Апрель в разгаре

Весна, таки, пришла в наши пенаты, ворвалась наглой, стремительной походкой от бедра. Такой походкой вышагивают только крутобедрые девы, преисполненные молодостью и красой, девы, знающей цену не только себе, но, и всей жизни вокруг. Ворвалась норовливой, жаркой невесткой в холодный, выстуженный свекровей дом, в миг, буквально в пух и прах, в водную пыль, разметала ледяной очаг, растопила, сожгла, вынесла, вымыла все-все, ничего не оставила от былого, даже старуху-зиму и ту в лодку посадила, бегло перекрестила, да и отправила в путь по большой воде: "Прощайте, маменька, прощайте, плывите с богом! А кто старое помянет - тому глаз вон, сердце в плачь, годы в бестолочь."

 

Трава и прочая зелень прет ошалело дурниной. Остановись, замри и враз невооруженным ухом услышишь, как лопаются почки на деревьях, лопочет шелестливо на теплых склонах спорыш, наливаются упругим соком толстые стебли одуванчиков, как пьяняще-безрассудно целуются в скворчащей темноте прыщавые подростки... 

 

Ну да, весна! Она! Она одна такая зовущая, брызжущая, пышущая, стреляющая, попадающая в цель - в десяточку, в самое то место под тонкими косточками, где живет то ли душа, то ли четырехкамерный орган-сердце (два предсердия, два желудочка, синхронное тук-тук, систола-диастола, выбивающие ритм "я вышла на Пикадилли").

 

От такой скороспелости на улицах Города неразбериха. Смешалось в кучу малу все: и теплые, нелепые уютом по таким погодам сапоги, и полуголые, выпирающие бутонами из душного пальто девичьи груди, и сутулые, вылинявше-темного цвета мужские спины с редким, жидким пухом, запутавшемся во время смены зимнего кокона на летний в толстых, крупной свитерной вязки, нитках, как в лабиринте Минотавра, и босоножки на белоснежную кожу с синеватым зимним отливом, и серые лица, и автозагар до зоны декольте, и шляпки, и свежо-отстриженные челки, веселые солнцезащитные очки, легкие шарфики, закрученные озорным хомутом. Ноги, руки, тела движутся, шевелятся, переплетаются змеиным клубком, пенентрируют друг в друга по зову природы.

 

И так каждый год, как вновь, как впервые, - нелепо, безрассудно, раскатисто, разливисто, глубоко, широко - не охватить умом, не объять, только слепо принять ногами, руками, телом, пустить в себя стремительный поток весенней живительной силы, в то место под тонкими косточками, где живет то ли душа, то ли четырехкамерный орган-сердце, пустить, глубоко вдохнуть искристого солнца, лазурного неба, зеленой травы, да и отправиться в путь по большой воде налегке. А кто старое помянет - тому глаз вон, сердце в плачь, годы в бестолочь...

 

Бродила сегодня по Городу налегке, подставляла лицо первым жарким лучам, дышала на полную грудь - полнокровно, ненатужно, и  светло  радовалась, что позволили, облагоденствовали, разрешили опять проснуться, ожить, распутиться, проклюнуться, озариться тихим светом, забурлить и выстрелить молодой листвой в душе, потому, что с некоторых пор, когда сходит лед, все острее и оглушительнее чувствовать жизнь. 

Тэги: сезон, четыре