Моя кухня - это моё все. Здесь я работаю (часто в две смены, потому что в моём доме трое мужчин, не считая кота), здесь я отдыхаю, когда мои дети спят, здесь я творю. Тушу, жарю, пеку и предаюсь кулинарной медитации. А ещё моя кухня - это место для безумных игр моих не очень взрослых сыновей с совершенно безудержной фантазией, их лаборатория по изготовлению абсолютно несъедобных, но безумно весеселых в приготовлении блюд типа супа из резиновых ящериц и крокодила Гены, жаркого из деревянного конструктора и бодряще-звенящего коктейля из смеси гороха, фасоли и гречки.

Ещё мои сыновья обожают лепить. Обязательно из теста. Обязательно из того, что приготовила я. И обязательно из того, что приготовила я для того, чтобы испечь печенье, поскольку солёное тесто для лепки, пусть даже и домашнего производства, это "скучно, не интересно и грустно". В итоге добрая половина моего так и не ставшего шведским рождественским или на худой конец диетическим ржаным печенья превращается в танки, бульдозеры, джипы, роботов, ракеты, инопланетян и - любимое произведение моего младшего Тимофея - длинного-предлинного червяка, тянущегося через два сдвинутых друг к другу детских столика и угрожающе свисающего вниз по краям. И так как этот червяк в силу своих огромных размеров занимает не только стол своего создателя, но и стол второго повара-творца, то последний чаще всего бывает недоволен таким положеним дел.  В общем, после двух-трёх слов, потраченных на уговоры червяка убрать, начинается самое интересное - драка. В ход идёт всё, что попадается под руку, и моя кухня из моего всего превращается в нечто мало характеризуемое, но очень грязное, местами липкое, местами полное крошек и рассыпанных по полу круп (которые были даны исключительно для того, чтобы дети могли беспрепятственно и очень аккуратно развивать мелкую моторику, а вовсе не для рассыпания!!!) и требующее незамедлительной уборки. 

Так вот. Это я, я сама во всём виновата. Это я впервые усадила маленького Матвея на столешницу во время готовки обеда, и теперь они периодически сидят там вдвоём. Это я выделила им целый ящик для детской посудки и прочей кухонной мелочи, необходимой им для игры в поваров, и теперь они сносят в этот ящик и мои любимые кисточки, палочки и лопаточки. Это я первая дала им  в руки те злополучные настоящие ножи и заставила помогать мне резать и шинковать, и теперь они видят в этом свою прямую обязанность. Это я, помятуя о своём детстве, разрешила им сыпать порошочки из пакетиков в миску с тестом, макать туда пальцы, чтобы пробовать, не хватает ли чего, а потом вылизывать миску до чистоты. Я не могла лишить детей такого удовольствия, вкус которого я помню спустя десятилетия. Это я разрешила им сделать из моей любимой кухни, моей женской обители то, что они сделали. И теперь, когда Матвей, уже насытившись всевозможной готовкой, чаще стал выбирать мультики или конструктор, а Тимофей, вторя брату, отказывается замесить тесто для пирожков, выбирая совместные игры с ним, мне становится ужасно грустно от того, что придётся готовить обед и ужин в безмолвном одиночестве, отвлекаясь лишь на никому не нужные окрики и резкие повороты головы во время слишком бурных игровых эпизодов в детской комнате. И я в который раз, тая в душе надежду на уже ставшее моим любимым "кухонное" общение с детьми, предлагаю им всё новые и новые варианты использования моих кастрюль, ножей, вилок, кухонной мелкой техники и даже плиты... Кажется, я безнадёжна.