Ранним утром 18 декабря 1944 года перед мостом через реку Маас в районе бельгийского города Динан, за 90 километров от линии фронта патруль армии США остановил джип с четырьмя американскими солдатами. Пароля они не знали, однако уверенно ответили на все вопросы. Документы 5-й танковой дивизии тоже были в полном порядке. Их уже хотели отпустить, когда капитан Уэйнрайт из Си-Ай-Си (CIC, контрразведка армии США во Второй мировой войне), увидев на фарах джипа чехлы с узкими прорезями, направил на «танкистов» автомат: «Are you Germans?» («Вы немцы?»). Те нехотя подняли руки. Это были диверсанты оберштурмбаннфюрера Скорцени.


В полночь 26 октября 1944 года все штабы вооруженных сил Третьего рейха, исключая гарнизоны на атлантическом побережье и части, набранные из не-немцев, получили приказ верховного главнокомандования. Речь шла об организации особого спецподразделения: «В его распоряжение поступают все захваченное снаряжение, обмундирование, оружие и техника армии США. Всем частям вермахта, кригсмарине, люфтваффе и СС направить в данное подразделение добровольцев, отвечающих следующим требованиям: полная фронтовая пригодность, высокий умственный уровень, знание английского языка. Особо важен американский диалект с его военными терминами. Приказ незамедлительно довести до всех подразделений. Подпись: генерал-фельдмаршал Кейтель».

В основе этого приказа лежал план по нанесению в декабре 1944 года нокдауна англосаксам в районе Арденн (горно-лесной массив во Франции, Бельгии и Люксембурге), кодовое название «Стража на Рейне». Целью был захват Антверпена и создание «второго Дюнкерка». В 1940 году в Дюнкерке немцы прижали союзников к морю, но не уничтожили, а дали им эвакуироваться в Англию. Сейчас такой демонстрацией силы Гитлер надеялся принудить англосаксов к сепаратным переговорам, чтобы объединиться с ними против наступающих русских. Эта идея была плодом утраты фюрером чувства реальности. «Стража на Рейне» была карточным домиком: одна нерешенная задача влекла за собой крах остальных. Даже при достижении всех отдельных целей шанса на конечный успех не было. Соотношение сил было для немцев убийственным. На каждого их солдата приходилось по 11 вражеских, на каждый танк — по 8 американских/британских. Топлива у вермахта было на одну заправку. Попытка пробиться до Антверпена была безумием даже без сопротивления противника, а при сопротивлении и вовсе становилась массовым самоубийством.Тем не менее немцы решили нанести удар англосаксам, возлагая особую надежду на специальные методы ведения войны.

Бригада «Человека со шрамом»

Наступление должна была поддержать операция «Гриф». Идея принадлежала самому фюреру, а ее исполнение он доверил «Человеку со шрамом» — главному диверсанту рейха оберштурмбаннфюреру СС Отто Скорцени: «Я поручаю Вам самое важное дело Вашей жизни. И при этом запрещаю идти впереди всех. Вы ни в коем случае не должны попасть в плен!» Было решено создать мобильное спецподразделение трехбатальонного состава под обозначением «150-я танковая бригада». На бумаге оно выглядело впечатляюще: танки, САУ, ударные и диверсионные группы на бронемашинах, джипах и мотоциклах — всего 3300 бойцов в форме, с оружием и на технике армии США. Скорцени затребовал 28 трофейных танков M4 Sherman, 24 САУ M10 Wolverine, 30 бронемашин, 120 грузовиков, 100 джипов, 40 мотоциклов. Трофейного стрелкового оружия вроде бы хватало.

Исходили из того, что при хорошем ударе янки, показавшие неспособность драться с немцами при равных условиях, в панике побегут. Смешавшись с ними и дойдя до мостов через Маас, диверсанты мосты захватят и удержат до подхода основных сил. Это значительно облегчит взятие Антверпена. На три моста — в Анжи, Аме и Юи — нацеливался танковый клин, на острие которого должны были идти бойцы Скорцени. На них возлагалась также блокада дорог, перекрестков, путей снабжения союзников, захват их топливных резервов, ведь у самих немцев горючего было на одну заправку. Маскарад с переодеванием повышал шанс на успех. Использование вражеской униформы на поле боя запрещали международные законы, за это могли расстрелять на месте, так что набирали только добровольцев. Решили, что при проходе по тылам врага «военная хитрость не возбраняется». А перед боем чужую форму, надетую поверх своей, бойцы снимут. И действительно, на них были поддеты немецкие десантные комбинезоны.

На подготовку было всего 5–6 недель. Приказ разошелся по всем штабам вплоть до батальонных. О какой секретности тут могла идти речь? Скорцени: «Янки все знали уже через 5 дней!» Они давно читали секретную переписку рейха, авиаразведка видела концентрацию гитлеровцев к востоку от Арденн. Тем не менее казалось, что, даже зная о каверзе немцев, они безмятежно бездействуют.

Диверсионный экспресс-курс

Фельдфебель Гейнц Роде: «Думая, что англоязычных набирают в службу радиоперехвата, а дело это неопасное, я подал рапорт. Пройдя в штабе языковой тест, убыл на полигон Графенвер в Баварии. Там была полная мешанина родов войск и званий, от флотского капитана до ефрейтора люфтваффе, от пехотного лейтенанта до солдата СС. Мы узнали, что отныне служим в 150-й танковой бригаде. Поразила строгость охраны, через каждые 20–30 м стоял часовой. Попытки расспросить их ничего не дали: это были украинцы, не понимавшие немецкого». Собралось около 600 курсантов. Не дав никаких объяснений, им приказали сдать прежнее обмундирование, документы, личные жетоны, знаки воинского звания, главным здесь было не оно, а качество языка. Покидать объект, все контакты с внешним миром, в т. ч. переписку, запретили, приравняв нарушения к государственной измене. Роде: «Не получая писем, родители написали в мою прежнюю часть и узнали, что я пропал без вести». Началась напряженная учеба. Язык бойцам ставили лингвисты и инструкторы, раньше служившие в US Army и владевшие ее жаргоном. Их отправляли практиковаться среди пленных американцев в лагерях Лимбург и Кюстрин; в военных фильмах из США они видели важные детали: как янки командуют, салютуют, ведут себя с товарищами и командирами, обходятся с жевательной резинкой, с пачкой сигарет, курят (а они никогда не курят сигарету до конца), давят окурок, едят (лишь вилкой, без ножа). Остальное время уходило на физподготовку, саперное и радиодело, стрельбу из американского оружия. Ходя строевой по-американски, зубря их звания и должности, курсанты даже думали, что готовится совместная с США акция против русских. Детали будили мрачные подозрения. Зачем специалисту радиоперехвата уметь убивать ножом, струной, голыми руками? Часами бегать в десантных ботинках по местности и прыгать из окна с высоты трех метров? Минировать с помощью диковинной пластиковой взрывчатки? Спешные занятия, бомбардировочные армады врага в небе, слухи о неудачах на фронте — их час близился. 14 декабря командир учебного центра подполковник Вульф передал Скорцени продукт экспресс-курса. Рыцарский крест и шрамы командира настроили на то, что легче не будет. Он посвятил их в суть дела без конкретных «где» и «когда»: на острие танкового клина прорваться в тыл американцев и выполнить там задание. Теперь общаться можно было только внутри группы.

«Yes», «No» и «O´kay»

Многим курс ничего не дал. Без акцента по-английски говорило не более 10 человек; 40 человек свободно владели английским; 150 человек по-английски могли объясниться; 200 человек имели школьный уровень языка. Им нужно было отвечать на каверзные вопросы военной полиции США, не бросаясь в глаза! Остальные понимали лишь по-немецки. Их натаскивали произносить «Yes», «No», «O´kay», зубрить ругательства и командные слова US Army. Это означало, что на практике придется изображать тех, кто в панике отступления не может даже членораздельно объясниться. И еще: услышав вопрос американца, говорить «Sorry», хвататься за штаны и бежать в кусты, имитируя нужду. Этим в общем-то исчерпывались средства языковой маскировки бригады.

Не удалось устранить характерную для немцев манеру отдачи/повторения команд, вбитую в них прусской муштрой. Они вели себя как НЕамериканцы. Резюме Скорцени: «Импровизация в таком важном деле может погубить все. Они никогда ничего подобного не делали. А за 5 недель невозможно подготовить качественных диверсантов». Чтобы не провалить операцию, бригаду усилили настоящими спецами из 600-го десантного батальона СС, «Охотничьей команды СС Центр», дали два десантных батальона «Особого отряда Юнгвирта». Языками не владея, эти умели хорошо воевать, и в данном случае исполняли роль пехоты.

Название «150-я танковая бригада» было чисто условным. Вот ее состав: 90 офицеров, 448 унтер-офицеров, 2138 рядовых — всего 2676 человек, т. е. на 600 штыков меньше запланированного. Ее разделили на 3 оперативных отряда X, Y, Z и отдельную диверсионную роту старшего лейтенанта Штилау (160 человек с наилучшим языком, всего 24 развед-, 8 радио- и 7 саперных групп). Отряды (командиры подполковник Вульф, оберштурмбаннфюрер СС Хардик и капитан Шерф) были примерно равноценны: десантный батальон; роты: пехотная, минометная, танковая, ПВО; взводы: саперный, связи, разведки на БТР. Потом часть сил роты Штилау передали отрядам (по 2 развед-, 1 радио- и 1 саперной группе).

Маскарад

Фельдфебель Роде: «Нас переодели на складе, где были горы американского обмундирования всех размеров, даже нижнее белье. Из кучи солдатских книжек выдали те, фотографии которых более-менее соответствовали нашей внешности. Теперь я был сержант Моррис Вудал. У меня было даже фото «моей невесты Элоиз» из Оклахомы». Раздали также «медальоны смерти» павших американцев, консервы, сигареты, кофе. Все было made in USA, даже спички. Пачки долларов и фунтов (из спецтипографии абвера) для возможного подкупа противника еще пахли краской, было приказано их измять и затереть: «Нас потрясли выданные зажигалки с ампулой синильной кислоты внутри. Майор-инструктор объяснил, что в случае попадания в плен это избавит нас от неприятностей. Я понял, что мы — смертники».

Случались нелепости. Так, бойцам стали выдавать английские шинели, в то время как на фронте янки носили field-jackets. А эти куртки, снятые с пленных, не годились, т. к. на них был вытравлен «треугольник пленного». Часть обмундирования была летней. Касок армии США собрали всего 1500 штук. Лишь рота Штилау была оснащена адекватной формой, оружием и техникой. Документы для нее изготовили на настоящей американской бумаге для военных документов, захваченной десантниками Геринга. А вот отряды X, Y, Z оснащали с горем пополам. Вермахт сам остро нуждался в трофеях и старался правдами-неправдами оставлять их себе. Снабженцы даже предложили Скорцени ненужную в данном случае советскую и польскую технику. 14 декабря, т. е. за 2 дня до операции, бригада имела: 2 танка M4 Sherman (из 28 обещанных), 3 американских САУ M10 Wolverine (из 24), 16 немецких (Sd.Kfz. 251/1, Sd.Kfz. 250/1, SdKfz 234/1 s) и 16 американских БТР (M3, M8, M20), 55 немецких и 21 американский мотоцикл, 28 джипов, 177 немецких и 15 американских грузовиков, 1 немецкий и 1 американский тягач. Опасным был недостаток танков. При превосходстве противника в бронетехнике без своих тяжелых танков и адекватного противотанкового оружия такая операция немыслима. Пришлось переделывать «Пантеры». Стальными экранами очертания их корпуса и башни исказили так, что они слегка походили на САУ М10, даже запасные траки висели на бортах по-американски. «Немца» выдавало шахматное расположение катков. Скорцени: «Лишь юный янки-рекрут, да и то в темноте на большом расстоянии, принял бы наши танки за свои». 12 этих т. н. Panther G/M10, свои 75-мм САУ StuG III, БТР и грузовики, покрашенные в оливково-зеленый цвет армии США, разделили между отрядами X, Y и Z. Точно по нормам армии США нарисовали белые звезды и тактические номера. Свежую краску запачкали-затерли, чтобы не бросаться в глаза чистотой бортов на фоне зимней грязи.В арсенале бригады были минометы, гаубицы, противотанковые пушки, зенитки, тяжелые пулеметы производства Германии и США. Не хватало американских боеприпасов: несколько вагонов с трудом собранных снарядов по неострожности взлетели на воздух. Стрелкового оружия набрали лишь на 50% бойцов, а остальных пришлось оставить с немецким. Позже Скорцени назвал оснащение бригады «катастрофическим».Тем не менее она заняла исходные позиции.Технику заправили по минимуму. По сложным расчетам бензин залили так, чтобы все доехали примерно до одного рубежа, не рассеявшись по пути. Надеялись в тылу врага пересесть на новую технику и заправиться.

Ранним утром 15 декабря группа «Валюта» (4 команды по 5 человек в форме US Army) скрытно ушла на Голландию и Бельгию с грузом в 30 миллионов бельгийских и французских франков. Банкноты спецтипографии абвера были оплатой за «тихий саботаж» военных перевозок, которые шли через местные порты и железные дороги. Было важно именно в ходе операции «Стража на Рейне» замедлить англосаксам подвоз оружия и боеприпасов, используя для этого местное население.

150-я бригада в «Страже на Рейне»

16 декабря, 5:15 утра: сотни прожекторов осветили линию обороны противника, ее с ревом накрыли немецкие снаряды и ракеты, пошли вперед танки. Отряды X, Y, Z ринулись в пробитые бреши параллельными маршрутами. Но старт был неудачным. Командир отряда X оберштурмбаннфюрер Хардик наехал на немецкую мину и был убит на месте. Одно из подразделений с полным комплектом плана операции «Гриф» целиком попало в плен 1-й роты 424-го пехотного полка 106-й дивизии US Army под командой 1-го лейтенанта Уильяма В. Шекспира (!). Это потом помогло противнику встречать людей Скорцени «из всех стволов». День прошел, но ни один из бронированных кулаков вермахта и СС так и не пробился до назначенных рубежей, все больше замедляя натиск. Если уж в обороне противника увязли устрашающие «королевские тигры» и профессионалы СС, то что говорить о 150-й бригаде… Потеряв в первый день 25 человек только убитыми, приступить к осуществлению главной задачи (захват мостов) она не смогла. Скорцени: «Пробиться до Мааса было невозможно. Противник не отходил без сопротивления, а ведь только это и давало нам какой-то шанс на успех». 18 декабря операция застопорилась, смысл маскарада исчез. Скорцени бросил бригаду в бой в немецкой форме, как обычную фронтовую часть. Она атаковала город Мальмеди на северном фланге, наткнулась на крепкую оборону, безуспешно протопталась там и к вечеру 22 декабря вернулась на исходные позиции.

Иначе сложились дела роты Штилау, в которой был и фельфебель Роде. Она подчинялась самому Скорцени, была оснащена гораздо лучше отрядов X, Y и Z, в ней были все «спикеры» (носители языка). Группы на джипах состояли из командира, водителя, радиста с ранцевой УКВ-рацией (или минера) и спикера: он вел все разговоры с противником. Сразу же по прибытии на фронт рота была изолирована от остальной бригады и охранялась фельдъегерями. Диверсанты, уже в форме противника, общались только на чужом языке, тренируя беглость речи. Буквально за пару часов до наступления группы придали отрядам X, Y, Z и дивизиям I-го танкового корпуса СС, под защитой которых они должны были по возможности без потерь перейти фронт. Поскольку темп операции нарушился, они пошли в дело лишь 17 декабря; незаметно вливаясь в поток отходящих войск, растеклись по американскому тылу. Для опознавания своими они использовали разноцветные шарфы, снимали каски, расстегивали подбородные ремни. «Специализация» групп была разной. Задачей «связистов»/«проводников» (3–4 человека) было уничтожение линий, узлов связи; ликвидация/перестановка дорожных щитов, маркировки минных полей. «Минеры» (5–6 человек) взрывали мосты, склады горючего, боеприпасов, заправочные пункты; минировали ж. д. пути, делали завалы на дорогах. Целью «военной полиции» (3–4 человека) была дезинформация, сеяние паники, передача противнику ложных приказов, направление его бездорожьем, объездами, в тупики. «Разведчики» (3–4 человека), проникнув маскимально далеко на запад, сообщали штабу о движениях противника, характере, количестве, вооружении его войск. И все они захватывали/уничтожали офицеров, курьеров, связистов; вредили где и как только можно. Уже простая манипуляция с путевыми указателями заставляла войсковые колонны часами стоять в пробках. Один американский танковый полк «направили» столь удачно, что он заблудился в Арденнах и был найден собственным командованием лишь через 2 дня. Была серьезно нарушена связь между армиями генералов Брэдли и Ходжеса.

Засылка групп продолжалась до 19 декабря. Из вернувшихся после первых дней сформировали три новые группы (командиры капитан-лейтенант Шмидт, капитан Штилау, фельдфебель Роде) и отправили за линию фронта. Люфтваффе к этому моменту были в полном нокауте, авиаразведки не стало, так что они пошли собирать жизненно важную для штаба информацию простым наблюдением, держась на ногах лишь с помощью первитина (средство от сна).

«Ты один из головорезов Скорцени!»

Несмотря на скромные успехи этих разрозненных групп в тылу союзников возникла неописуемая паника. Французское «Radio Calais» передало, что уже взято в плен 250 немецких головорезов. Сообщалось, что в Ницце (это далеко на юге Франции!) немецкие парашютисты опустошили один из банков. Парижский корреспондент английской «Daily Telegraph»: «Город полон англоговорящих немецких диверсанток с холодным оружием. Их цель — соблазнение и последующее убийство союзных солдат». Пугали слухи о том, что в катакомбах Парижа люди Скорцени готовят захват города. Просочилась «секретная информация»: место их сбора — парижское «Cafe de la Paix» — и район оцепила военная полиция союзников. Своего пика паника достигла после того, как у селения Эвай южнее Льежа были задержаны рядовые 1 класса армии США Лоуренс (он же немец унтер-офицер Биллинг), Зензенбах (фельдфебель Шмидт) и ван дер Верт (унтер-офицер Пернасс). При них нашли взрывчатку, зажигалки с ядом, свежие 100-долларовые банкноты, немецкую рацию. Они были расстреляны, но до того рассказали, что их целью была ликвидация главнокомандующего союзными войсками генерала Эйзенхауэра. Причиной такого заявления могла быть чрезмерная секретность операции «Гриф». Ее истинные задачи знал только сам Скорцени, всегда отрицавший факт такого задания. То, что солдатам недоговаривали, они додумывали сами. Однако, зная имидж «Человека со шрамом», контрразведка CIC не имела права рисковать и переместила генерала в новую квартиру, настоящую крепость. А подполковник Смит, очень похожий на Эйзенхауэра, в качестве подсадной утки курсировал на приметном джипе генерала между его виллой в Сен-Жермен-ан-Ле и штабом в Фонтенбло, чтобы отвлечь на себя киллеров.

Немцы мерещились повсюду. На территории, занятой американцами, за ними день и ночь охотились контрразведка, военная полиция, тысячи солдат. Была разработана система контрольных вопросов, на которые мог ответить лишь истинный янки. Например, «Как зовут сестру Микки-Мауса?», «Какая команда выиграла чемпионат США по бейсболу в 34-м году?» и т. д. Всех заставляли произнести слово wreath («венец»). Комбинация букв w, r и th выдавала любого немца, однако на это попадались и недавние иммигранты в США, коих в US Army было великое множество. Все знали: по первому требованию нужно остановиться, с поднятыми руками медленно выйти из машины, под дулами направленного на тебя оружия быстро и без акцента ответить на странные вопросы патруля. Знание пароля и личные документы не освобождали от этой процедуры. Был приказ задерживать всех подозрительных независимо от звания. Даже генералу Брэдли пришлось доказывать, что он родом из Штатов. Вот вопросы, заданные ему: «Столица штата Иллинойс?», «Имя мужа актрисы Бетти Грэйбл?» Генерал Кларк, остановленный севернее Сен-Ви, ответив на вопросы, услышал: «Ты один из этих головорезов Скорцени!» — и сел в КПЗ. Так попались почти 2500 настоящих янки, сотни англичан. Неделю провел в камере американский офицер, носивший немецкие сапоги из-за их удобства.

На чем попадались немцы? 18 декабря бойцы с хорошим английским были арестованы южнее Люттиха, попросив заправки словами «Petrol, please!» Этот номер прошел бы в Англии, а в Штатах бензин называли словом Gas. Фельдфебель Роде: «Казалось, что «джи-ай» учуют нас за километр. Потом мы увидели: им не до нас, камуфляжа вполне хватает. Но мы ошиблись. Откуда было знать, что они не ездят на джипах по 5–6 человек? Машин у них много, и в каждой сидело 2–3 бойца. И что они либо включают все фары, либо ездят вообще без света? А мы надели чехлы: светомаскировка! Заметив с рассветом, что этого нет ни у кого, хотели сообщить в штаб, но из-за опасности пеленгования связь была строго ограничена». Две группы попались именно на фарах.

Американцы уверяли, что обезвредили 130 «краутов» (англ. сленг: Kraut — «немецкий солдат»), но немцы это всегда оспаривали: «Попалось 18 людей Скорцени, причем были выявлены имена и звания лишь 13 из них» — 13 человек были казнены в городе Хю; пятерых захватили при попытке расстрелять из танкового орудия мост и тоже казнили. Однако также известно: на сборе остатков роты в замке Валлероде под Сен-Ви выяснилось, что она потеряла 2/3 своего состава. Отряды X, Y и Z потеряли 15% личного состава и большую часть техники, в т. ч. и от неоднократных ударов люфтваффе. Погибли многие командиры, у «Человека со шрамом» шрамов стало больше: он получил заряд шрапнели в лицо, чуть не потеряв глаз.

Результат

Теперь о «глупости» американцев, «не ожидавших немецкого контрудара». Скорее всего, не было никакой глупости. Дело в том, что западные союзники уже давно читали ВСЮ секретную переписку Третьего рейха. Они знали детали любого плана немцев. И потому держали именно на арденнском участке фронта жидкие силы, о чем немецкая разведка и докладывала своему командованию, которое решило нанести удар здесь. Дальше все шло по плану — американскому плану. 16 декабря немцы пошли вперед, пронизав оборону противника, как нож масло. Он побежал на запад, немцы за ним, зашли далеко — и вдруг увязли. Американцы отступали, но не все. Намертво уперлись 82-я и 101-я воздушно-десантные дивизии, еще обескровленные бойней в Голландии (операция Market Garden). Пересечение главных дорог в Арденнах город Бастонь не смогла взять целая 5-я танковая армия немцев. Город Сен-Ви, также пересечение важных путей, они взяли не 17-го, как хотели, а 21 декабря. Из-за таких задержек рухнул весь их план, кончалось горючее, гибли люди. Наступление захлебнулось 25 декабря всего лишь в 6 км от моста через Маас в г. Динан. Это было острие «Арденнского выступа», то есть немцы прорвались на 90 км. А потом погода улучшилась, и авиация союзников стала кромсать их войска и линии снабжения. В конечном итоге «выступ» был ликвидирован вместе с находившимися в нем. Прямым последствием этого стало вторжение союзников в Германию.

Да, янки удар не держали, отступали, сдавались в плен. Ну так никому же из них и не говорили о том, что все это происходит ради более приоритетной цели — нанесения немцам невосполнимых потерь и их последующего окончательного разгрома. Эту цель знало лишь высшее командование, и оно пошло на временную утрату территории, на потери в живой силе и технике. Цель оправдывала средства.

Результат налицо: американцы восполнили свои потери за 2–3 недели. Немцы свои потери больше НЕ восполнили, утратив здесь более трети бронетехники (а каждый «Тигр II», «Тигр», «Пантера» стоил десятка танков противника), практически всю авиацию (в т. ч. реактивную), ресурсы, топливо, боеприпасы, которых им потом так не хватало. «Стража на Рейне» полностью провалилась; не были решены даже тактические задачи — захват мостов, немцы не дошли даже до реки. Они отступали, несмотря на окрики фюрера. Его абсурдной идее не помогла и операция «Гриф», ставшая могилой для многих вчерашних тыловиков с диверсионным «экспресс-курсом». 150-я бригада участвовала в боях до 28 декабря, после чего ее расформировали. Большинство выживших вернулись в свои прежние подразделения, некоторые вступили в СС и остались у Скорцени. Действия его диверсантов «подставили» всех немецких солдат на западном фронте. На начало 45-го года их снабжение было настолько плохим, что они широко использовали трофейные американские field-jackets и прочие элементы обмундирования. После операции «Гриф» это стало очень опасным: при попадании в плен любого могли поставить к стенке как диверсанта.

…Фельдфебель Роде написал в своих воспоминаниях, что до конца войны дожило не более трех человек из роты Штилау.

Вольф Мазур

ertata

Через некоторое время кто-то из команды оборачивается… О ужас! Испытатель на своем шарфе повесился! Голова набок, челюсть отвисла, изо рта пена

Черный самолет  © 2009-2013 : Сайт "Сотни историй"   www.100story.ru

...1943 год. Утром 1 сентября в Тимское районное отделение Управления НКГБ СССР по Курской области пришел необычный посетитель – 15-летний подросток Коля Гучков с немецким парашютом в руках. Изумленным оперативникам мальчик заявил, что минувшей ночью он и еще девять человек были сброшены с вражеского самолета для совершения диверсии на железной дороге. Приземлившись недалеко от сельского совета Тимского района Курской области, Коля Гучков переночевал в поле и утром пошел сдаваться в НКВД. В этот же день в Обоянское районное отделение УНКГБ был доставлен еще один парашютист — четырнадцатилетний Коля Рябов, который пришел в воинскую часть, что стояла недалеко от города Обоянь. А 6 сентября 1943 года в Управление НКГБ СССР по Курской области, в город Курск пришел третий диверсант Геннадий Соколов...


***
Начальнику 2 управления НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3 ранга товарищу Федотову. Город Москва: «6 сентября 1943 года в Управление НКГБ по Курской области с повинной явился Соколов Геннадий Семенович, 1929 года рождения. Уроженец местечка Красное, колхоз "Красный Октябрь" Красненского района Смоленской области. Проживал в совхозе "Миловидово" в 2-х километрах от города Смоленска. Задержанный Соколов показал, что он был выброшен в числе 2-ой группы парашютистов-диверсантов в ночь с 31 августа на 1-е сентября 1943 года. После выброски с самолета приземлился примерно в 30-ти километрах от города Воронеж. Точного места приземления Соколов не знает... После приземления переночевал в поле. Утром зарыл парашют, и невдалеке от него два куска тола в виде угля, а с одним куском тола направился в город, имея цель прийти с повинной в органы НКВД, но по пути следования передумал, боясь ответственности. По пути следования объяснял местным жителям, что он беженец. Дойдя до города Воронеж, третий кусок тола зарыл в разбитом доме около рынка. После чего решил поехать в Курск, имея цель встретиться с другими выброшенными парашютистами-диверсантами, но, не встретив никого, явился в УНКГБ СССР по Курской области с повинной. При обыске предъявил пароль, в величину зерна на бумаге светло-желтого цвета, размером 7 на 8 миллиметров с печатным текстом на немецком языке: «особое задание». Начальник Управления НКГБ по Курской области подполковник госбезопасности Аленуев".

***
Итак, все подростки-диверсанты, которые пришли в районные отделения УНКГБ, отделы военной контрразведки "СМЕРШ" не скрывали поставленной им задачи: вывести из строя поезда, или заводы. Тол, замаскированный под уголь, они должны были подбросить в общую кучу, где набирали топливо для паровозов, а также заводов. После выполнения задания от детей требовалось перейти линию фронта и, предъявив пароль первому немецкому солдату или офицеру, попросить их доставить в штаб немецкой армии...

Абверу и СД нужно было затратить несколько лет, а также огромные средства, чтобы из "истинного арийца" сделать диверсанта, которого сразу же не рассекретили бы на территории противника, и чтобы местные жители при встрече ничего не заподозрили. Легче всего их было набрать из военнопленных и детдомовцев, и после небольшого срока обучения отправить выполнять задание...

История Николая Гучкова, с которой мы начали своё повествование, в некотором смысле типична. На допросе Коля рассказывал, что его семья бедствовала, и мать была вынуждена отправить парнишку в детдом в соседний городок Духовщину. А в конце августа 1941 года город был оккупирован немцами. Детдомовцев эвакуировать не успели... Воспитатели рекомендовали детям, если есть родители или знакомые, - идти к ним. У мальчика семья была в эвакуации, поэтому после долгих скитаний он вернулся в детдом. Здесь он встретил еще пятнадцать ребят. В помещении детдома расположились немецкие солдаты. Ребята каждый день ходили по городу и ближайшим деревням, где просили хлеба, а вечером возвращались на ночлег. Спустя пять дней немцы собрали оставшихся восемь подростков и отправили в другой детдом в местечко Волково. Здесь подростки работали по хозяйственной части: пилили дрова, убирали навоз, ездили в лес за дровами. За свою работу они получали ежедневно по 300 граммов хлеба, а иногда и горячий привар без жиров. Директор детского дома и воспитатели обращались с мальчишками грубо, зачастую доходило до рукоприкладства.

Еще задолго до описываемых событий сотрудники абвера пришли к мысли об использовании подростков и детей на оккупированной территории для агентурной и диверсионной работы. Это было вызвано рядом объективных причин. Дети и подростки менее всего привлекали внимание советских органов контрразведки, патрули. А любой советский военнослужащий не только проникался состраданием к малолетнему человеку, но и отдавал последнее, чтобы подкормить исхудавшего, оголодавшего ребенка.

Сложный нравственный вопрос: насколько оправданно участие детей в войне… Ведь у них итак было украдено детство. И дело даже не в том, что им приходилось работать наравне со взрослыми. Эти дети пережили смерть близких, голод, холод, страх. Страх одиночества, страх смерти. Им пришлось бросить школу и идти работать, чтобы как-то прокормиться. Так как все мужчины ушли на фронт, они вместе с женщинами работали в колхозах, на фабриках и заводах. Из-за нехватки рабочей силы, дети начинали трудиться с 12 лет, и даже раньше. Совсем недетские обязанности легли на их хрупкие плечи. Тяжелый физический труд, бесконечные страдания несомненно подорвали психику детей того времени. Маленьким, беззащитным им приходилось бороться не только за свою жизнь, но и за жизнь своих сестер и братьев. Дети постарше пытались поставить на ноги младших, вести домашнее хозяйство, пока их мать добывала хлеб.

О детских подвигах на войне мы знаем довольно много. Эффективность применения «возрастного» фактора в военных действиях, а точнее — в разведывательно-диверсионной работе осознали еще в Древнем Риме. Дети и женщины, будучи невоенными категориями, не вызывали у сопредельной стороны особого подозрения. А потому могли относительно свободно перемещаться по территории противника, что, собственно, и было нужно.

К тому же, как мы уже говорили, дети малоприметны, по тылам их бродит много — осиротевших и неприкаянных, они вне подозрений. И, что немаловажно, психология подростка такова, что его тянет к путешествиям, приключениям, к подражанию военным, а это значит — иметь оружие, испытать опасность... И еще такие особенности как внимание, умение действовать нестандартно (ведь в отличие от взрослых, психика ребенка не засорена стереотипами) и, чего греха таить, заниженный порог опасности, меньше, чем у взрослых, развитое чувство самосохранения.

***
НАША СПРАВКА. На сегодняшний день, не смотря на принятый 12 февраля 2002 года Факультативный протокол к Конвенции по правам ребенка, который запрещает любую вербовку – и добровольную, и принудительную – лиц, не достигших 18 лет, - использования детей в качестве солдат продолжается. В 2007 году в военные конфликты было вовлечено около четверти миллиона детей, однако точных цифр назвать не может никто. Усиливается тенденция использования детей-смертников среди террористических организаций. На Международной конференции против использования детей в качестве солдат в вооруженных конфликтах представители 58 стран приняли на себя обязательства по совместным мерам борьбы с этим явлением. Государства обязались не оставлять безнаказанными тех, кто вербует и использует в вооруженных конфликтах детей младше 18 лет. Преступления против детей не подлежат амнистии и даже при заключении перемирия лица, виновные в таких преступлениях, должны быть наказаны по закону. Взятые в плен несовершеннолетние солдаты должны быть освобождены, а те из них, кто виновен в преступлениях в соответствии с международным правом, должны рассматриваться прежде всего как «жертвы нарушения международного права».

***

...Как показывает опыт, завербовать взрослого человека — чаще всего сложнее, чем ребенка. Дети, как никто другой, оказываются в уязвимом положении перед лицом вербовки на военную службу и вовлечения в военные действия, поскольку они невинны и впечатлительны. С помощью запугивания детей часто принуждают к послушанию, и они вынуждены постоянно бояться за свою жизнь и благополучие. Они быстро осознают, что полное послушание является единственным средством для выживания.

Пожалуй, первой информацией о том, что абвер начал использовать в разведцелях детей и подростков, было специальное сообщение управления НКВД по Смоленской области в особый отдел Западного фронта о детях-диверсантах от 4-го сентября 1941 года. В этом специальном сообщении говорилось о том, что немецкая разведка в целях получения информации о дислокации советских частей, подразделений, штабов в прифронтовой полосе засылает на советскую территорию подростков для проведения разведывательной работы

Соответственно перед нашей контрразведкой была поставлена задача — выявление этих завербованных подростков, выяснение к какому разведцентру принадлежал ребенок, где находится этот разведцентр, сфера его ответственности т.е. куда, в какие районы засылают детей-шпионов и с какими заданиями.

***
Ориентировка Управления особых отделов НКВД СССР № 43079 от 30 августа 1941 года « О переброске через линию фронта агентуры немецкой разведки для проведения шпионской и диверсионной работы в тылу Красной Армии: «16 июля сего года Особым отделом НКВД 15-го стрелкового корпуса (Юго-Западный фронт) был задержан 14-летний Капчинский Тадеуш, который показал, что его послал на нашу сторону для шпионской работы офицер германской армии. Капчинскому было дано задание пробраться в расположение частей 15-го стрелкового корпуса и установить их численность и вооружение.

5 августа сего года в районе скопления наших войск во время выбрасывания ракет были задержаны 12-летний Дорощев Петр и 15-летний Авдеев Роман, которые на допросе показали, что ракеты им дали немцы, показали, как их пускать, предварительно угостили вином и сладостями, а затем указали место перехода на территорию расположения Красной Армии. Дорошев и Авдреев заявили, что немцы обещали им по возвращении дать деньги, угостить сладостями, вином и катать на машине, а если они не выполнят их поручения, то арестуют их родителей.

7 августа сего года в районе расположения наших войск возле Ярцево были задержаны два подростка 13-летнего возраста, уроженцы Ярцева, в момент выбрасывания ими 5 ракет. При опросе задержанных было установлено, что оба они умственно недоразвиты. Сообщается для ориентировки в работе». Заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР комиссар госбезопасности 3 ранга Мильштейн.

***
Подавляющее число шпионов и диверсантов не представляло большой опасности для частей и соединений Красной армии для решающих сражений, для судеб войны в целом. Дети приходили с повинной, как только попадали на советскую территорию. И таких было достаточное количество.

***

Из отчетов начальника Смоленского управления НКВД за июль 1943 года: «Шестнадцатилетний Алеша Розанов из Оленинского района Калининской области стал диверсантом по воле обстоятельств. Насильно угнанный в немецкий тыл, вчерашний школьник был зачислен в Серебрянскую разведшколу под Смоленском. В ней 150 юношей и девушек в возрасте от 13 до 16 лет готовились к проведению диверсий на железных дорогах. Обучение длилось полтора месяца и включало в себя теорию и практику подрывного дела, прыжки с парашютом, чтение карт. Ночью 10 июня 1943 года Цветков в составе диверсионной группы десантировался в районе деревни Шиздерево Бельского района. В течение десяти дней группа в условленном месте ожидала связного – старика в чёрном костюме и коричневом жилете. Этот человек, знавший их пароль – «клин», должен был снабдить агентов взрывчаткой и продуктами питания. Но так как встреча не состоялась, они решили разойтись в разных направлениях. В поисках работы Цветков объявился в посёлке Холм-Жирковский, выдавая себя за сироту. Там он и был задержан органами НКВД. На предварительном следствии несостоявшийся диверсант сообщил, что из Серебрянской школы в наш тыл будут заброшены ещё 15 девушек-разведчиц. Всех задержанных оперативники передавали в отделы контрразведки СМЕРШ, где и велось дальнейшее расследование»...

***

Но еще задолго до этого немцы стали активно использовать детей и подростков в разведывательных целях. Достаточно сказать, что при «Абверштелле», расположенной на Украине, в частности в городе Житомире, который был взят немцами 9 июля 1941 года, уже находилось три агента-подростка, которые неоднократно забрасывались за линию фронта и выполняли разведзадание абвера. Следует сказать, что к 1942-му году эти дети-шпионы совершили более ста ходок за линию фронта! И, возвращаясь, сообщали сотрудникам абвера необходимые данные, которые интересовали немецкую разведку.

***

Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Примерно в июле 1943 года к нам в детдом прибыли из бывшего МТС, расположенного в полукилометре от нас, немецкий унтер-офицер и старший лейтенант красной Армии, находившийся в плену у немцев. Собрали нас всех детдомовцев и начали отбирать, которые повзрослее и старших возрастов. Набрали человек 12-13. После отбора объявили, что мы будем работать на МТС. Прибыв туда, занялись работой: пололи картофель и другие огородные культуры. В данной МТС располагались немцы, а так же военнопленные, которые работали так же, как и мы. Не помню число и месяц, когда нас собрали 30 подростков, и унтер-офицер объявил, что все мы поедем в Германию на экскурсию, будем смотреть, как живут германские крестьяне, обследовать горы. Нас, 30 подростков, в городе Кассель поместили в дом, где обучается специально гитлеровская молодежь. Там мы прожили дня четыре, после чего нас отвезли километров на сорок за город, в отдельный двухэтажный дом на берегу озера. Мы, вместе с военнопленными, двумя братьями Бойко и Табалиным, разместились на первом этаже. На втором жили немецкий солдат, унтер-офицер и военнопленный Фролов".

***

Как оказалось, на этом «экскурсия» для 30 подростков из Смоленского детского дома и закончилась. После двух дней пребывания на новом месте унтер-офицер объявил распорядок дня, но не сообщил, с какой целью привезли парней. Распорядок выглядел следующим образом. Подъем в семь утра, полчаса отводилось на туалет и зарядку. С 7 часов 30 минут и до 8 часов — завтрак. Потом четыре часа занятий. С 13 до 14 часов 15 минут — обед. Вечерние занятия продолжались до половины десятого вечера, с ужином в 18 часов, а в выходной ужин переносился на час позже. В 21.30 — отбой.

Сложилась целостная система обучения подростков-диверсантов и подростков-шпионов. Разведывательные школы и курсы существовали и в Белоруссии — в Орше и Бобруйске. Они существовали на территории Украины в Донецкой области, в городе Словянске и в поселке Райгородок. В Харьковской обдасти, в поселке Протопопово. На территории России разведшколы и разведкурсы существовали в Смоленске, в Мценске, Белгороде.

В 42-м году после победы советских войск под Москвой руководство «Абвера» приняло решение о передислокации части разведшкол на территорию Германии. Именно так появилась разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте и в Альдеке, недалеко от Касселя. Более известной была школа в Гемфурте.

Развешколы и разведкурсы готовили из детей и подростков настоящих профессиоальных разведчиков и диверсантов. Давали азы оперативной работы, обучали детей обращению со взрывчатыми веществами, маскировке, владению военными топографическими картами. Дети умели определять местонахождение штабов Красной армии, понимали, как можно повредить средства проводной связи... Фактически дети обучались всему, чему обучались и взрослые шпионы и диверсанты.

***

Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Прозанимавшись в этой школе некоторое время, немецкий унтер-офицер нам всем объявил, что мы готовимся для переброски в тыл к русским для выполнения задания в пользу немцев, и при этом заявил, что задача будет легкая и бояться нечего. В школе нам преподавали топографию, где изучали по карте Смоленской области расположение лесов, болот, озер, рек, выруб, поля, деревни, города, фронт и другие обозначения на карте топографическими знаками. Так же изучали компас и хождение по азимуту практически на местности. Была и строевая подготовка. В тактическую подготовку входило изучение обороны, изучение группы на группу в наступательных действиях, разведка местности, полей, лесов. Одни прятались, другие их искали. Подрывное дело мы практически не изучали. Нам только сообщили, что имеется тол в форме угля, в середину которого заделан капсюль- запал. В обращении он не опасен, взрывается в огне. Но тол нам не показывали».

***

Также подростков один раз вывезли за город Кассель, где все сделали по одному прыжку с парашютом из транспортного самолета. Во время этого десантирования один из подростков получил травму головы и был госпитализирован немцами. Больше он в специальную школу не вернулся...

Чаще всего в задачу подростка-шпиона входило определение дислокации советских частей и соединений на определенном участке фронта, выяснение фамилий командного состава, места расположения и количество огневых позиций. В случае задержания ребенка, сотрудники абвера обязывали его рассказывать определенную легенду... Как правило, это была незамысловатая история о том, как немцы расстреляли отца-коммуниста и вместе с ним мать. Подросток, чтобы отомстить оккупантам, перешел линию фронта и пожелал быть воспитанником одной из воинских частей. Такая легенда создавалась для так называемых «шпионов на вырост». т.е. тех, кого «Абвер» планировал для долгой и активной работы против Советского Союза. Эти дети проходили более длительную и тщательную подготовку.

...Обучение под городом Кассель, куда привезли Колю Гучкова и его сверстников, продолжалось 25 дней. Ежедневно подростки получали 300 граммов хлеба, как и остальное население Германии. На завтрак им давали несладкий кофе и 10-15 граммов масла без хлеба, в обед - суп без второго блюда. Ужин повторял завтрак. Правда, иногда в рацион попадало еще и повидло. Практически каждый день будущих «диверсантов» избивал немецкий солдат Герман, а также советские военнопленные: братья Бойко, Иван Табалин и старлей Фролов...

Если в гемфуртскую школу воспитанники поступали, как уже говорилось, из детских домов, то в Альдек ребята попадали уже совершенно иным путем. Чаще всего это были те подростки, которых немецкое командование мобилизовало в т.н. Русскую освободительную армию (РОА или, как ее еще называют, Власовскую). Их сгоняли на призывной пункт, там им предписывалось прохождение военной подготовки в лагере, который находился в немецком городе Альдек. В Альдеке вместо лагеря ребята оказывались в развешколе, где им объясняли, что отныне они не будут служить в РОА... Теперь их задача — обучаться разведывательной и диверсионной работе на территории Советского Союза...

На шпионскую и диверсионную стезю дети попадали еще одним путем — из концентрационных лагерей, где многие дети находились либо с матерями, либо в отдельных блоках. Достаточно вспомнить фильм «Щит и меч», ту возрастную категорию детей, с которыми работали нацисты. Правда, в фильме показаны гестаповцы. Они тоже работали по линии привлечения детей к разведывательным целям, но абвер подходил к этим задачам более системно и изощренно, причем на начальном этапе пребывания в концлагере, когда эти запуганные, истощенные существа еще не успели адаптироваться к существованию за колючей проволокой под непрерывный лай овчарок... Пережив ужасы концентрационного лагеря, дети соглашались на подобное «сотрудничество»... Особый цинизм заключался еще и в том, что бывший малолетний узник концентрационного лагеря уже имел очень убедительную легенду: дескать, бежал из лагеря и вот подтверждение — татуированный номер на худенькой руке!... Конечно же — такой ребенок способен вызвать огромное сочувствие у любого советского контрразведчика!

...Обучение для Коли Гучкова закончилось 24 августа 1943 года. На третий день ночью подростки прибыли на аэродром, где старший лейтенант РККА показал им тол, замаскированный под уголь. Вечером следующего дня, была сформирована первая группа из десяти мальчишек, которую прямо в казарме снарядили, пароли и парашюты выдавали у самолета перед самым началом погрузки. Первую группу сбрасывали в районе городов Калинин, Ржев и Сычевка. Остальных диверсантов разделили еще на две группы по десять человек. 31 августа 1943 года каждому диверсанту выдали сумку с толом и продуктами питания, как и в первый раз надели на них парашюты около самолета. Эти группы сбрасывались в Курской и Воронежской областях. Интервал между выброской каждого из парашютистов составлял 20-30 минут. По замыслу немецкого командования они должны были приземляться в 15-20 километрах от железнодорожных станций. Дальше оставалось только дойти до контрольного пункта и подкинуть в уголь взрывчатку. Однако задумкам Вермахта и немецкой разведки не суждено было сбыться. К 12 сентября 1943 года в тылах красной Армии были задержаны 27 подростков-диверсантов, обучавшихся в разведшколе «Авбвера» в Касселе. Все они добровольно сдались в органы контрразведки....

Не может не волновать вопрос: как складывались дальнейшие судьбы маленьких шпионов и диверсантов? Реакция наших спецслужб на их действия была беспрецедентно мягкой. Для тех, кто не взрывал и не убивал, особое совещание при НКВД СССР постановило: «Зачесть в наказание срок предварительного заключения и из-под стражи освободить». Часть подростков была отправлена в детские ИТЛ до совершеннолетия. И лишь единицы, те, кто действительно взрывал и убивал, получили сроки от 10 до 25 лет.

И еще один немаловажный вопрос: как же обстояло дело у нас? Ведь всем известны пионеры-герои времен Великой Отечественной войны, множество книг и фильмов, посвященных подвигам детей... Согласно архивным документам, можно утверждать с категоричностью императива: никаких подростковых диверсионных школ советская сторона не создавала. И наши дети находили место на войне только по собственной инициативе и в виде исключения...

Не секрет, что многие, не достигшие совершеннолетия, подростки рвались на фронт, осаждали военкоматы с заявлениями, подделывали даты рождения... В 43-44 годах уже когда война повернула на Запад, сотрудники советских спецслужб изучали подобные заявления. К тому моменту многие ребята, которые их писали, эвакуировались вместе с родителями из европейской части вглубь территории Советского Союза. В силу того, что они хорошо знали местность, на которой предстояло разворачиваться боевым действиям, их могли из эвакуации, скажем, из Алтая, отозвать в Москву. На базе ОМСБОНа Лосиноостровской, и в том месте, где сейчас находится в Мытищах спортивное стрельбище «Динамо», подготовить в течение 2-3 месяцев, и уже вместе с группой взрослых товарищей направить за линию фронта в хорошо знакомую местность. Там, за линией фронта советские Гавроши совершили бесчисленное количество подвигов. За боевые заслуги тысячи детей, пионеров и комсомольцев были награждены орденами и медалями. Однако напомним, все это происходило исключительно добровольно.

Если боевое крещение в родном районе было удачным, то было немало случаев, когда вторая-третья заброска была уже в Чехословакию, в Польшу, даже в Германию. Считалось, что вся совокупность боевых качеств подростка плюс личный боевой опыт делали его, что называется, универсальным солдатом по меркам той, конечно страшной, конечно кровавой, но безусловно великой эпохи и Великой войны.

В 1943-м году, когда до победы оставалось еще два кровопролитных года, в стране была создана сеть суворовских и нахимовских училищ, в которые отбирались в первую очередь дети павших на фронте. Исследователям это известно, но широкая публика вряд ли знает, что в системе Суворовских училищ тогда же были созданы Суворовские училища НКВД. Причем, как и в обычных Суворовских училищах, приоритет при поступлении там отдавался детям, потерявшим родителей на фронтах, а также подросткам, которые уже сами имели боевой опыт. Суворовские училища НКВД начали подготовку для поступления в военные, главным образом, в пограничные училища. Курсанты этих училищ проходили стажировку в воинских частях, и порой оказывались в районах боевых действий. Один из примеров. Двое выпускников из Ташкентского Суворовского училища в 45-м году оказались на погранзаставе на Дальневосточной границе, где как раз начались боевые действия… Причем отцы-командиры отпустили их туда, не зная, что война с Японией начнется так быстро. Перед нашими пограничными частями стояла боевая задача – захват, прорыв приграничных японских укреплений. И эти ребята настолько отличились, что командир погранотряда, не имея права наградить их боевыми наградами, поскольку они были прикомандированы, на свой страх и риск подобрал уникальные самурайские японские мечи и наградил ими ребят…

О детской разведшколе в Гемфурте управление советской контрразведки СМЕРШ узнало от тех ребят, кто не стал выполнять задание немецкого командования и сдался органам НКВД. В феврале 44-го школа была переведена из Гемфурта в замок Бишофсфельден в 6 км от города Конин, где продолжала вести подготовку агентуры. В этом же году удалось перевербовать одного из преподавателей школы – Алексея Скоробогатова. Скоробогатов выполнил задание СМЕРШ и вывел за линию фронта, к нашим, всех учеников школы и их руководителя Юрия Евтуховича. В начале 1945 года остатки школы переместились в Луккенвальд и объединились с зондерлагерем Абвер-2. Операцию по ликвидации гемфуртской школы курировал Абакумов. О результатах он докладывал лично Сталину. Так закончила свое существование разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте...

С. Ю. УНИГОВСКАЯ, тележурналист, сценарист документального телесериала «Лубянка: секретные материалы» («Тайная война»), лауреат Премии ФСБ России в области кинематографии

Д. Н. ФИЛИППОВЫХ, капитан первого ранга, академик Академии военных наук, заместитель председателя отделения военной истории Академии военных наук, доктор исторических наук, профессор

Журнал «Политика». – 2013. - №98



ertata

Рассказ о выполнении разведчиками конкретных и реальных заданий в тылу противника, о судьбах этих героев и об исторических обстоятельствах, в которых происходили описываемые события. Проект сделан в жанре документальной драмы с реконструкцией событий. По характеру съемки, монтажа, использования музыки, раскрытия характера героев, применения компьютерной графики — это фактически художественный фильм, вставленный в документальный формат. Исторически-документальные [...]

Рассказ о выполнении разведчиками конкретных и реальных заданий в тылу противника, о судьбах этих героев и об исторических обстоятельствах, в которых происходили описываемые события. Проект сделан в жанре документальной драмы с реконструкцией событий. По характеру съемки, монтажа, использования музыки, раскрытия характера героев, применения компьютерной графики — это фактически художественный фильм, вставленный в документальный формат. Исторически-документальные [...]