Пока я падаю, я всё-таки лечу Голосов: 1 Адрес блога: http://gipsylilya.livejournal.com/ Добавлен: 2008-08-04 10:41:35 блограйдером pinker

Рецензия Марии Горынцевой на "Теорию и практику Стихо-Творения"

2014-08-29 18:48:41 (читать в оригинале)

Надо сказать, что просто рецензирование кандидатом филологических наук текста такой тематики входит в сам процесс публикации книги, но рецензию не публикуют в самой книге, она просто даёт или не даёт добро, как я поняла.



Известно, что поэтическая культура той или иной эпохи во многом определяется средним уровнем массы стихотворцев-любителей. Пользуясь сравнением, можно сказать, что на равнине Эверестов не бывает – такие пики высятся только над горной грядой. Так, например, сохранившиеся источники показывают, что в елизаветинской Англии времён Шекспира масса средних стихотворцев – анонимных или с именами, которые ничего нам не говорят – писали просто хорошие стихи. Ничего выдающегося в плане содержания, никаких открытий в области формы. Крепко, добротно, на достаточно высоком «уровне ремесла». Мы привыкли судить о литературе той эпохи по гигантской фигуре гениального Шекспира – а ведь можно вспомнить чрезвычайно талантливых его предшественников и современников: Филипа Сидни, Эдмунда Спенсера, Джона Донна, Кристофера Марло, Бена Джонсона… Появление такой мощной плеяды поэтов вряд ли было возможно без широкого развития поэзии в среде стихотворцев-дилетантов.

Сходную ситуацию можно наблюдать в эпоху, называемую «Золотым веком» русской поэзии. Появление Пушкина было обусловлено не только литературными опытами XVIII в. но и развитием дилетантской поэзии в городах России. Так же и гений Мацуо Басё, отточившего форму хайку до совершенства, вырос на почве творчества анонимных и малоизвестных поэтов XVI—XVII вв.

Такие примеры показывают, что дилетантскую поэзию стоит пестовать, даже несмотря на то, что уровень её бывает очень неровным. Книга Лилит Мазикиной имеет к этому самое прямое отношение. И в наши дни огромное количество людей, особенно молодых, пытается писать стихи. Есть некоторые основания полагать, что процент стихотворцев-любителей вряд ли существенно меняется относительно общей массы населения с течением времени, но зато сейчас читатель имеет возможность ознакомиться с плодами их творчества благодаря Интернету. У так называемого квалифицированного читателя чтение подобных плодов поэтических упражнений вызывает уныние, прежде всего потому, что подавляющее большинство пишущих о поэтической технике имеет представление весьма слабое, либо вообще его не имеет.

Лилит Мазикина известна не только как автор прекрасных статей по этнографии цыган, не только как видный блогер, но и как тонкий, развивающийся поэт, с хорошим вкусом и чувством слова. Поэтому стоит только приветствовать её практическое руководство, дающее возможность поэтам-дилетантам получить общее представление о том, что такое форма стихотворения и из чего складывается поэтическая техника.

Композиционный принцип построения книги – от простого к сложному. Начиная с объяснения, как стихотворные размеры формируют ритм стиха, важнейшее формообразующее начало поэтического текста, автор вводит понятие двудольных и трёхдольных метров, икта и стопы. Возможно, логичней было бы сначала объяснить, что такое стопа, а потом ввести понятие пиррихия и трибрахия – стоп, состоящих только из безударных слогов (двух и трёх соответственно). Также не разделены чётко понятия метра и размера, но, пожалуй, для популярного практического руководства это не столь необходимо – вряд ли желающим научиться поэтическому ремеслу стоит вдаваться в теоретические глубины, так же как и читать экскурсы в античную поэзию, откуда родом обозначения привычных нам метров и элементов их структуры. Не уверена, стоило ли приводить пример пеона – в сущности, пеон в русском стихосложении не является полностью самостоятельным размером: I и III относятся к хореическому стихосложению, II и IV – к ямбическому. Но с другой стороны, начинающим стихотворцам полезно узнать хотя бы, что такое понятие существует – это может дать толчок к самостоятельному изучению материала.

Очень дотошно разобраны в соответствующей главе проблемы рифм. У начинающих стихотворцев рифмовка стоит на втором месте по трудности после соблюдения ритма. Некоторый протест вызывает чрезмерно строгое отношение автора к обеднённой рифме, а приведённый пример такой рифмы «ветер—светел» сразу заставляет вспомнить блестящий перевод. А Гелескулом стихотворения Ф. Гарсиа Лорки:

И тополя уходят,
но след их озёрный светел
И тополя уходят –
Но нам оставляют ветер…

Быть может, стоило оговорить, что приблизительная, или обеднённая рифма коварна тем, что у выдающихся поэтов создаёт впечатление утончённой игры звуками, а у плохих – оставляет ощущение небрежности и плохого владения формой. Хотя, если посмотреть беспристрастно, у плохих стихотворцев не работает ничего, и пока не пройден так называемый уровень ремесла, выстроить форму и органично наполнить её содержанием им не удаётся.

Несомненным достоинством является то, что Л. Мазикина обращается к таким видам рифмовки как полурифма, консонансная, ассонансная и совсем уж экзотическая и малоупотребительная в русском стихосложении визуальная рифма. По моим наблюдениям, в стихах начинающих поэтов они встречаются редко, а если встречаются, то при неумелом сочетании с рифмами точными оставляют впечатление неряшливости. От подобного автор и предостерегает своих читателей.

В последующих главах показаны приёмы использования звуковых эффектов (ассонансы, аллитерация, звукопись), сочетание разноразмерных строк, типы рифмовок, цезуры, анжамбеманы, инверсию – словом, всё то, что отличает поэтическую речь от разговорной. Возможно, начинающий стихотворец и не воспользуется всем этим арсеналом, но хотя бы составит о нём представление. Глава «недетские размеры», где показаны такие малоупотребительные стихотворные размеры как брахиколон и пентон (последний известен нам по поэзии А. Кольцова), а также некоторое внимание уделено дольнику и тактовику, может своей смысловой насыщенностью и сложным материалом остановить творческий порыв начинающего стихотворца – что, наверное, и неплохо. Если кто-то, испугавшись сложностей в овладении поэтическим мастерством, верно оценит свои силы, возможно, на свете станет чуть меньше малоодарённых поэтов.

Дольник, конечно, заслуживает большего внимания, но следует помнить, что нельзя объять необъятное в пределах одной маленькой книжечки вполне практической направленности. В качестве же наиболее сложных форм автор берёт белый стих и верлибр. В ловушку мнимой лёгкости белого стиха и особенно верлибра попадают очень многие неопытные стихотворцы, полагая, что если отсутствует рифма, то написать стихотворение просто. Между тем, как показывает автор, белые стихи, лишённые главной акустической составляющей поэтической выразительности – рифмы – требуют подбора иных выразительных средств, подразумевают ещё более тщательную работу над формой, чем рифмованный стих. Верлибр же, как справедливо отмечает Л. Мазикина, держится на внутреннем ритме и правильной разбивке на строки.

Такие формы как танка и хайку, прижившиеся на периферии русской литературной поэзии, уже имеют мало общего со своими японскими прототипами. Русский стихотворец слабо представляет себе законы подбора сезонных слов, логику построения образов и подбора метафор в аутентичных жанрах, которые строились по довольно строгим законам. Именно поэтому то немногое, что пишет Л. Мазикина о танка и хайку – это та характеристика, которую можно дать русскоязычным версиям. Соответственно, нет необходимости в погружении в теорию и историю жанров: несоответствие описания привычных для нас приёмов тому, что существует в японской поэзии – это данность русской поэтической реальности. То же можно сказать и о такой вполне экзотической форме как рубаи, которая, впрочем, в силу своей большей формальной изощрённости используется редко и преимущественно для стилизаций.

Ещё один важный признак поэтической речи – её метафоричность. Не секрет, что дилетантские стихи очень часто грешат прямым называнием вещей и явлений, что делает такую «поэзию» даже не рифмованной прозой, но передачей ритмизованной разговорной речи в рифму (вопреки утверждению г-на Журдена, мы говорим не прозой, строй разговорной речи несколько отличается от структурированного прозаического текста). Поэтому автор подчёркивает важность тропов в поэзии и показывает, как можно придать стихотворению и отдельным его фрагментам максимальную выразительность.

Композиция – ещё один серьёзный момент, на котором автор заостряет внимание. Поскольку большая часть того, что пишется поэтическим языком, относится к малым формам, чрезвычайно важно, чтобы стихотворение не «распадалось», чтобы у читателя оставалось ощущение цельности смысла, неотделимого от формы. Длинноты, повторы, «повисание» сюжета или мысли, «смятая» концовка – вот перечень основных «грехов» поэтов-дилетантов в области композиции. Поэтому то, что Л. Мазикина подробно рассмотрела эту проблему, можно отметить как факт сугубо положительный.

И не менее важный момент, который отражён в книге – это необходимость авторского редактирования и правки произведения. К сожалению, ещё одна беда дилетантов – довольно странное, но вполне распространённое представление, что стихотворение пишется сразу и набело, а если в процессе творческих мук и приходится что-то править, то готовое трогать уже нельзя. Одним словом, написанное пером (клавиатурой) не вырубишь топором. Поэтому пусть не покажется излишеством призыв Лилит Михаиловны к вроде бы очевидным вещам -- «править и чистить»: для кого-то, уверена, это явится открытием.

Целевая аудитория книги – молодёжь, интересующаяся поэзией с практической точки зрения. Соответственно автором выбран язык, близкий к разговорному, с очень простыми и чёткими объяснениями. Основная стратегия, выбранная автором – «делай, как я». Это может вызвать вопросы и даже возражения, так как наиболее привычно обучение на примерах из классики – дореволюционной и советского периода. Однако стоит иметь в виду, что для немалого числа представителей целого поколения, выросшего в условиях явственного пренебрежения к литературе, преподаваемой в школе, классики «забронзовели». Их либо вообще не знают, либо знают весьма поверхностно, так как они существуют как бы в некоей параллельной реальности. Поэтому пусть уж лучше молодые люди учатся стихосложению у своей сверстницы, обладающей литературным стилем и вкусом и хорошо владеющей словом.

Безусловно, любая популяризация неотвратимо влечёт некоторые потери в смысловом аспекте, но необходимо помнить именно о потенциальных читателях этой книги. Им не нужны хитросплетения теории, им нужны базовые знания о стихосложении, которые они могли бы применить на практике. Думающие люди, получив первичный импульс, с большой долей вероятности продолжат своё самообразование, а не думающим не помогут никакие мануалы с углублённым изучением теории.

Специальные термины употреблены автором корректно, а некоторые шероховатости, связанные с попыткой выдержать стиль доверительного, неформального обращения к читателю, могут быть устранены небольшой редакторской правкой.