Вук и Ринка приехали игрой очень довольные и взахлёб мне о ней рассказывали. Вук даже специально рядом посадил и не отпускал: ты, говорит, послушай же! Вкратце, рассказ выглядит так.
Вук: Там были рыцари! Хорошенькие!
Я: ?!.
Рина: Их девушки отыгрывали.
Я: !..
Текла, её пятнадцатилетний сын
Коста, четырнадцатилетняя невестка
Лисса и родственник Лиссы,
Лико-с-молотом, простоватый, грубоватый и весьма сильный мужик.
Лисса - значит, "Бешенство". Вообще её Елизаветой крестили, но характер такой, что иначе и не назовёшь. Как ромы женятся? Или родители уговариваются, или, в крайний случай, парень девушку уводит. А Лисса увела парня. Косту. Он из оружейников, она из музыкантов, понятное дело, родители Косты даже не думали ни о чём таком... а вот. Увела. Лисса потому что. А посмотришь - куколка-куколкой, никогда не подумаешь!
Надо было им в Марсель, а закинуло, вишь ты, в Тулузу. И змей потеряли - с чем выступать? Устроились на развалинах, стали продавать гвозди.
Лико вот у Тулузы понравилось. Война? - а что, в Империи что ли, мир? В Империи уже сколько лет - то война, то разруха. А здесь - чудно. В Империи франков мало, и все - знатные. А тут - все кругом франки, кроме евреев. И знатные, и крестьяне, и горожане. Сплошные франки. А один важный такой, епископ - Лико никогда епископов не видел - сам франк, и шапка большая красивая. Лико его увидел и говорит своим:
- Вот бы его молотом по голове тюк, и шапку мне! Хорошая шапка!
- Его, пожалуй, тюкнешь, потом кишков не соберёшь, - сказали ромеи.
Лико ходит, тихонько охотится: есть можно, а путешествовать дальше надо бы деньги, надо бы мулов. Ойойой! Тут Пасха. На Пасху просить хорошо. Только Лико просить не пошлёшь: он здоровый, хоть и дурак. Все будут спрашивать, почему не служит и не пашет. Теклу не пошлёшь: на ней тоже пахать можно. И Косте никто не подаст, это ясно. Послали приставшую в дороге цыганку
Ницу - у ней ребёнок, детей все жалеют - и Лиссу - она сама как ребёнок, да ещё миленькая, кто-нибудь да расстрогается. Ходили, просили, ничего не выпросили у франков. Только одна
добрая графиня дала жемчужинку, и ту не нашли, кому продать.
А вообще среди франков ничего, жить можно. Читать почти никто не умеет - смешные, в Империи редкий не может своё имя начертить. Даже Лисса может. На тюрбаны косятся, но в Тулузе из Империи купцы бывают, так что никто не спешит бить морду. И все болтают: одни как положено, по франкски, а другие чудно, не разберёшь. И никто на благородных языках не говорит.
Так-сяк мыкаются ромеи, не знают, за что схватиться, как денег добыть.
Одна женщина им говорит:
- У меня рыцари украли лошадей. Вы мне их обратно украдите, я денег дам.
Зубы зверям заговаривать - это Текла мастерица. Нашла одного из коней, он возле храма стоял. Стала заговаривать его. Тут из храма выскакивает рыцарь, хватает коня под уздцы - и в храм его. Лисса только рот открыла: в Империи не то, что коня, маленького ослика попробуй в храм завести, узнаешь, сколько на небе звёздочек! Дикие эти франки, хоть и тоже христиане! И на Пасху подают плохо.
Ушли Текла с Лиссой от греха подальше от храма. Потом вернулись, посмотрели, а там хуже прежнего: уже не конь, а труп.
Трубадура какого-то убили, ойойой!
А там внезапно исполнилась мечта Лико. Пришли к ним
женщина из франков и... сарацин. Хоть и не любят ромеи сарацин, а всё равно как-то он ближе этих франков, ей-богу, хоть и нехристь. Захотели женщина с сарацином епископа украсть. Вот с цыганами и украли, в развалинах спрятали - рядом с языческой статуей. Сманили его цыгане обещаниями показать реликвии из Империи... ха, будто что-то ещё в Империи франками не украдено! Горазды они, франки, разбойничать. Лико епископу тюк по башке, ласково так - тот и в отруб. А Лико сразу тюрбан скинул и давай епископову шапку мерять: хороша! Жаль, потом у него Текла отняла. Шапку подкинули в собор и стали ждать, когда этого епископа обменяют на какого-то франка-заложника. А епископа никто не меняет и не меняет. Тот прочухивается и начинает орать: "Еретики! Сарацины! Сейчас здесь будет буча, всех вас порешат!" А Лико подойдёт к нему и молотом: тюк! А ещё он два кляпа сжевал, епископ. Злой совсем. А потом его унесли.
А раз Лико попал в гущу сражения. Встал и глаза выпучил: ничего не понимает. Бить кого-то или нет? А будут его франки бить? Но ничего. Франки друг друга дубасят, а его не трогают. Не нужен им бедный ромей из далёкой Никеи. Ушёл - без царапинки! Лико вообще счастливчик.
А потом за епископа приходил цыган благодарить граф. Красиво говорил, настоящий знатный господин, заслушаешься.
А ещё потом пришли люди и говорят: или геть отсюда, или с нами защищать стены Тулузы! А мулов ещё нет. Господь с этими мулами, сказала Текла (а Лиссе что-то показалось, что это она о франках; да чего не покажется). Идём в Марсель пока так.
Но Лисса - её не зря Лисса назвали - заартачилась и ни в какую. Я, говорит, буду эту Тулузу защищать. Буду камни кидать вниз. Тюк по башкам! (Кровь - не водица, сразу ясно, что они с Лико в родстве!) Коста, говорит Текла, успокой свою жену, а то я её так щас успокою! Ты, дура, куда лезешь?! Мы тут два года торчим - ты не научилась толком этих франков друг от друга отличать. Ты вообще не знаешь, с чего они дерутся, и не надо тебе этого знать! - Ага, говорит Лисса, не надо. Я знаю, что камни надо кидать в того, кто внизу стены, и всё. Текла к ней - ох, щас за волосы схватит да потаскает! А Лисса - бежать.
Так и стояла с камнями. Правда, кинуть ей ни один не удалось. А жаль!
***
Что там было дальше, Бог ведает, а только однажды в 19 веке цыгане нашли статую в подвале французской церкви в Марселе. Статуя была в цыганской одежде и вся чёрная. Посмотрели на неё цыгане и поняли, что это святая Чёрная Сара, первая цыганка, принявшая крещение.
И каждый год стали носить эту статую в море, крестить снова.
Красивый праздник, говорят. Много цыган, свечи, цветы - и чёрная женщина, окунающаяся в морскую воду.
Кто её знает, откуда она там взялась, в Марселе. Но что это Чёрная Сара, так точно-точно. Любой цыган сердцем отца поклянется.
