Знаю, что во сне я часто смеюсь, просыпаюсь посреди ночи от своего смеха. Но, кажется, эту ночь я во сне проплакала. Но началось всё ещё вчера.

 

Вечером я сидела на ДА, Настя смотрела "Куда приводят мечты", в детстве я смотрела этот фильм десятки раз, так что мне достаточно было просто поглядывать ей в экран. Ещё тогда я поняла, что если бы смотрела его одна, то в этот раз плакала бы весь фильм, от и до. Так что сохранять покер-фейс мне удавалось просто каким-то чудом. И "я не должна плакать при других людях".

 

Перед сном, и вовсе, читала прекраснейший фанфик гаррилюц, "Парный танец". Когда я почувствовала, что уже засыпаю, отложила телефон, закрыла глаза, обхватила ногами одеяло (люблю спать с одеялом в обнимку). И тут я очень ясно вспомнила детскую библиотеку, в квартале отдома. Мой формуляр состоял из бесконечного количества вклеенных и надставленных страниц, время, что я провела там бесценно. И вспомнила, как во 2-м классе Бабуся впервые привела меня туда, чтобы записать. Мы взяли Урфин Джюс и его деревянные солдаты", и Бабуся расписалась за меня в формуляре, своей короткой и уверенной преподавательской росписью. Мы приходили туда ещё несколько раз вместе, а потом я начала приходить сама, ведь чтобы добраться до библиотеки, мне не нужно было переходить ни одной, даже самой узкой дороги. По такому случаю я даже роспись себе придумала (и с тех пор она почти не изменилась).

 

Как я была бесконечно счастлива в тот день, когда мы с Бабусей сидели возле стола необъятной библиотекарши тёти Маши, в окружении цветных книг. Высокие потолки, лепнина, узкие высокие окна, очень светло. Этот екатериниский особняк стоял в квартале от главного проспекта, и во время бомбёжек уцелел.

Я чувствовала себя такой взрослой, и мне так не терпелось прочитать о дальнейших приключениях Элли и её друзей.

Всё закончилось беззвучными рыданиями в подушку, чтобы не разбудить уже уснувшую Настю.

 

Я представляла себя лежащей на мягком, упругом облаке. Надо мной было холодное и звёздное ночное небо. Подо мной виднелись облака, а внизу ─ огни ночного города. Где-то там существовали люди, но здесь, над облаками, я была совершенно одна. Самолёты тоже не могли причинить мне вреда, потому что моё тело не имеет материальной оболочки. Мне не существует. И никогда не существовало. Только холодный чистый воздух.

Я уснула.

 

Во сне я была дома, с мамой. И всё время плакала, я так хотела, чтобы Бабуся вернулась. Я легла спать на свою мягкую кровать, и представила, как Бабуся гладит меня по голове, перебирает волосы. Через какое-то время я почувствовала, что кто-то, и правда, гладит меня по голове и перебирает волосы. И по ощущениям, это были не чьи-то руки, а именно Бабусины. Я долго убеждала себя, что это галлюцинации, но они были слишком реальны, и я перепуганно открыла глаза.

Оказалось, что в комнату пробрался воришка, мелкий циганчёнок, который всего лишь суетливо снимал с меня цепочку с кулоном. Я подняла его на руки и вышла на болкон. Во дворе оказалась куча циган, так что я спросила, не их ли это чудо, и получив утвердительный ответ, передала им его прямо с балкона, благо не высоко.

Вернувшись в спальню, я снова расплакалась. В общем-то, я практически весь сон плакала. Видимо, это были все те слёзы, которые мне хотелось выплакать вчера, но я не могла.

А потом в комнату вошла Бабуся. Настоящая, живая. Улыбнулась, обняла меня! Это была она! Она!

...оказалось, что на самом деле она не умерла. Это было что-то вроде розыгрыша, мистификации. Все кроме меня знали, что она жива. Мама сказала, что это они меня так воспитывали, потому что у меня отвратительный характер.

Я обиделась на всех, сказала, что ближайшие лет 10 я не стану ни с кем из них разговаривать, и им повезёт, если я их потом прощу после такого. И пусть делают что хотят, я уезжаю в Китай.

Дальше сон превратился в какую-то кутерьму из аэропорта, вознёй с чемоданами и вещами, прятанием от мамы под сидениями.

 

А когда я проснулась, то подумала, что если бы вдруг это всё, действительно, оказалось розыгрышем... я была бы так счастлива, так счастлива, что даже не стала бы ни на кого обижаться. Если бы только она была жива.

Этот мир может убираться туда, откуда он взялся. Мне нет до него дела.