---

Ворошиловградский альтернативный реалист Жадан с шоблой однодумцев собирает деньги на установку (одобренной антiвукраiнcькiмi ciламi в лице городской топонимической комиссии) мемориальной доски некоему вчёному вукраинских навук Шевелёву.

Отметив про себя то, что ворошиловградский альтернативный реалист Жадан ни во что, кроме говна, влезать не станет, и ознакомившись со списком научных работ вчёного вукраинских навук Шевелёва ("Передыстория славянского языка: историческая фонология общеславянского языка" (1965), "Историческая фонология украинского языка" (1979)), а также с некоторыми фактами его биографии, застенчиво и скупо освещёнными в новостной заметке харьковских борцов за свободу клеветы (жил в Харькове до 1943 г., умер - в Нью-Йорке), я заподозрил неладное и не ошибся:

"После начала Великой Отечественной войны Шевелёв оставался в Харьковском университете, в ожидании развала фронта и победы нацистской Германии и пользуясь освобождением от воинской обязанности, которая автоматически предоставлялась всем доцентам. В то же время к нему обратились сотрудники НКВД с предложением стать сексотом. Шевелёв дал согласие и стал под псевдонимом "Шевченко" доносить на главного редактора украиноязычной газеты "Социалистическая Харьковщина" Файбышенко. Впоследствии Шевелёв объяснял это тем, что знал, что Файбышенко доносил на него и тем, что "Надо было выиграть время до прихода немцев. Это было дело не годов, а дней или недель. За это время я мог ни с кем не встречаться, за исключением Файбышенко…".

Позднее, по мере ухудшения для советских войск положения на фронте, его "бронь" доцента была отменена, он всё же не был был призван в армию из-за неразберихи в харьковском военкомате и отправился в начале октября 1941 г. в эвакуацию на восток. В пути, сославшись на болезнь, Шевелёв отстал от эвакуируемого Университета и вернулся в Харьков, где и встретил войска Вермахта. Сам Шевелёв не скрывал, что он дезертировал.

Находясь в оккупированном Харькове Шевелёв, в силу своего происхождения, мог заявить о себе, как об этническом немце — Фольксдойче, но предпочёл пойти по пути украинского коллаборационизма. Шевелёв вспоминал:

"Немцы будто не проявляли инициативы, но вот каким чудом появился в городе бургомистр, и звали его Крамаренко. А вокруг него стоял орган, называемый городская управа. … Не знал я и не знаю, как в конце концов управа оказалась в украинских руках. Доносами немцам? … Или перемена произошла из тех западноукраинских единиц, имевших хорошие ходы к немецкой военной администрации, пришедших в немецких военных шинелях в составе немецкого вермахта?"

Во время оккупации писал для газеты "Нова Україна", выходившей с 9 декабря 1941 года, под псевдонимами, в частности под псевдонимом Гр. Шевчук. В 1942 году Шевелёв устроился в отдел образования городской управы цензором. Перед первым освобождением Харькова ушёл из города вместе с отступившими оккупантами."

Надо полагать, более омерзительного пидараса ворошиловградский альтернативный реалист Жадан и городская топонимическая комиссия откопать нигде не смогли. Даже нацистский поп Слепой как-то меркнет - он хотя бы сидел.

Сла8а 8украине.

---

Нацисты под предводительством неприкасаемого наротного ептудата героически победили памятник:




Но интересен в данном случае не нацистcкий бєспрєдєл, а поведение ментов:

- бодание с грузовиком похоже не на пресечение противоправных действий, а на его неумелую имитацию;

- задержание очередных полiтвъязнєй после совершения ими противоправных действий в присутствии сотрудников внутренних органов похоже на преступную халатность со стороны оных сотрудников.

Поэтому в идеале полiтвъязнi должны сидеть за хулиганство (но не будут).
А менты должны нести ответственность за бездействие (тоже вряд ли).

Сла8а 8украине.