... ">Кличко уверяет, что
воздухом опасно только ...
... "", "
темнотой" и ...
art
ma-zaika | Лицом к БогУ |
15 апреля в доме Павла Кузнецова состоялось открытие персональной выставки Владимира Мошникова "Свет есть". В этот день скончался его друг, также художник, Геннадий Губанов. Выставку было решено посвятить его памяти. В экспозиции представлены живопись, графика и объекты. Концепция выставки продумана автором и представляет три основных этапа творческого пути, связанного с эволюцией его сознания: "Прощание с "Серебряным веком"", "Дышу темнотой" и "Свет есть". К каждому из этих путей предлагается его описание, то понимание, которое подразумевает художник.
Первый этап охватывает период с конца 1980-х до конца 1990-х годов, когда Владимир Александрович манифестирует возвращение к традициям "саратовской школы". Символизм он понимает тогда как художественное направление, ограничивающееся изобретением утонченных художественных средств для передачи субъективных переживаний. Сам художник называет этот период своего творчества – "создание эстетического иконостаса".
Второй период охватывает вторую половину 1990-х. Это был период, когда человек, как когда-то Данте, "Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу ...". Художник видит свой "внутренний лес", по которому путешествует в поисках света его душа. На смену пониманию символизма как художественного направления, как "школы", приходит понимание символизма как миросозерцания, которому доступен иной мир как реальность. Жизнетворчество становится центральной заботой художника, он задумывается не о том, как писать, но о том, как жить и держать душу в строгости, идти путём веры и жизни внутренней. Но Мошников не уходит в абстракцию, выражая внутреннее через органическую форму, понимая, что субъективный и объективные миры связаны между собой, как тело связано с душой. Его картины не тематические, их трудно описать, его композиции текучи, музыкальны и медитативны. Общий колорит письма настаивает на серьезности и даже элегичности изображенного мира. Мир, предлагаемый художником, производит впечатление остановившегося.
Переход к третьему периоду в переходе от "канона внешнего" к "канону внутреннему" осуществляется уже к 2010 годам. Художнику уже не нужна натура, он творит из собственного внутреннего опыта. Художник ищет некое вечное содержание искусства, которое проходит через всех людей и через все времена, открывает собственный внутренний "умный свет", тот самый, что был создан в первый день творенья, когда Бог отделил Свет от тьмы.
На презентации присутствовали ученики и друзья художника... Приветственных слов было очень много.. я записала первых из высказавшихся... Предлагаю посмотреть видео. Выставка будет открыта до 10 мая,спешите увидеть.
Фото: © Copyright ma-zaika.ru 
... ;Я не могу
Ходьба для похудения. Сидячая работа в офисе никак не способствует похудению и подержанию отличной ...
... " width="600" />
-не передышать закатный ...
Ничто не существует таким, каким мы это видим. Ничто из того, что мы видим, не является таким, каким представляется нам. Наши глаза обманщики. Всё, что кажется нам реальным, просто часть иллюзии. Нам кажется, что мы видим существующие вещи, но их нет. (Грегори Дэвид Робертс)
Наша жизнь – это коллекция сюжетов, случайный набор короткометражек, коробка конфет ассорти. Выбор чей-то там рукой конфеты, отправленной в нашу жизнь, – мятного леденца, холодящего десна, карамели с вишневой начинкой, трюфеля в пудре из какао или засохшей ириски, что вязнет на зубах, – случаен. Все совпадения с реальными людьми и события случайны – обычно так пишут в титрах. В жизни же ничего случайного нет, а есть иллюзия случая.
Не знаю, какая иллюзия воспоминаний об этом выходном погожем дне останется со временем со мной, в моей памяти, пройдя через годы и расстояния, и останется ли. Возможно, и ничего не останется, сложно что-то сегодня пророчить, когда все так скоротечно и хрупко, в том числе и иллюзии.
Гуляла по буйному зеленью маю от "Казарм на перешейке» (1846-1850 гг., Арсенальная площадь) – одной из опорных точек Киево-Печерской крепости, вернее – бывших ее строений, Никольских (Николаевских) ворот, вниз к Днепру.
В древние времена Киев состоял из трех основных самостоятельных частей: Верхнего города, Нижнего города и Киево-Печерского монастыря, носившего изначально характер фортификационных сооружений.
После воссоединения Гетманщины с Русским царством Киев стал приграничным городом, узловым форпостом на юго-западном направлении, через который проходили важные транспортные сухопутные пути и судоходная артерия – река Днепр. Для укрепления града в 1706 г. с личным участием Петра І на Печерских высотах закладывается будущая мощная цитадель – «Киевская фортеция». За основу берется Киево-Печерский монастырь, который к тому моменту уже носит статус Лавры (с 1688 г.). В последующем с подачи Николая І границы крепости были расширены до площади, занимающей сегодня ни много ни мало почти 100 га. В связи с поэтапным строительством принято деление Киевской крепости на Старо-Печерскую (Петровскую) и Ново-Печерскую (Николаевскую).
«Казармы на перешейке» из николаевской эпохи, это один из въездов на территорию Ново-Печерской крепости, построенный на месте природного перешейка – рва, проходившего между Печерском и Липками.
Военная комендатура, которая тут квартировала, в прошлом году съехала, в определенных кругах ходили разговоры, что расчищают хлебное место. Вялотекущая разруха и тихое отчаянье. Время никого не щадит, точит безразличием и жадностью варваров, спящих и видящих, как отхватить надел земельки в центре древнего города, дабы разрушить все до основания, а потом... а потом построить для таких же понаехавших-понабежавших, не знающих ни рода, ни племени, терем-монстр, что не низок, а высок, из стекла и бетона.
Крепость, говорите, памятник истории, говорите? – Ай, пустяк! Чей-то выдох, чей-то вдох, было, да и не стало, разнесло по миру пылью веков. "Эх, жемчужна – Киев! Беспокойное ты место!.. Но это, впрочем, фантазия, сумерки, воспоминание".
С каждым годом границы самого большого в Европе фортификационного комплекса стираются, разрушаются, остаются только топонимы: Петровские валы, улицы Московская, Цитадельная, Суворова, Кутузова... думаю, что недолог тот час, когда и их перепишут чернилами, сотрут с карт. С глаз долой – из сердца вон, да и историю мы на коленях перепишем.
Цитадель находится на самой верхней точке печерских холмов, за ней кручи правого берега Днепра, которые, как и год, два, сто, двести лет назад, буйствуют и цветут диким, необузданным, животворящим цветом.
Провалье, Козловка, Кукушкина дача – это все название этой местности на крутых склонах Днепра. Почему называлось Провалье, думаю, понятно, Козловкой звалась когда-то убогая улочка Козловская с обветшалыми домами, где селились жители самого бедного состояния.
А вот о топониме «Кукушкина дача» хотелось бы рассказать подробнее. Это из серии городских легенд, которые так любят заезжие туристы.
Говорят, что когда-то, давным-давно, в этом месте был трактир с постоялым двором, который держала некая купчиха Кукушкина, а, может, и не Кукушкина, кто теперь скажет. Как известно, где трактир, там и гулящие девки.
Со временем подле трактира образовалась целая слободка – Кукушкина дача, где проживали надднепровские проститутки со своими внебрачными детьми – кукушатами. Во время строительства Ново-Печерской крепости трактир снесли, некоторые, более ликвидные, девицы перебрались на панели Подола и Верхнего города, но многие остались, спрос на них был, правда, клиент пошел уже не тот – воры, бродяги, солдатики из крепости. Вот они и завлекали их со своих куреней: ку-ку, ку-ку.
Во время застройки Бессарабки к ним еще и присоединилась с тех мест босота, стали жить-поживать бедовой, лихой вольницей, делить кров и добычу, кашеварить и распивать водку. На зиму вся эта братия перебиралась в ночлежки Подола, но по весне склоны опять оживали, наполнялись криком и хохотом. Городские власти долгие годы не могли с босоногой командой совладать, устраивали облавы, рейды, даже порой привлекали на помощь военных. Однажды во время такой облавы в руки жандармов среди босяков и деклассированных типов попал не кто иной как Александр Иванович Куприн. Писатель частенько переодевался и уходил на дно, в яры и ямы в поисках материала для своих будущих произведений. В общем, слово за слово, кулак за кулак и писатель угодил в кутузку с формулировкой «злонамеренная попытка утопления полицейского чина в Днепре».
В тридцатые прошлого века, когда столица УССР была перенесена в Киев, начались работы по созданию на живописных склонах Днепра большого паркового комплекса с обзорными и танцевальными площадками, увеселительными заведениями, одним из которых на Козловке был ресторан «Ривьера».
В послевоенные годы в Провалье произошли большие перемены. Как продолжение улицы Козловской была проложена Парковая дорога, соединившая Днепровский спуск и Петровскую аллею, вдоль которой распростерся Центральный парк культуры и отдыха. В пятидесятые-шестидесятые это было любимое место отдыха киевлян. Танцы, лекции, концерты, выступления симфонических и духовых оркестров, аттракционы, «детям мороженое, бабе цветы, и смотри не перепутай!»
А, что касаемо кукушки, то старожилы вспоминают, что какой-то умник в «Ресторантресте», услышав топоним, недолго думая, дал название ресторану на открытом воздухе «Кукушка». В общем, ку-ку, ку-ку…
После открытия Гидропарка в конце шестидесятых популярность ЦПКиО стала падать, появились и другие более привлекательные места для отдыха. Нынче здесь густой лес,
то тут, то там разрезанный дорожками со старым, но добротным асфальтом, сохранившимся еще с советских времен, как и эта плитка.
И даже, не смотря на заросли, которые давно никто не чистит, можно изловчиться и найти смотровую площадку, с которой открываются виды на Днепр и левобережье.
Киев – город мистический, окутан кружевом из мифов и легенд. Лысая гора, да не одна, урочище Черторой и Чёртово беремище, Козье болото, глубоководное озеро Вырлица – вход в потусторонний мир Вырий (Ирий), Логово Змия – Кирилловские и Смородинские пещеры («из логова змиева, из города Киева, я взял не жену, а колдунью...»), Илья Муромец, Кирилло-кожемяка, Соловей Разбойник и прочие-прочие сказочные персонажи: химеры, совы, коты, горгульи и всякая иная нечисть на фасадах домов. А на киевском гербе герой-змееборец архангел Михаил, да.
И это не удивительно, ведь Город стоит на высоких холмах, в холмах Нижний мир – пустоты, пещеры, соединенные разветвленной веткой переходов-ходов, как естественных, так и рукотворных. А человек изначально заточен под иллюзию: иллюзию мира и добра, жизни и смерти, черного и белого, Верхнего мира и Нижнего. Своей иллюзией обманываться рад, а, когда чужой обманывают – тошно.
Но, что-то я отвлеклась, растеклась маслом по древу. Обещала короткий метр – даю. Дело строительства Ново-Печерской крепости одними печерскими высотами не ограничилось. После возведения Никольских ворот военные инженеры взялись за укрепление днепровских круч: вначале построили Верхнюю подпорную стену (1853-1854 гг.), а вслед за ней – Нижнюю и Набережный казематированный верк, он же Подольские ворота (1856 г.) .
Их основной функцией была не только охрана «Казарм на перешейке», но и контроль переправы через Днепр по Николаевскому цепному мосту (1853-1920 гг.).
Правда, в 20-м прошлого лихого века поляки, отступая из Города, разворотили мост в хлам, вдребезги. В те годы, а если быть дотошной, то с февраля 1917-го за 39 месяцев власть в Киеве менялась официально – 14 раз, неофициально – 18, поляки были, всего лишь, маленьким эпизодом.
В 1949 г. во время обустройства ЦПКиО подпорные стены Киево-Печерской крепости тоже оприходовали, отстроили на них Зеленый театр.
Лето, зелень, долгие светлые вечера, пломбир в стаканчике, прохлада Днепра в спину, трофейные фильмы, мальчишки на заборе, легкий флирт, неумелое кокетство, ее рука в его руке на пятом свидании, поцелуй в щечку на прощание на десятом, веселая комсомольская свадьба, новая семья за ширмой в комнате десяти квадратных метров коммунальной квартиры, кроме них в комнате родители, бабки, внучка, Жучка и домомучительница, общая кухня, общий санузел с несливаемой утренней очередью, уборка квартирными дежурствами, на входной двери табличка "кв. № 3 Иванов звонить три раза».
Зато в Новогоднюю ночь весело, нарядно – общий стол сообща (картошка в мундирах, винегрет, квашеная капуста, сало с прорезью из деревни, водка и самогон – город и деревня, пролетарий и крестьянин - братья навек), гитара, аккордеон и фронтовые песни «Мы за ценой не постоим!»
Между пятилетками дети, сопли, ясли, трудовые подвиги, тихие бытовые будни, перед внуками расселят коммуналку, дадут свое просторное и светлое жилье, но на выселках, среди песков новостроек. Будут разъезжаться со слезами, обнимать друг друга крепко и цепко, как в последний раз…
А Зеленый театр за это время сгорит, отсроится, опять сгорит, приютит сатанистов, диггеров, туристов, внуков и правнуков тех, кто когда-то тут встречался, влюблялся, ел пломбир в стаканчике, держался за руки, сидел на заборе, свистел, когда рвалась пленка трофейного фильма...
Нынче опять восстает из пепла, отстраивается на верхней подпорной стене. Зовется просто: ночной клуб, концертная площадка "Зеленый театр". А вот нижняя все еще в руках экстрима.
Место тренировки скалолазов и скалолазок.
Кстати, если изначально верхняя стена выполняла исключительно подпорные функции, то нижняя была добротным творением военно-инженерного искусства, расчитанного на ведение боевых действий.
Признаюсь: было довольно сильное желание внутрь пробраться, и шанс был -- показали куда и как, но глупая, не по случаю надетая зеленая юбка, и белый верх сдержали. Пообещала себе, что вскоре вернусь и одолею все входы и выходы.
Зато выпустила из себя горную козу "погуляти", взбираясь на склон. Козерог я или кто где там?
Знающие люди уверяют, что подземные ходы от водокачки (набережной Днепра) до арсенальных мастерских (печерские холмы, Арсенальная площадь) сохранились, главное -- знать заклинание для вхождения в Нижний мир и поприветствовать его хозяина.
Я, конечно, крикнула в трубу: эгей-го, но она, кроме шума воды ничего не сказала.
Ну, и фуй морда, как говаривала старуха АА.
Аскольдова могила тоже магически манит.
Был, жил, не тужил на земле киевской варяг Аскольд, то ли с братом Диром, то ли сам Аскольд Дирович, а потом приплыл и пристал к берегам днепровским вещий Олег с малолетним племянником Игорем. Пиф-паф, ой-ой-ой, политическое убийство -- читайте подробности исторической иллюзии по буквам в своих школьных учебниках.
Лихая доля выпала этому месту. Вначале убитый Аскольд, потом разрушенный монастырь, в кровавые тридцатые сравненный с землей некрополь, где нашли свой приют лучшие умы Города (мраморные надгробия -- на бюсты рэволюционэрам, гранитные -- на мощение улиц нового большевицкого государства)...
Нынче здесь благодать. Правят греко-католики.
Тишина и покой акварельный.
Дышать-не передышать закатный цвет, думать - не передумать глупые бабьи мысли....
А внизу, у воды, живая жизнь.
А над водой мир, рыбки и мосты, чего всем вам, дочитавших до титров, желаю. Искренне!
