- Открою секрет, как за две недели навсегда забыть о боли в суставах! Артроз тазобедренного сустава: Артроз тазобедренного сустава, лечебно-диагностический центр «Меддиагностика»
В давние времена в одном местечке жил богач по имени Кадиш. И имел он единственного сынка — Ацела. В доме Кадиша жила ещё приёмная дочка, сиротка Акша. Приходилась она ему дальней родственницей, как говорят, лошади от кнута палочка. Ацел был мальчиком рослым, черноволосым и темноглазым. Акша, напротив, невелика росточком, глаза голубые, а волосы — чистое золото. Ребятишки были сверстниками, с ранних лет вместе ели, вместе учились, вместе играли. Если в дочки-матери играли, Ацел был отцом, а Акша — матерью. Так и повелось считать, что, когда дети вырастут, станут мужем и женой.
А как пришла пора остепеняться да собственную жизнь начинать, тут на Ацела напала удивительная хворь. Про такой недуг никто прежде и не слыхивал. Вбил себе парень в голову, не про нас будь сказано, будто умер!
С чего вдруг зачудил, никто не знал. Видно, наслушался всяких россказней про райское житье. Была у него старая нянька, которая ему этими небылицами все уши прожужжала. Всё расписывала, что там-де, в раю, ни работать, ни учиться не надо, а знай живи припеваючи в своё удовольствие. И кормят в раю поособому: мясом морскогочудища Левиафана да дикого быка Шойр-хабойра, поят вином, которое сам Господь приберёг для праведников, а спать дают хоть до полудня, дел-то всё равно никаких нет.
Ацел был лентяй известный. Вставать на заре да зубрить языки и всякие науки было для него мукой мученической. В те дни в обычае было, чтобы сын продолжал дело отца. Ацел знал, что со временем предстоит ему принять отцовское дело, да только это его не радовало.
Нянька растолковала Ацелу, что попасть в рай можно только после смерти, вот парень и задурил: решил он умереть поскорее. И так усердно размышлял да обдумывал, как бы достичь желанной цели, что в конце концов вообразил себе, будто и в самом деле умер.
Бедные родители совсем извелись, глядя на сыновьи причуды. Акша то и дело утирала тайком горькие слезы. Сколько родные ни пытались вразумить сына, что он жив-живёхонек, никакие резоны на него не действовали. Он ничего и слушать не хотел, лишь твердил в ответ:
— Отчего вы меня не хороните? Или не видите: я давно умер, а из-за вашей нерасторопности никак не могу в рай попасть.
Я вам так скажу, если бедные родители сами от сыновней блажи в могилу не слегли, так это чудо из чудес. Каких только лекарей не приглашали к Ацелу! Да разве такого упрямца образумишь.
— Смотри, — убеждали его, — ведь ты говоришь, ешь, спишь. Значит, жив.
Ацел пропускал их мудрые речи мимо ушей, но с каждым днём и впрямь ел всё меньше и, случалось, сутками не говорил ни слова. Родные не на шутку встревожились: если так и дальше пойдёт, сын и вправду Богу душу отдаст.
Вконец отчаявшись, Кадиш обратился за советом к самому известному лекарю, который прославился во всей округе своими знаниями и мудростью. Звали его доктор Йоц. Лекарь выслушал рассказ о странном недуге и сказал:
— Берусь излечить вашего сына за восемь дней. Но при одном условии: во всём меня слушаться и исполнять всё, что велю, какими бы странными ни казались мои распоряжения.
Кадиш так намаялся с сыном, что на всё был готов. Доктор Йоц обещал навестить больного в тот же день. Кадиш поспешил назад, чтобы сообщить домашним радостную весть. Он объявил жене, Акше и прислуге, что они должны беспрекословно выполнять все распоряжения лекаря. Никто не посмел ослушаться. Кто станет перечить, коли выхода нет?
Вот приехал доктор, его проводили в комнату Ацела. Юноша лежал на кровати — бледный, истощённый, волосы растрёпаны, ночная сорочка измята.
Взглянул доктор Йоц на больного и спрашивает родителей:
— Отчего вы держите в доме мёртвое тело? Вы что, не собираетесь хоронить покойника?
Услыхав такие слова, бедные родители не на шутку перепугались. Ацел же так и просиял от радости:
— Слышали? А что я вам говорил!
Хотя поведение доктора и озадачило несчастных родителей, они помнили своё обещание и не мешкая стали готовить похороны.
Ацела же слова доктора привели в такой восторг, что он вскочил с постели и пустился танцевать и хлопать в ладоши. На радостях у него проснулся аппетит, и он попросил есть.
— Погоди, в раю поешь, — сказал доктор Йоц.
Лекарь распорядился, чтобы комнату убрали по-особому, словно это рай.
Стены завесили белыми занавесями, пол устлали дорогими коврами. Ставни плотно закрыли, шторы хорошенько задвинули. И день и ночь в комнате горели свечи и масляные светильники. Слуг облачили в белые одежды и приделали им на спину крылья, как у ангелов.
Ацела уложили в открытый гроб и совершили погребальный обряд. Но юноша так обессилел от радости, что заснул и проспал почти всю церемонию.
Теперь слушайте дальше. Проснулся Ацел и видит, что он лежит в незнакомой комнате.
— Где я? — удивился Ацел.
— В раю, мой господин, — ответил крылатый слуга.
— Ну и проголодался же я! Самая пора отведать мяса морского чудища и райского вина.
— Будет исполнено, мой господин.
Едва старший слуга хлопнул в ладоши,
как открылась дверь и вошли слуги, все как один с крыльями за спиной, в руках — золотые подносы с мясом и рыбой, гранатами и хурмой, ананасами и персиками. Высоченный седобородый слуга нёс золотой кубок с вином. Ацел хоть и покойником заделался, а уплёл всё так, что и живой позавидовал бы. Ангелы только успевали ему яства подкладывать да вино подливать.
Наелся Ацел досыта, и стало его в сон клонить. Тут два ангела его раздели и искупали, а затем принесли расшитую ночную сорочку из тончайшего полотна, натянули на голову колпак с кисточкой и отнесли Ацела в кровать с малиновым бархатным пологом, застеленную шёлковыми простынями. И новопреставленный сразу забылся глубоким счастливым сном.
Проснулся он утром, но для него день от ночи нисколько не отличался: ставнито были закрыты. Не успел Ацел глаза открыть, а слуги уже несут ему те же яства, что и накануне.
— Что это вы потчуете меня одним и тем же? — удивился Ацел. — Разве нет у вас молока, кофе, свежих сдобных булочек и масла?
— Нет, господин, — отвечали слуги. — В раю всегда едят одно и то же.
Доктор Йоц подробно объяснил всем домашним, как говорить с больным и что отвечать на его вопросы.
— А что, уже день или ещё ночь? — поинтересовался Ацел.
— В раю не бывает ни дня, ни ночи.
Что ж, на нет и суда нет. Ацел снова поел рыбы, мяса, фруктов и выпил вина. Другое дело, что ел он уже не с тем удовольствием, что в первый раз. Наевшись, он вымыл руки в золотой полоскательнице и спросил:
— Сделайте одолжение, а который час?
— В раю нет времени.
— Чем бы мне теперь заняться? — задумался Ацел.
— В раю, мой господин, никто ничего не делает.
— А где же другие праведники? — допытывался юноша. — Я бы хотел с ними познакомиться.
— В раю каждая семья живет наособицу.
— Ив гости разве не ходят?
— В раю дома расположены слишком далеко один от другого. Чтобы дойти до ближайшего соседа, понадобится тысяча лет. Какие уж тут гости!
— А что вы скажете насчёт моей семьи?
— Вашему отцу осталось жить ещё двадцать лет, матери — тридцать. Пока они живы, им сюда путь заказан.
— А как же Акша?
— Ей осталось жить ещё пятьдесят лет.
— Что же получается, я так и буду всё это время один-одинёшенек мыкаться?
— Да, мой господин.
Ацел не на шутку огорчился. Долго сидел он в раздумье, качая головой, и наконец спросил:
— А что будет с Акшей?
— Сейчас она оплакивает вас. Но, как известно, всякой печали приходит конец. Рано или поздно горе забудется, девушка встретит другого парня, выйдет за него замуж. Так уж жизнь устроена.
Ацел встал и принялся расхаживать взад и вперёд. Долгий сон и обильная еда восстановили его силы. Впервые за многие годы лентяю захотелось что-нибудь сделать, но в раю бесполезно было искать себе занятие.
Восемь дней промаялся Ацел в выдуманном раю и день ото дня становился всё грустнее и грустнее. Он скучал по отцу, тосковал по матери, мечтал вновь увидеть Акшу. Безделье больше не привлекало его. С какой бы охотой занялся он теперь науками или отправился путешествовать. Вот бы ещё хоть раз повидаться с невестой или посидеть с друзьями, да хоть на лошади поскакать! Еда, показавшаяся ему такой привлекательной в первый день, стала пресной и безвкусной.
Наступил день, когда Ацел больше не мог скрывать своего разочарования.
— Теперь-то я понял, что жить не так уж плохо!
— Жить, мой господин, нелегко, — попытался возразить ему слуга. — Надо учиться, работать, заниматься делом. А здесь — никаких вам забот.
— Да я бы лучше дрова рубил или камни носил, чем сидеть здесь без дела! И как долго это продлится?
— Вечность.
— Неужели я останусь здесь навеки? — Ацел принялся в отчаянье рвать на себе волосы. — Лучше я убью себя.
— Никто не может умереть дважды… Правду говорят: дверь на вход широка,
а выход узок. Теперь слушайте дальше. На восьмой день, когда Ацел совсем измаялся, один из слуг, как и было заранее условленно, пришёл и объявил:
— Мой господин, произошла ошибка. Вы не умерли. Вам придётся покинуть рай.
— Значит, я жив?
— Ещё как живы. И мне поручено доставить вас обратно на землю.
Радости Ацела не было границ. Он не верил своим ушам.
Слуга завязал юноше глаза и долго водил так по коридорам из конца в конец, пока не привёл в комнату, где собралась вся семья. Тут повязку сняли.
Был яркий день. Солнце светило в открытое окно. Ветерок нёс свежие ароматы с лугов. В саду под окнами пели птицы. Из хлева и конюшни доносилось мычание коров и ржание лошадей.
Ацел радостно обнял родителей.
— Какое счастье быть живым! — воскликнул он.
Потом он повернулся к Акше:
— Уж не повстречала ли ты другого парня, пока меня не было? Любишь ли ты меня по-прежнему?
— Да, Ацел, люблю. Как я могла забыть тебя!
— Раз так, настала пора нам пожениться.
Свадьбу сыграли не откладывая. Доктор Йоц был на ней почётным гостем. Музыканты старались вовсю. Гости съехались со всех краёв. Одни прибыли на лошадях, другие на волах, а третьи — на верблюдах. Подарков навезли — целую гору. Чего там только не было: золото, серебро, слоновая кость и драгоценные камни.
Семь дней гуляли. Даже старики не помнили свадьбы веселее. Ацел и Акша были очень счастливы. Они дожили до глубокой старости. Ацел бросил лениться и стал самым преуспевающим купцом во всей округе. Его караваны ходили в Багдад и даже в Индию.
Лишь после свадьбы узнал Ацел, как доктору Йоцу удалось его вылечить. Много лет прошло, а нет-нет да и вспоминались ему злоключения в раю для дураков. Он рассказывал эту поучительную историю своим детям и внукам и всегда заканчивал так:
— Но каков рай на самом деле, неведомо никому…
из книги «Исаак Башевис Зингер. Сказки»
- качественные и недорогие рестораны праги – места, где отдыхает душа и тело. Выбери свой тут!
Снег шёл три дня и три ночи. Дома замело по самые крыши. Окна покрылись морозными узорами. Ветер завывал в трубах. Снежные вихри метались в холодном воздухе.
В такую погоду нечистой силе раздолье. Дьяволица катила на своем обруче, в одной руке помело, в другой — верёвка-аркан. Перед ней бежал белый козёл с чёрной бородой и кручёными рогами. Следом за женой шёл сам дьявол, лицо серое, словно паутиной затянутое, вместо глаз — чёрные дыры, спутанные космы до плеч, а ноги длинные, как ходули.
В крошечном домишке, в комнате с низким потолком и закопчёнными стенами, сидел мальчик Давид. Как у многих бедняцких детей, лицо у него было бледное, но чёрные глаза горели, будто уголья. В первую ночь Хануки он остался дома с младшим братишкой. Прошло уже три дня, как отец ушел в деревню купить зерна, да так и не вернулся. Мать отправилась на поиски мужа и тоже пропала.
Братишка спал в колыбели. В ханукальном подсвечнике горела первая свеча. Мальчик зажег её сам.
Давид очень беспокоился. Когда ждать стало невтерпёж, он натянул старенькое пальтишко, нахлобучил шапку с ушами, проверил напоследок, хорошо ли укрыт малыш, и пошёл искать родителей.
Дьявол только этого и ждал. Он живо взметелил бурю. Чёрные тучи затянули небо. В густой темноте не было видно ни зги. Мороз обжигал лицо. Снег падал сухой и тяжёлый, как соль. Ветер сбивал Давида с ног, раздувал полы пальто — того и гляди подхватит мальчишку и закружит меж небом и землёй. В рёве бури Давиду чудился жуткий смех: казалось, это бесы смеются над его бедой.
Смекнул Давид, что попал в лапы к нечистой силе. Хотел было домой вернуться, да не смог найти дорогу: все тропинки позамело. Снег и мрак поглотили всё вокруг.
— Не иначе как демоны заманили к себе отца с матерью, — догадался мальчик. — А что, если они и меня схватят?
Что ж, всякое бывает, да только между землёй и небесами издавна существует уговор — не позволять дьяволу вершить всё по-своему. На какие бы уловки ни пускался рогатый, а непременно даст промашку. Особенно на Хануку.
И пусть нечистой силе удалось на этот раз спрятать звёзды, крошечную ханукальную свечку ей не загасить! Давид заметил вдалеке мерцающий огонек и побежал на него. Дьявол — следом. А за ним дьяволица на обруче: визжит, размахивает помелом, крутит над головой верёвку, того и гляди заарканит беглеца. Давид припустил что есть силы и добрался до избушки раньше преследователей. Только он распахнул дверь — дьявол тут как тут. Мальчик едва успел дверь захлопнуть. Да так быстро, что прищемил чёрту хвост.
— Отпусти! — заголосил дьявол.
— Прежде освободи моих отца и мать, — потребовал Давид.
Дьявол стал клясться, что знать не знает родителей мальчика. Но Давид был паренёк смекалистый, его так просто не проведёшь.
— Куда же тогда они подевались? Разве не ты завлёк их на погибель? Замёл всё вокруг, вот они и потеряли дорогу!
С этими словами мальчик схватил острый топор и пригрозил, что отрубит дьяволу хвост, коли тот станет запираться.
— Ой-ой-ой, сжалься, куда я без хвоста? — взмолился дьявол. А жене приказал: — Отправляйся живо к пещере, что за чёрной горой, и приведи назад мужика и его бабу.
Дьяволица помчалась прочь и скоро вернулась вместе с пленниками. Отец Давида катил на обруче, держась за ведьмины волосы, а мать ехала на белом козле, ухватившись за его чёрную бороду.
— Вот твои отец и мать. Отдавай мой хвост, — прошипел дьявол.
Давид посмотрел в замочную скважину — нет ли обмана? Нет, это и вправду его родители. Ему хотелось поскорее открыть дверь и впустить их в дом, но ведь и дьявола надо было проучить!
Мальчик бросился к окну, схватил ханукальную свечу и подпалил дьяволу хвост.
— Вот тебе! Да не забывай впредь, что Ханука — светлый праздник и нечистому на нём делать нечего.
С этими словами Давид распахнул дверь. Дьявол бросился наутек, зализывая на бегу обожжённый хвост. И бесы убрались восвояси, в тот край, где ни люди не ходят, ни скотина не бродит, где небо из меди, а земля из железа.
из книги «Исаак Башевис Зингер. Сказки»
Как весело играть в дрейдл! Только вот беда: время позднее, детям спать пора. Так говорит бабушка Лея и строго поглядывает на внуков. Но ребятишки не согласны: они просят рассказать им на ночь сказку.
Бабушка кивает, берёт спицы и начинает рассказ.
Жил-был один человек, и имел он четырёх сыновей и четырёх дочерей. Сыновья пейсы носили, дочери — косы. Если они в ряд по старшинству выстраивались, получалось совсем как лесенка.
Приключилась эта удивительная история на Хануку. Чего только в такие дни не случается! Это нынче чудеса не в чести, а в старину чудеса, как говорится, просто под лавками валялись. Вот послушайте.
В тот год зима выдалась лютая и снежная. Всю округу замело. В такое время хорошо дома сидеть да у печки греться. Уже и свечи зажгли. Дети получили ханукальные деньги и уселись играть в дрейдл, совсем позабыв, что давно пора спать. Сколько отец с матерью им ни напоминали, что уже поздно, они всё мимо ушей пропускали. Как заворожённые следили ребятишки за волчком. Те, которым выпала удача, хотели выиграть ещё. А кому не везло, те мечтали отыграть потерянное.
Вдруг раздался стук в окно. И в тот же миг сильный порыв ветра распахнул дверь. На пороге в облаке снега появился молодой человек с черными как смоль бакенбардами и лихо закрученными усами. Одет незнакомец был не по-деревенски: дорогое долгополое пальто, отороченное лисьим мехом, шляпа с пером и высокие сапоги со шпорами. Путник был весь в снегу, но тёмные глаза глядели из-под густых бровей задорно и весело. Гость сказал, что из-за метели сбился с пути, и попросился переночевать.
Дети бросились к окошку. На дворе в лунном сиянии стояли богатые сани, запряжённые четвёркой гнедых лошадей. На возке поблескивали резные украшения, а бубенцы на сбруе сверкали, словно драгоценные камни. Мальчики распрягли лошадей, отвели их в стойло, накормили и напоили досыта. Хозяева спросили путника, не голоден ли он. «Как волк проголодался», — признался незнакомец.
Гость сел за стол и отведал праздничного угощения, поел блинов с корицей и выпил чаю с вареньем. А потом достал янтарную трубку и закурил, пуская под потолок кольца сизого дыма. Дети предложили гостю сыграть с ними в дрейдл. Незнакомец согласился и подсел к играющим. Он поставил на кон серебряные монеты и проиграл. Тогда он достал золото, но и его проиграл. Странное дело: у других игроков волчок время от времени останавливался на «гимель», но гостю всегда выпадал только «нан». Однако проигрыш его ничуть не огорчал: он только посмеивался, подливал себе мёд и вино да шутки шутил. Казалось, что кошелёк его неистощим. Миновала полночь, но о сне все и думать забыли.
Меж тем на дворе, дорогие мои, поднялся страшный переполох: разбрехались в ночи собаки, закукарекали петухи, закудахтали куры, загоготали гуси, закрякали утки, раскаркались на деревьях вороны. Лошади в конюшне ржали и били копытами об землю.
В конце концов и люди приметили неладное.
— Что это случилось со скотиной? — удивился старший сын.
Поднял он глаза и увидел, что на стене только восемь теней. А ведь игроков-то было девять! У незнакомца не было тени! Тут все и смекнули, в чём дело, потому что, дети, тени нет только у дьявола. Когда же часы пробили тринадцать раз кряду, ни у кого не осталось сомнения, кем на самом деле был странный незнакомец. Выходит, что гость был совсем не человек, а дьявол!
Увидел гость испуганные лица детей и догадался, что секрет его разгадан. Что тут началось! Страх, да и только! Незнакомец поднялся из-за стола да как захохочет — всех аж в дрожь бросило. Высунул он язык до самого пупа и стал расти прямо на глазах. Над ушами у него появились рога, а из спины выросли мерзкие перепончатые крылья. И перед людьми предстал дьявол собственной персоной!
Никто и слова промолвить не успел, как нечистый завертелся волчком, и всё в доме пришло в движение: закачался подсвечник, посыпались со стола тарелки, а пол стал вздыматься и опускаться, как корабль в бурном море. Дьявол свистнул что есть мочи, и вмиг повылезали из щелей мыши, неведомо откуда появились гадкие бесенята на гусиных лапах. Нечисть с гиканьем и смехом закружилась в чёртовом хороводе. Вдруг дьявол расправил крылья, взмахнул ими, громко прокукарекал и вылетел в трубу. Тут и всё бесовское отродье исчезло, словно ветром его сдуло.
Исчезло золото, исчезло серебро, Лишь ржавый след остался на снегу. Пуста скамья, нет в комнате того, Чей мерзкий смех звучал совсем недавно.
Какой позор, что в праздничную ночь Уселись люди с дьяволом играть! Но чары сгинули, а с ними гадкий чёрт, И снова ярко свечи засияли.
Вот какую историю рассказала детям бабушка Лея, пока вязала носок младшему внуку.
— Бабушка-бабуля, расскажи ещё! — принялись упрашивать дети. Но бабушка
Лея поцеловала каждого в макушку и велела всем ложиться спать.
— Поздно уже. Завтра, внучки, будет новый день. Мы зажжём ещё одну ханукальную свечу в подсвечнике. Выпадет новый снег, и я расскажу вам новую сказку.
из книги «Исаак Башевис Зингер. Сказки»ручки Parker или магнитика на холодильник.
