Э.В.:Целиком и полностью разделяю позицию автора...

И в России тогда, в 1991-м, многим казалось, что без союзных республик можно зажить лучше

Восьмого декабря 1991 года в Беловежской пуще лидерами союзных республик Российской Федерации, Украины, Белоруссии был подписан исторический документ о прекращении существования СССР как субъекта международного права.

Произошедший в 1991 году распад СССР резко изменил соотношение сил в мире. Русские оказались разделенной нацией. Возник русский вопрос, связанный с дискриминацией русских в ряде бывших союзных республик (Латвии, Эстонии и др.). Уровень жизни в большинстве государств СНГ существенно снизился. Так, в современной России смертность на 30% превышает показатели советских времен. Национальные и межгосударственные конфликты на постсоветском пространстве, сепаратизм и терроризм стали нормой. Россия утратила статус сверхдержавы, ее влияние на международной арене несопоставимо с ролью, которую играл Советский Союз.

Существует точка зрения, согласно которой СССР был государством имперского типа и, как все империи, должен был уступить место независимым национальным государствам. Но адепты закономерности исчезновения СССР не отвечают на вопрос, почему этот распад не произошел раньше, когда Советский Союз переживал тяжелейшие испытания, и что было бы, если бы перестройка не началась вообще или реформы проводились более ответственными лидерами.

Американский политолог и историк Стивен Коэн в книге «Вопрос вопросов: почему не стало Советского Союза» поставил под сомнение распространенную точку зрения, как западных, так и многих российских исследователей о невозможности реформирования СССР и коммунистической системы. Он с иронией замечает, что «многие западные ученые впоследствии решили, что Советский Союз был явной империей, но до 1991 года мало кто из них действительно считал это многонациональное государство империей».

Коэн отмечает: «Не существовало экономической эксплуатации союзных республик со стороны российского центра. Напротив, отсталые республики подверглись при советской власти существенной модернизации – во многом за счет экономики России».

Некоторые либеральные политики и журналисты до сих пор оправдывают беловежские соглашения, говоря, что они предотвратили возможную войну по югославскому сценарию, игнорируя при этом катастрофические последствия распада единого государства, экономические, социальные, геополитические...

Конечно, беловежские соглашения не были спонтанным переворотом, неожиданно упразднившим единое союзное государство. К моменту подписания соглашения о создании Содружества Независимых Государств тремя руководителями союзных республик России, Украины и Белоруссии, Советский Союз уже не был единым централизованным государством. В центре фактически существовало двоевластие: союзное и российское руководство, многие республики не подчинялись президенту Горбачеву. А после провала выступления ГКЧП в августе 1991 г. власть союзного президента стала номинальной.

В годы перестройки руководство СССР стало быстро терять контроль над ситуацией в стране, Следует напомнить о кровавых межнациональных конфликтах в Нагорном Карабахе, Сумгаите, Баку, Фергане, не говоря уже о приходе к власти в Литве, Латвии, Эстонии, Грузии сторонников полной национальной независимости. По оценке аналитиков ЦРУ, датированной 1 марта 1990 года, советское правительство оказалось пред лицом «…общей неспособности добиться осуществления своих распоряжений, потери контроля над обществом в целом, стремительного упадка КПСС, сепаратистских движений, серьезных межэтнических конфликтов и продолжающегося ухудшения состояния экономики». Объективно назревшие политические и экономические реформы в СССР не могли не сказаться на государственном устройстве Союза. Процесс демократизации не мог не сопровождаться расширением прав союзных республик. Однако в ходе острой борьбы за власть конституция СССР была принесена в жертву политической конъюнктуре.

СССР согласно конституции был федерацией союзных республик, в состав некоторых из них входили автономии. На практике Советский Союз до начала реформ Горбачева оставался жестко централизованным государством, где власть принадлежала монопольно правящей Коммунистической партии (КПСС), руководящая роль которой была закреплена законодательно, а политическая оппозиция не допускалась.

Следует обратить внимание на то, что инициатором преобразования Союза в 1989 году выступило руководство КПСС во главе с Горбачевым в условиях роста сепаратистских настроений в республиках Прибалтики, Закавказья и Молдавии. Именно оно выдвинуло идею заключения нового союзного договора, что фактически означало преобразование СССР в принципиально иное государство – демократическую федерацию. Предлагая выработать новый договор, советское руководство исходило из того, что вся власть в стране находится руках КПСС, в то время как она уже стремительно ее теряла.

В начале 1990 года, то есть до принятия Россией декларации о суверенитете, М. Горбачев предложил всем союзным республикам законодательно подтвердить свой суверенитет. Следует учитывать, что согласно конституции СССР союзные республики обладали суверенитетом и имели право выхода из Союза. Следовательно, подтверждение суверенитета вовсе не означало обретение независимости. Но само решение о выработке нового союзного договора создавало двусмысленную ситуацию. В этом случае решение о том, каким будет новый Союз, должны были принимать сами республики. А это автоматически ставило под вопрос легитимность центральных органов власти: Верховного Совета и Съезда народных депутатов СССР. В результате судьба страны оказалась в руках высшей номенклатуры республик. Изменилась и сама трактовка понятия суверенитет. Если согласно конституции СССР приоритет оставался за союзным законодательством, то республики, принимая декларации о своей суверенности, стали толковать его в противоположном ключе. Что в конечном итоге и привело к трагическому финалу – соглашению в Беловежской пуще.

М. Горбачев попытался укрепить свою власть, превратив СССР в государство с президентской формой правления. 15 марта 1990 года Горбачев был избран президентом СССР. Однако его серьезной ошибкой было решение об избрании на пост президента СССР на съезде народных депутатов, а не на всеобщих выборах. Именно институт союзного президентства, с широкими полномочиями, основанный на всенародном голосовании мог стать реальной преградой на пути к распаду страны.

Решающую роль в процессе дезинтеграции сыграла Декларация о суверенитете РСФСР (июнь 1990) и последующая политика российского руководства во главе с Ельциным.

Вместо того чтобы помогать правительству СССР реформировать союзную государственность на новых основаниях, Ельцин из ненависти к своему сопернику Горбачеву сделал все возможное для ослабления центральной власти. Существует достаточно доказательств, в том числе и официальных высказываний самого Бориса Ельцина задолго до декабря 1991-го, подтверждающих намерение упразднить или свести к декоративным функциям полномочия союзных органов власти.

Незадолго до принятия Декларации о суверенитете Ельцин на пресс-конференции 30 мая 1990 года дал свою интерпретацию происходящего. «Россия будет самостоятельной во всем и ее решения должны быть выше союзных». Выступая 2 августа 1990 года в Верховном Совете Латвии, председатель Верховного Совета РСФСР Б. Ельцин заявил буквально следующее: «Мы считаем, что надо идти к развитию горизонтальных связей. Надо разрушить этот вертикальный стержень. Разрушить и идти на прямые связи добровольных, суверенных, независимых государств». В этом же выступлении Ельцин прямо заявил, что предлагаемый центром союзный договор не может удовлетворить Россию, и высказался за создание содружества суверенных государств. Поэтому попытки оправдать беловежские решения как вынужденные выглядят неубедительно.

Вместо необходимых преобразований в экономике, социальной сфере начался так называемый «парад суверенитетов» и «война законов».

Наряду с республиками Прибалтики и Закавказья, избранный на демократической основе Верховный Совет РСФСР включился в противостояние с союзными органами власти, не имея на это от своих избирателей никаких полномочий. Ни одна из аморфных политических группировок, участвовавших в выборах в российский парламент, не призывала к ликвидации союзного государства.

В ответ на принятый Верховным Советом СССР закон, подтверждавший приоритет союзных законов над республиканскими, Верховный Совет РСФСР в тот же день, 24 октября 1990, подтвердил свое решение о приоритете республиканского законодательства, а 31 октября того же года был принят закон об экономическом суверенитете России.

Характерна быстрая смена взглядов лидеров демократического движения - от робких выступлений за демократизацию государства к борьбе с самим союзным государством как таковым. Так, в январе 1991-го Совет представителей Движения "Демократическая Россия" принял постановление «О задачах демократического движения», в котором была отмечена необходимость «формирования на базе соглашений между республиками принципиально иных параллельных структур, которые будут способны вытеснить нынешнее союзное руководство и явиться основой для возникновения будущего Содружества».

Против сохранения единого государства выступил и Александр Солженицын. Знаменитая брошюра «Как нам обустроить Россию?», изданная в 1990 году огромным тиражом, в которой обосновывалась неизбежность демонтажа СССР, сыграла большую роль в идеологической борьбе в России и в процессе разрушения Союза.

В этой работе писателя критически оценивается не только советский период, но и политика расширения российской империи в ХIХ веке. Солженицын писал тогда: «И так я вижу: надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийских республики, три закавказских республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать - да! - НЕПРЕМЕННО И БЕСПОВОРОТНО будут отделены». Писатель предложил создать новое федеративное государство - Российский союз, объединяющий Россию, Украину и Белоруссию.

Существовало три основных взгляда на будущее Союза. Это - сторонники сохранения Союза как единого централизованного государства в сложившихся границах; сторонники реформирования Союза, превращения его в полноценную федерацию, допускавшие потенциально выход из него некоторых республик, а также сторонники роспуска СССР и создания независимых государств. Михаил Горбачев под давлением обстоятельств, стремления республиканских элит к большей самостоятельности попытался преобразовать Союз в новое федеративное объединение на основе соглашения республик и союзного центра. Результатом такой политики маневрирования стали договоренности (9 + 1) девяти союзных республик и союзного центра в апреле 1991 года о выработке и заключении нового варианта союзного договора. Предусматривалось новое название государства – Союз советских суверенных республик, а определение «социалистический», игравшее важнейшую идеологическую и объединяющую роль, исключалось.

Важно учитывать, что резкое ухудшение социально-экономической ситуации в стране в годы перестройки вело к поляризации общественных настроений и ослаблению авторитета президента СССР и генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева. Все большая часть населения России выступала за отстранение КПСС от власти. В то же время среди немалой части коммунистов нарастало разочарование политикой своего партийного лидера. Многие консервативно настроенные коммунисты во главе с секретарем ЦК Егором Лигачевым открыто выступили против политических и экономических реформ.

Попытка сохранить централизованное государство в исторических границах, сложившихся после Второй мировой войны, предпринятая по инициативе ближайшего окружения Горбачева, недовольного уступками последнего республиканским лидерам, провалилась. Сторонниками решительных действий по спасению СССР выступили создатели ГКЧП вице-президент СССР Геннадий Янаев, глава КГБ Владимир Крючков, глава союзного правительства Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, министр внутренних дел Борис Пуго и другие руководители, давно предлагавшие президенту СССР Горбачеву пойти на введение чрезвычайного положения в стране.

Неслучайно выступление Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) произошло 19 августа 1991 года, накануне готовившегося подписания нового союзного договора. Инициаторы заговора, отстранившего президента СССР от власти, хотели сохранить Советский Союз и обеспечить его территориальную целостность, восстановить верховенство центральной власти и предотвратить провозглашение нового союзного государства с более слабым центром и широкими правами союзных республик, однако на практике своими непоследовательными действиями только способствовали ускорению процессов дезинтеграции. К тому же существует целый ряд свидетельств, что Б. Ельцин не собирался подписывать уже согласованный текст союзного договора, а его влиятельные сторонники (Ю. Афанасьев, Е. Боннэр и др.) прямо призывали не делать этого. Так, 12 июля 1991 года, за 18 дней до намеченного подписания, Верховный Совет России принял постановление, в котором содержалось требование о доработке проекта союзного договора, вразрез с достигнутыми договоренностями.

После провала ГКЧП попытки заключить новый союзный договор продолжались. На 25 ноября 1991 года было намечено провозглашение Союза Суверенных Государств (ССГ). Однако оно было сорвано, поскольку президент России Б. Ельцин, заявил на заседании союзного Госсовета, что проект договора его не устраивает, поскольку «российский парламент не готов ратифицировать концепцию единого союзного, даже конфедеративного государства».

В связи с распадом СССР некоторые историки обращают внимание на определенные пороки самой изначальной модели Союза.

Историк Рой Медведев в работе «Русская революция: победа и поражение большевиков» пишет: «Разумно предположить, что главные трещины в несущих конструкциях общества и государства были результатом недостатков самого проекта, наспех созданного создателями Советской России».

В самом деле, в созданном по ленинскому плану в 1922 году СССР предусматривалось два центра власти – Союзный центр, объединяющий все республики и Российский (РСФСР), которые отчасти дублировали друг друга. В конечном итоге конфликт двух центров в годы перестройки и стал важнейшим фактором распада. Любопытно, что в период создания СССР в 1922 году возможность возникновения такого конфликта предсказывал Сталин. В письме В. Ленину и членам Политбюро ЦК РКП(б) от 27 сентября 1922 года Сталин не соглашался с предложением Ленина о создании «наряду с ВЦИКом РСФСР ВЦИКа федерального», поскольку, по его мнению, «существование двух ЦИКов в Москве ничего кроме конфликтов и трений не даст». В то же время стоит отметить, что выработка основных положений договора о создании СССР в 1922 году проходила на демократической основе, в условиях широкой дискуссии между сторонниками централизованной модели объединения и защитниками прав национальных республик.

Некоторые исследователи видят главную причину распада Союза и краха социализма в попытках реформаторов ввести в стране нормы и институты, характерные для западных демократий, в совершенно иных, не приспособленных для этого социальных условиях. Историк В. Согрин в книге «Политическая история современной России. 1985 -1994. От Горбачева до Ельцина» отмечает: «Как выяснилось очень скоро, но о чем не подозревали Горбачев и его окружение, реформистско-демократическая модель была совершенно несовместима с устоями советского социализма, властью КПСС, унитарной сущностью СССР. Ее внедрение в жизнь, развитие политических свобод разрушило все эти советские основы и устранило возможность органического и относительно безболезненного развития общества и модернизации».

Безусловно, в условиях демократизации серьезная трансформация СССР была неизбежна. Но результаты референдума 17 марта 1991-го, прошедшего в большинстве союзных республик, за исключением Прибалтики, Армении, Грузии, Молдавии, выявили волю большинства народов СССР – сохранение обновленного союзного государства. Эта воля была проигнорирована российским руководством, а союзный центр не нашел в себе силы отстоять демократический выбор народов.

Таким образом, не демократические процедуры, а наоборот, игнорирование их результатов (ведь референдум является высшей формой демократического волеизъявления), привели к исчезновению Советского Союза.

Стивен Коэн пишет: «Один из наиболее идеологических мифов, окружающих кончину Советского Союза, гласит, что он был «разрушен руками собственного народа», в результате чего к власти пришли «Ельцин и демократы». На самом деле никакой народной санкции в виде – революции, референдума или общенациональных выборов на распад Союза не было. Ни одного эмпирического свидетельства, подтверждающего такое предположение, просто не существует».

Подводя итог, можно сделать следующий вывод. Союз не мог быть сохранен без поддержки со стороны официального руководства Российской Федерации. Позиция, занятая не только президентом России Борисом Ельциным и его радикально-демократическим окружением, но и большинством политических сил России, включая коммунистов (принятие Верховным советом России декларации о суверенитете, так называемая война законов с союзным центром, ратификация абсолютным большинством Верховного Совета РФ беловежских соглашений) поставили крест на союзном государстве.

А Горбачев как президент СССР не решился использовать свои полномочия для отмены беловежского соглашения. В это время он уже не контролировал силовые структуры и фактически стал заложником собственной политики бесконечных уступок.

В книге «Неоконченная история. Три цвета времени» (Беседы М.С. Горбачева с политологом Б.Ф. Славиным) содержится такой диалог. «Б. Славин. Вы как-то сказали, что если будет угроза существованию Союза, Вы обратитесь к народу и армии. Почему же Вы этого не сделали? М. Горбачев. ….Я направил письма депутатам, … предупреждая о том, к чему может привести развал Союза. Рассматривая беловежское соглашение, депутаты должны все взвесить и решить. Украинцы поторопились и без обсуждения утвердили беловежское соглашение. В российском Верховном Совете против этих соглашений было только шесть человек. Спрашивается: так кого же мне надо было разгонять и арестовывать? Верховный Совет?».

В годы перестройки в России не нашлось влиятельных политических сил, способных обеспечить единство государства и в то же время выработать оптимальную модель эволюционных реформ.

Как предупреждал философ Иван Ильин: «Мы должны быть готовы к тому, что расчленители России попытаются провести свой враждебный и нелепый опыт даже в послебольшевистском хаосе, обманно выдавая его за высшее торжество свободы, демократии и федерализма».

Печальный опыт распада страны показывает, насколько опасной, в условиях многонационального государства, может стать идеология изоляционизма. В России тогда - 20 лет назад - многим казалось, что, избавившись от бремени союзных республик, можно зажить лучше. Некоторые современные националисты демагогически призывают «перестать кормить Кавказ», что может привести Российскую Федерацию к повторению печального опыта СССР, а русский народ к национальной катастрофе.

На VIII Чрезвычайном съезде Советов, прошедшем 25 ноября-5 декабря 1936 года, была принята так называемая «Сталинская конституция», по которой наша страна жила 41 год. А 12 декабря 1993-го на всенародном голосовании большинство высказалось за проект ныне действующего Основного закона.

По краю пропасти 

Конституция 1993 года родилась в жесткой политической борьбе между сторонниками президента Б.Н. Ельцина и приверженцами Верховного совета. В те дни страна стояла на грани гражданской войны, чего никто не мог ожидать еще два года назад, когда будущие противники принадлежали к одному, «демократическому» лагерю.  

Между тем, И.В. Сталин предвидел, что такой конфликт станет возможным. В своем докладе «О проекте Конституции Союза ССР» (декабрь 1936 года) он выступил с критикой одного из предложений по реформированию политической системы: «Далее предлагают дополнение к 48-ой статье проекта Конституции, в силу которого требуют, чтобы председатель Президиума Верховного Совета Союза ССР избирался не Верховным Советом СССР, а всем населением страны. Я думаю, что это дополнение неправильно, ибо оно не соответствует духу нашей Конституции. По системе нашей Конституции в СССР не должно быть единоличного президента, избираемого всем населением, наравне с Верховным Советом, и могущего противопоставлять себя Верховному Совету».

Что ж, так оно и получилось. Попытка ввести президентско-советскую республику окончились грандиозным столкновением между Ельциным и нардепами.

Сталин отлично понимал то, чего не могли понять «реформаторы» эпохи перестройки – нельзя мешать две совершенно разные политические системы.

«Перестройщики» пытались соединить несоединимое – установить полновластие Советов и, в то же время, ввести институт президента.  

Нет, конечно же, первого (и последнего) президента Союза избирали на Съезде народных депутатов, но это был шаг в сторону президентской республики. В поправках, внесенных в конституцию, предполагалось всенародное голосование. В дальнейшем президента избирали бы впрямую.  

Но главное даже не в этом. В 1990-1991 годах развернулось острое противостояние между двумя гигантскими центрами – союзным и российским. И в условиях этого самого противостояния руководство РСФСР во главе с Ельциным, попыталось получить некие административно-политические преимущества. Таким преимуществом был институт президента, избираемого всем населением. Бесспорно, такой президент выглядел намного предпочтительнее президента, избранного нардепами. Тут РСФСР обогнала союзный центр на крутом вираже истории. Вспомним, что даже и в 1996 году слова «всенародно избранный президент» звучали как некое «магическое» заклинание.  

Но при всем при том в 1991 году была сохранена сильная советская вертикаль. А вот этот дуализм стал причиной длительного политического противостояния. Нам удалось пройти по краю пропасти, после чего Россия стала президентской (иногда даже говорят – суперпрезидентской республикой). 

Республика нового типа 

Сталин в декабре 1936 года творил иную республику. Его идеалом была трехсоставная политическая система: «парламент-партия-правительство». По мысли Сталина, средоточием государственного управления должен был выступать Совет народных комиссаров (СНК), работающий в тесном взаимодействии с Верховным Советом (ВС) – источником народной воли. СНК должен был подчиняться ВС, но в то же время иметь достаточно сильную автономию.  

Верховный Совет подпирал бы СНК с одной стороны, а ВКП (б) – с другой. Партия рассматривалась Сталиным как идейно-политический авангард, воспитывающий народ, и обладающий, в первую очередь духовным влиянием. Кстати, такая система воспроизводила бы, на новом уровне, реалии традиционных сообществ, основанных на взаимодействии трех сословий – духовенства, дворянства и хозяйственников (народа).

Духовенству, в такой оптике, соответствовала партия, дворянству – правительство, а народу – Советы.

Себя же Сталин видел лидером партии, формальным главой государства (председателем Совнаркома) и неформальным вождем народа. Он как бы возвышался над всеми тремя частями, воспроизводя архетип монарха.  

Между тем, в 1936 году Сталин не был главой правительства. Совнарком возглавлял его старинный соратник В. М. Молотов, а сам Иосиф Виссарионович был сосредоточен на руководстве партией, точнее даже партийным аппаратом. И этот партийно-номенклатурный статус тяготил его, делая, до известной степени заложником разбухшей и закостенелой комбюрократии. Показательно, что во многих своих письмах Сталин именовал себя «секретаришкой», в чем выражалась некоторая досада по поводу того, что ему необходимо заниматься партийной канцелярщиной. Не менее показательно и то, что Сталин предложил сделать его главой правительства еще в октябре 1927 года, на пленуме ЦК. Тогда в ВКП (б) была разгромлена достаточно сильная левая (троцкистско-зиновьевская) оппозиция, и Сталин посчитал, что ему теперь незачем возглавлять партаппарат. Однако против этого решительно выступил тогдашний председатель Совнаркома А. И. Рыков, не желавший терять столь важный пост.  

Потом были - новый тур внутрипартийной борьбы (уже с «правыми» - Н. И. Бухариным и Рыковым) и коллективизация. Эти события чрезвычайно радикализировали жизнь страны и укрепили власть партийного аппарата, выступавшего как главный хранитель ценностей ортодоксального большевизма. В провинции первые секретари нацкомпартий, крайкомов и обкомов вели себя как полновластные владыки, раздувая собственный культ личности – по образцу сталинского. И эта ситуация становилась уже невыносимой. 

Сталинский план демократизации 

После завершения коллективизации и первых успехов индустриализации Сталин задумался над тем, как бы покончить с диктатом партийных функционеров и перенести центр власти туда, где он и должен был находиться – в госструктуры. Конституционная реформа, собственно говоря, и была направлена на достижение именно этой цели. В Конституции 1936 года были особо прописаны разного рода права и свободы граждан, что дало многим наблюдателям повод говорить о ней, как о самой передовой и демократической. Сегодня над этим смеются, указывая на события 1937-1938 годов. Однако Сталин и в самом деле планировал осуществить широкомасштабную демократизацию, причем без всякого подражания Западу (с его многопартийностью, при которой власть переходит от одной финансово-промышленной группировки к другой).  

Иосиф Виссарионович предложил провести действительно соревновательные выборы в Верховный Совет, который создавали вместо громоздкой, многоступенчатой системы Съездов Советов. В книге Ю. Н. Жукова «Иной Сталин» приводится фотокопия проекта бюллетеня, который планировалось ввести на выборах 1937 года. На одном из них напечатаны три фамилии кандидатов-соперников, идущих на выборах в Совет Национальностей по Днепропетровскому округу. Первый кандидат предполагался от общего собрания рабочих и служащих завода, второй — от общего собрания колхозников, и третий — от местных райкомов партии и комсомола. Сохранились также образцы протоколов голосования, в которых утверждался принцип альтернативности будущих выборов. На образцах визы Сталина, Молотова, М. И. Калинина, А. А. Жданова. Они не оставляют сомнения в том, что именно Сталин и его соратники являлись инициатором альтернативности на выборах.  

Очевидно, что на таких выборах выдвиженцам от партийных организаций нужно было выдержать серьезную конкуренцию со стороны беспартийных кандидатов и общественных организаций. И она, несомненно, отсеяла бы забронзовевших партократов, привыкших мыслить по-левацки – как во времена гражданской войны и коллективизации.  

Одновременно, планировалось применить и еще один фильтр – партийный. Сталин выступил за то, чтобы сделать выборы партийного руководства всех уровней тайными. И этот фильтр, вкупе с советским, только усилил бы «отсев».  

Однако партийная олигархия весьма обеспокоилась этими планами. Первые секретари закричали о том, что в стране существует множество врагов народа. Тем самым вбрасывалась мысль о преждевременности проведения свободных выборов.

Сталин по этому поводу заявил: "…Если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена плохо, а мы вполне заслужили такой позор..."

Наличие разных подходов к реформированию страны демонстрируют материалы февральско-мартовского (1937 года) пленума ЦК. Сталин и его ближайшие соратники (Молотов, Жданов и др.) выступили на нем с достаточно спокойными речами, обращая огромное внимание на необходимость подготовки и проведения выборов. Напротив, весьма кровожадными были речи «региональных боссов» — С. В. Косиора (Компартия Украины), Р. И. Эйхе (Западно-Сибирский крайком), И. М. Варейкиса (Дальневосточный крайком) и многих других. Позже именно Эйхе предложит создание печально известных местных «троек» в составе первого секретаря, прокурора и начальника НКВД. С помощью этих чрезвычайных структур регионалы надеялись укрепить свою власть и расправиться с неугодными.  

В сложившихся условиях Сталин принял решение включиться в террор, который уже нельзя было остановить, но под колеса которого вполне можно было попасть. Маховик репрессий заработал, и намечавшиеся выборы оказались сорванными. При этом инициаторы репрессий пали жертвой своей же собственной кровожадности – они были уничтожены как «враги народа».  

Сталину, тем не менее, удалось достичь некоторых реформаторских успехов. Так, по декабрьской (1936 года) Конституции был сняты ограничения в правах, наложенные на отдельные социальные категории, причисленные к «эксплуататорам» . Выборы стали тайными, что хоть как-то приближало их к статусу «свободных».  

Кроме того, Сталин существенно повысил роль правительства в государственно-политической системе. В СНК стали формироваться различные оперативно-координационные структуры (Комитет обороны и Экономический совет, слитые затем в единое Бюро), было увеличено количество зампредов СНК, при каждом наркомате ввели должность зама по кадрам. Наконец, 4 мая 1941 года Сталин реализовал свою давнишнюю мечту, став главой правительства.

Сорванные реформы 

И это, пожалуй, было апогеем его государственно-политического реформаторства. В дальнейшем он предпринял еще три попытки кардинальной реорганизации.  

В январе 1944 года, по распоряжению Сталина, Г. М. Маленков составил проект постановления ЦК «Об улучшении государственных органов на местах». В нем предлагалось: «а) покончить с установившейся вредной практикой дублирования и параллелизма в руководстве хозяйственным и культурным строительством со стороны местных партийных и государственных органов… и полностью сосредоточить оперативное управление хозяйственным и культурным строительством в одном месте - в государственных органах…б) укрепить государственные органы наиболее авторитетными и опытными кадрами… в) повернуть внимание партийных организаций к всемерному укреплению государственных органов, поднятию их роли и авторитетности, освободив партийные органы от несвойственных им административно-хозяйственных функций и установить правильное разделение и разграничение обязанностей между партийными и государственными органами;  г) обязать руководящие партийные органы на местах, проводя перестройку взаимоотношений с советскими органами…». (Ю. Н. Жуков. «Сталин: тайны власти»)  

Предполагалось, что будет собран Пленум ЦК, которые и решит судьбу проекта. Однако, Политбюро отвергло предложения Сталина и Маленкова – настолько велико было сопротивление партноменклатуры.  

Уже после войны Сталин дал задание Жданову подготовить проект новой программы ВКП (б), которую планировали принять на партийном съезде в 1947 году. Проект предусматривал осуществление целого комплекса мер, призванных радикально преобразовать жизнь в стране. Предполагалось включить в управление СССР всех его граждан (само управление планировалось постепенно свести к регулированию хозяйственной жизни). Все они должны были по очереди выполнять государственные функции (одновременно не прекращая трудиться в собственной профессиональной сфере).

По мысли разработчиков проекта, любая государственная должность в СССР могла быть только выборной, причем следовало проводить всенародное голосование по всем важнейшим вопросам политики, экономики, культуры и быта.

Гражданам и общественным организациям планировалось предоставить право непосредственного запроса в Верховный Совет. (Данилов А. А., Пыжиков А. В. «Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы») 

В 1947 году съезд так и не состоялся, а реформы были отложены. Но из содержания проекта хорошо видно желание Сталина изменить строй в СССР.  

Наконец, в ноябре 1952 года, на пленуме ЦК, который состоялся после XIX съезда партии, Сталин предложил освободить его от обязанностей секретаря ЦК – с тем, чтобы он смог сосредоточиться на работе в Совете министров. Тем самым Иосиф Виссарионович хотел ослабить контроль партноменклатуры над государством. Но участники пленума отвергли это предложение, обставив свой отказ как проявление верности вождю. 

Реванш партократии

После смерти Сталина к власти приходит Н. С. Хрущев, который существенно укрепил позиции партократии. Ему тоже хотелось создать свою конституцию, которую он мыслил как альтернативную Сталинской. Над ее проектом работала особая конституционная комиссия 1962-1964 гг. Примечательно, что ЦК направил записку, в которой специально ориентировал членов комиссии: «В свое время Сталин, обосновывая проект Конституции 1936 года, говорил о коренном различии между Конституцией и Программой партии, что Конституция отражает то, что добыто и завоевано, а Программы провозглашают то, что предстоит сделать. Этот взгляд нельзя признать правильным. Между Конституцией советского государства и Программой КПСС не может и не должно быть такого разрыва».

Разница двух подходов – сталинского и хрущевского – была налицо.

В Конституции 1936 года Совет министров определялся как «высший орган государственного управления», а в хрущевском проекте его планировали обозвать «исполнительным и распорядительным органом». Члены комиссии предлагали закрепить руководящую роль КПСС. Правда, выдвигались и положения о повышении роли Советов, но это касалось, в первую очередь, экономики.  

В 1964 году Хрущев был смещен и принятие новой Конституции отложили (хотя вялотекущая работа по ее разработке продолжала вестись). Ее приняли в 1977 году, и она все-таки закрепила роль КПСС. В 6-й статье декларировалось: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу. Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма».  

В прежней Конституции роль партии тоже фиксировалась, но не столь резко. Характерно, что ее определяла 126-я статья, тогда как в брежневской конституции о роли партии говорится в самом начале. К тому же в 126-й статье говорится, прежде всего, об ассоциациях граждан: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества…». И только после этого утверждалось: «… А наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции добровольно объединяются в Коммунистическую партию… являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».  

Как говорится, почувствуйте разницу.  

Брежневская конституция была триумфом партократии, которая через 8 лет начнет разрушительную перестройку. Она проводилась без какого-либо продуманного и выверенного плана, без той предусмотрительности, которая была присуща Сталину. Результаты известны – развал Союза и тяжелейший политический кризис 1992-1993 годов.