Спектакль лжецов. Глава семнадцатая. Император

- Ваше Величество, вам надо срочно покинуть дворец! – суетился начальник стражи, несший личную ответственность за жизнь императора. Обычно высокий, статный, неспешный, сейчас он сутулился, нервно смахивал с раскрасневшегося лица капли пота и совершенно не напоминал грозного охранника. Даже ему, опытному воителю, отказала выдержка.

За окном дворца раздавались взрывы, крики, выстрелы. Озверевшая толпа подступала к ограде, сотрясая железные ворота.

- Кто отдал приказ открыть огонь? – холодно спросил Альберг. – Вы понимаете, что натворили?! 

- Умоляю! Надо спасаться! Пока еще есть время!

- Я спрашиваю: кто отдал приказ стрелять по толпе?!

Государь стоял у окна, брезгливо взирая на яростную схватку между полицией и демонстрантами. Народ ожесточенно забрасывал стражей градом булыжников, непрестанно атаковал огненными комьями и ледяными иглами, разнося в клочья магические заслоны. Бил палками, стремясь ударить как можно сильнее. Словно перед ними не соотечественники, а сами приспешники Рамона.

 

Неподалеку от ворот стояли несколько перевернутых повозок. Протестующие самозабвенно крушили их, отламывая дверцы и снимая колеса. Этого поведения Альберг совсем не мог понять: ладно бы присвоить себе, но портить-то зачем? Откуда это желание разрушить все, что тебе не принадлежит? 

Что это – способ выплеснуть агрессию или бессильная злоба от осознания, что сам ты никогда не сможешь обладать этими вещами? Как можно строить развитое государство, когда подданные ведут себя хуже варваров?

 

- Кто отдал приказ?! – жестко напомнил Альберг.

- Не могу знать, ваше Величество, - с опаской произнес начальник стражи.

Сегодня он решительно не был похож сам на себя. Куда только делась решимость? Будто и не охранник, а перепуганная барышня.

- Идиоты, - процедил император, наблюдая, как полиция стреляет по толпе. – Вы мне революцию устроили! Уже завтра весь город придет требовать моей смерти! 

- Ваше Величество! Пресвятой Денеей заклинанию – идемте, - отчаянно молил страж.

Народ лез на забор и падал, сраженный пулями. Но это никого не останавливало. Толпа напирала, лавиной карабкаясь на ограду.

- Ваше Величество!

Лишь при этом отчаянном окрике император вздрогнул, стряхнул с себя задумчивость и поспешил покинуть дворец. 

Быстрым шагом он следовал за проводником, спускаясь в потайные переходы и направляясь к секретному выходу, расположенному за несколько кварталов от дворца. 

 

Альберг продвигался по подземному коридору, чувствуя себя трусливым зайцем, скрывающимся от охотников. Подумать только: император бежит от своих подданных! Что может быть постыднее? Едва ли отец поступил бы так. Уж он-то умел править своим народом, вселяя в их души безграничное уважение и преданность. Будь на месте Альберга отец, ни один человек не посмел бы штурмовать дворец.

Альберг проклинал себя за слабость, за страх, за то, что он допустил народный бунт. Надо было выгонять Рурыка из страны, а еще лучше – сажать в тюрьму. Так нет же, сам позволил остаться в Иривии. Да и протест. Сразу бы разогнал, вместо того, чтобы играть в доброго императора. Пытался выглядеть цивилизованным мудрым политиком, а на деле получился бесхребетной тряпкой, о которую теперь вытирали ноги все, кому не лень.

 

Еще и очередной приступ паники накатил. В последние недели паника случалась все чаще и чаще. Причем теперь даже когда рядом не было скопления людей. Смерти близких, предательство друзей, война с Савенией, протест – все это подтачивало и без того хрупкое здоровье. Император страдал бессонницей, выглядел совсем исхудавшим, раздражительным. Приступы мучили его по несколько раз на дню: во время совещаний, приемов, при выходе на улицу и даже когда он сидел один в кабинете. Любая мелочь могла вызвать неконтролируемый страх, во время которого Альбергу казалось, что еще немного, и он или умрет от разрыва сердца или сойдет с ума. 

Вот и сейчас, пока он шел по темному сырому подземелью, хотелось выть от страха. Лютого животного страха. Казалось, что кислорода не хватает, что если прямо сейчас он не выйдет на свежий воздух, то задохнется. 

В этой агонии он продолжал двигаться вперед, следом за начальником стражи, моля Денею, чтобы туннель поскорее закончился.

 

И вдруг Альберг остановился. Впервые помимо страха пришла злость. Почему он, император Иривии, вынужден бежать по подземелью, будто сточная крыса? Почему какая-то паника контролирует его поступки и не дает жить нормально? Разве его отец стал бы в такой ситуации убегать? Да ни за что! Он бы вышел к народу, не боясь ни быть освистанным, ни убитым. И именно поэтому люди его уважали. 

- Мы разворачиваемся! – отдал приказ Альберг.

- Ваше Величество?

- Я сказал: мы возвращаемся во дворец! Немедленно! Мы должны подавить бунт! Необходимо запретить полиции применение оружия! Вместо этого пусть вылавливают самых радикально-настроенных и отводят в участки. Лишившись подстрекателей, толпа начнет остывать. Я хочу к ним выйти! Я… Я хочу говорить со своим народом.

 

От одной мысли о задуманном, Альбергу становилось плохо. Его лихорадило с такой силой, что случись подобный приступ год назад – он бы не пережил его без вмешательства лекарей. Но именно благодаря тому, что болезнь стала постоянной спутницей, государь не отступил. Похоже, за последние недели он настолько привык к панике, что нашел в себе силы противостоять ей. 

Шел упрямо вперед, не обращая внимания на приступ. В голове крутились картины, как он падает в обморок перед народом, как толпа на него набрасывается, но Альберг все равно не желал отступать. 

 

Паника не прекращалась ни на минуту. Его трясло и лихорадило, пока он наблюдал из окна кабинета, как полиция подавляет восстание. Ему еще никогда не было страшно до такой степени. Хотелось рыдать в голос, а разум коварно убеждал отказаться от задумки, сбежать в летнюю резиденцию и уже оттуда спокойно принимать решения. Но Альберг не желал в очередной раз малодушничать, идя на поводу у приступа. 

 

 

Спустя час он вышел через парадный вход к народу. Величественно и медленно спустился по мраморной лестнице, с удивлением ощущая, как паника, которая должна была достигнуть апогея, вдруг убегает, поджав хвост. Парадокс: страх и сам оказался труслив. Пока Альберг боялся – страх управлял им, словно кукловод марионеткой, а стоило пойти наперекор и от него не осталось и следа. 

С каждой ступенькой, что оставалась пройденной, Альберг чувствовал нарастающую уверенность. Отступающая паника давала силы. И толпа… завидев государя, люди останавливались, удивленно вытянули шеи, не веря глазам. Они-то давно решили, что император сбежал из столицы, а тут вдруг идет прямо к ним. Это казалось настолько фантастичным, что протестующие прекратили атаковать полицию и выкрикивать лозунги. Молча, затаив дыхание, наблюдали, как правитель спускается к ним. Один, без охраны, показывая, что не боится своего народа. 

Не было на лице Альберга ни затравленного взгляда, ни следов подавленного настроения. Наоборот, возможно, впервые в жизни он смотрел так, как и положено лидеру могущественной империи. Так, как смотрел его отец. 

 

Альберг поприветствовал собравшихся и те, как бы это не выглядело комично, но вдруг дружно бухнули «Слава императору!» Ни у кого язык не повернулся выкрикнуть популярный лозунг «Альберг прочь!». Это еще больше воодушевило политика. Впервые он почувствовал себя не жалкой тенью своего отца, а полноправным властителем. 

С каждой фразой его голос становился громче, фразы смелее, риторика агрессивнее. Еще днем он убегал от разозленной толпы, спасая свою жизнь, а сейчас стоял перед ними и все его слушали. Ни один человек не свистел, не выкрикивал оскорблений, не требовал убираться прочь. Люди внимали его словам.

- Вас призывают свергнуть власть, но задумайтесь: кто именно хочет этого? – вопрошал Альберг. -  Савениец! Всю жизнь он зарабатывал тем, что занимался аферами! А теперь приехал, чтобы развалить нашу страну! Савения боится нас, ведь Иривия как никогда сильна! Они до сих пор страшатся открыто ворваться к нам на материк, зная, что получат отпор! Что народ Иривии невозможно захватить, пока он един! Так кому выгодно узурпировать власть?  Кто толкает вас на смерть? Из-за кого сегодня погибли наши близкие? Савениец намеренно вел вас на бойню, хотел ослабить нашу страну, чтобы его народ смог захватить нашу Родину! Сделать из Иривии сырьевую колонию! Выкачивать магию из нашей земли, заставляя великий народ голодать и работать в услужении савенийцам. Но мы этого не допустим! Не позволим захватить нашу страну! 

Толпа взорвалась в одобрительном крике. Откуда-то из центра донеслось скандирование: «Руки прочь от Иривии! Руки прочь! Руки прочь! Руки прочь!». Лозунг подхватили тысячи голосов. 

 

Альберг не прерывал, спокойно ждал, когда демонстранты успокоятся и дадут продолжить. В другое время он давно бы сбежал, гонимый приступом страха, сейчас же ему было спокойно и хорошо. Оказалось, что когда над тобой не довлеет паника, нет нужды мучительно подбирать слова – фразы сами приходят на ум. 

- Не дадим обмануть нас и разъединить перед лицом опасности! – говорил он и сам вдруг слышал в своем голосе знакомые интонации отца. - Мы должны сплотиться! Стать единым целым, чтобы ни один савениец не смел посягать на нашу Родину! Мы должны победить и мы это сделаем! Дадим отпор врагу?!

- Да! – громыхнул народ.

Люди горячо поддерживали императора.

- Слава Иривии! – выкрикнул он, и топа подхватила лозунг.

 

После выступления еще долго никто не мог до конца осознать, что же произошло. Ведь только что все жаждали крови Альберга и рвались захватывать дворец, а теперь будто шоры с глаз упали. На площади еще оставались провокаторы, призывающие идти до конца, но их уже не слушали. Наоборот, мужики хватали и сами оттаскивали их в сторону полиции. Полчаса назад горожане ожесточенно молотили стражу, а теперь помогали раненным полицейским. И полиция, видя перемену настроения, тоже убрала магические щиты и оружие. 

Совершенно небывалый случай произошел на площади. И случился он благодаря тому, что всего один человек победил страх. 

 

Но спустя пару дней появилась другая проблема: савенийский флот прорвал оборону и стремительно приближался к берегам Иривии. Летающие корабли, которые могли бы сдержать противника, так и не были построены, а войск, расположенных на побережье, катастрофически не хватало. Последующие недели столица замерла в тревожном ожидании, ежедневно получая новые известия с фронта и оплакивая потери. Враг продолжал наступать, вынуждая иривийскую армию отодвигаться вглубь материка. Поселения и города сдавались практически без боя. Основные силы были потрачены на морской флот, тогда как сухопутные войска выгядели жалкими оборванцами по сравнению с профессиональной армией савенийцев. 

Альберг фактически оказался загнан в ловушку: без денег, без техники, без войск – он не мог уберечь империю от захватчиков. Что делать – тоже не знал. От безысходности приказал формировать магические войска, рискуя тем самым вызвать разрушения почвы, но даже от них толк был не велик. Маги лишь замедляли движение противника, но ни остановить, ни тем более заставить отступать – не могли. За последние десятилетия савенийцы весьма преуспели в технике, и теперь преимущество оказалось на их стороне. 

 

Оставались считанные дни, прежде чем неприятели ворвутся в столицу и захватят власть. Теоретически можно было бы собрать остатки магических войск и бежать на юг. Почва там менее истощена, выдержала бы серьезные заклинания. Удалось бы сохранить хоть часть империи, но все понимали, что даже этот шаг не принесет победы. Возможно, год-другой Альберг сможет сдерживать натиски савенийцев, но вскоре и южные земли придется сдать.

 

Был и еще один выход, о котором постоянно твердил новый советник императора. Будучи выходцем из жречества, он с самого детства воспитывался на историях о богине Денее и ее главном подвиге – спасении Иривии. И для советника решение проблемы было очевидно: требовалось повторить заклинание Черной земли. Раз за разом он пытался доказать Альбергу, что только это и есть единственно возможный вариант. 

Поначалу император отмахивался от задумки, полагая истории о Денее лишь мифом, но упорный советник продолжал настаивать на своем. В итоге он где-то раздобыл документы с точным описанием технологии заклинания. 

И вот парадокс: если бы Черная земля сулила легкое и эффективное избавление от врагов, Альберг наверняка бы усомнился в нем. Потребовал бы детальной информации, пробных испытаний и на практике обязательно выяснил обо всех подводных камнях. Но его бдительность усыпила неоднозначность заклинания: да, оно убивало врагов, но вместе с тем убивало и своих. Черная земля не делала различий между иривийцами и савенийцами, людьми и герками, растениями и животными. Уничтожалось все, что встречалось на его пути. И вот эта высокая цена, которую требовалось заплатить ради спасения империи, убеждала в правдоподобности документов. 

 

К тому же Альберг не поленился обратиться к магистрам Ордена и те подтвердили истинность заклинания. Императору и в голову не могло придти, что история фальсифицирована до такой степени, когда даже высшее жречество понятия не имеет о том, что история о подвигах Денеи - ложь. Государю казалось, что если бы в описании и были неточности – уж кто-кто, а магистры бы знали о них и предостерегли об опасности. 

Но увы… те, кто мог бы рассказать настоящее жизнеописание Денеи и непосредственный эффект от Черной земли, не были приглашены на совещание Ордена. Альберг не счет нужным звать Верховную жрицу, и уж тем более ему и в голову не пришло советоваться с простым библиотекарем. А в результате император стал жертвой самого грандиозного обмана, сотворенного за всю историю Ардии. 

 

Да, Альберг понимал, что ради сохранения империи придется пожертвовать десятками тысяч людских жизней, но он даже не догадывался, чем на самом деле обернется использование заклинания. 

Более того, полагал, что благодаря хитрости сможет сократить количество жертв со стороны иривийцев до минимума. Дело в том, что в описании говорилось, будто заклинание прекращает ползти по земле, как только натыкается на водную преграду. Неподалеку от столицы как раз имелась равнина, с трех сторон окруженная реками. Требовалось лишь спешно вырыть еще один водный канал, чтобы полностью ограничить действие заклинания, а затем заманить войска противника на равнину. Благо Черная земля расползалась с молниеносной скоростью и прежде чем савенийцы поймут, что происходит – бежать будет поздно. 

 

Альберг отдал приказ немедленно вырыть канал, тем самым взяв равнину в водное кольцо. И вновь вмешался случай. Сроки поджимали, никто из строителей не собирался работать сутками, да и из-за секретности плана, об истинных причинах создания канала не сообщалось. Поэтому рабочие подумали-подумали, и решили схитрить: частично прорыли настоящий канал, а частично – наложили морок, создав лишь иллюзию воды. 

 

А в итоге когда войска савенийцев оказались на равнине и маги создали заклинание Черной земли, случилась величайшая трагедия в истории Ардии. Сначала все шло по плану: на исходе дня, когда солнечные лучи наискось прорезали хмурые зимние облака, войска неприятеля ступили на равнину. И в ту же минуту маги создали смертельное заклинание. Чернота расползалась по земле, уничтожая все живое. Савенийцы, не знакомые с магией, первые минуты не понимали, что происходит. Смотрели как зачарованные на расползающуюся темень, не зная, как реагировать. А когда поступила команда «отступать», было поздно: чернота мгновенно добралась до солдат, выкашивая их сотнями. Только что стояли здоровые парни, и вот уже вместо них лишь обожженные угли. Вся равнина была усеяна человеческими телами, издали напоминая остывшие головешки костра. 

Альберг, как и подобает императору, стоял на возвышении, за рекой и смотрел в бинокль за происходящим. Чернота заполняла собой всю равнину, покрывая каждый кусочек земли. Деревья, трава, кустарники – все гибло, превращаясь в пепел. Несколько отрядов савенийцев успели перебраться через реку и спастись от заклинания, но на другом берегу их ждала засада: иривийцы лично добивали выживших. Всего-то и оставалось, что дождаться, когда заклинание достигнет водных границ и затихнет. 

Альберг даже начал подумывать, что давно следовало прислушаться к советнику. Вот ведь – вполне эффективное заклинание, если умело им пользовться и предусмотреть меры безопасности. Даже почва, против ожидания, не пошла разломами.

 

Но в тот момент, когда чернота столкнулась с мороком, что накладывали ленивые рабочие, произошло непредвиденное: чернота спокойно миновала иллюзию и поползла вперед, вглубь континента. 

Чем дальше она проникала, тем сильнее разъедала почву, оставляя после себя глубокие трещины. 

Советник императора, громче всех ратовавший за использование заклинания, бежал первым. Боялся, что если его не убьет заклинание, то это сделает император. Следом рванул новый министр военных дел, за ним главнокомандующие. Все они видели, как погибали савенийцы и не желали разделить участь врагов. 

 

Не убегал лишь Альберг. Понимал, что бежать бесполезно. Можно было бы сесть на лодку и уплыть, но какой в том смысл, если до самой смерти ты будешь жить, зная, что сгубил целую империю? То, что твои деды и прадеды веками создавали, ты уничтожил за один момент. Как ты можешь после этого цепляться за жизнь? Ты император и должен погибнуть вместе с империей!

 

Альберг стоял на вершине холма, глядя, как чернота тянется к нему. Его не страшила смерть. Он теперь ничего не боялся. Лишь жалел о том, что страх ушел так поздно. Ему бы осознать все на пару лет пораньше, тогда не было бы ни войны, ни предательств, ни смертей родных, ни гибели Родины…

Последний император Иривии с тоской оглянулся назад, в сторону города. Солнечный луч мазнул по лицу, словно стремясь утешить, а затем тьма поглотила его, оставив от гоударя лишь обуглившуюся головешку.

 

 

***

 

В тот момент, когда Черная земля ползла по империи, Клавий и Меган нежились в постели, как всегда наслаждаясь обществом друг друга. Юноша сидел, облокотившись на подушки, а жрица расположилась рядом, положив голову на его колени. Любовник медленно поглаживал рыжие локоны, то наматывая их на палец, то делая легкий массаж головы. Сегодня Клавий находился в особо благодушном настроении, из-за того что Меган окончательно решила не претендовать на трон. Более того, из-за войны с Савенией она все чаще подумывала о том, чтобы бросить все и переехать куда-нибудь в другую страну. Купить там дом и жить в свое удовольствие. Один раз она даже обмолвилась, что хотела бы родить Клавию сына. Юноша старался не вспугнуть романтичный настрой любимой, но в душе ликовал как ребенок. Он и сам хотел этого больше всего на свете: сбежать ото всех и жить обычной семейной жизнью. 

 

Клавий как раз собирался завести разговор о переезде из Иривии, когда ставни окна распахнулись, и в комнату проник мужчина.

Меган взвизгнула от неожиданности и поспешила прикрыть наготу простыней. Ее любовник немедленно вскочил, заслоняя любимую от визитера.

- Тихо, тихо, без паники, - произнес гость, наставив пистолет.

- Скорпион? – неуверенно произнесла Меган, узнав наемника, к которому сама не раз обращалась.

- Он самый, - с усмешкой отозвался тот. - Прости, но на вас заказ.

- На нас? 

Клавий еще сильнее оттеснил возлюбленную назад, готовый защищать ее до последнего. Происходящее казалось ему кошмарным сном: только что мило ворковали, строили планы на будущее, а теперь стоят под прицелом наемного убийцы.

- Скорпион, ты меня знаешь, - Меган пыталась выйти вперед и договориться, но Клавий упорно не желал рисковать ее жизнью, и вести переговоры приходилось из-за его спины. – Сколько тебе за нас пообещали? Плачу вдвое больше. Деньги у меня есть.

- Не пойдет, - иронично отозвался наемник.

- В три раза! Четыре. Назови сумму! 

- Милая, ну что ты со мной торгуешься? Сама посуди, каким бы я был убийцей, если бы любой мог меня перекупить? Ты извини, но мне репутация дороже денег.

- Хорошо. Репутация. Я понимаю, - торопливо говорила Меган, понимая, что времени у нее не так много. Наемники вообще обычно не разговаривают, сразу убивают. – Давай сделаем так: я тебе плачу сверху того, что пообещал заказчик. Щедро плачу. Мы сейчас инсценируем убийство. У меня есть знакомый лекарь – он не подведет. Для всех мы с Клавием будем мертвы. Этой же ночью мы с ним уедем из Иривии. В итоге все довольны: твоя репутация не пострадает, получишь гораздо больше, про нас больше никто не услышит. Пожалуйста. Ты же меня не первый день знаешь. 

 

Рыжая смотрела в карие глаза наемника и понимала: не согласится. Не того уровня. Был бы это молодой мальчишка или хотя бы пониже классом – еще может и удалось бы договориться, но Скорпион он потому и лучший, что никогда не идет против правил. Если взялся за дело – не подведет.

В этот момент Клавий попытался незаметно дотянуться до статуэтки, но от гостя жест не укрылся.

- Не дури, парень.

- Я тебя очень прошу, - Меган и сама понимала, что бесполезно молить о пощаде, но все еще надеялась на чудо.

- Прости, но нет. Единственное, что я тебе могу пообещать: сделаю все быстро и максимально безболезненно. Вы и почувствовать ничего не успеете. Раз и все.

- Можешь хотя бы перед смертью сказать имя заказчика? – жрица тянула время. Умирать не хотелось настолько, что она готова была делать и говорить что угодно, лишь бы хоть ненадолго отсрочить наступление смерти. Руки начинали дрожать от нервов, сейчас она согласилась бы даже бухнуться в ноги и умолять Скорпиона сохранить жизнь. Отказалась бы от всего: сана, положения, денег, согласна была бы нищей уехать из Иривии, только бы им с Клавием дали такой шанс.

- Кодекс, милая.

- Кто-то из магистров, да?

Наемник снисходительно улыбнулся:

- Так, давайте-ка вы оба ляжете на кровать, и мы со всем этим покончим. 

- А если не магистры, то кто тогда? Высшее жречество? Кто?

- Ляг на кровать. Последний раз прошу по-хорошему, и то исключительно из уважения к тебе, - строго произнес убийца. – Живо!

 

Скорпион подтолкнул Клавия дулом пистолета. Юноше пришлось подчиниться, но он так и не пожелал отпустить Меган. Присел на кровать вместе с ней, продолжая обнимать. Бессознательно поглаживал ее по плечу, чувствуя, как ту бьет дрожь. 

- Тогда хотя бы убей меня первой, - тихо попросила Меган, почти смирившись с участью. – Прости, я не смогу смотреть, как он тебя убьет.

Последние слова она адресовала Клавию, глядя на него, пытаясь запомнить его лицо, его тело. В последний раз прижаться к нему. 

- Даже в этой просьбе я тебе откажу, - извинился Скорпион. – Заказчик потребовал, чтобы сперва был убит твой любовник. Причем, чтобы ты это видела и после его смерти оставалась жива еще как минимум полчаса.

- За что?! – вырвался болезненный вскрик из ее уст.

- Тихо! 

- За что? – слабо повторила Меган. – Почему? Это Тея? Да? Это Тея! Она тебя подослала! 

Ответа и не требовалась. Жрица по взгляду наемника поняла, что не ошиблась. Кто еще стал бы выдвигать такие требования? Только женщина, мстящая за смерть любимых людей.

 

В следующую секунду раздался глухой выстрел, и Меган не успела еще ничего осознать. Лишь почувствовала, как Клавий повалился назад, придавливая ее весом собственного тела. Красная струйка потекла из груди.

Наемник тут же зажал девушке рот, чтобы та не переполошила криками весь Собор, но она и не думала орать. Смотрела широко раскрытыми глазами, не желая верить, что Клавий умер. 

Почему-то она до последнего надеялась, что все как-нибудь образуется. Что удача вновь улыбнется в самый последний момент. В комнату ворвется стража, или Баргос решит случайно заглянуть в гости. Да что угодно! Должно было что-то случиться, чтобы Клавий остался жив! Должно! Просто обязано! Он не мог умереть! 

 

Отчаяние и глухая боль охватили ее разум. Она смотрела на побледневшего юношу сквозь выступившие слезы на глазах. Ее Клавий был мертв. Человек, ради которого она была готова пожертвовать всем, умер! Его больше нет. Как?

Наемник убрал руку с ее губ и Меган беззвучно раскрывала рот, не в силах вымолвить ни слова.

 

Неожиданно кровать поползла вниз, а вместе с ней на пол посыпались вазы и блюдца, шкатулки и книги. Стены затряслись с такой силой, что казалось, они обрушатся. 

Наемник подскочил к окну и буквально застыл, парализованный увиденным: с севера на Собор надвигалась черная земля, а вместе с ней, точно узоры на разбитом стекле, расползались глубокие разломы. 

 

Материк лихорадило. Истощенная земля больше не могла выдержать заклинание, она рассыпалась на части. Разломы становились все шире и шире, раздвигая земную твердь. Дома и мосты, повозки и фонари, магазины и памятники проваливались в расщелины. Весь материк раскалывался на куски, уходя на дно океана. 

Скорпион выпрыгнул из окна кельи, надеясь спастись от неминуемой гибели. Но мгновенно попал на черную землю и превратился в уголь. 

 

Меган перетащила тело возлюбленного на пол и легла на него, защищая от осыпающихся с потолка камней. Она не могла смириться с его гибелью и продолжала оберегать до последнего вздоха, пока сама не погибла под обломками Собора.

 

 

Всего за одну ночь величайшая империя превратилась в жалкую кучку обломков. 

 

Когда ранним утром хмурое зимнее солнце взошло над горизонтом, осветив то место, где некогда находилась Иривия, лишь разрозненные островки и мусор, плавающий на поверхности волн, напоминали о существовании некогда великой цивилизации магов.

Но конец одной империи становился началом другой: те, кто выжил после чудовищной катастрофы, уже начинали подумывать о том, как представить гибель Иривии с максимальной выгодой для себя. Сочинялась новая ложь, которая должна была стать историей нового государства.

 

 

Конец

 

Тэги: лжецов, спектакль