Глава 24

 

Часть 3

- Привет, Светик! – появилась Павловская в кафе, где ее во время своего обеденного перерыва ожидала Светлана. -  Ты просто не поверишь, кого я сегодня видела!

- Кого? – без особого интереса спросила та.

- Витину жену! – ответила Маша с таким выражением лица, словно в  ее руках побывала ценнейшая реликвия.

- Ты серьезно?! – выпала из своего уныния Света. - И какая она? Она красивая? 

- Если честно, я в шоке. Даже подумать не могла, что у Вити такая жена, точнее бывшая жена, но это сути не меняет. Мы с Сережей столкнулись с ней у торгового центра. Даже не знаю, как тебе ее описать. В общем, пацанка. Ни стиля, ни лоска, ничего. Плюс ко всему грубиянка, даже толком не поздоровалась с нами, хотя это и оправдывается ее внешним видом. Так еще ко всему прочему ей не дашь больше 18, максимум 20 и то с натяжкой.

- Да уж, - только и нашла, что ответить Каримова, снова помрачнев.

Больше всего из описания подруги ее задел возраст девушки. Какая бы она там не была, она была молода, и это – ее основное преимущество. Светлане, которая испытывала мучительные комплексы из-за своего 34-летнего возраста, было удобнее считать, что жена Вити их с ним ровесница, и тот факт, что та была моложе на целых десять лет, стал просто ударом ниже пояса, если бы это можно было применить и к женщине. Она испытала неприятное разочарование в Викторе, который оказался одним из тех ненавистных ей мужчин, что гоняются за молодью.

- Вот ведь эти мужики! Никогда их не поймешь! С ним рядом такая красавица, а он убивается по той, которую даже рядом поставить страшно, - высказала свое возмущение Мария, и не дождавшись отклика, спросила: - Он хоть немного к тебе переменился?

- А как ей может быть 20 или того хуже 18, если ты говорила, что они долго были женаты? – спросила Света, явно не услышав, что было сказано подругой.

- Ну, да года 3 или 4. Я точно не помню. Но ей может быть больше лет, чем мне это показалось.

------     

Ближе к новому году Степнов стал часто появляться в магазине, который находился напротив Ленкиного дома, и то, что это не была случайность, Лена поняла сразу, ведь она прекрасно знала, что он живет недалеко от школы, а ей еще ехать до дома 5 остановок, а потом еще 10 минут идти пешком. В этом и было преимущество их места встречи. Здесь они могли спокойно пообщаться, не беспокоясь о том, что кто-то из знакомых увидит их, не страшась, что их любовь разоблачат. Они неспешно делали покупки, а потом долго не могли закончить разговор у ее подъезда, и наступал тот момент, когда она с нежной улыбкой на губах скрывалась за дверью подъезда. Иногда он подносил ее тяжелый пакет на этаж, но она так и не решалась позвать его на чай. Ей было неловко, боялась, что он все неправильно поймет.

На этот раз новогодний праздник в школе ничего грандиозного не предвещал. Маленький, скромный, и особых гостей не планировалось, и поэтому в мероприятии было задействовано немного людей. Кулемина в их числе не оказалась, а вот Степнову напротив по традиции досталась роль Деда Мороза, которая ему уже, как он признался однажды Ленке, осточертела. Ему предстояло в третий раз изображать Мороза. В пару ему поставили Каримову, именно она, та, что едва не стала его женой, в этот раз была снегурочкой. Наверно, никто бы на это не пошел, если бы сама бывшая парочка не заставила всех поверить, что между ними нет никакой натянутости, и уже даже не верилось, что между ними есть расторгнутая свадьба. А точнее даже никто не мог понять, что между ними случилось, кто из них был инициатором разрыва. А после возвращения Ирины в школу, и вовсе запутались, казалось, что и их роман и назначенная свадьба им просто приснилась.

------

В тот вечер девочки в уютном кафе праздновали день рождение Ани Прокопьевой

- Ну, Анька, с днем варенья тебя! Желаю всего доброго и хорошего! - толкает тост Ленка с бокалом шампанского в руке, - Побольше позитива! И конечно, поскорее влюбится! - с хитрой улыбкой — Рекомендую! Это стоит пережить каждому! - все чокаются.

- Спасибо огромное, Ленок! И еще раз спасибо за диск. Я так долго ждала его выхода.

 Тем же временем за другим столиком поодаль отмечался день рождения Марии Павловской.

- Я вас оставлю ненадолго. Не скучайте! - и обратилась к подруге - Светик, пойдешь со мной? - та отрицательно покачала головой, и виновница торжества направилась в сторону уборной.

За столиком девочек

- Не за что. Рада, что угодила, а то я боялась, что ты уже купила.

- Да, перещеголяла ты нас с подарком! Так нечестно! - пошутила Рита.

- Ага, а я-то думала, мой подарок будет самым-самым! - подыграла Рите Полина.

- Я вас сделала! - изобразила ликующее лицо Кулемина, - Ладно, я отойду.

В дверях женского туалета она сталкивается с Машей, та ее сразу узнает, а вот Лена несколько минут не может понять, чем вызвано неприятное чувство внутри нее после мимолетной встречи с незнакомкой.

За столиком Лены

- Знаете, мне кажется, я здесь уже была, - говорит Полина и оглядывается по сторонам, - Только здесь интерьер обно... - вдруг она замечает Степнова. 

 - Это же Степнов! Посмотри, Рита! - Лужина оборачивается.

- Да, это он, - как приговор произносит она.

- А что за девица рядом с ним? - интересуется Зеленова.

В тот момент Света как раз берет его за руку, а он радужно улыбается на то, что она ему говорит.

- Мне кажется, что Лена не должна это все увидеть, - заключает Именинница.

- Ты права, Анька! - подхватилась Рита. - Мы должны увести Ленку отсюда под любым предлогом. Что придумаем?

В тот момент из туалета возвращается Павловская.

- Свет, пойдем со мной! Мне нужна твоя помощь, - и буквально утаскивает подругу за собой. 

- Вот эти девчонки! Что у них за манера табуном ходить в туалет?!

Друг в ответ лишь улыбается.

- Куда ты меня тащишь? Что случилось? - перед самой дамской комнатой Света вырывает свою руку из цепкой хватки подруги.

- Там бывшая жена Вити, - указывает на дверь женского туалета.

- Что? - не верит услышанному Каримова. - Ты, наверно, шутишь сейчас?

- Конечно, нет. Я сама удивлена.

- Но что ей тут делать? – все еще недоверчиво Светлана.

- Мне-то откуда знать. Лучше скорее иди.

Лена обливает лицо холодной водой, затем обтирает бумажным полотенцем и собирается уходить, но дверь открывается, и входит другая девушка. Ее лицо Лена, если бы и хотела, не забыла бы никогда. Оно врезалось глубоко в память с того самого момента, как она увидела их с Виктором в том спортивном магазине. Она не знала, что Виктора связывало с той девушкой тогда, и что сейчас связывает, но это стало для Кулеминой основным напоминанием, отправной точкой того момента, когда между ней и Витей все рухнуло окончательно.

Несколько секунд они просто смотрели на друг друга, но им обеим показалось, что прошло несколько минут, прежде чем Лена обогнула соперницу и вышла за дверь. Теперь ей все стало понятно. Та первая - была девушка Гончара (даже удивилась, как могла забыть такое яркое лицо), они с этой подруги. Теперь ясно откуда Витя знает эту даму. Раз они здесь вдвоем — значит и парни здесь. Витя здесь. От этой мысли ее ударило током, она буквально выбежала из прохода к туалетным комнатам в зал, и принялась искать его глаза, и нашла. Да, он тоже был здесь. Все оказалось так, как она и представила себе. Ее пристальный взгляд словно обжег его щеку, и они встретились взглядом.

- Вы давно заметили его? - присев за свой стол, спросила она как можно спокойнее у девочек, хотя у самой внутри бушевал ураган. Чтобы хоть немного успокоить себя, допила остатки в бокале, и добавила еще целый бокал.

- Нет, как ты ушла, - ответила Рита, расстроившись, что они с девчонками не успели принять меры, и Лена все-таки увидела бывшего мужа.

- Может, уйдем отсюда? - предложила Прокопьева.

- Да, пойдем! - поддержала Рита.

- Нет, все в порядке, - ей как будто стало легче или просто ударило в голову шампанское.

Тем временем Виктор не сводил с Лены глаз. Она сидела к нему спиной. Ему совсем не нравилась вся эта сложившаяся ситуация. Ему не хотелось, чтобы она страдала, чтобы видела его с другой.

Светлана, прикинувшись бедной овечкой, поинтересовалась у Виктора о том, что с ним происходит, и заметив, что Лена ненадолго повернулась в их сторону, взяла его за руку. Степнов резко отдернул руку, и несдержанно бросил на Каримову взгляд полный ненависти и злобы.

Зачем только снова посмотрела в их сторону, сама не понимала. Словно, хотела убедиться в том, что и без того было очевидно. Все в ней вспыхнуло с новой силой, а тут еще Полина подлила масла в костер.

- Как он мог?! Так он из-за этой с тобой развелся? - Аня и Рита только переглянулись между собой. - Вот козлы все эти мужики! Никогда бы не подумала, что и он такой!

За этим последовало лишь молчание. Похоже, Кулемину больше задел не сам вопрос, а то, что Степнов был выставлен в таком свете, что он был представлен подонком. А ведь он совсем этого не заслуживает. Он не такой и никогда бы так не поступил. Ее же представили жертвой, но в этой истории как раз в роли злодея выступает именно она, и именно она сделала тот неверный шаг, который привел Витю в объятия другой. Ей, конечно, хотелось все объяснить, прояснить ситуацию, но в то же время совсем не хотелось еще перед кем-то открываться. Не было сил, и так многое надо было потушить в себе, со многим справиться после сегодняшнего вечера. Да и легко ли быть ангелом в глазах других, когда ты должен сдернуть с себя маску, которую ты даже не думал на себя примерять. Наверно, некоторым было бы легче жить, если бы люди не верила в ангелов, ведь на земле, среди нас, их нет. Мы все неидеальны, все совершаем ошибки.

Лена лишь нашла в себе силы, чтобы бросить взгляд на Риту, который был понятен, лишь им двоим, извиниться перед именинницей, и покинуть сие заведение. Виктор спохватился за ней, не мог позволить ей уйти с такими смешанными чувствами и мыслями.

- Лен… - она останавливается и закрывает глаза

- Вить, ты не должен мне ничего говорить и ничего объяснять, - а затем обернувшись: - Ты должен продолжать жить без меня. И я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты это заслуживаешь, и  не оглядывайся на меня. У меня тоже все наладиться со временем. Просто будь счастлив, насколько сможешь, - она ушла, а он остался смотреть ей вслед. «Может, и правда стоит попробовать, но как вырвать ее из сердца...».

------

Из дневника Лены Кулеминой

Иногда мне кажется, что нельзя быть идеально счастливой. Даже когда ты счастлив всегда найдется что-то, что омрачит твое счастье. Конкретно мне мешают мои страхи и сомнения. Я вовсе не сомневаюсь в Степнове, но все-таки не могу до конца поверить, что он может воспринимать меня всерьез. Ко всему этому я еще и ревную, ревную его к Каримовой. Я знаю, что он меня не обманет, и доверяю ему, но меня смущает его общение с Каримовой. Разве могут бывшие жених и невеста быть друзьями? Странно это. Например, мы с Гуцулом не смогли. Самое скверное, что они сейчас проводят много времени вместе на репетициях, а мы с ним по сути просто друзья. Я чувствую, что он любит меня, но думаю, что никто из нас не решиться на этот первый шаг друг к другу. Между нами большой барьер из двух составляющих: возраст и социальное положение.

------   

Спустя несколько минут Виктор вернулся к своим друзьям. Света, глубоко задетая его поведением, уже собиралась уходить.

- Свет, ты куда? - поинтересовался он.

Девушка лишь бросила на него обиженный взгляд, и набросив на плечо сумку, направилась к выходу. Степнов догнал ее, когда она уже села в такси. Всю дорогу молчали. Она не желала говорить, а он не знал, что ей сказать. Когда добралась до ее дома, попыталась оплатить поездку сама, но Виктор не позволил, тогда она также без слов покинула машину.  

- Зачем ты идешь за мной? - уже поднимаясь по лестнице, спросила девушка. – Какой в этом смысл?

- Нам нужно поговорить.

- Разве есть о чем?

- Есть, - уверенно ответил он.

------

Этот новый год Лена должна была провести в гордом одиночестве. Родители за несколько дней сообщили, что приехать не смогут. Она не видела их с тех пор, как выписалась из больницы. Это уже 2 месяца. Конечно, ей не привыкать к их долгому отсутствию, но новый год без них она собиралась праздновать впервые. Как всегда вместо их внимания получила деньги и подарки. Но в последнее время это стало задевать ее гораздо меньше. Толи смирилась, толи потому, что теперь на первом месте в ее жизни был Степнов, и все остальное отходило на задний план. 

Девочки  тоже не могли составить ей компанию в эту ночь. Риту увезли родители к каким-то родственникам, а у Новиковой был корпоратив. Да и наврятли сама Кулемина, даже будь такой шанс, захотела бы праздновать с Лерой. Ее подруга стала совершенно другим человеком. Еще в конце лета у ее группы появился свой продюсер, и теперь они часто выступали на разогреве у других групп или на корпоративных вечеринках. Появление продюсера очень повлияло на Новикову. В ней обнажились дурные качества. Такие, как высокомерие и тщеславие. От нее теперь на километр веяло пафосом. Она даже на лучших подруг смотрела немного свысока, а про  остальных и думать нечего. Если Лена и раньше с ней часто спорила и ссорилась, то теперь все только к этому и свелось.

Накануне нового года Лена собиралась в магазин в надежде, что встретит там Виктора, хоть сегодня и был не их день. Они встречались три раза в неделю: во вторник, в четверг и в субботу, а 31-го в этот раз выпало на среду. Они виделись вчера, и он ничего ей не сказал, но все равно она надеялась на исключение. Все-таки новый год. В магазине ее постигло разочарование, он не пришел. Позже дома в расстроенных чувствах, нарезая салаты для себя же самой, думала, зачем ей все это нужно. Кто придумал встречать Новый год? Он и сам прекрасно придет и обоснуется в их жизни со своими хорошими и плохими сюрпризами. А она просто решила пойти спать, с мыслью, что в эту ночь ее никто не потревожит, даже сам Новый год.

------

- Знаешь, Витя, зря ты за мной пошел, - начала Света, немного отдышавшись, уже в своей квартире. - Все, что я могу тебе сказать. Я больше не намерена быть твоей жилеткой. Я устала. Я тоже человек, и у меня есть чувства. Ты мне нравишься, даже очень нравишься. Но я не хочу соперничать с твоей бывшей женой. Мне все равно не отвоевать ее пространство в твоем сердце.

- И не нужно, - ответил Виктор. - Я создам тебе новое пространство.

- Ты уверен? - немного погодя, спросила недоверчиво Светлана.

- Конечно, - подтвердил он, а затем в первый раз ее поцеловал.

------

Он уже думал уходить, решив, что никого нет дома, как вдруг дверь распахнулась, и перед ним предстала Лена, заспанная и в пижаме.

- Прости, я, наверно, помешал тебе?

- Вовсе нет! - не соврала она, ведь видеть его перед собою было куда более приятно, чем валяться в постели. - Вы зайдете?

- Нет, я только принес тебе подарок, - протянул ей полосатую коробку с красным бантом. - С новым годом!

- С новым годом, Виктор Михайлович! - с улыбкой ответила Ленка.

- Жаль, у вас другие планы, наверно, а я в этот новый год совсем одна, - попыталась надавить на жалость.

- Как одна? А родители?

- Они не смогли приехать, - изобразила грусть, которую она в тот момент не испытывала.

- А давай отмечать вместе?! - нарушил свое правило «Не оставаться с Леной наедине», но в этот вечер просто не мог оставить ее одну.

- Конечно! Входите! - старалась не радоваться больше, чем положено.

- Я только схожу в магазин куплю что-нибудь.

- Ничего не нужно! Я уже сходила. Заходите же!

Степнову ничего не оставалось, как войти.

- Подождите, я сейчас приду, - скрылась Кулемина за дверью своей комнаты, чтобы сменить пижаму на что-то более приемлемое, и вновь появилась через несколько минут.

- Давайте, я включу вам телевизор, а сама пойду делать еду.

- Ну, нет уж! Я тебе помогу.

- Вы?! - с насмешкой спросила она.

- К твоему сведению я живу один, и мне приходится себе готовить иногда.

Он нарезал салаты, а она оформила цыпленка и поставила в духовку, а затем принялась чистить картофель. Вдруг посмотрела на Степнова со стороны, и ее захватило странное, но приятное чувство. Он здесь. На ее кухне. Помогает ей готовить, словно ее муж. Ну, вот ее и занесло. Они даже ни разу не целовались, а она уже представляет его своим мужем.

Сели за стол в двадцать минут двенадцатого, чтобы успеть проводить Старый год. Лена не могла весь вечер оторвать взгляда от мужчины, сидящего рядом с ней, и слишком много пила шампанского. Степнов несколько раз пытался ее тормознуть, но у него не вышло. Ей нужно было набраться смелости, ведь такого шанса больше может и не быть.

- Вы любите меня? - этот вопрос стал для Степнова, как гром среди ясного неба. Хотя он и ждал чего-то подобного после стольких выпитых ей бокалов шампанского.

- Разве я был бы здесь, если бы было иначе, - ответил, смотря не на нее, а на телевизор.

- Я вас не понимаю. Вы можете ответить четче и смотреть мне в глаза, если возможно.

Он повернул взгляд на нее, но ничего говорить не стал. Да и зачем? Какая-то неудержимая сила исходила от ее розовых губ, он не сумел ей не поддаться.  

Серия сообщений "Ранетки":
Часть 1 - Мое самое первое видео..
Часть 2 - Шикарное видео))
...
Часть 45 - Наше прошлое глава 24 часть 1
Часть 46 - Наше прошлое Глава 24 Часть 2
Часть 47 - Наше прошлое Глава 24 часть 3

Серия сообщений "Кадетство и Кремлевские курсанты":
Часть 1 - Я считаю, что любви нет...
Часть 2 - Про Гончара и Суханову
...
Часть 36 - Наше прошлое глава 24 часть 1
Часть 37 - Наше прошлое Глава 24 Часть 2
Часть 38 - Наше прошлое Глава 24 часть 3

Серия сообщений "Наше прошлое":
Часть 1 - И так представляю вам мой первый фанфик
Часть 2 - 2-я глава моего фанфика
...
Часть 36 - Наше прошлое глава 24 часть 1
Часть 37 - Наше прошлое Глава 24 Часть 2
Часть 38 - Наше прошлое Глава 24 часть 3

Сергей Миронов — об украденной коронарографии Бориса Ельцина и о больничном режиме Черномырдина, о том, как западных светил медицины ставили на крючок, а также о носе профессора Дебейки и состоянии здоровья Владимира Путина

Руководить Четвертым главным управлением Минздрава с учетом геронтологического статуса советских вождей традиционно назначались кардиологи. И вдруг в 1995 году Борис Ельцин, сам уже страдавший болями в области сердца, пригласил возглавить кремлевскую медицину специалиста по спортивной травме.

— Кто же в Кремле был травмирован, что выбор пал на вас, Сергей Павлович?

— Обстоятельства сложились так, что я оперировал много людей из круга общения президента. Борис Николаевич ведь сам был спортсменом, мастером спорта по волейболу, потом очень увлекся теннисом.


— Травмы его миновали?

— Ну как, его же оперировали в тот период в Испании по поводу повреждения позвоночника. Сказались старые спортивные травмы и жесткая посадка, которую совершил его самолет. Потом испанские врачи приезжали и консультировали его в Москве. Я участвовал в тех нескольких консилиумах как спортивный травматолог.

От предложения возглавить кремлевскую медицину я был не в восторге. Дважды отвечал нет Сергею Александровичу Филатову, руководителю администрации, и Павлу Павловичу Бородину, управляющему делами. Уговорил мой друг Шамиль Тарпищев. Я его оперировал несколько раз.

Где-то в конце 1994 года приезжает Шамиль ко мне домой и с порога рассказывает: «Три дня назад играл пару с Борисом Николаевичем. Был косой удар, я рванул, сыграл мяч. Рядом стенка, резко затормозил. Хлопок — и стопа повисла. Меня повезли в ЦКБ. Когда узнал, что там за все годы сделали всего три операции на ахилле, развернулся — и к тебе».

Осматриваю я Тарпищева, а он, такой импульсивный человек, говорит: «Мне через три недели с Борисом Николаевичем играть». «Ты что, с ума сошел?» — не выдержал я.

И что вы думаете, сделали мы ему операцию, и он, в лангетке по бедро, действительно играл! На работу в Кремль на костылях ходил. Однажды, поднимаясь по лестнице, оступился. Повторная травма. Воспаление. Было еще две операции. Ему предлагали оперироваться в Германии и Швейцарии, с использованием искусственных материалов. Он предпочел ЦИТО.

— В медицину вы вошли вслед за своей мамой, которую по праву можно назвать одним из основателей спортивной травматологии СССР.

— Не побоюсь показаться пафосным, но до академика АМН СССР Николая Николаевича Приорова и до Зои Сергеевны Мироновой на спортивной травме не специализировалась ни одна клиника в мире. Мама пришла в медицину из спорта. Она дважды выигрывала чемпионаты СССР по конькобежному спорту. Однажды получила тяжелую травму колена, кровоизлияние в полость сустава. Ее один из профессоров, которые преподавали в институте, отпунктировал, наложил гипс, и потом она очень быстро восстановилась. Это для нее был путеводный знак: мол, надо в этом направлении двигаться. В 30-е годы был призыв спортсменов в вузы, специальный факультет создали в медицинском институте, где она и училась. 40-й год. Она только что окончила институт, родился мой старший брат Николай. Потом война. Мама как молодой медик пошла в прифронтовой госпиталь, Москва же на осадном положении. Это на базе Яузской больницы, «Медсантруд». Она всю войну там проработала хирургом.

А в 1952 году Советский Союз вошел в олимпийское движение. Вы сами понимаете, что спорт — один из инструментов политики, поэтому очень скрупулезная подготовка велась, и медицинская в частности. Руководителем медицинской группы по диспансеризации, осмотру спортсменов, лечению, реабилитации стал директор ЦИТО академик Приоров. А маму он взял помощником как человека, изнутри знающего спорт и имеющего уже 12-летнюю врачебную подготовку.

И в том же 1952 году, когда окончательно поняли, что спортивная травма имеет очень много нюансов, возникла мысль создать специализированную клинику. Тогда она называлась отделением спортивной, балетной и цирковой травмы ЦИТО. Зоя Сергеевна возглавляла его 31 год, до 1983 года, когда уже я был избран его руководителем, подчеркиваю, по конкурсу. Блат в нашей профессии губителен. Я в ЦИТО до прихода сюда врачом проработал около трех лет в качестве санитара и медбрата.

— Вам ведь тоже, по-моему, пришлось делать выбор между спортом и медициной?

— Да, я занимался борьбой. Но получил травму шейного отдела позвоночника. После чего мама жестко на это дело посмотрела и сказала: «Давай, выбери себе что-нибудь другое». У меня неплохо сложилось в гандболе. Стал мастером спорта. Мы — это сборная Москвы — выиграли первый юниорский чемпионат страны. Это был 1966 год. А потом институт. Сразу поступить не удалось, огромный конкурс в медицинский был! 10-летки и 11-летки в один год выпускались плюс первый выпуск 11-х классов вечерней школы. Когда я поступал, был конкурс около 40 человек на место. Но мама в плане блата была человек абсолютно принципиальный. Так что год я отучился в Московском институте инженеров транспорта на вечернем отделении, продолжая заниматься спортом, играл в ведущей тогда гандбольной команде спортклуба «Кунцево». На следующий год все-таки поступил в медицинский, и встала дилемма: спорт или учеба. Мединститут не очень поддерживал гандбол в отличие, скажем, от МАИ. Пришлось выбирать.

Конечно, поначалу было обидно, когда твои товарищи по команде становятся большими спортивными лидерами, а ты сидишь на 3-м курсе, получая стипендию 28 рублей. Тогда еще гандбол вновь сделали олимпийским видом спорта. Я мог предполагать, что в спорте у меня получится, но что делать дальше? Идти в тренеры? Достаточно туманная перспектива. Спортивно-педагогического таланта я в себе не чувствовал, хотя отец у меня заслуженный тренер Советского Союза плюс мастер спорта СССР.

— За что он был репрессирован?

— Отца арестовали в 1942-м. У него была бронь, как и у многих ведущих спортсменов. Он возглавлял моторемонтный завод мелкой техники — велосипеды и мотоциклы, мотоколяски. И как-то не так высказался на цеховом собрании. Завистники всегда были: кому-то дал бронь, кому-то не дал. Пошел по 58-й. Хватало на 10 лет. Правда, к счастью, он 10 лет не отсидел, вышел в конце войны. Каким-то чудом помогла зампред Совнаркома Землячка, которая занималась социальными вопросами. Узнала, что сидит один из конструкторов коляски ручного управления для инвалидов. Был пересмотр дела, реабилитация.

После реабилитации отец продолжал активно работать. Был старшим тренером общества «Спартак» по велосипеду и по конькам. Безмерно помог матери, взяв на себя все домашние заботы, чтобы она могла углубиться в медицину. В старом здании ЦИТО ей каморку выделили, где варили парафин и озокерит. Она там после работы оставалась. Перелопатила больше 1000 историй болезни, ее же собственных исследований. Причем тогда докторская диссертация защищалась в двух томах: том экспериментально-клинических наблюдений и второй том доказательный — вся статистика, что там нет никаких мертвых душ.

— Это из-за репрессированных родственников Зою Сергеевну не пустили врачом сборной на Олимпиаду 1952 года?

— Конечно. Даже Приоров, академик, не поехал в Хельсинки, оказалось, что у него сестра монашка. А вот с 1956 до 1980 года все Олимпиады Зоя Сергеевна была главным травматологом и главным врачом олимпийских сборных. Со временем люди стали понимать, что в рекордах чемпионов, в честь которых звучал наш гимн, был значительный вклад клиники спортивной травмы, которую она возглавляла. 10 мая этого года маме исполнилось бы 100 лет. Она работала в ЦИТО до 92 лет, а в 90 лет еще участвовала в операциях. Достойного оборудования для таких операций в стране в те годы никто не выпускал. Но волей случая у мамы учился аспирант из Ирака, которому его правительство купило фирменную артроскопическую стойку, и он привез ее в ЦИТО.

— Кто из знаменитостей лечился у Зои Сергеевны?

— В тот период даже трудно сказать, кого не было. Это футболист и хоккеист Всеволод Бобров. Его мениски двух коленных суставов оперировали в Югославии. Маме потом пришлось переделывать. Это олимпийские чемпионы легкоатлеты Владимир Куц, Петр Болотников, гимнасты Виктор Чукарин, Валентин и Софья Муратовы, Борис Шахлин. Потом, в чуть более поздний период, Лев Яшин.

— А что случилось с Яшиным?

— У Яшина перелом костей кисти, фиксация спицами была сделана. Что такое кисть для вратаря, тоже так на секундочку представьте! Иногда мозоль на стопе марафонца критична, его исключают из участия в соревнованиях. То же самое для вратаря перелом пястных костей. Потом, в более поздний период, через ЦИТО прошла вся наша блестящая плеяда хоккейная — Харламов, Якушев, Шадрин — все были у нее, штангист Леонид Жаботинский, футболист Олег Блохин. Единственная специализированная клиника в стране, а этой фанаберии уезжать за рубеж не было. Да и куда поедешь? До 70-х годов клиник спортивной медицины в Европе просто не существовало.

О каждой Олимпиаде мама рассказывала множество историй. На первые свои Игры в Мельбурн в 1956 году Зоя Сергеевна вместе со сборной добиралась больше месяца по морям и океанам на теплоходе «Грузия», который потом стал медпунктом для спортсменов. Рим, 1960 год. Заболел Юрий Власов, абсцесс бедра, и мама решилась на хирургическую операцию. В нужный день он вышел на помост и был назван самым сильным человеком планеты...

— А кто из спортивных пациентов побывал в ваших руках?

— Историй много. К нам привезли великого гимнаста Дмитрия Билозерчева с тяжелейшей травмой, которая была получена в автомобильной катастрофе. Тут не стоял вопрос восстановления и возвращения в спорт. Много чего там пришлось сделать. И когда пошло восстановление, некоторые говорили: дай бог, человек ходит — и не трогайте его. Но он так не думал. Ему самому надо отдать должное — парень вернулся в спорт, стал олимпийским чемпионом. Три «золота» в Сеуле!

Американцы не поверили — они ко мне потом приезжали. И почему-то шведы. Что уж там шведов заинтересовало, не знаю, поднимали архив, материалы рентгена и всех прочих вещей, потому что думали, что это очередная советская утка. А американцев история заинтересовала в силу того, что у них был такой олимпийский чемпион из Лос-Анджелеса Тим Дейв, у которого тоже примерно та же тема — перелом костей голени с повреждением сосудов. И он не вернулся. Он стал спортивным комментатором.

Вообще надо сказать, два состава наших сборных по гимнастике (1988 и 1992 годов) — все абсолютно оперированы здесь. Просто все! Великий наш гимнаст Виталий Щерба, который 6 золотых медалей выиграл в Барселоне. Штангист Юра Захаревич, трехкратный чемпион мира, чемпион Олимпийских игр, причем чемпионом Игр он стал после операции. Не знаю, в силу каких обстоятельств, лечили его какие-то знахари заговорами, к нам он недели через две поступил. Ситуация очень тяжелая с учетом специфики спорта. Была произведена серьезная реконструкция локтевого сустава, сухожильно-мышечного аппарата, и парень стал олимпийским чемпионом с мировым рекордом.

— По-моему, братья Фетисовы к вам попали, одного спасти не удалось…

— Да, Фетисов Толя, младший, погиб, к сожалению. Это была не спортивная травма. Автомобильная авария. Травма, несовместимая с жизнью. Из хоккеистов того периода кто у нас был? Капустин Сережа, Кожевников Саша, уж это вообще не знаю, на чем человек играл. Он перенес, по-моему, 7 или 8 операций на коленных и голеностопных суставах. В ЦИТО вновь становились на ноги фигуристы Илья Авербух, Наталья Бестемьянова, Ирина Слуцкая и другие. Перелечились почти все члены женской сборной по волейболу — чемпионы мира 2010 года.

— Сейчас довольно много спортсменов, да и политиков едут лечиться за рубеж…

— Я не думаю, что это снижение уровня нашей работы. Ведь спорт стал другим. Это раньше мы с трибуны говорили, что у нас одни любители, теперь хоть наконец признали спорт профессиональным. А это повлекло за собой страхование. И многие элитные клубы, в частности футбол, хоккей, в страховых обязательствах перед игроками записывают их под определенную клинику, как правило, зарубежную. Большинство ориентированы на Германию. Никоим образом не уничижая опыта и мастерства наших зарубежных коллег, хочу сказать, что процентов до 40 возвращаются, перелечиваются здесь, но об этом говорить не принято.

— А иностранные врачи перенимали опыт ЦИТО?

— Конечно, да, у нас же учились, в основном у Зои Сергеевны, на крючках стояли…

— Что значит на крючках?

— Идет операция, разрез делает хирург, а ассистент держит крючки. Тот же профессор Пфайфер у Зои Сергеевны учился. Сегодня его на Западе обожествляют. В восьмидесятые мне довелось попрактиковаться в клинике известного американского ортопеда профессора Роберта Лича в Бостоне. Как и я, он тогда был председателем медицинской комиссии национального олимпийского комитета. Когда же Роберт попал в Москву, он мне ассистировал. Закончили операцию, Лич пошутил: «Никогда не думал, что такие технологичные операции можно выполнять без инструментов».

В спортивной травматологии требуется достигать практически абсолюта. Вы можете человека убеждать, что у него все замечательно срослось, показывать ему рентгенограммы, но если он не может делать того, что он делал до травмы, он вам не поверит. Это как в анекдоте: «Доктор, смогу ли я после операции играть на скрипке?» — «Ну конечно». — «Вот чудеса, а раньше не мог».

— В название вашей клиники включена и балетная травма. Это потому, что в этой области мы впереди планеты всей?

— Балетные травмы — серьезная проблема. Это, конечно, стопа, это область ахиллова сухожилия, это колено, это поясничный отдел позвоночника. Многие перебывали у нас из Большого, начиная с Майи Михайловны Плисецкой.

— А что, Майе Михайловне тоже не повезло?

— Была, здесь лечилась, да. И нашими пациентами волей-неволей становились такие известные танцоры, как Марис Лиепа, Екатерина Максимова и Владимир Васильев, Вячеслав Гордеев, Марк Перетокин. Представьте себе, каково для Марка, солиста балета, разорвать ахиллово сухожилие в таком расцветном возрасте. В свое время, при Зое Сергеевне, дискутировалось, как лечить этот разрыв — консервативно или оперативно. И кстати, очень многие атлеты того периода и артисты балета ушли из-за того, что да, ахилл срастался после консервативного лечения, но не был функционален. Те же, кому сделали операцию, продолжили карьеру. Как и Перетокин.

— Вслед за Зоей Сергеевной вы стали главным травматологом нашей сборной на Олимпиадах?

— Я на Олимпийских играх работал с 1988 по 1996 год. Меньше, конечно, чем мать. Первые были довольно сложные Игры, 1988 год, Сеул. Потом Барселона. Эта Олимпиада была своеобразна тем, что выступала там уже не сборная Советского Союза, а сборная СНГ. Еще никто толком не понимал, что это такое. И пошла разблюдовка на национальные квартиры, какое-то недоверие...

Потом в 1994 году Лиллехаммер — зимняя Олимпиада. В общем, поездил, посмотрел. Это, безусловно, очень большая нагрузка. Медпункт где-то около 6 утра открываешь и часов до 2—3 ночи не закрываешь. Но это не потому, что бесконечные травмы, есть же процедуры какие-то физиотерапевтические, разный временной режим соревнований...

Лиллехаммер оказался моей последней Олимпиадой. В 1995-м перешел на работу в Управление делами президента замом и одновременно руководителем Медицинского центра.

— Но со спортивной медициной не расстались?

— Нет, конечно. В трудовом договоре с администрацией президента было записано, что я продолжаю совмещать должность руководителя клиники спортивной травмы ЦИТО на общественных началах. Парадокс, но с переходом в Кремль у меня как травматолога работы не поубавилось. Люди во власти стали чуть не тотально увлекаться спортом, а многие были к этому не готовы, пошли, конечно, травмы. И многих мы прооперировали.

— Четвертое управление Минздрава, или бывший Лечсанупр, Кремля всегда был наполирован до лоска, хотя в народе имел славу заповедника блатных докторов-выскочек. Какой вы нашли кремлевскую медицину в 1995 году?

— Да, в народе ходило выражение: «Полы паркетные, врачи анкетные». После ухода Евгения Ивановича Чазова там раздрай пошел. Больше полутора-двух лет в руководстве не держался никто. И когда я на это хозяйство пришел, оно было, откровенно говоря, далеко от тех эфемерных представлений о райских кущах. Чем сильна кремлевская медицина? Она — глубоко эшелонированная структура, то есть начиная с момента диагностики и последующей диспансеризации, потом поликлинический этап, стационар, реабилитационный центр и санаторно-курортное долечивание. И если бы модель кремлевской медицины можно было экстраполировать на все здравоохранение страны в целом — а ведь можно было, — то не надо ничего и изобретать. Но у нас всегда ищут другой путь. Это, я так понял, не дали Евгению Ивановичу сделать в свое время, и в последующем ставили эксперименты над здравоохранением. В общем, когда я пришел, и сама кремлевская медицина уже рушилась.

— И некоторые ВИП-пациенты побежали лечиться по ведомственным больничкам…

— Кто как. Чины МВД всегда тяготели к лечению по своему ведомству. Шефы МИДа лечились у нас, хотя министерство имеет и ведомственные клиники. Армейские министры почти всегда у нас, хотя госпиталь имени Бурденко в Лефортове — старейшее медучреждение страны. Кстати, лейб-медики всегда рекрутировались из военных медиков. Но в каждом ведомстве свои примочки. Говорят, в свое время такого великого хирурга, как Николай Иванович Пирогов, забаллотировали в Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге. Основателя военно-полевой медицины, всего и вся! Поди и знай! Когда мне вручали мантию той академии, в кулуарах рассказывали эту курьезную историю.

— Как Ельцин относился к кремлевской медицине, не хотел прикрыть?

— По-разному относился, потому что он, конечно, человек, можно сказать, максималистских понятий. Пока чувствовал себя крепко, врачи в целом оставались немножко в тени. И сколько мы его ни уговаривали порой пройти какие-то обследования, открещивался. А потом, когда ситуация со здоровьем ухудшилась, задачи медицины стали им гораздо более четко восприниматься. За его период удалось вернуть в систему больницу на Мичуринском проспекте, больницу на Открытом шоссе, поликлинику на Кутузовском проспекте. Тогда это, на мой взгляд, были верные шаги.

— Вы знали Бориса Николаевича как пациента?

— Безусловно, я возглавлял консилиумы. Конечно, как травматолог-ортопед я не лез в тонкости кардиологии, неврологии, но когда нужен был какой-то общий анализ, обобщение полученной информации делалось уже на моем уровне и, естественно, с согласия членов консилиума.

Мне в свое время задавали вопрос, насколько он работоспособен. Понимаете, он работал по 15 часов в день. Это совершенно однозначно. У него был рваный сон. Он мог встать в 2—3 часа, проработать 2 часа, потом снова лечь, но меньше 15 часов на работу никогда не получалось.

Второй момент. Понимаете, чем оценивают функциональные способности главы государства? 200 килограммов он, конечно, не толкнет, кросс на 20 километров с полной выкладкой не пробежит, но интеллектуально-психологические, умственно-аналитические функции руководителя страны требуют от организма не меньших затрат. Это был жупел такой, его нездоровье, вокруг которого крутилась оппозиция, забывая, что Рузвельт, извините, в инвалидной коляске три президентских срока провел.

— Об операции на открытом сердце первого президента России написано много. Решение делать ее не в иностранной клинике, а именно в Москве принималось вашим консилиумом?

— Вы знаете, он сам так захотел. Мы приглашали иностранных врачей, в частности профессор Дебейки несколько раз его смотрел и приезжал с группой американских специалистов. Но это вообще-то общепринятая практика. В конце концов, все должно быть сделано во имя больного, тем более когда этим больным является президент страны. Они были во время операции, проводимой Ренатом Акчуриным. Не оперировали, но в смотровом зале находились, какие-то советы давали, коррективы. Я лично считаю, что ничего в этом сверхъестественного нет. Есть другой момент, этический. Недруги и просто любопытные старались заглянуть под чужое одеяло. До операции Ельцина в прессе появились снимки коронарографии президента. Понятно, журналисты охочи до сенсаций. Но кто из медиков слил информацию? ФСО стояла на ушах.

— Вас не трясли?

— Меня, наоборот, охраняли, примерно около года, когда шла подготовка к аорто-коронарному шунтированию и в период реабилитации Бориса Николаевича.

— Насколько Ельцин изменился после операции? Все-таки такие вмешательства не проходят бесследно.

— Я считаю, что на первом этапе операция дала его организму большой прорыв. Отменилось большое количество препаратов, которыми приходилось его поддерживать. Мне сейчас трудно оценивать. Я в общем-то не кардиохирург. Начнем с того, что он после операции, если не ошибаюсь, 11 лет прожил. Я всю операцию простоял рядом с Ренатом. Я не ассистировал, находился просто как человек за спиной, но не тот, который с определенным предметом в кармане, и чтобы не толкать в спину, а поддерживать. Это была абсолютно вынужденная и правильно выполненная операция. Борис Николаевич ушел в отставку до конца президентского срока не по состоянию здоровья. Это было принятое им решение. Никто из нас не посвящался.

— Где вы чаще встречались? У него в кабинете, в палате?

— В кабинетах — нет, в кабинетах крайне редко. Обычно это было или в ЦКБ, или же у него в резиденции «Барвиха-4» под Москвой. Я хочу сказать, что уровень медицинского обеспечения Бориса Николаевича ни в коей мере не пострадал с момента его ухода на пенсию, ему Владимир Владимирович сохранил весь объем и персонала, и возможности консультаций, госпитализаций, когда они были необходимы. Так случилось, что вскоре после отставки Борис Николаевич поехал на отдых в Италию. Чисто бытовая ситуация: он поскользнулся на мраморном полу, ударился боком. В итоге перелом шейки бедра. И итальянцы толком ничего не могли сделать, понятно, рядовая больница. Оперировали его уже у нас на Мичуринском проспекте наши специалисты во главе с выпускником ЦИТО Владимиром Петровичем Абельцевым.

— После каскада операций Ельцин теннисом уже не занимался?

— Он пытался на первом этапе, еще после кардиологии, но это все-таки уже был не теннис. Как мерить опять-таки меру. Когда был в лучшей форме, он в теннис мог загнать самого Тарпищева. Ельцин — очень азартный человек. У него был очень сильный удар справа, прямо горело все. Но когда какого-то запаса сил в организме не стало, теннис ушел. Но в бильярд продолжал играть сильно. Плавать он любил. Борис Николаевич всегда находил время и место и пошутить, и побалагурить, сделать иногда какое-то едкое замечание, но по делу.


— Ну, балагуром можно назвать скорее другого вашего пациента…

— Виктор Степанович был такой, я бы сказал, более открытый, что ли, человек. С ним можно было поговорить о каких-то совершенно разных вещах.

— Например?

— Например, о том, как строился тот же «Газпром». И о том, как человек в одной фуфайке в 50-градусный мороз варит потолочный шов, знал не понаслышке. Вы лежите в этой мерзлоте, и глаза вспышками слепит шов этого самого газопровода. Исключительно конструктивный человек, многое он дал стране. Понятно, его обвиняли в целом ряде каких-то вещей, но таких администраторов, хозяйственников сейчас не найдешь.

Как с пациентом, пожалуй, с ним немножко попроще было, чем с Ельциным. Но там и проблем-то в тот период было поменьше. Хотя он один из первых, кто у Рената Сулеймановича делал стентирование. Серьезная болезнь его одолела потом. Там была онкология.

— Уход из жизни жены как-то повлиял?

— Повлиял, конечно. Это был единственный у него и у нее брак. Естественно, общие дети, общие интересы. Повлиял, безусловно. Вообще-то это достаточно редкая вещь, когда оба супруга погибают практически от одного и того же заболевания. И оперировались они в одной клинике в Германии. Финальный отрезок жизни во многом совпал у них.

— Как вы сработались с Владимиром Владимировичем?

— Мне кажется, что нормально. Понимаете, это совершенно другая категория отношений, потому что Владимир Владимирович, к счастью, здоровый человек и, конечно, такой медицинской опеки не требовал. Мы знали друг друга. Мы вместе один период работали в Управлении делами, поэтому пересекались достаточно часто.

— Из спортивных врачей его кто-то консультировал?

— Видите ли, я сам спортивный врач, поэтому оснований для приглашения каких-то дополнительных специалистов, во всяком случае в тот период, не было. Он очень спортивный человек. Далеко не каждый в достаточно зрелом возрасте начнет играть в хоккей. Он очень много плавает. Плавание у него, по-моему, один из приоритетных видов и восстановления, и адаптации к стрессовой ситуации. Должность привносит колоссальные, конечно, нагрузки. Мы как-то задались целью посчитать, какой налет часов он делает за определенный период времени. Оказалось, превосходит все нормы для пилотов. При этом он находит время вздремнуть в самолете, отключиться. Такой способ самовосстановления. Владимир Владимирович довольно скептически относится к приему медикаментов, даже если это банальные таблетки от простуды. Предпочитает народные средства, чай с медом, баню, массаж. С точки зрения медицины Путин значительно моложе своих лет. Его спортивный образ жизни способствует великолепной работоспособности.

— При этом дзюдо — травмоопасный вид спорта…

— Вообще-то конечно. У дзюдоистов так же, как в любом виде борьбы, травм достаточно. Но Владимир Владимирович как-то счастлив в своей спортивной жизни, умеет сгруппироваться. Правда, у нас всегда принято раздувать истории болезни первых лиц. Только недавно утихли слухи о проблемах с позвоночником у Путина. Я не вижу необходимости засекречивать информацию о здоровье главы государства, но есть медицинская этика. Если, например, я перенес операции на позвоночнике и не вижу в этом тайны, то я сам расскажу вам об этом.

— У травматолога были травмы?

— Сказались мои спортивные проблемы, плюс профессия добавила, потому что в течение 35 лет простоял, согнувшись у операционного стола, вот так, как крючок. Это здоровья не добавляет.

— Сколько на вашем личном счету проделанных операций?

— Недавно примерно прикинул, больше 10 тысяч, каждый год делал не менее трехсот. И в ЦИТО, и в ЦКБ. В последнее время я хожу в операционную, смотрю, даю какие-то советы, но самому оперировать мне чисто физически немножко сложновато. Сейчас в ЦИТО самые продвинутые технологии, самые современные подходы к диагностике, лечению, малоинвазивные операции. В институте, в клинике спортивной травмы, более 90 процентов операций на крупных суставах, я имею в виду плечо, локоть, колено, тазобедренный, выполняются только артроскопически. Причем не диагностика — посмотреть в глазок, нет. Реконструктивные большие операции.

По своим проблемам с позвоночником столкнулся с коллегами из Германии, Швейцарии, Израиля. Потому что есть в медицине определенное правило: нельзя оперировать у своих, я имею в виду ЦИТО. Не всегда опыт заграничного лечения был удачным, о чем мы говорили выше применительно к спортивной медицине.

— Чем же посоветуете заниматься, чтобы не загреметь на операционный стол?

— В плане травмобезопасности самый замечательный вид спорта — это плавание, а потом, наверное, бильярд. В него сам играю. Меня в свое время удивил Дебейки, когда после ельцинской операции мы у меня на даче ужинали с группой специалистов. У меня там стоял бильярд внизу. Играли, а Дебейки еще наверху остался, разговаривал с моей супругой. Потом спустился, идет какая-то партия. Мы его пригласили поиграть. И в не подставленные шары, а просто в те, что были на столе. Он с кия два или три шара забил, причем настолько уверенно, сразу видно, что человек знает, с какой стороны взяться. Ему тогда под 90 было. Он умер, не дожив до 100, по-моему, пару месяцев. Был счастлив с молодой супругой, да. Может, поэтому и прожил так долго, не знаю.

— Какая-то у них поразительно большая разница в возрасте была.

— Лет 40, может, чуть меньше, лет 35. Самое главное, что у него от нее — дочь. Это всегда был предмет таких плоских шуток, что дочь-то можно в любом возрасте иметь, вопрос от кого. Но в случае Дебейки девочка его точная копия. Такой же нос, глаза, губы.

— Как полагаете, на политическом олимпе пришло время долгожителей?

— С помощью спорта и достижений современной медицины, несомненно.


Досье

Сергей Павлович Миронов
Родился 6 августа 1948 года в Москве.

Отец, Павел Дмитриевич Миронов, — неоднократный чемпион страны по велоспорту, бронзовый призер чемпионатов СССР по конькобежному спорту. Мать, Зоя Сергеевна Миронова, — заслуженный мастер спорта СССР, с 1940-х годов врач-ортопед, основатель спортивной травматологии в СССР.

После окончания Первого Московского мединститута им. И. М. Сеченова Сергей Миронов работал в Центральном институте травматологии и ортопедии им. Н. Н. Приорова. В 1983 году возглавил клинику ЦИТО, основателем которой была его мать.

С 1995 года — заместитель управляющего делами президента — генеральный директор Медицинского центра (с 2004 по 2011 год — начальник Главного медицинского управления) УД президента РФ.

В 1998 году возглавил ЦИТО им. Н. Н. Приорова (на общественных началах), с 2011 года — на штатной основе.

Доктор медицинских наук (1984 год), профессор. Академик РАМН (с 1999 года). Академик РАН (с 2003 года).

Президент Российской ассоциации травматологов-ортопедов, Российского артроскопического общества, член международного общества ортопедической хирургии и травматологии SICOT. Главный внештатный специалист травматолог-ортопед Минздрава РФ. Заслуженный деятель науки РФ, заслуженный врач РФ.

Автор более чем 440 научных работ. Заведующий кафедрами факультета фундаментальной медицины МГУ и Первого Московского государственного медицинского университета.

Награжден двумя орденами «За заслуги перед Отечеством» — III и IV степени, орденами Почета, Дружбы, «Знак Почета» (СССР), преподобного Сергия Радонежского II степени (РПЦ). Удостоен Государственной премии РФ, двух премий правительства Российской Федерации в области науки и техники.

Женат. Имеет сына.

Журнал "Итоги"

ertata

 

Глава 24

Часть 2

Из дневника Лены Кулеминой

В тот вечер Виктор Михайлович просидел у меня до самого отбоя. Ни о чем значительном мы не разговаривали. Вроде, обо всем и не о чем. Но я находилась вне себя от счастья только от того, что он пришел. После этого он стал навещать меня каждый день, и никогда не торопился уходить, и это давало мне уверенность, что он приходит по собственному желанию, а не потому, что считает себя обязанным.  

Спустя 3 дня наступил мой день рождение, который я была вынуждена отпраздновать в больнице. Мне исполнилось 15. Первыми меня поздравили родители, щедро одарив подарками, на что они, впрочем, никогда не скупились, наверняка считая, что так они показывают степень своей любви. После них где-то в обед меня пришли поздравлять мои девочки, и сделали мне самый лучший подарок, просто сообщив, что Степнов не женился на Каримовой. Мне стоило больших усилий, чтоб не выдать своих истинных эмоций перед девчонками, но, безусловно, Ритка все и без того поняла. Он же появился около 6 вечера. Принес кучу разных сладостей, включая торт. Его торт мне показался куда вкуснее, чем тот, что был от родителей. Но думаю, это не столько соответствовало действительности, сколько было продиктовано моим ощущением бескрайнего счастья. Тогда я впервые  осознала, что значит быть счастливой и осознавать это каждой клеточкой своего естества.            

В больнице я провалялась чуть больше двух недель, что не было мне в тяготу, а даже напротив я боялась своей выписки. За то время, что я там находилась между мной и Степновым образовалась невидимая связь. Кажется, ничего между нами не произошло. Он каждый вечер навещал меня, мы говорили о многом, обо всем, что не касалось наших чувств. Но теперь нас что-то связывало. Я это чувствовала, и знала, что он тоже чувствует. Это отражалась в его взгляде. И теперь я страшилась, что стоит мне лишь переступить за порог этой больницы, и все закончиться. Та тонкая нить оборвется, и все войдет в прежнее русло. Все станет так, как было до боев, до травмы. А дни как назло стали ускорятся, и вскоре я с грустью на сердце заснула на своей больничной койке в последний раз.

------

Как бы Сергей не пытался отпираться, но в один из вечеров он был вынужден в сопровождении Марии посетить Наталью Александровну. В тот вечер у него было стойкое ощущение, что его ведут на пытку. Он знал, что теперь эта женщины обрубит последний путь к ней, и ему придется перестать оказывать ей знаки внимания. Он ожидал, что она встретит его укоризненным взглядом, ведь она просила оставить ее в покое, держать свои чувства при себе, но он не сумел, не последовал ее пожеланиям. А Ему просто хотелось верить, что такое ненавязчивое ухаживание не заденет ее, и, возможно, будет даже приятно. Меньше  всего ему хотелось доставить ей неудобства, и именно по этой самой причине старался не попадаться ей на глаза.

Вопреки его ожиданиям Наталья ни делом, ни словом, ни даже взглядом не показала, что недовольна его поведением. Она была весьма гостеприимна и  приветлива, и казалось, что рада приходу Сергея не менее, чем приходу своей сестры. В какой-то момент он совсем расслабился, решив, что он зря волновался. Успокоив себя тем, что она даже не подозревает, кто шлет ей розы, и его позвала просто так, без задней мысли. Просто как парня Маши. Но, похоже, разгадать эту женщину, ему было не дано, и стоило Павловской на 2 минуты отлучиться в ванную, как Наталья протянула ему записку. То, что это было отнюдь не любовное послание, Гончар понял по ее взгляду. В нем и в тот момент не нашел ни злости, ни упрека. Ее глаза как-то по-особенному добро сказали ему «Послушай меня, Сергей.. Так будет лучше». До возвращения Маши он лишь успел сунуть записку в карман.

------

Из дневника Лены Кулеминой.

Я вернулась в школу, где, казалось, все осталось по-прежнему. Если не считать того, что по школе обо мне пустили новый слух. На этот раз сплетники 345-ой школы решили, что я попала в больницу по той причине, что хотела покончить с собой, и виной тому стал мой мнимый разрыв с Гуцулом. Чего-то более бредового я в своей жизни не слышала! Я никогда не думала о смерти, а тем более не желала ее. Такого понятия вообще не существовало для меня до этой самой травмы,  до того самого момента, когда Степнов проговорился о том, что я едва не умерла. Я и сейчас не понимаю до конца, что значит умереть, и, честно говоря, я очень испугалась того, что это могло случиться со мной. То, что никто из живых не в состоянии объяснить. Ведь пугает не сама смерть, переход в другое состояние, а неизвестность того, что будет дальше. Я  не знаю, что должно произойти со мной, чтобы я совершила такой шаг, или хотя бы подумала об этом.

Еще могу отметить, что мне бросилось в глаза отсутствие Каримовой Ирины Ренатовны. Девочки еще в больнице мне рассказали, что после отмены свадьбы со Степновым она больше в школу не приходила, но только по возвращению я это осознала. Правда, через неделю после меня вернулась и она. Гордая, и словно, просто побывала в отпуске.

В школе все осталось по-прежнему, и дома ничего не изменилось, но зато изменилось мое восприятие мира, и именно поэтому все стало для меня каким-то новым, каким-то другим, и я сама уже не была прежней.

------

По возвращению домой Сергей заперся в ванной. Он был растерян из-за записки, которую ему вручила Суханова. Он еще не прочел ее, и не решался это сделать. Страшился, что содержание станет для него приговором. Ему даже в голову пришла мысль, порвать и выбросить записку, а ей при случае сказать, что потерял ее. В нерешительности смотрел на сложенный вдвое клочок бумаги, и вдруг увидев себя самого со стороны, осознал, как глупо его поведение и безосновательно волнение, ведь самое болезненное и страшное она уже сказала, пытаясь убить его надежду в самом корне. Но ей и тогда не удалось, и сейчас не получиться. Раз уж он встретил ее вновь через столько лет, что было почти невозможным, то его уже ничто не заставит перестать надеяться и верить. С этой мыслью развернул записку.

------

Единственной причиной перемены в Кулеминой была ее любовь к учителю. Конечно же, она и раньше любила его, но то была иная любовь, которая не имела ни почвы, ни надежды, и которая могла жить лишь в ней самой, не имея права выйти наружу. Одна из тех форм любви, которой суждено умереть, так и не родившись. Ведь очень многие из нас переживают свою первую детскую и несбыточную любовь, выбирая объектом для воздыханий кого-то невозможного. Также случилось и с Леной, но Ленина любовь не погибла, она просто перестала быть безответной, и выросла вместе с ней.

Мир стал иным в ее глазах, потому что его отношение к ней больше не соответствовало тому, каким оно было в течении этих 2-х лет. Оно как бы перекачивало из больничных стен в школьные будни, но только приняв немного другую форму. Все опасения были напрасны. Это одновременно радовало и огорчало ее. Не хватало той моральной близости, которой Виктор теперь сторонился в школе. Лене пришлось долго свыкаться с новыми обстоятельствами. Увы, к хорошему быстро привыкаешь, но все же это лучше, чем его прежний ледяной взгляд и даже лучше, чем дружба с ним без малейшей надежды, без права мечтать. Да, они теперь, казалось, были дальше друг от друга, чем друзья, но в тоже время куда ближе, чем могут быть просто учитель и ученица.

Все омрачали Ленины страхи, которые нашептывали ей, что она все себе придумала и что Степнов вовсе не любит ее. В таком скверном состоянии, мучаясь терзающими душу сомнениями, она пребывала до следующей встречи со Степновым. Особенно тяжело переживались ей выходные. Она даже не столько скучала, хотя и без этого не обходилась, но больше она страдала от сомнений. Взаимная любовь казалась лишь иллюзией, тем, что невозможно, и чего никогда не случится. А еще сваливала все на травму, которая по ее предположениям могла затронуть ее мозг. Вот, мол, и возомнила себе невесть что. Даже Ритина уверенность, которая так контрастировала с ее неуверенностью, не могла ее успокоить. Спасением становился его мимолетный взгляд, только ему было под силу разогнать все ее назойливые страхи и сомнения. Этот взгляд говорил больше, чем тысячи слов, и возвращал ей ощущение спокойствия и счастья, но, к сожалению, ненадолго. Вскоре ей снова требовалась его увидеть, чтобы развеять вновь налетевшие в ее голову неприятные мысли.

Их отношения кардинально разнились с тем, что было во время пребывания Кулеминой в больнице. Там они коротали вместе вечера, много разговаривали, узнавали друг о друге разные вещи. А теперь они больше общались взглядами, говорили мало и чаще по делу, но та нить, что образовалась между ними, не прервалась,  а стала лишь крепче и сильнее. Они не говорили друг другу о своих чувствах, но знали, что влюблены. На уроках и классных часах Степнов очень редко позволял себе слабость посмотреть на нее. Правда, со временем у него появилась очень интересная привычка. Так как Кулемину врачи на год освободили от занятий физкультурой, она отсиживалась на скамейке. Так вот он взял себе манеру, дать 9Б задания, а самому все контролировать с той самой лавки, где коротала урок его ученица. Он садился поодаль Лены, и на первый взгляд казалось, даже не замечал. Но это только на первый взгляд, но на самом деле он наблюдал за ней боковым зрением, и она это знала, и уподоблялась ему. Но чаще их любовь блуждала по коридорам в поисках любимых глаз и подтверждения взаимности.

------

Добавился еще месяц к сроку отношений Гончара с Машей. В один из дней, то было в начале мая, они наметили поездку в торговый центр. Марии нужно было выбрать наряд к своему дню рождению, до которого оставалось 2 дня. Маше как-то удалось приучить своего парня к походу с ней за покупками. И он уже относился к этому, как к своему долгу, как к небольшой части их совместной жизни. Да, они как-то незаметно для самих себя начали жить вместе.

По пути в троллейбусе Гончар почему-то вспомнил про записку от Сухановой. Он выполнил только одно требование Натальи, перестал слать цветы, но так и не оставил Машу. Почему? Может, в качестве протеста? Ведь он не обязан ее слушаться. И она не может указывать, с кем ему встречаться, а с кем нет, даже если речь идет о ее сестре. Но тут дело было в другом. Он раньше никогда не заводил отношений. Все его отношения с девушками проще было назвать дружеским сексом, то есть он встречался то с одной, то с другой, и при этом не с кем рвал отношений, но в то же время он никому не принадлежал, и никому ничем не был обязан. Это немного походило на гарем, где у мужа ночи закреплены за разными женами. Отношения с Марией стали для него первыми серьезными отношениями, где он все время был с одной девушкой и хранил ей верность. И оказалось, он даже не догадывался, что существует такая вещь как привязанность. Он знал, что не любит Марию, и никогда не любил, но так просто оставить ее тоже не мог. Когда Суханова попросила не бросать Машу, он думал, что не бросил лишь по ее просьбе, и ему казалось, что бросить ее ничего не стоит. И первое время ему приходилось себя принуждать быть с ней. Он словно играл для нее роль прежнего Сергея, а сам постоянно представлял, как бы жил без нее, чтобы делал. Вернулся бы к своей прежней жизни, к своим подружкам, или, может, добивался бы ту, которую любит. Именно в тот период он вдохновился тайно дарить розы Сухановой. А после настал другой период, где к нему пришло понимание, что дверь в прошлую жизнь заперта, и если даже он уйдет от Маши, то только к ее сестре. А пока он будет утешаться тем, что имеет.

------

Лена была в разводе уже 2 месяца. Наконец в ее жизни наступил покой. К тому времени все уже знали об ее разводе с Виктором, и больше никто не докучал расспросами и косыми взглядами. Ей стало гораздо легче. К тому же в последнее время она почти не сталкивалась со Степновым, что тоже способствовало ее выздоровлению. Самые тяжелые времена ей помогли пережить девчонки, а также Макс очень подбадривал. Этот тяжелый и унизительный период ее жизни очень свел ее с Аней Прокопьевой и Полиной Зеленовой. За короткое время они из просто знакомых стали настоящими подругами. С ними было легко, и они не задавали лишних вопросов, не касались больной темы. Они просто во главе с ее лучшей подругой Ритой не давали ей заскучать, и остаться с грустными мыслями наедине.

Так вот у одной из ее новоиспеченных подруг у Ани намечался день рождение, и Лене было необходимо купить для нее подарок. Именно по этой причине она в тот день направилась в торговый центр. Если честно, она даже представить не могла, что подарить Прокопьевой. Хотя Аня и была ее однокурсницей, но до последних времен она почти ничего о ней не знала. Пройдя десяток магазинов, она так ничего не выбрала, что лучше купить, а только больше  запуталась. Решила сосредоточиться, и вспомнить с чем у нее ассоциируется Аня. Первое, что пришло в голову, была музыка. «Точно!» - обрадовалась Кулемина своей сообразительности. Прокопьева была помешена на музыке куда больше других, и почти не вынимала из ушей наушники. И тут у Лены всплыло ценное воспоминание, та очень ждала поступления в продажу диска ее любимой группы, и на радость Кулеминой диск появился буквально этим утром. С подарком было все решено.

На выходе из торгового центра Кулемину ожидала не очень приятная встреча. Это был Гончар с какой-то девушкой. Лицо девушки ей показалось очень красивым, а вот сама девушка особой симпатии не вызывала. Скорее всего, она думала об этой девушке, чтобы не думать о своем стыде, который испытывала всякий раз, когда встречалась с Сергеем, и рассматривала ее, чтобы оттянуть тот момент, когда снова придется посмотреть ему в глаза.

- Привет, Ленка! Ты как? – спросил и сразу же пожалел, потому что осознал, что в ее ситуации с Витей это неуместно.

- Хорошо. И ты, надеюсь, тоже. Извини, мне пора идти! – на одном дыхании ответила она, и поспешила удалиться.

Ей была неприятна ее собственная холодность к Сергею в то время, когда он сам к ней ничуть не переменился. Ничто в нем не указывало на то, что он ее хоть чуточку упрекает, но она не могла ничего с собой поделать. В его присутствии она чувствовала себя очень неуютно. Это походило на то, как предстать перед огромным количеством людей абсолютно обнаженным, и ты не будешь знать, куда деться, как спрятаться. Поэтому она всячески пыталась избегать встреч с ним и долгих разговоров. Особенно ей было неприятно, если вспомнить, что Сергей был ей не меньше другом, чем Степнову. Они учились одной специальности, что давало им большой общий интерес, и Гончар нередко ей помогал как старшекурсник, особенно на первом курсе. Но теперь их разъединял стыд, как с Виктором разъединяла вина.

- Сереж, а кто это? – проводив Лену любопытным взглядом, спросила Маша.

- Это жена Вити. То есть, бывшая жена.

Серия сообщений "Ранетки":
Часть 1 - Мое самое первое видео..
Часть 2 - Шикарное видео))
...
Часть 44 - Наше прошлое глава 23 часть 3
Часть 45 - Наше прошлое глава 24 часть 1
Часть 46 - Наше прошлое Глава 24 Часть 2

Серия сообщений "Кадетство и Кремлевские курсанты":
Часть 1 - Я считаю, что любви нет...
Часть 2 - Про Гончара и Суханову
...
Часть 35 - Наше прошлое глава 23 часть 3
Часть 36 - Наше прошлое глава 24 часть 1
Часть 37 - Наше прошлое Глава 24 Часть 2

Серия сообщений "Наше прошлое":
Часть 1 - И так представляю вам мой первый фанфик
Часть 2 - 2-я глава моего фанфика
...
Часть 35 - Наше прошлое глава 23 часть 3
Часть 36 - Наше прошлое глава 24 часть 1
Часть 37 - Наше прошлое Глава 24 Часть 2

Неизвестные активисты вывесили в пятницу на Большом Каменном мосту в Москве растяжку “Долой кремлевских оккупантов”. Это акция солидарности с приговоренными к аресту на срок от 10 до 15 суток после задержания с одноименным баннером на Тверской улице, сообщает сайт “Грани.ру”. В настоящее время арестованные проводят коллективную голодовку в знак протеста против действий администрации изолятора. Шестеро [...]