурный код». Иначе очень легко договориться, что защищаться нам надо от всякого иноплеменного вторжения. Что, собственно, то и дело и происходит с «защитниками идентичности».

Слово «фундамент» не самое удачное, когда мы говорим о культуре. Культура – это дерево, которое растет, сбрасывая одни листья о распускаясь другими. Порой ветры истории ломают и довольно крупные ветви этого дерева, но само дерево продолжает расти. Иногда даже быстрее. В культурном процессе соединены два: консервативное сохранение старого и творческое созидание нового: ствол сохраняется, но листья опадают и распускаются.

Но главную роль в жизни дерева культуры играют корни, тот самый «культурный код». Что это такое? Во-многом «культурный код» похож на код генетический. Это программа жизни. Жизни народа, жизни культуры народа. Ее можно назвать и «идеей народа». Эта программа «прошита» в психике каждого человека, составляющего народ, и потому является общей для всех людей народа. Поэтому ее можно назвать также «коллективной психикой», или «душой народа». Несмотря на архаичность, последнее название самое точное: «культурный код» оживляет народ и направляет всю его жизнь: жизнь народа – это реализация его идеи.

Обычный человек очень мало осознает прошитый в его психике культурный код. Поэтому можно сказать, что код этот хранится в бессознательных разделах психики. Но не слишком глубоко – при желании код этот может быть сравнительно легко осознан. По крайней мере – частично.

Нуждается ли этот код в защите? Есть ли от чего его защищать? И если есть, то способен ли народ защищать свой культурный код или вообще как-то на него влиять?

Начну со второго вопроса. Народ может влиять на свой культурный код не больше, чем человек может влиять на свой генетический код. Эта штука зашита достаточно глубоко и надежно, чтобы быть защищенной прежде всего от глупости самого ее носителя, рвущегося менять все что ни попадет под руку, но не понимающего, что можно, а что нельзя менять.  Так что здесь охранителям не стоит беспокоиться: объект их заботы находится в безопасности и прежде всего – в безопасности от них самих.

Что касается первого вопроса, то его необходимо переформулировать: угрожают ли нашему культурному коду иноплеменные влияния? Или же наоборот – в ассимиляции этих влияний и состоит жизнь нашей культуры, и эта ассимиляция-переплавка и составляет содержание нашего культурного кода?

Даже самый беглый взгляд на историю жизни русской культуры немедленно открывает, что такая плавильность и составляет основу ее жизни. Тут даже не важно, что русская нация, о которой говорит Каспаров, а правильнее – русский народ, биологически формировалась соединением разных кровей: славянских, скандинавских, степных в самом начале; с балтийскими и финно-угорскими добавлениями чуть позже; затем - с тюрками и монголами, и наконец – чуть ли не со всеми народами евразийского материка – от шотландцев до корейцев. Много важнее другое –  что жизнь русской культуры состояла в такой же ассимиляции «чужого». Первое мощное воздействие – греческое, византийское; второе – «татарское»; третье – европейское.

Всю нашу историю нам нужно было бы плакать, как чужеродные влияния разрушают нашу идентичность. Но они ее не разрушали, а создавали. Упав на русскую землю, эти влияния расцветали русскими цветами. Великая церковная архитектура 12-го века пришла из Византии, но в Византии нет ничего похожего на такие русские шедевры, как Покров на Нерли. Через двести лет гениальный Феофан приезжает из той же Греции, но и он становится русским иконописцем: в византийских церквях изредка можно встретить что-то похожее, но далеко не то, что сохранилось в новгородском Спасе на Ильине улице. В Василии Блаженном нетрудно увидеть мотивы мечети, но это русская церковь – в мире нет таких мечетей. Русская культура 18-19-го веков сделана или руками европейцев или под сильнейшим европейским влиянием, но это русская культура. И в 20-м веке то же самое. В еврейской литературе не было романов вроде «Доктора Живаго» и стихов вроде «Бесонница, Гомер...». У киргизов же не было не только айтматовской прозы, но и вообще литературы. Окуджава – это не засорение русской культуры армянскими и грузинскими инородностями. Как – к слову сказать – и Пиросмани. Замечу, также к слову, что вся эта культурная агрессия если как-то и повлияла на существание Палеха и судьбу Дымковской игрушки, то только тем, что в повзрослевшей культуре они вырвались из неизвестности и заняли свои весьма почетные места в нашем культурном доме.

В том-то и дело, что наш культурный код как раз и состоит в том, чтобы брать чужое и делать его русским, расширяя и расширяя тем самым русское культурное пространство. И если и надо от чего-то этот код защищать – то только от дураков (я не о ком-то лично), которые не дают себе труда его понять. Но к счастью, он не нуждается и в такой защите – он вполне дуракоустойчив.

Не защищать нам надо свой код, а стараться понять его.

По мнению премьер-министра РФ Дмитрия Медведева, создание многофункциональных культурных центров в каждом …