Православный священник на встрече с Президентом России сказал, что если раньше Россия ассоциировалась с девушкой с длинной косой, обнимающей березку, то теперь ее образ связан с полуголой женщиной стоящей на остановке автобуса, с сигаретой во рту, с татуировками на теле и пирсингом на лице и прокуренным голосом говорящей по мобильнику ненормативной лексикой. Испорченность человеческой природы проявляется в течение всей земной жизни человека, сохраняясь даже в христианах. В наше время некоторые сеньориты, имеющие высшее светское образование, уподобляются языческим женщинам из африканских племён. Они посещают специальные кабинеты, в ко торых мастера наносят на их кожу татуировки, прокалывают им ноздри носа и мочки ушей, чтобы вживить для красоты инородное тело. Их даже не пугает то, что такая операция может закончиться заражением крови и летальным исходом. Главное – быть красивой даже в гробу. Раскрепощённые нравы Запада, благодаря телевидению, достигли и жительниц южных широт постсоветского пространства. Феминистки ведут себя на пляже расковано. Некоторые купальщицы загорают без бюстгальтера в присутствии мальчиков-подростков, пьют пиво и курят сигареты, а отдыхающие провинциалы, узрев пышные формы некоторых дам, прикрытых только шнурком от обуви, не могут сдержаться от хохота. Пустые бутылки от пива выбрасываются в море, а окурки зарываются в песок. Осенние штормовые волны, накатываясь на пляж, вымывают из песка недокуренные сигареты с красной помадой на фильтре и вдоль береговой полосы в гниющих водорослях вперемежку с выброшенными на берег медузами лежат тысячи окурков. Грустная картина. Несколько раз проводил эксперимент на вежливость. Подхожу к дверям булочной. К этим же дверям приближается молодая девушка с двумя сумками в руках. Я открываю дверь магазина и галантно предлагаю молодой леди пройти первой. Она кивает головой и заходит в торговый зал. За ней захожу я. Покупателей кроме нас больше нет. Поскольку девушка зашла в булочную первой, то она первой оказалась у прилавка, и просит продавца показать ей различные образцы кондитерских изделий и назвать дату их изготовления. Проходит уже много времени, и я начинаю нервничать. С оттенком иронии спрашиваю любительницу пирожных: "Кто крайний?». Барышня поворачивается ко мне лицом и невозмутимо отвечает: "Я". После этих экспериментов пропало желание играть в вежливость. Читая рецензии на свои статьи на сайте http://www.proza.ru/avtor/antipa я обратил внимание, что читательницы обычно методически возражают на каждый аргумент, даже если их неправота очевидна. Похоже, что немощные сосуды получают чувственное наслаждение от полемики с противоположным полом. После двух трех вопросов - ответов вырисовывается картина, что дама не собирается менять свою точку зрения, даже если она противоречит Библии и таким образом продолжать обсуждение какой-либо темы становится нецелесообразным. Как написал мудрый Сирах: «От жены начало греха, и через нее все мы умираем» (Сир. 25. 27). Опираясь на приобретенный опыт общения с посетительницами сайта, я придерживаюсь правила дать возможность женщине сказать последнее слово и ее устами закрыть тему. Апостол Петр оставил наставление помощницам мужчин, записав в святом Евангелии такие слова: «Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной [красоте] кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (1Пет.3:3-4). В этом тексте дается повеление женщинам, исповедующим христианскую веру, чтобы они были скромными, целомудренными, молчаливыми и покорными. Скромность должна проявляться в манере одеваться, не предаваясь роскоши и не подражая моде. Вместо того, чтобы тратить деньги мужа на дорогие одежды, ювелирные украшения, косметику и парфюмерию, лучше использовать сэкономленные средства на дела благочестия и милосердия. Библия определяет статус женщины - быть в подчинении и учиться у мужа. «Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава – муж» (1Кор.11:3). А кто поставлен в подчинённое положение другому, тот не должен притязать на превосходство над ним. «Досада, стыд и большой срам, когда жена будет преобладать над своим мужем» (Сир. 25. 24). Естественно, что долг мужа – хранить своё превосходство и быть верным и благоразумным домоправителем. Среди некоторых христианских конфессий бытует мнение, что спасение находится в прямой зависимости от количества детей в семье. В качестве подтверждающего аргумента приводится цитата апостола Павла: «Не Адам прельщен; но жена, прельстившись, впала в преступление; впрочем, спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» (1 Тим 2,14-15). Эта цитата трудна и всегда вызывала споры среди теологов. Дети действительно являются даром Божьим. «Блажен человек, который наполнил ими колчан свой!» (Пс.126:5). Когда в семье много детей, а особенно взрослых сыновей, то гораздо легче вести диалог с врагами в воротах. Но означает ли это, что количество рожденных в семье детей влияет на спасение? Спасение от грехов приобретается через чадородие, то есть через рожденного Ребенка – Мессию, Который рожден от жены, чтобы сокрушить голову древнему змею. Господь еще в Эдеме определил статус женщины в семье: «Жене сказал…и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт. 3:16). Приоритет мужчины в семье будет функционировать до скончания мира, и его никто не отменял. Царь Соломон, который накопил большой опыт общения с прекрасным полом в конце своей жизни пришел к выводу, что: «Миловидность обманчива и красота суетна; но жена, боящаяся Господа, достойна хвалы» (Притч. 31. 30). автор текста: Старец Антипа. г. Одесса. Украина.
Ежегодно около 2 миллионов российских детей подвергаются избиениям в семьях. И лишь некоторые из них, как нижегородская школьница Лена Антипова , подают в суд на собственных родителей
«Мой отец всегда считал ремень лучшим средством воспитания, — говорит Елена. — Сколько я себя помню, он всегда меня наказывал». Владимир Васильевич хотел, чтобы дочь выросла умной и послушной—в четыре года он научил ее читать, лично контролировал ее успеваемость в школе, проверял домашние задания. За четверки отчитывал, за тройки бил: «Получишь двойку — вообще домой не приходи!» Лена старалась угодить отцу изо всех сил, училась хорошо, но все равно почему-то всегда была виноватой. «Бездарь! — кричал отец. —Тупица! Лентяйка!»
Вряд ли кто-то поверил бы, что этот уважаемый человек, спортсмен-байдарочник и «инструктор по выживанию» не дает жизни собственному ребенку. После пятого класса он стал бить Лену «по-взрослому», без ремня. Мама пыталась вмешиваться, но ей тоже доставалось. «Она слишком мягкая, она его боится,— пытается найти оправдание дочь.— Сейчас я понимаю, что в нашей семье всем заправлял агрессивный, деспотичный тип. Но тогда я пыталась найти причину его злости в своем поведении». Однажды Владимир Васильевич так жестоко избил домочадцев, что соседи даже вызвали милицию. Тогда мать сказала: «Буду заводить дело». Жильцы дома ее поддержали и согласились выступить свидетелями в суде: «Мы тоже устали от этих постоянных криков».
«А ВАМ НЕ ПОКАЗАЛОСЬ?»
Многие граждане догадываются, что в их доме бьют детей, но немногие на это реагируют. Москвичка Марина Переладова, к примеру, почти еженедельно слышала шум из квартиры сверху, но всегда пыталась найти этому какое-то разумное объяснение: это ребенок, наверное, балуется или взрослые ссорятся, а малыш просто орет от страха: «Папочка, не надо!». Она знала этих соседей—приличная семья, всегда здороваются, улыбаются. Не может быть, чтобы они так истязали собственное чадо. Но в конце концов ей пришлось признаться самой себе: бьют именно ребенка. И всегда били.
Марина вызвала милицию. «Избивают? — долго удивлялся дежурный. — А вы уверены? А вам не показалось? Что именно вы слышите? Может, у них просто ремонт?» Милиция явно не хотела вмешиваться, но Марина не отступила, не бросила трубку. Через сорок минут наконец приехал наряд. Стражи порядка не скрывали ехидных улыбок и всем своим поведением демонстрировали недовольство: звонят, мол, тут всякие из-за ерунды, делать им нечего. Но в квартиру все же поднялись, спросили: «Что у вас за шум? Соседи жалуются». Получив ответ: «Да ребенок просто капризничает», не стали ничего больше выяснять и отбыли восвояси, еще раз многозначительно взглянув на Марину. Ох, не любят милиционеры такую неудобную гражданскую активность.
Когда на одном из интернет-форумов кто-то задал вопрос: «Соседи бьют ребенка. Как быть?», Марина стала одной из тех, кто поделился своим негативным опытом. Многие были с ней согласны — милиция в такой ситуации ничем не поможет. «Лучше не вмешиваться, — говорили люди. — А то вдруг этот сосед еще и вам потом отомстит». Другие корили девушку за излишнюю подозрительность: «Вы хотите, чтобы по первому анонимному звонку в квартиру врывалась бригада ОМОНа, мочила родителей дубинками, а ребенка отвозила бы в детдом?» В общем, коллективный разум пришел к выводу: чужие методы воспитания нас не касаются, пусть за этим органы опеки следят.
Нашлись, впрочем, и такие же неравнодушные, как Марина, граждане. Но и их истории были без счастливого финала. Петербурженка Мария Грачева рассказала «Огоньку» историю о мужчине, который избивал всю семью: тещу, жену и дочь. Девочка не просто рыдала, а выла на весь дом. Вызвали участкового, но он просто потоптался у двери пару раз и резюмировал: «Не открывают. Но даже если откроют — что толку-то? Жаловаться они не хотят, а сам я ничего сделать не могу».
Мать Елены Антиповой, такая решительная поначалу, тоже в итоге передумала жаловаться. У нее было сотрясение мозга, жуткие кровоподтеки по всему телу, но в милиции ей посоветовали мужа простить, и она послушалась. Удивительно, что дело удалось замять, хотя до этого в травмпункте были «снятые побои» не только с нее, но и с дочери. Как врачи смогли закрыть глаза на жестокое обращение с ребенком, теперь уже невозможно выяснить. А соседям женщина объяснила: «Это дело семейное. Сами разберемся». Жильцы вздохнули, но согласились: «Да, дело семейное».
«ПОТЕРПИ НЕМНОГО»
— Наше общество считает семью закрытой территорией, — говорит Юлия Сотникова, педагог-психолог центра для детей, подвергшихся жестокому обращению и насилию, «Озон». — А в самой семье существует негласное правило на молчание. Факт насилия не обсуждается открыто. Детям дают понять, что не следует обсуждать семейную ситуацию в школе или с друзьями. Вот почему жертвы так редко жалуются. Детям особенно трудно попросить о помощи других взрослых. Они запуганы и не верят, что кто-то им может помочь.
Лена Антипова решила обратиться за помощью, только когда ей исполнилось 16 лет. «Я хочу лишить отца родительских прав», — заявила она инспектору по делам несовершеннолетних Сормовского района Нижнего Новгорода. К тому времени девочка уже не жила дома, ночевала у подруг, спасаясь от родителя-деспота. Ей посоветовали собирать документы — справки из школы, свидетельские показания, характеристики. Ребенку негде было жить, а чиновники упорно требовали каких-то бумажек.
«Это было очень трудное время, — говорит Елена. — Утром я шла в школу, днем собирала справки, а вечером подрабатывала официанткой — мне ведь приходилось обеспечивать себя самостоятельно». Елена наивно надеялась, что в случае успеха государство выделит ей какие-то средства «на существование». Но когда почти все документы были собраны, инспектор сказала: «Не получится ничего, Леночка. Никто его родительских прав не лишит. Да и ты уже большая, через два года станешь совершеннолетней. Потерпи еще немного, ведь столько лет терпела». Заступиться за Лену больше было некому.
— У ребенка обязательно должен быть какой-то представитель, — объясняет Юлия Сотникова. — Кто-то, кто защищал бы его интересы: опекун или второй родитель. Мы в «Озоне» работаем только по такой схеме.
Как ни странно, но этим «вторым родителем», официальным защитником, чаще становятся мужчины. Недавно в центр обратился такой отец, попросил психологов реабилитировать 11-летнего сына. Оказывается, мать жестоко избивала мальчика. Никому и в голову не могло прийти, что эта успешная бизнесвумен, обаятельная и милая женщина, издевалась над собственным ребенком — регулярно, без свидетелей. Она просто сбрасывала на него всю накопившуюся агрессию. Мальчик рискнул пожаловаться папе тоже только через несколько лет, когда подрос. Но родственники до сих пор не верят в произошедшее, им кажется, что сын оклеветал мать, а супруг просто нашел повод для развода.
«Не верю, не может быть» — наиболее частая реакция окружающих на факты домашнего насилия, особенно если оно происходит в благополучной с виду семье. Но в «Озоне» знают, что детей бьют и алкоголики, и кандидаты наук. Просто последних трудно заподозрить в жестоком обращении с собственными детьми. А дети молчат. Даже на вопросы учителей: «Откуда у тебя синяк?» либо не отвечают ничего, либо испуганно оправдываются: «Упал».
— Многие несовершеннолетние, которых регулярно избивают, в конце концов начинают воспринимать эту ситуацию как норму, — говорит Юлия Сотникова. — Как показывают исследования, чем жестче наказывается ребенок, тем менее он склонен говорить об этом. Подрастая, он только закрепляет низкую самооценку и всю жизнь потом либо воспринимает себя как жертву, либо становится агрессором по отношению к другим. Образец насильственного поведения он переносит в социум — в школу, армию, собственную семью.
Защищать себя, руководствуясь российскими законами, дети если и начинают, то, как правило, уже в подростковом возрасте. Центр активно в этом им помогает — оказывает не только психологическую, но и правовую поддержку. В этом году две 14-летние жительницы Москвы подали в суд на своих родителей за систематические побои. Специалисты центра присутствовали на допросах детей, выступали на заседаниях суда. Одна из девочек тоже требовала, чтобы ее мать лишили родительских прав. Добиться этого не удалось, но к уголовной ответственности женщина все же была привлечена.
Лена Антипова добилась такого же наказания для своего отца, но в одиночку.
«БОЮСЬ ИДТИ ДОМОЙ»
Несовершеннолетние обычно либо боятся, либо не хотят обращаться за помощью в социальные органы, призванные обеспечивать защиту их прав. Гораздо охотнее ребенок пожалуется собственному другу. Или «невидимому взрослому другу» — именно так позиционируют своих консультантов, сотрудников «Детского телефона доверия», в Национальном фонде защиты детей от жестокого обращения.
— Для некоторых детей становится откровением, что существуют взрослые, которые считают насилие ненормальным, — говорит Марина Бетретдинова, координатор программы «Детский телефон доверия». — Мы разговариваем с таким ребенком, подбадриваем его, советуем обращаться за помощью к учителю — обычно педагоги владеют всей информацией о том, как дальше действовать в случае выявления фактов физического насилия.
Иногда приходится помогать малышам максимально деликатно. Однажды в фонд позвонил девятилетний мальчик, который получил тройку и боялся идти домой — отец избивал его за плохие отметки. Консультанту пришлось звонить учительнице этого ребенка и просить о пересдаче — в итоге тройка была исправлена на пятерку и повод для физического наказания исчез.
Впрочем, многим родителям, как и Владимиру Антипову, поводы не нужны. Они бьют, потому что усвоили агрессию как форму социального поведения. Бьют, потому что не могут расслабиться дома, пребывая в напряжении от трудной работы. Бьют от бессилия — часто по телефону доверия звонят отцы и матери, которые чувствуют свою вину за физические наказания, но не знают, как иначе воздействовать на отпрыска, чтобы «до него дошло».
— Очень много звонков от типичных представителей среднего класса, — говорит Марина Бетретдинова. — Это внешне абсолютно нормальные люди, образованные, с достатком, с хорошей грамотной речью. Но бьют своих детей они так же, как и безработные деревенские алкоголики. Отцы наказывают детей чаще, но тут надо учитывать, что во многих семьях матери сами провоцируют насилие, науськивают мужей: «Ты же отец, ты должен наказать этого оболтуса! Отлупи его!»
Звонят и соседи: «Я слышу, что за стеной бьют ребенка. Что мне делать?» Консультанты обычно советуют обращаться к местному участковому ОВД, в подразделение по делам несовершеннолетних или в органы опеки и попечительства. На этом обычно инициатива соседей и заканчивается: «Мне что, придется свою фамилию называть? Нет, я так не хочу». Многие предпочитают сохранять анонимность, ведь определение «стукач» все еще считается в нашей культуре более неприличным, чем «садист». К тому же особой веры в систему защиты прав ребенка ни у кого нет.
Елена Антипова, не добившись лишения родительских прав, в итоге подала в Нижегородский суд на собственного отца. Оказалось, что в этом случае достаточно одного ее иска — не потребовались даже свидетели. На Владимира Васильевича завели уголовное дело по ст. 116 УК РФ (побои) и ст. 156 УК РФ (неисполнение обязанностей по воспитанию ребенка). Суд приговорил его к десяти месяцам исправительных работ.
«Сейчас он работает дорожником, — говорит Елена. — Отдает десять процентов зарплаты государству, и мне еще четверть. Но я вернулась домой, вынуждена жить с ним на одной территории — разменять неприватизированную квартиру нет никакой возможности. А от приватизации он отказывается. Это его последний способ держать меня и мать под контролем». Но теперь, по крайней мере, отец не распускает руки. Боится.
Можно сказать, что Лена одержала победу. Она смогла защитить себя, хотя для этого и понадобилось в итоге почти 17 лет. Но такие случаи, когда несовершеннолетние восстают против произвола родителей, в России единичны. Насилие продолжается. И становится понятно, что качество жизни россиян не зависит от квартиры в хорошем районе, комфортного автомобиля или отдыха в Египте. Качество нашей жизни зависит от детских криков, которые раздаются то в квартире сверху, то за стеной, то за дорогой металлической дверью соседа. И это уже давно наше дело.
ОФИЦИАЛЬНО - Уязвимая категория
ВЛАДИМИР ЛУКИН, уполномоченный по правам человека в России
К нам редко обращаются дети и представители детей, ставших жертвами физического насилия в семьях. Это особенность российского менталитета — не выносить сор из избы. У нас не настолько юридически оформленное общество, чтобы люди превращали такие тонкие и деликатные вещи в достояние гласности и в повод для судебного разбирательства. А между тем, по данным Генпрокуратуры, ежегодно около 2 миллионов российских детей подвергаются избиениям со стороны собственных родителей. Эти безобразия происходят не только в неблагополучных семьях, но и в самых различных семьях. Страшно представить — около 2 тысяч детей ежегодно погибают от рук собственных родителей, 2,7 тысячи совершают самоубийство.
Дети и подростки в России не получают такой же защиты, как и взрослые, хотя являются наиболее уязвимой категорией граждан. Мало того, что у них понижена степень самозащиты, так еще и законы по защите их прав довольно приблизительные. У нас, например, нет даже такого понятия, как «жестокое обращение с детьми», «насилие в отношении ребенка». Существует только статья 156 УК РФ «Неисполнение обязанностей по воспитанию детей», но это очень зыбкая и общая статья — санкции по ней часто оказываются мягкими, не соответствующими тяжести содеянного. У нас есть громоздкие органы опеки и попечительства. Но они крайне редко приходят в семьи, больше занимаются интернатами, школами. Необходимо разработать ясные и понятные механизмы для защиты прав несовершеннолетних граждан нашей страны.
В период предвыборной компании возвращаюсь домой на троллейбусе. В салоне, как говорят, яблоку негде упасть. Возле меня освободилось место. Я предложил немолодому мужчине с палочкой присесть. Он поблагодарил и категорически отказался. - Мне легче стоять, чем сидеть, - ответил пассажир. – Если я сяду, то позвоночник будет болеть. - А что у Вас с позвоночником, - спросил я. - Пошел на встречу с кандидатом в Президенты, которая проходила на главной площади города. В толпе народа кто-то сзади ударил меня металлическим прутом по голове. Потерял сознание. «Скорая» забрала в госпиталь. Почти месяц провалялся на больничной койке. Врачебная комиссия присвоила вторую группу инвалидности. Хулигана так и не нашли. С тех пор больше не хожу на массовые мероприятия.
