До чего я люблю это чувство перед рывком:
В голове совершенный ревком,
Ужас ревет рывком,
Сострадания нет ни в ком,
Слова ничего не значат и сбились под языком
В ком.

До чего я люблю эту ненависть, срывающуюся на визг,
Ежедневный набор, повторяющийся, как запиленный диск,
В одном глазу у меня дракон, в другом василиск,
Вся моя жизнь похожа на проигранный вдрызг
Иск.

До чего я люблю это чувство, что более никогда -
Ни строки, ни слова, ни вылета из гнезда,
И вообще, как сказал один, 'не стоит труда'.
Да.

Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет.
Надежды, смысла, человека, искусства, Бога, звезд, планет -
Нет.

Однажды приходит чувство, что вот и оно -
Дно.

Но!

Йес.
В одно прекрасное утро идет обратный процесс.

То,
Которое в воздухе разлито,
Заставляет меня выбегать на улицу, распахивая пальто.

Ку!
Школьница улыбается старику.
Господь посылает одну хромающую строку.
Прелестная всадница оборачивается на скаку.

С ней
Необъяснимое делается ясней,
Ненавистное делается грустней,
Дэвида Линча сменяет Уолт Дисней,
Является муза, и мы сплетаемся все тесней.

Ох!
Раздается сто раз описанный вдох.
Пускает корни летевший в стену горох,
На этот раз пронесло, ступай, говорит Молох,
У ног в нетерпенье кружит волшебный клубок,
В обратном порядке являются звезды, планеты, Бог.

А если я больше не выйду из ада,
То так мне и надо.

.......... ГИМН МАЯКОВСКОМУ


Озверевший зубр в блестящем цилиндре
Ты медленно поводишь остеклевшими глазами
На трубы, ловящие, как руки, облака,
На грязную мостовую, залитую нечистотами.
Вселенский спортсмен в оранжевом костюме,
Ты ударил землю кованым каблуком,
И она взлетела в огневые пространства
И несется быстрее, быстрее, быстрей...
Божественный сибарит с бронзовым телом,
Следящий, как в изумрудной чаше Земли,
Подвешенной над кострами веков,
Вздуваются и лопаются народы.
О Полководец Городов, бешено лающих на Солнце,
Когда ты гордо проходишь по улице,
Дома вытягиваются во фронт,
Поворачивая крыши направо.
Я, изнеженный на пуховиках столетий,
Протягиваю тебе свою выхоленную руку,
И ты пожимаешь ее уверенной ладонью,
Так что на белой коже остаются синие следы.
Я, ненавидящий Современность,
Ищущий забвения в математике и истории,
Ясно вижу своими всё же вдохновенными глазами,
Что скоро, скоро мы сгинем, как дымы.
И, почтительно сторонясь, я говорю:
«Привет тебе, Маяковский!»

1915