Глава 2.

            Слабый свет фонарей безуспешно пытался пробиться к земле сквозь поднявшуюся городскую метель. В течение последних вечерних часов, снега намело столько, что оставалось только пожалеть бедных водителей, которые начнут утро с поиска и выкапывания своих транспортных средств. Ветер,  забиравшийся в самые тонкие щели, сидел в них и страшным голосом завывал, а после вырывался оттуда со свистом и начинал вновь срывать шапки с ранее наметенных сугробов. В короткие периоды затишья, внимательный путник мог бы услышать, как с хрустальным звоном сталкиваются в воздухе снежинки и, падая, разбиваются в ледяную пыль. Конечно, такое очарование свойственно только ночной Москве где-нибудь на тихой окраине, лишенной сумасшедших, разрушающих ночное волшебство частников и таксистов. Самый внимательный смог бы заметить еще кое-что.

            Твари, двумя размазанными тенями, незаметно скользили от сугроба к сугробу, не оставляя следов. Белоснежный мех играл в мутном от снегопада свете фонарей, полностью сливаясь с окружением. Одна из них, слегка вырвавшись вперед, потянула носом воздух. Издав пронзительный, на грани слышимости, визг, тварь метнулась в сторону, ища укрытия. Вторая, упав на четыре лапы, в мгновение зарылась в сугроб.

- Сука… найду ведь, найду и убью… - из арки в стене дома, пошатываясь, вышел человек. Выходя из арки, он держался рукой за стену, но следующий шаг, лишил его этой надежной опоры, и он повалился лицом в снег.

- Найду и убью, обои… хррр… - монолог прервался хрипом, и лицо, прижатое мощной лапой, утонуло в снегу. Тварь, удерживающая жертву под собой, оторвала свою зубастую морду от шеи мужчины и протяжно взвыла, подражая порыву ветра. Мощная струя крови, толчками выбиваясь из разорванной артерии, обильно орошала снег. Вторая тварь, почуяв запах крови, молнией метнулась к телу и впилась в него острыми, как лезвия цепной пилы, зубами. С остервенением терзая свою жертву, твари как будто исполняли загадочный ритуальный танец. Белоснежный мех в мгновение окрасился кровью, и стали различимы очертания бестий, больше всего они напоминали росомах, но были гораздо крупнее. Куцый хвост, мощная грудь, массивные передние лапы, слегка вытянутая морда с полукруглыми, по-медвежьи, ушами.

            Закончив страшный ритуал, твари метнулись к стене и, как будто для них не существовало законов притяжения, за секунды забрались на крышу девятиэтажного здания, растворившись в темноте волшебной ночи, без частников и безумных ночных таксистов.

***

- Дождь, открой, я занята! – стараясь перекричать трели дверного звонка, Велена пыталась поудобней перехватить сотейник. Высокая, подтянутая, стильная стрижка. Крупные черты лица и никогда не сходящая с губ улыбка. В свои двадцать с хвостиком лет Велена успешно вела практику частного психолога и могла похвастаться обширной клиентской базой.

- Иду я, иду… - недовольно бурчал Дождь, подходя к двери.

- Димка, ты с Ладой? Отлично, заходите, - дверь гостеприимно распахнулась.

- Привет, пакет забери, - поздоровался я.

- Привет Дождь, - закрывая за собой дверь, кивнула жена.

- Как доехали, привет Лад, - в коридор выглянула Веленка.

- Отлично, - не сдержал улыбки я. Всегда считал, что кухонные фартуки, раскрашенные желтыми и розовыми  динозаврами на ярко синем фоне, совсем не красят девушек.

- Что ты зубы скалишь? – заметив мою улыбку, Велена тут же ответила на вызов, - Смотри, выпадут.

- Не выпадут, я их раньше повыбиваю, - встала на мою защиту жена.

- Давайте, на кухню проходите, - забирая у Дождя пакеты, сказала Велена.

            Любуясь на просвет мутным янтарем нефильтрованного пива в бокале, я слушал вялотекущий разговор. Просторное помещение кухни заполнял теплый неяркий свет, расслабляя зрение и настраивая на позитивный лад.

- Я же тебе говорю, эта ситуация - как герменевтический круг, - рассуждал Дождь.

- То есть? – спросила Лада.

- Ну, это принцип понимания, основанный на диалектике части и целого, - пояснила Велена.

- Когда понимание целого складывается из понимания отдельных его частей, а для понимания частей необходимо предварительное понимание целого, - пояснил ее мысль Дождь.

- М-да, запутали вы меня, - улыбнулась Лада. - Ты мне вот что скажи, Дождь, гипноз ему действительно поможет что-нибудь вспомнить?

- Ну, если честно, это не совсем гипноз, это своего рода транс. Сенс не вводит человека в транс, а входит в него вместе с пациентом, - ответила за Дождя Велена.

- Да я помню, обычному гипнозу поддается лишь некоторая часть людей, в транс же можно ввести практически любого человека, - вспомнила Лада кое-что из книг по психологии.

- В этом состоянии человек концентрируется на своем внутреннем «я» и на время перестает воспринимать окружающую реальность. Я думаю, что это поможет его подсознанию, абстрагируясь от внешних раздражителей, снять с негативных воспоминаний блокировку, - повернулась ко мне Велена. – Ну что, готов?

- Как пионер! – улыбнулся я.

- Лад, ты не поможешь Дождю со стола убрать? – раздавив в пепельнице окурок, попросила Велена.

- Конечно, - звонко чмокнув меня в щеку, Лада начала складывать тарелки стопкой.

- А ты - в гостиную, - цепкий Веленин взгляд остановился на мне.

            В комнате Велена, указав мне на удобное глубокое кресло и приглушив свет, устроилась с ногами на диване напротив.

- Смотри на меня! – хлестко, как кнутом, вскрикнула она.

- Да смотрю я, смотрю, - неожиданно смутился я.

- Не разговаривай, - уже спокойнее.

- За окном темно, но не смотри туда, - казалось бы, простая фраза, но она полностью сбила меня с толку.

- Подними руку, - продолжила она. Не дожидаясь пока я начну движение, Велена сама приподняла левую кисть над подлокотником. 

- Ты сейчас не здесь, - ее речь потекла размеренным потоком, заставляя меня безоговорочно верить ей. Она слегка придержала дыхание, и я неосознанно начал подражать ей.

- Ты расслаблен, вокруг друзья, боятся нечего, - услышал я перед тем, как провалится в сладкую дрему.

- Где ты сейчас? – неожиданный вопрос в моей голове, заставил меня оглядеться. Я находился в узком коридоре, стены из красного кирпича и бетонный пол. В руках у меня была реплика штурмовой винтовки «Steyr AUG» для страйкбола со схемой компоновки «Bullpup», при которой магазин и затворный узел расположены позади рукоятки управления огнём.

- Друзья с тобой? – еще один вопрос из ниоткуда поставил меня в тупик. Обернувшись назад, я увидел Андрея-Советника, закутанный в маскировочную сетку, он мягким шагом отступал спиной ко мне. Хруст бетонной крошки под ногами вывел меня из ступора.

- Андрей? – окликнул я его. Андрей не поворачиваясь, сделал знак рукой – «продолжай движение», так, значит в этой паре я - ведущий. Переключив предохранитель с автоматического огня на одиночные, я плавно шагнул вперед. Картинка перед глазами качнулась, и на несколько мгновений я потерял ориентацию в пространстве. Сфокусировав зрение, понял, что уже нахожусь в другом месте. Длинная зала с низким потолком дробилась на комнаты тонкими кирпичными стенками без дверей. Отсутствие отделки и строительный мусор на полу подсказывали, что я нахожусь в недостроенном здании.

- Банди, проверь левый коридор, я возьму правый! – услышал я сзади возглас Советника.

Повернув голову налево, увидел узкий проем, заканчивающийся темной лестницей. Коснувшись кнопки, включающей подствольный фонарь, я двинулся вдоль стены.

- Граната! – резкий крик заставил меня обернуться. На играх наша команда в первую очередь заботится о безопасности играющих, соответственно, возглас предупреждения является хорошим тоном. За углом громыхнуло и послышалось резкое хлопанье пластиковых шариков, отскакивающих от одежды.

- Чисто! – голос Советника, значит, это его граната поразила «цель». Услышав за спиной шорох кирпичной крошки, я резко развернулся в сторону лестничного пролета, ведущего на нижний, подвальный этаж. Заметив что-то в темноте коридора, мазанул лучом фонаря по стене, надеясь поймать противника в круг света.

- Банди? – голос Советника, казался нереально далеким, как будто пробиваясь сквозь вату.

Не отвечая, я сделал несколько шагов вперед, пытаясь догнать ускользнувшего в темноту врага. Мир перевернулся передо мной дьявольской каруселью, и короткое ощущение полета оборвалось ударом в затылок.

- Банди? – в голосе я услышал нотки тревоги. – Банди, ты где?

- Не могу пошевелиться, - пытался выдавить я, но звук вырывался из горла клокочущим бульканьем, - тело не слушается…

Чернильная темнота обступила меня со всех сторон. Слабо пошевелив кистью, ощутил только пыль и стеклянное крошево. Легкое дуновение сквозняка взъерошило мои волосы, подняв облачко пыли, заставило меня зажмуриться. Неожиданно я почувствовал сильный холод, ледяное прикосновение коснулось ступней и поползло по телу вверх. Ощущая полную беспомощность перед нахлынувшим ужасом, я пытался кричать, но ледяной спазм сдавил горло.

- Ты, мой…ты будешь пить огонь… - прокрался в мое сознание шипящий стон.

- Банди! – крик ворвался, разбив оцепенение, и ледяная хватка тотчас ослабла.

            Я пришел в себя на полу, яркость освещения на мгновение ослепила меня. Окруженное ореолом рассеянного света, лицо Лады, склонившееся надо мной, затеняло люстру. Приподнявшись на локте, все еще плохо соображая, огляделся. В углу комнаты Дождь пытался успокоить бьющуюся в истерике Велену, прижимая ее к себе.

- Муж! Что с тобой? – трясла меня за плечо Лада, - что случилось?!

-Все в порядке Зай, - я попытался успокаивающе погладить ее по голове. Ковер подо мной был покрыт тоненькой корочкой изморози.

 - Муж, вставай, - Лада, обняв меня, пыталась усадить в кресло. Когда она говорила, изо рта вырывались облачка пара. Только сейчас я заметил, что в комнате сильно похолодало.

- Да ты замерз весь,  - усадив меня в кресло, Лада повернулась к Дождю, - как она?

            Велена уже успокоилась, перестав биться, испуганным зверьком лежала у Дождя на руках.

- Ничего, ничего… - осторожно поглаживая ее по голове. - Все уже кончилось.

- Что ты сделал?! – его яростный взгляд обжег меня.

- Я…

- Отстань от него! Он не виноват! – вернув Дождю не менее выразительный взгляд, вступилась за меня Лада.

            Свернувшись в комочек, бледная, трясущиеся руки скребут по ковру, как будто в надежде что-то найти. Испуганные глаза метались по сторонам, пытаясь кого-то увидеть. Посиневшие губы слегка искривились, сквозь стук сведенных судорогой зубов, я услышал лишь одно слово:

- Марена…

            Накачав Велену успокоительным и меланином, нам наконец-то удалось уговорить ее поспать. Дождь еще в течение часа сидел в ее спальне. Когда он вышел из комнаты, пошатываясь от усталости, мы с женой, в полном молчании, угрюмо курили на кухне.

- Она слишком много сил отдала, для того, что бы выдернуть тебя из транса.

- Как она? – поинтересовалась Лада.

- Лучше, завтра будет как новенькая. – Дождь распахнул холодильник, - мне, пожалуй, тоже не помешает слегка расслабиться.

Запотевшая бутылка водки, призывно стукнув донышком о столешницу, манила стекающими по ее бокам каплями конденсата.

- Достань стаканы, - сказал Дождь, водружая на стол вслед за бутылкой объемистое блюдо с мясными нарезками. – Нет, не здесь, слева от раковины.

- Она что-нибудь рассказала? - поставив на стол три стакана и апельсиновый сок, я сел на диван.

- Да. Одно слово. Она все время повторяла одно слово, точнее имя – Марена.

- Марена? – переспросил я.

- Марена, богиня старославянской мифологии Зимы и стужи. У славян было три «сезонные» богини. – Просветила нас Лада. - Жива - весна, Леля - лето. Жива - олицетворение плодоносной силы, юности и красоты всей природы и человека, то есть весны. Леля, от русского "лелеять, нежить, любить" - пламенная жаркая любовь, то есть лето.

- Марена – зима, - закончил за нее Дождь.

- Да, богиня бесплодная, богиня болезненной дряхлости, увядания жизни и неизбежного конца ее - смерти. Память о ней сохраняется как о жестокой и неумолимой. Ей неугодны никакие жертвы, кроме увядших цветов, сгнивших плодов, опавших листьев и угасших человеческих жизней.

- А осень? – спросил я, чувствуя неувязку, - сезонов же четыре?

- Нет, у славян, не было четырех времен года, в нашем понимании. Богини отождествляли собой природные явления, связанные со сменой времен года: набирание сил; цвет и увядание, - объяснила Лада. – Зима, в древнеславянских верованиях, время нави, темных богов, когда из «светлых» божеств на земле остаются только Велес да Огонь-Сварожич.

- Ну, и что мы будем теперь делать? – спросила Лада после непродолжительной паузы.

- Что делать? Спать надо, - огрызнулся Дождь. – Устали мы все, такое чувство, что мне на плечи центнер кирпичей взвалили.

- Ладно, до утра, спокойной ночи, - похлопав Дождя по плечу, я встал. – Мы в гостиной ляжем.

- Сами разложите? – спросил Дождь.

- Да, отдыхай, - успокоила его Лада.

- Завтра вас будить? – решил узнать Дождь.

- С ума сошел? Завтра суббота! – ответил я.

            Лежа на спине, слушал сопение устроившейся на моей груди Лады. «Что сегодня случилось? Морок? Наваждение?  Если это был гипнотический транс, то почему события в памяти отложились урывками? И видел я все это как бы со стороны. Как будто кино смотрел. М-да, запутали вы меня еще больше, господа экстрасенсы».

            Осторожно выбравшись из-под руки Лады, сел на кровати. «Что со мной происходит? Сны еще эти, психоделические…». Нашарив на спинке стула джинсы, я прошлепал босыми ногами на кухню. Открыв холодильник, достал все тот же сок. Просунув руку между холодильником и кухонной стойкой, нащупал узкое стеклянное горлышко. Слегка потянув на себя, извлек на свет тонкую, на пол-литра, бутылку, запечатанную сургучовой пробкой. Абсент «Vincent Van Gogh», был положен в этот тайничок еще на прошлый день рождения Велены. Это единственная марка абсента с хорошим содержанием туйона, аж в целых сто двадцать миллиграмм. Туйон обладает довольно сильным галлюциногенным действием. Туйон – вещество природное. Он содержится и в соке пижмы, и в туе, но особенно высока его концентрация в полыни горькой – "артемизии абсинтиум".

            Сорвав сургуч, я избавил бутылку от затыкающей ее деревянной пробки и жадно отхлебнул. Сделав солидный глоток, ухватился рукой за стол, меня нещадно «повело».

Разводить всю эту хренотень с топлением сахара в коньячный бокал мне совершенно не хотелось. Усевшись на кухонный диванчик с ногами, подвинул к себе пепельницу и достал сигареты. Пошарив рукой на подоконнике, на ощупь цапнул пульт от телевизора. Пробежавшись по каналам, остановился на новостях.

            - Бесчеловечно жестокое убийство было совершено сегодняшней ночью в районе Университетского городка МГУ. «Ледяной» убийца, снова вышел на свою кровавую жатву. Как сообщает информационное агентство «Regnum», проявились новые подробности загадочных смертей в Москве. 1987 год ознаменовался не только холодной зимой, но и семью жертвами, тогда еще не известного «Ледяного» убийцы. Затем убийства повторились в 2002 году, было найдено еще семь трупов. Этот год синоптики назвали самым холодным за последние сто лет.

Нынешняя зима опять огорчает нас лютыми морозами, и убийца вновь выходит на охоту. По информации пресс-службы мэра города Москвы, личность убитого сейчас устанавливается. По Москве введен в действие план – перехват. На месте преступления не найдено никаких следов борьбы, как сообщил нам следователь в эксклюзивном интервью:

- «…складывается такое впечатление, что парень сам рвал себя на части, естественно в современных реалиях физической подготовки молодежи это не возможно…» - конец цитаты. Мы не показываем вам место преступления и  саму жертву из-за опасений повредить вашу психику, но можете мне поверить – это зрелище не для слабонервных. Следите за развитием событий в программе «За полночь», с вами была…

            - Ересь какая, - упавший мне на руку горячий сигаретный пепел вырвал меня из забытья. Выключив телевизор, раздавил окурок в пепельнице и, поцеловав на прощанье чудесную бутылку зеленого стекла, с сожалением убрал ее на место.

- Спать, спать, спать. - Зевая, я толкнул от себя дверь с кухни…

_________________________________________

Глава 1.

            - Ты... У меня слов нет, кто ты! - сама, противореча себе, надрывалась Лада. Брюнетка с глубокими и выразительными, как озера севера, карими глазами. В меру стройная, в меру высокая, самая красивая в мире девушка и по совместительству моя жена, по имени Евгения, а для друзей просто Лада,  сейчас прильнула ко мне, подняв на меня зареванные глаза. Одной рукой пытаясь прижаться ко мне как можно крепче, и никогда не отпускать, а другой неистово молотя меня в грудь.

 - Я уже все больницы обзвонила, и в милицию... - срывающимся голосом вываливала она на меня информацию, - а ты! Ты даже не звонил!

 Я глупо на нее смотрел и не находил слов оправдания. Как и всегда, я просто любовался ее красотой и молчал, в гневе женщины всегда прекрасны, к слову ее это чрезмерно бесило, и Женька распалялась все больше и больше.

- «Да, неделя это немного дольше того срока отсутствия, который я предполагал», - мысли проносились мимо сознания быстрее, чем я мог их ухватывать и усваивать.

- А ребята сказали, что ты с игры уехал раньше... И они тебя не видели, один раз позвонили, а ты не доступен... - продолжала Женька.

- Зай, чес-слово  ничего не помню, с какой игры?

- Ой! - гневная тирада оборвалась на полуслове, и Женька наконец-то визуально оценила своего мужа.

- А волосы где? - и тут же, не дождавшись ответа, легонько прикасаясь к щеке, – Больно?

- Есть немного, кстати, по поводу есть, есть? Жрать хочу, как волк, - круто повернув  тему разговора в другую сторону. Женькин взгляд тут же изменился, потеряв былую привлекательность, в голосе прорезались командирские нотки:

- Иди в душ и приведи себя в порядок! Потом на кухню, есть. – В такие моменты Женька до боли напоминала свою бабушку Людмилу, которую я безраздельно любил как родную, но побаивался ее менторского тона преподавательницы Суворовского Училища на пенсии.

- Разрешите бегом, майор? – добавив в голос чуточку веселья, спросил я. 

- Бегом солдат! – Женька решила поддержать мою игру и это хоть не надолго, но вывело ее из состояния истерики.

            В душе я принялся усердно думать, зная, что после мне такая возможность вряд ли представится:

- «Итак, что мы имеем? Воскресная поездка на страйк с друзьями. Кто же там был из моих? Так: Жам по прозвищу Фестиваль был точно, без него ни одна игра не проходит. Андрей-Советник, Фила вроде не было, у него личные проблемы. Кто еще, Кирилл? Был вроде.  Команду приглашенных в расчет не берем, перед игрой познакомились. Мишка Дождь хотел поехать, но вот не помню, поехал ли? Почему же так голова раскалывается? - отрубив воду, я присел на край ванной. Передо мной стояло три главных вопроса, которые меня мучили: кто меня нашел и привез в больницу? Где это случилось? Скорее всего в «недострое», где мы с ребятами играем.  И самый главный вопрос: как этого «кого-то» найти?

            Деликатный стук в дверь прервал мои размышления, - Муж, иди есть, все на столе.

- Так, где ты пропадал? – робкая попытка жены отвлечь меня от чахохбили, фирменного ее блюда, с треском провалилась.

- Пришел в себя в аквапарке, ну, там где играем, - тщательно отскоблив тарелку, ответил я.

- Ничего не помню, как-то вот до дома добрался, - говорить, где я на самом деле пришел в себя, я не стал, боясь спровоцировать еще одну истерику и так ослабленной моим отсутствием девушки.

- Как же они тебя бросили? Вот сволочи, я им устрою еще… - Ладин взгляд не предвещал ничего хорошего моим друзьям, и в душе я зябко поежился, представив «что» она им устроит.

- Ты погоди на них злость срывать, может они и не виноваты ни в чем, - попросил, вложив голос всю уверенность на которую был способен.

- Ну, Жамка сказал, что после того как ты уехал, нагрянули менты и всех выгнали, он еще шутил, что это ты их заложил, - неуверенно начала Лада.

- Погоди, он так и сказал – «уехал»? То есть они видели, как я уезжал? – прервал я ее монолог.

- Ты, блин, муж, такие вопросы задаешь, - улыбнулась Лада, - Иди сюда, дурак, как же я тебя люблю.

- И я тебя, - сказал, оторвавшись от жадно впившихся в меня губ, - Слушай Зай, я отъеду ненадолго, часика на полтора максимум.

- Ага, сейчас, отпустила я тебя, ты на часы смотрел вообще? - Лада, вставая между мной и дверью, сделала отрешенное и непоколебимое лицо. Такая модель в ее поведении меня всегда забавляла, но почему-то я осознал, что делами смогу заняться только завтра.

            Укрывшись одеялом и сладко сопя на моем плече, Лада в очередной раз спросила:

- Обещай мне, что больше никогда, никогда меня не оставишь одну.

- Обещаю, - откровенно зевая, ответил я.

- Правда? – этот взгляд я знаю с момента нашего знакомства.

- Правда, спи Зай,  - я перевернулся на другой бок.

Думать совершенно не хотелось, даже, несмотря на то, что боль отпустила, уступив место тягучей, как кисель усталости.

- Завтра, все завтра, - засыпая, пробормотал я.

***

- Страшный мертвец, качается в ночи… - где-то в темноте коридора, нараспев детский голос произносил слова, складывающиеся в считалочку.

- Ну, а, сколько мертвецов видишь ты? – Что-то было, в этом стишке, что-то такое из детства, родное и в тоже время безвозвратно утраченное.

- Посиневший язычок, почерневшее лицо, - уловив направление, откуда доносился голос, я резко развернулся в эту сторону.

- Посмотри, как весело крутится оно… - судя по удаляющемуся детскому смеху, тот, кто читал стихотворение, резво от меня убегал.

- Эй, кто здесь? – охваченный отчаянием голос канул в чернильную муть передо мной, и отраженным эхом от стен вернулся обратно. Оставалось только поражаться, как этот ребенок носится в темноте, и не падает с расквашенным носом.

- Здесь есть кто-нибудь? – спросил я темноту уже спокойнее.

- Здесь есть кто-нибудь??? – передразнивший меня детский голос, прозвучавший сзади, заставил мое сердце подпрыгнуть и с грохотом провалится в пятки, как коконом, обволакиваясь липкой паутиной страха.

- Я заставлю тебя пить огонь и есть пепел! – тот же голос, но уже с другой стороны.

- Где ты, покажись, - изо всех сил стараясь не допустить дрожи в голосе, я сделал шаг вперед.

- Проснись! – крикнули из-за спины.

***

 - Проснись, муж проснись, - Лада трясла меня за плечо.

- Завтракать будешь? – казалось, именно этой фразы я ждал всю жизнь.

- Угу, а что на завтрак? – сонно потирая глаза, спросил я.

- Гренки с сыром, глупый, - Лада погладила рукой пробившийся на голове за ночь ежик.

- Иди, я сейчас подойду, - я сел на кровати, стряхивая остатки сна. Голова слегка кружилась, но я чувствовал себя отдохнувшим и свежим. Крепкий сон, рядом с любимой женщиной, отогнал беспокойство и тяжелые мысли, как будто и не было того страшного пробуждения в морге. Натянув домашние шорты, кстати говоря, в них я хожу только дома, я побрел в ванную. В ванной, критически осмотрев себя в зеркало, отметил, что слегка похож лицом на одного известного моему поколению персонажа фильмов ужасов,

он всегда появлялся перед зрителями в дурацкой шляпе и драном свитере в коричнево-красную полоску. Пошевелив пальцами левой руки перед зеркалом, я убедился, что острых как бритва когтей на ней не наблюдается, и придется бриться по старинке.

            После торжественного плотного завтрака, состоявшего, по случаю моего счастливого возвращения  домой, из гренок с сыром, тонких ломтиков подрумянившейся на сковородке ветчины и яичницы. Запив этот замечательный, во всех смыслах, завтрак темным ирландским пивом, я понял – счастье есть.

- Зай, мне надо будет уехать ненадолго, с ребятами переговорить, - сказал я, протягивая руку к подоконнику, где лежали сигареты.

- Езжай, только позвони мне на обратном пути, я скажу что купить, - не стала сопротивляться Лада.

- Ты знаешь что я тебя люблю? – спросил я, выпуская сигаретный дым под потолок.

- Нет, ты меня не любишь, если бы любил, то курить бы давно бросил, - небрежно выхватив у меня зажженную сигарету,  – и меня давно бы отучил, - сказала она затягиваясь.

- Сколько раз тебе повторять, не кури мои сигареты, они крепкие, - насупился я, перехватывая окурок.

- Ладно, давай иди уже, Макаренко, - и меня бесцеремонно вытолкали с кухни.

            Устроившись на диване я достал мобильный, успешно зарядившийся за ночь, и начал думать кому звонить первым и ошарашивать известием о своем возвращении. Ну, всем родным я еще вчера позвонил, остались только друзья. Мои рассуждения прервал входящий звонок. Звонил Кирилл, мой старый друг, еще с первого курса универа.  

- Денег мало на трубе, - ответил на звонок я.

- Ты живой зараза, я тебе уже обзвонился, ну ты вообще, даешь! – сходу начал он.

- Тихо Кирь, ты нервный какой-то, - как можно флегматичней ответил я.

- Ты с ума сошел? Тебя обыскались все, уже неделю с высунутыми языками бегают, ты блин, всех на уши поставил, - зачастил Киря.

- Слушай, тут серьезный разговор есть, собирай наших, посидим в «Ноль-Один», - вместо оправданий предложил я.

- Во сколько? - деловой тон меня сначала ошарашил, вот так вот, без всякого перехода, с одной темы разговора на другую, мог переходить только Кирюша.

- Так, сейчас пол одиннадцатого, давай в час с копейками, - пешком до этой замечательной пивной, мне было минут пять, но пока остальные подтянутся…

- Будут все, - в том же тоне ответил Киря, и, пародируя один небезызвестный советский фильм, добавил - я так думаю.

***

- Вот такие дела, девочки мои, - закончил я свой рассказ. Разношерстная компания из шести парней уже второй час занимала столик на втором этаже пивной с оригинальным названием «Ноль-Один». Я на секунду задумался, что нас связывает, собственно, таких разных и непохожих друг на друга ребят, даже по возрасту у нас наблюдался сильный разброс.

Мишка-Дождь, к примеру, был практикующим психологом и директором мебельного интернет магазина. В меру преуспевающий парень, не хватал звезд с неба, но и на месте тоже не стоял. Увлечение парапсихологией и нейролингвистическим программированием оставило на его внешности и стиле одежды свой отпечаток.       

Невысокого роста, худощавый, с вечно растрепанной прической, одевающийся преимущественно в одежду темных тонов. Светло русые волосы, как обычно, лежали взъерошенной копной. Изящные черты лица, и челка, вечно падающая на глаза, придавали ему сходство с персонажем мультфильмов анимэ.  

Андрей-Советник, полная ему противоположность. Личность контрастов, самый высокий и самый младший из нашей компании. «Высокий, стройный и волосы до самой жопы», как описала его одна моя знакомая, прическа Советника действительно была притчей во языцех. Водопад золотистых, как у породистого лабрадора, волос обрамлял мягкий овал лица и ниспадал, куда-то в район лопаток, туго стянутым резинкой, «конским» хвостом. Студент, непонятно какого института, непонятно какого курса, мы уже устали считать все его переводы из одного института в другой, отчаянно искал свое место в жизни и дело по душе, совмещая это с занятиями в реконструкторском клубе «Серебряный волк».

            Жам-Фестиваль, самая яркая личность в нашей ватаге, невысокого роста, узбек по национальности. Темные волосы, широко посаженные глаза с неизменной искоркой веселья. Всегда аккуратно подстрижен, гладко выбрит, полный юмора и веселья, этот человек разбавлял нашу кампанию, как капля лимонного сока столовую ложку соды. Каждое его появление грозило взрывом эмоций и парой часов шуточных перебранок, за что он и получил свое прозвище. Единственный из нас, кто занимался страйкболом профессионально.

            Филипп, или просто Фил, как мы его называем. Ростом, примерно метр восемьдесят, короткая стрижка под «ежик», Бывший метеоролог, а сейчас «прикладной» математик и заядлый компьютерщик, совмещал учебу в МГУ с занятиями боксом. Плотного телосложения, улыбчивое лицо, он создавал впечатление добродушного толстяка, но только до тех пор, пока вы не оказывались с ним один на один в боевой стойке.

            Кирилл, он же Киря, личность неординарная и многогранная. Работая ведущим аналитиком по стратегическому планированию и мониторингу, успевал участвовать в деятельности театрального кружка, играть с нами в страйк и учится на пятом курсе географического факультета  МГУ имени Ломоносова. Среднего роста, не толстый, но и не худой, постоянно меняющий прически и стиль одежды. Если фестиваль исполнял роль ускорителя в нашей компании, то Киря работал ее мотором.

- Официант! – гаркнул Фестиваль, чем вывел всех из задумчивого ступора, и уже тише нам – ну что, по водочке?

- Давай, - согласился Киря. – Для гладкости мыслей.     

- Чем могу помочь? – подошел к нам официант.

- Водочки литровый графин, солений на закуску, и мясных нарезок каких-нибудь, - сделал заказ Фестиваль.

- Молодой человек, и два пива еще, темное Крушовице, - добавил Фил.

- Что делать думаешь? – спросил меня Дождь, закусывая помидором, размером с шарик для настольного тенниса, после того, как мы под дружное – «Скъёль!»,  осушили рюмки.

- Да я вот, что подумал, - после непродолжительной паузы ответил я, - ты мог бы со мной «поработать»?

- Исключено! – отрезал Дождь.

- Да что в этом такого? – подхватил Фестиваль, - парень без сознания неделю провалялся, вдруг, что и всплывет.

К нашему огорчению, Дождь всегда отказывался «работать» с друзьями. В чем был смысл этого протеста, никто никогда не понимал.

- Да ты пойми, - принялся убеждать его я, - меня сейчас конкретно прижало.

- Не могу я с ним работать, не получится, - виновато развел руками Дождь под осуждающими взглядами остальных, - а вот Веленка, она смогла бы, наверное.

            Велена, к слову говоря, была старой подругой Дождя, и так уж сложилось, что жизненные интересы их пересеклись.

- Ладно, посмотрим, - сдался я.

- Ну и договорились, - обрадовался Дождь. – Сегодня же ей позвоню.

- Ребят, вы мне вот что скажите, вам это не знакомо,- сказал я, подтягивая к себе салфетку со стола. – Ручка есть у кого-нибудь?

- Держи, Маяковский, - усмехнулся Киря, протягивая мне ручку.

            По памяти, на салфетке, я вывел стихотворение из сна:

Страшный мертвец, качается в ночи…

Ну, а, сколько мертвецов видишь ты?

Посиневший язычок, почерневшее лицо,

Посмотри, как весело крутится оно…

- Хрень какая-то, - прочитав, сказал Жам, - на детскую считалку похоже.

- А тебе зачем? – хитро прищурившись, спросил Киря.

- Да так. Во сне услышал.

- Ничего так, у тебя сны, - тут же подколол меня Фестиваль.

- Ты завязывай с этими таблетками, они не правильные, - внес свою лепту Фил.

- Все завязывайте, - поморщился я, поняв, что ничего из этого не выйдет, я убрал салфетку в карман.

- Да ладно, мы только во вкус вошли, - рассмеялся Фестиваль.

- Как же мы рады чертяка, что ты нашелся, - подал голос Советник.

- Да я сам рад, ты даже не представляешь, как, - неуверенно отшутился я.

- Ну, за твое возращение, скъель - поднял стакан Фил.

- Скъель, - ответил я.

- Скъель, - дружно рявкнули остальные, так, что молодая пара, сидевшая сразу за нами испуганно повернулась.

- Не пугайтесь, - успокаивающе помахал им рукой Фестиваль, - он викинг, у них обычаи такие.

-  Что с них взять, дикие люди, - подхватил Фил.

- Ладно, давайте по последней, и разбегаться, у меня еще дела, - прервал их Дождь. – Ну, я тебя вечером у Велены жду?

- Ага, во сколько?

- Давай часам к восьми подгребай, у нее и поужинаем, - подвел черту Дождь.

- Ты кстати, хвост свой снова отращивать будешь? – Советник, улыбаясь, потянул из пачки сигарету.

- А ты свой когда подрежешь? – отшутился я.

- Ага, Советничек, вступай в ряды бритых, - Фестиваль потрепал «ежик» на голове Фила.

- Эй, бабы базарные, хватит трепаться, вздрогнули… - опрокидывая в себя стакан, кристально прозрачной водки, сказал Киря.

            У выхода из пивной мы попрощались, Дождь пошел с Советником ловить машину, Фил побрел к метро за цветами для своей Светки, прихватив с собой за компанию Фестиваля. С Кирей же нам по пути, его дом недалеко от моего. По зимнему времени стемнело быстро, к вечеру заметно похолодало, и ветер принялся поднимать клубы колючего, серого снега, пропитанного московской грязью и копотью.  Свернув в арку, ведущую в мой двор, я уже открыл было рот, чтобы поделится с Кирей сегодняшним сном, как меня прервал хриплый голос сзади:

- Э, шустрый, курить есть? – облик обратившегося к нам человека, вполне соответствовал представлениям о интеллектуально обделенных людях. Крупный, на голову выше меня, кожаная куртка, узкие висячие джинсы и остроносые ботинки – «крысы».

- Простите, это вы мне, - Кирюша, обернувшись, незаметно начал смещаться вправо.

- А ты че? В уши долбишься? – наш собеседник явно не скрывал направленной на нас агрессии.

- Ну, зачем же так грубить? – я потянулся рукой в карман за сигаретами, - одну, или парочку?

- А че, деньги есть? – наш собеседник подошел ко мне вплотную, - че, военный?

Он брезгливо взял меня за лацкан куртки М65, расцветки «олива». Вторая рука его только начинала замах, когда я уже уходил от удара вниз и вправо. Страшный удар коленом в переносицу опрокинул меня на спину.  Противник подскочил ко мне, намереваясь добить, но совершенно потерял из виду Кирю. Откатываясь в сторону, я услышал электрический треск, бугай выгнулся дугой и осел в сугроб.

- Не знаю, зачем я его сегодня с собой взял, - позади поверженного в сугроб бугая стоял Кирюша, разглядывая электрошок в своей руке. – А ты, я смотрю, пользуешься популярностью.

Он протянул мне руку, помогая подняться. Я ощупал переносицу, нет, вроде не сломана. В голове гудело, мир плавно качался перед глазами, как во время шторма.

- Ты как? – спросил Кир, убирая шокер в карман куртки, - я прям, сразу понял, он к нам не за сигаретами подошел. – Страшным шепотом сообщил он.

- Удивил, - отряхиваясь, ответил я.

- Чего это он от тебя хотел? - воровато оглядевшись по сторонам, присел на корточки над нападавшим, все еще без сознания мужиком, Кир.

- Секса, зимнее обострение у него, - попытался отшутиться я. «Действительно, чего он от меня хотел, на «денежного» мальчика я не тяну. Последний раз меня пытались так «кинуть» на деньги еще в школе, классе в шестом.
- М-да, не густо, - протянул он, распотрошив его бумажник. Убрав в карман несколько смятых купюр, обернулся он ко мне.

- Ладно, нечего мерзнуть, пошли. Тебе еще в Химки сегодня, - потянул меня из арки во двор Киря.  

- Да помню я, что вы все со мной, как с маленьким, - догоняя его, ответил я.

- Ладно, до завтра, - на прощание обнял меня Кир и неуклюже пошутил напоследок, - не пропадай.

- Постараюсь, - хмыкнул под нос я, и дернул дверь подъезда…

__________________________________________________________________________

Роман в … частях.

Автор Я.

Часть 1.

«Второе рождение»

_

Пролог.

…Холодно. Почему так холодно? Я не чувствую тела… или чувствую? Почему темно? Может, стоит открыть глаза?

***

Яркий, но холодный голубой свет ударил в глаза тараном, разнес голову в клочья тупой пульсирующей болью, разметав по углам сознания суматошные после светового шока мысли.

«Где это я?» - пронеслось в моей голове, и тут же, как по мановению волшебной палочки, в тело ворвалась чувствительность. Жесткая ледяная поверхность, с которой моя спина имела честь соприкасаться, напомнила мне о промозглом асфальте в середине февраля с мутной корочкой льда, пропитанного песком и солью.  Накрытый когда то белым, промерзшим до хруста куском материи, я осознал себя лежащим на больничной каталке. Короткий взгляд в сторону подтвердил - я здесь не один. На протяжении всего освещенного голубым светом ламп коридора лежали на каталках такие же, как и я неудачники. С небольшой разницей: они не оглядывались по сторонам с лицом,  выражавшим весь спектр эмоций «по Станиславскому». С легким вздохом - «Надо же, дышу!», - я принял вертикальное положение, решив поближе познакомиться с товарищами по несчастью. Опустив ноги, я почувствовал под ногами холодный, слегка шероховатый бетон. Откинутая простыня явила моему взору девственно чистую наготу, за исключением светло желтой картонки, привязанной к правой щиколотке.

«Уже и обмыть успели? когда интересно похороны?» - с хрустом покрутив головой, подумал я. Темно-коричневые хлопья посыпались на живот и ноги. Внимательно исследовав дрожащими пальцами шею и лицо, обнаружил, что «обмыть» еще не успели. Все плечи и подбородок были покрыты коркой спекшейся крови. Окончательно поднявшись с каталки, понял, что самостоятельно добраться до места «знакомства» с моим ближайшем товарищем по несчастью я не смогу. Головокружение и подступившая к горлу тошнота милостиво разрешили сделать мне первый шаг к пропасти потери сознания.

Придя в себя, стряхнув из-под носа что-то теплое и липкое, с удивлением заметил как пальцы руки, совершавшие это незамысловатое действие, окрасились кровью.

- Ну, по крайней мере, еще жив – сказал я вслух. Хриплый голос метнулся под потолок и вернулся слишком резво, ударив в затылок болью до разноцветных кругов в глазах.

Я, а собственно кто - я? Мы же еще не знакомы! Итак, Корст Дмитрий Александрович, 25 лет, учащийся МГУ имени Ломоносова, женат. В активе – служба в армии, и сомнительный статус кандидата в мастера спорта по рукопашному бою.

Беглый осмотр желтой карточки, свисавшей на петле из бельевой бечевки, не подтвердил мои опасения. Я - это я, не галлюцинация, не дурацкое видение и не «кошмар», восставший из ада. Самое омерзительное в этой ситуации было то, что в моей памяти не отложились последние несколько дней жизни. Сколько точно? Этого я не помнил.

Неимоверными усилиями заставив себя подняться и оглядеться, я понял, что нахожусь том же помещении. Узкий коридор, метра четыре шириной, и неизвестно сколько – длинной. С одной стороны он был заставлен каталками, иногда пустыми, чаще «наполненными», оставляя вдоль противоположной неширокий проход. Зябко кутаясь в давно не стираную простыню, перебирая по стене руками и стараясь изо всех сил удержать вертикальное положение, побрел вдоль коридора. Слишком свежо было в памяти то, чем может грозить потеря равновесия. Я периодически останавливался, делая передышки. Через три десятка метров передо мною замаячил конец пути в виде стены с металлической, давно не крашеной и подернутой ржавчиной дверью по центру. Пост дежурного слева от двери, если это был он, пустовал. Стол, накрытый совковым «стеклом для столешниц»,  улыбался мне плакатом обнаженной брюнетки, явно варварски выдранным из какого-то журнала. Нижняя часть тела была стыдливо прикрыта, стоящей на столе, синей пластиковой корзиной. Исследовав содержимое, я несказанно обрадовался. Узнав в куче тряпья, наполнявшем емкость, мой серый «комок» расцветки «город», я недолго думая принялся одеваться.  Штаны, носки, армейские ботинки английского образца с высокой голенью, футболка с надписью «Я не американец» на 11 языках и куртка фирмы «полигон» завершили мой образ. Инспекция карманов показала, что в жизни действительно не все так плохо. В нагрудном, оказалась объемистая, но плоская фляга, подаренная друзьями на двадцатилетие. Судя по звуку, в ней еще что-то плескалось, и это что-то наполняло флягу до половины. Жадно присосавшись к горлышку, почувствовал вкус дрянного, но крепкого скотча. Также обнаружил в нарукавном кармане бумажник, естественно пустой, и полупустую пачку “Rothmans Strong”. Инстинктивно засунув руку за пазуху, к скрытому карману куртки, обнаружил внутри севший мобильный телефон.

-Э-э друг, так мы оказывается, больше суток здесь валяемся, - в очередной раз поразившись совершенно чужому, не похожему на мой, с хрипотцой голосу, я мельком глянул в отражение столешницы. На меня из глубин стекла смотрел абсолютно не знакомый мне человек: гладко выбритая голова, уродливые, засохшие потеки крови из ушей и под глазами, глубокая царапина на щеке. Тактильная проверка головы подтвердила - я был лыс. Прощай роскошная черная грива, отращиваемая годами. Из-за нее, кстати, я и заслужил свое нелепое прозвище – Бандерас. Для друзей просто Банди.

            Вульгарно козырнув на прощание оставшимся в помещении морга трупам, я толкнул от себя дверь.

            Метель и загадочный свет уличных фонарей вдохнули в меня новые силы и, лихо выщелкнув из пачки сигарету, я пошел узнавать, где здесь ближайшее метро.

_______________________________________________________________________