Один из самых занимательных и сложных для разрешения вопросов Симбирского краеведения – происхождение названия города Симбирска


Ещё в XIX веке местные краеведы, задумываясь о происхождении имени Симбирска, пытались объяснить его на основе языков различных племён и народов. Среди предположений об истоках наименования города наибольшее распространение получили такие версии: мордовское «сююн бир» – «зелёная гора»; чувашское «белая гора»; чувашское «син» – «человек» и «бурнас» – «обитать, жить», то есть «обиталище людей»; общетюркское «сын бер» – «одинокая могила»; древнескандинавские «sinn biаrg» – «горный путь» и «sinn birg» – «придорожная береза»; а также на основе имени булгарского князя Синбира, якобы упоминаемого в одной татарской летописи.

Однако все эти варианты вскоре уже после появления были отвергнуты исследователями, как не имеющие достаточных оснований, и споры о происхождении имени города Симбирска возобновились с новой силой.



Карта Адама Олеария с указанием города Симбирская гора
Запутывает ситуацию в поисках разгадки названия города еще и то обстоятельство, что в разных источниках золотоордынский предшественник русской крепости называется по-разному: Симберская Гора (Simberska gora – в Адама Олеария под 1636 годом и Simberskaia gora ruinee par Tamerlan на прилагаемой карте), Синбир (производное от этого названия – Синбирское городище в писцовой книге Ивана Болтина под 1603 годом). Да и сам город, основанный в 1648 году как крепость на засечной черте, в первые десять-пятнадцать лет своего существования именовался: «город Синбирской», «город Синьбирской» или просто – «Синбирской». С середины 1670-х годов до 1780 года в официальных документах (а в народе и до середины XIX столетия) город именовался – «Синбирск», а затем, вплоть до 1924 года – «Симбирск».

В последние годы учёные привлекают для объяснения происхождения названия Симбирска все доступные исторические источники: русские средневековые летописи, сообщения арабских, персидских, еврейских авторов о Поволжье, карты-порталаны (карты с указанием портовых городов), составленные на основе сведений венецианских купцов; евразийскую топонимику и лингвистику; историческую географию, а также материалы археологических исследований. На Симбирской горе найдены археологические материалы всех основных исторических эпох – от древнекаменного века и до позднего средневековья. Среди памятников эпохи средневековья имеются поселения, остатки укреплений, некрополи, отдельные погребения и находки различных археологических культур: именьковской, ранних булгар, Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства.

В результате исследований последних лет основные версии происхождения названия города Симбирска сейчас выглядят таким образом:

Монгольская священная гора

Гравюра из книги История северных народов XVI века 1
В 1970-е годы ульяновский филолог Венедикт Барашков объявил, что наименование Симбир монгольского генезиса: «сум бэр» – «священная гора», объясняя это тем, что подобные топонимы имеются на территории современной Монголии. Кроме того, при помощи монгольского языка объяснил целый ряд названий речек: Канадей (личное имя), Авраль (сухое русло), Муранка (река), а также Ундоры (высота, возвышенность). Однако все эти топонимы легко объясняются на основе языков народов Поволжья.

Известно, что большая часть монголов, после завоевательных походов XIII века, вернулась в Центральную Азию, не оказав существенного воздействия на этнический состав и языки коренных народов Восточной Европы. Основным населением Золотой Орды были тюркоязычные половцы, проживавшие, как и прежде, в своих причерноморских, донских и нижневолжских степях. Что касается средневекового населения Среднего Поволжья – предоставим слово авторитетному советскому антропологу Т.А. Трофимовой: «монгольские типы центральноазиатского происхождения, известные среди татаро-монгол по описаниям современников, среди поволжских булгар XIV-XV веков не устанавливаются».

Горная река

Резеда Садыкова в 2003 году в своей кандидатской диссертации о тюркской топонимии Ульяновской области, отвергла монгольское происхождения названия города и предложила свою версию, на основе языков коренных народов края. По её мнению топоним восходит к урало-алтайской языковой общности, где «сен» – «река, вода» + бер, бир, бирен – «гора».

Булгарский князь Симбир

Гравюра из книги История северных народов XVI века
Профессор Симбирской семинарии Капитон Невоструев, в своей книге «О городищах древнего Волжско-булгарского и Казанского царств в нынешних губерниях Казанской, Симбирской, Самарской и Вятской» опубликованной в 1871 году написал следующее: «Симбирск, основанный, по Татарской летописи, как мы слышали, одним знатным булгарским князем, от коего и получил своё имя, в древние времена был важный город Волжских Болгар, главный в особенной области этого царства, по нему названный Симбирскою».

Среди многочисленных чувашских языческих имён, перечень которых в 1905 году опубликовал В.К. Магницкий, имеется имя – Синбирь-Синбир, объясняемое обычно как: син – «душа, ребёнок» + бир – «давать».

Вариант этого имени – Бирсин-Берсен, был распространён среди поволжских татар. У великого князя Василия III одним из думных дворян был некий Берсень Беклемишев. От этого имени произошла фамилия русского дворянского рода – Берсенёвы.

Происхождение названия булгарского или золотоордынского города от имени правителя вполне возможно. Такие примеры в средневековой истории Поволжья имеются. Так, в русских летописях упоминается булгарский город Бряхимов. Это название связано с именем правителя Волжской Булгарии в XII веке эмира Ибрагима (Абу Исхак Ибрахим ибн-Мухаммад). Да и название города Казани, по мнению многих ученых, произошло от имени эмира Хасана, которой в 70-е годы XIV века перенёс столицу из города Болгара, расположенного около устья Камы, в старинную крепость у поворота Волги с востока на юг.

Однако, письменных источников, в которых бы упоминался булгарский или татарский правитель под именем Симбир или Синбир пока не обнаружено. Неизвестно также, на основании какой татарской летописи делал свои выводы Невоструев.

Симбирский рубеж X-XIV веков

Н. Рерих Волокут волоком
Ещё по одной версии, название города Симбир/Сембер происходит от древнетюркского «сим» – граница и «бир» – первая, то есть первый рубеж, относительно городских центров западных приволжских земель Волжской Булгарии, располагавшихся в районе села Ундоры, села Старое Алейкино и деревни Красное Сюндюково. Среди этих поселений был и один из крупнейших городов Булгарии – город Ошель. Появились эти города в X веке. Здесь, в Волжско-Свияжском междуречье очень благоприятное сочетание природных и географических условий: наиболее плодородные в Среднем Предволжье чернозёмы; богатые травой свияжские и волжские пойменные луга; имеются месторождения железных руд. Удобна эта местность и для организации обороны – территория ограждена с запада руслом Свияги, а с востока – высоким обрывистым берегом Волги. Подъёмы со стороны Волги на высокое плато, возможные только через устья оврагов около нынешних Ундор, Поливны и Беденьги, контролировались возведёнными в этих местах крепостями. Кроме того, рядом проходила оживленная торговая магистраль – Великий Волжский путь, а использование Симбирского волока позволяло небольшим судам подходить по Свияге непосредственно к городам, располагавшимся на месте Староалейкинского городища и Красносюндюковского комплекса. Здесь был также перекрёсток сухопутных магистралей: дорога из центральных районов Волжской Булгарии в Киев и в города Северо-Восточной Руси, пересекалась с меридиональным путем, проходившим вдоль волжского правобережья.

Первая линия укреплений, протяжённостью около 10 км, размещалась в месте сближения текущих в противоположных направлениях Волги и Свияги и включала в себя четыре крепости, валы со рвами, а также природные препятствия – овраги, долину реки Симбирки и русло реки Свияги, протекающей здесь на протяжении 7 км с востока на запад, а затем поворачивающей снова на север.

Вторая линия обороны проходила в непосредственной близости от этих городов и в 25–30 км севернее первого (Симбирского) рубежа. Эта линия укреплений, также пересекавшая Волго-Свияжское междуречье, включала в себя внешний вал Городищенского городища, Растокинский вал и Растокинское городище.

Эти рубежи, вероятнее всего, были возведены во второй половине X века, для обороны от печенегов, достигших к середине X века наибольшего могущества и занявших степи от Дуная до Волги. Внешняя политика всех государств, граничащих со степью, строилась в то время с учётом печенежской угрозы. Византийский император Константин Багрянородный в трактате «Об управлении империей» (948–952 гг.) особое место уделил описанию страны печенегов, их взаимоотношениям с соседними народами и способам противодействия печенежской экспансии. Киевский князь Владимир Святославович в этот период занялся укреплением южных рубежей своего государства. «Повесть временных лет» под 988 годом сообщает: «И рече Володимер: «Се не добро, еже мал город около Киева». И нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И поча нарубати муже лучьшие от словен, и от кривичь, и от чюди, и от вятичь, и от сих насели грады; бе бо рать от печенег и бе воюяся с ними и одолая име». Тогда же на южных рубежах Киевской Руси была возведена большая часть знаменитых Змиевых валов.

Подобные меры для защиты от печенежских набегов предпринимались и на южных границах Волжской Булгарии. С начала X века, в Среднее Поволжье, спасаясь от печенежских погромов, бежало оседлое население Хазарского Каганата. Поток беженцев особенно усилился после разгрома этого государства в 60-е годы X века. В результате этой миграционной волны на территории Волжской Булгарии резко возросло количество поселений. Для защиты городов, построенных в то время в Волго-Свияжском междуречье, и были возведены Симбирский и Растоцкий рубежи обороны, остатки которых сохранились в районе города Ульяновска и около посёлка Ундоры.

Примечательно, что система оборонительных сооружений в Киевской Руси также строилась вдоль большой реки – Днепра, протекавшего, как и Волга, меридионально, и содержала несколько линий укреплений, располагавшихся вдоль днепровских притоков (четыре рубежа обороны находились на левом берегу Днепра и один – на правом), на расстоянии в 15-20 км друг от друга.

Помимо защиты от военных нападений, Симбирская линия укреплений позволяла контролировать движение по древней дороге, проходившей по волжскому правобережью, а также перекрывала пути сезонных миграций кочевников, двигавшихся вдоль Волги: весной – на север, к богатым травой пастбищам лесостепной полосы, а осенью – возвращавшихся в южные степи на зимовку.

Варяжская переволока

По одной из гипотез, название города Симбирска происходит от древнескандинавского «sinn bor» – «путь волока» и обозначало место переволоки судов из Волги в Свиягу.

В середине IX века между Западной Европой и тюрко-арабским миром сформировался торговый путь «из варяг в арабы», проходящий через Балтику, Северную Русь, Волгу и Каспий. В Хазарский Каганат, Багдадский Халифат и другие восточные страны вывозились рабы, меха, мед, воск. Обратно везли серебряные монеты, пряности, китайский шелк. Особенно активную военно-торговую деятельность на этой магистрали проявляли скандинавы, в первую очередь шведы, известные в Восточной Европе как варяги или русы.

Сохранились свидетельства восточных авторов о русах. Ибн-Русте – арабский географ начала X века писал: «А что касается русов, то они живут на острове, вокруг него озеро... Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, выходят на берег и полонят народ, который отправляют потом в Хазеран и к Болгарам и продают там... Русь не имеет ни недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен; единственный промысел их – торговля собольими, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим; плату же, получаемую деньгами, они завязывают накрепко в пояса свои».

Арабский дипломат Ахмед ибн Фадлан посетивший Волжскую Булгарию в 921-922 годах сообщает: «Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились на реке Атиль... Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на ее берегу большие дома из дерева, и собирается их в одном таком доме десять и (или) двадцать, меньше и (или) больше, и у каждого из них скамья, на которой он сидит, и с ним красавицы для купцов».

В культурных слоях булгарских поселений X века находят скандинавские украшения и оружие. Недалеко от Болгарского городища (Спасский район Республики Татарстан) обнаружены места захоронений русов (Балымерские курганы).

Из Балтики в Волгу русы, попадали через Неву, Ладожское озеро и далее по небольшим рекам и волокам в притоки Волги. Для преодоления многочисленных волоков суда устанавливались на бревна-катки либо на колеса и перемещались, таким образом, из одной водной системы в другую, небольшие же суда переносились на руках.

Плавание вверх по Волге против сильного течения было затруднительным, особенно при верховом ветре. Одним из способов, облегчавших путешествие, были волоки в местах изгибов рек. Такой волок, позволявший не огибать Самарскую Луку, известен в Жигулях у посёлка Переволоки.

В районе города Ульяновска расстояние между Волгой и Свиягой, текущих в противоположных направлениях, сокращается до двух километров, причем Свияга впадает в Волгу в 160 километрах к северу. Перемещение судов из Волги в Свиягу в этом месте позволяло значительно ускорить и облегчить движение на север.

Населенные пункты, возникавшие в местах волоков, часто отражали это обстоятельство в своих названиях. Таковы: Переволоки в Жигулях, Переволоцк на месте перехода из реки Самары в реку Урал, Вышний Волочек и Волоколамск на Валдае и др. Топонимы с основой «bor» сохранились в современной Швеции: «Borlande» – «длинный волок» и др.
Название древнего урочища, располагавшегося на территории города Ульяновска, возможно, происходит от древнескандинавского «sinn bor» - «путь волока», и обозначало место переволоки судов из Волги в Свиягу. По этой гипотезе, название переволоки, данное русами в IX-X веках, унаследовал булгарский поселок, возникший во второй половине X века, затем золотоордынский город, разрушенный Тамерланом в конце XIV века, и, наконец, русская крепость, построенная в середине XVII века.

Сембы на службе у булгарских князей

В 1182–1183 годы произошло самое крупное военное столкновение в истории домонгольских русско-булгарских отношений. В ходе этой войны, владимирский князь Всеволод Юрьевич, прозванный за многодетность – Большое Гнездо, во главе огромного войска, включавшего владимирские, киевские, переяславльские, муромские, смоленские, рязанские, белозерские, черниговские и новгородсеверские дружины и полки, отправился на многочисленных судах от места слияния Оки и Волги брать столицу Волжской Булгарии. Прибывшее войско высадилось на берег в районе современного села Крестовое Городище, и, оставив для охраны судов крупный отряд, отправилось к цели похода – Великому городу Серьбреных Болгар, располагавшемуся в верховьях Малого Черемшана на месте Билярского городища. После ухода армии Всеволода к Великому городу, у стоянки русских судов высадились булгарские отряды с целью захватить ладьи и отрезать путь к отступлению русскому войску. Летописи, сообщают, что среди этих булгарских отрядов были себи (собекуляне), кусяне, челмата, темтюзи, а также конный отряд из города Торцьского.

Предполагается, что упомянутые в летописях себи (Собекуляне) – семби, искажённое название жителей булгарской крепости, располагавшейся на месте центральной части города Ульяновска. По мнению исследователей, в военных действиях со степными племенами в составе дружин киевских и булгарских князей участвовали различные наёмники, в том числе сембы, заселявших территорию Самбийского полуострова в Восточной Прибалтике. Это прусское балтоязычное племя в своей культуре несло тюрко-булгарские черты, связанное с военными контактами с Волжской Булгарией. В тюркоязычной среде к наименованию этой этнической группы, вероятно, прибавилась приставка – «ер/ир» (ар, ер, ир (тюрк.) – мужчина, люди, род), т.е. семби+ер/ир > сембер/сембир. Подобное строение имеют многие тюркские этнонимы – булгар, хазар, мишер, акацир, савир и многие другие. Впоследствии, название этого племени могло передаться населённому пункту. В основе наименований крупнейших городов Булгарии лежат этнонимы – Булгар, Сувар. Скорее всего, и название города Ошель, остатки которого располагаются у Свияги, на месте Староалекинского городища, происходит от этникона «ош/аш/ас» и тюркского слова «эль» – племенной союз, народ, край, страна.

Симбирская гора – важный ориентир на Великом Волжском пути

Нужно признать, что сейчас нет однозначного ответа на вопрос о происхождении названия Симбирска. Выдвинутые предположения остаются гипотезами и не имеют пока бесспорных научных доказательств. Возможно, когда-нибудь будут выявлены новые письменные источники, или найдены дополнительные археологические материалы, которые и прояснят тайну названия нашего города.

Есть закономерность – чем крупнее и заметнее географический объект, тем более древнее наименование он имеет и тем сложнее проследить его происхождение.

Симбирская Гора – прекрасный, видимый издалека ориентир на Волге. Знаменитая бурлацкая поговорка гласит: «Семь дён идём – Симбирск видён». Ещё с каменного века река Ра – Идель – Волга была удобным водным и сухопутным (по льду) путём различным племенам и народам Евразии. Несомненно, важные ориентиры на этом пути, в том числе и гора, на которой располагается сейчас центральная часть города Ульяновска, имели свои названия уже в глубокой древности.

Языки имеют свойство изменяться со временем и даже исчезать. Не исключено, что наименование города Симбирска имеет древнее, ещё дотюркское происхождение, сохранившееся потом в господствующей тюркоязычной среде таким образом: либо приняв близкое по звучанию тюркское наименование, либо будучи переведённым (калькированным) на тюркские языки.

На территории Симбирской горы археологами обнаружены остатки поселений именьковской археологической культуры – предшественников булгарских поселений. Ряд исследователей считают именьковские племена носителями балто-славянских языков. В связи с этим можно предполагать зарождение топонима в балто-славянской языковой среде и предложить версии, с использованием древнеславянских и индоевропейский языков: гора Семи Ветров, например. Или, за один из компонентов названия города Сембера/Симбера, можно принять древнее табуированное слово многих европейских языков – «бер» – медведь: как в имени города Берлин. Можно поискать истоки Симбира в имени легендарной страны Биармии древнескандинавских саг, или в яфетической теории Николая Марра и в его гипотезе о четырёх первичных элементах, согласно которой все слова всех языков мира состоят из четырёх слов: sal, ber, yon, ros, являющихся одновременно названиями племён. Можно ещё вспомнить спасшихся на ковчеге во время Великого Потопа библейских Ноя и его сыновей: Сима, Хама и Иафета, потомки которых заселили Землю – имя одного их сыновей Ноя схоже с названием Симбирска.

Однако такие догадки, по моему мнению, уже выходят за границы научного поиска.

Радий Губайдуллов. «АиФ»

ertata

Случалось ли вам, читатель, возвращаться в звездную полночь из Сызрани по Тереньгульскому шоссе? Дорога пересекает Сенгилеевские горы, и кажется, что золотистый диск Луны катится навстречу, то припадая к вершинам холмов, то взлетая в небо, когда машина спускается в долину. А прямо по курсу, где-то далеко над ночным городом неизменно стоит Полярная звезда, любимая звезда Дениса Давыдова. Он называл ее Родимой. Много раз светила она ему на пути из Верхней Мазы через Сызрань в Симбирск. Только дорога в его времена проходила немного западнее, да мчались по ней не машины, а кони. В последний раз Родимая светила Денису Васильевичу на пути в Симбирск 28 декабря 1838 года.


Повторяя путь поэта-партизана, невольно вспоминаешь строки:

«Нет, братцы, нет: полусолдат

Тот, у кого есть печь с лежанкой,

Жена, полдюжины ребят,

Да щи, да чарка с запеканкой!» -

Так говорил наездник наш,

Оторванный судьбой веленьем,

От крова мирного – в шалаш,

На сечи, к пламенным сраженьям.

Это – заключительные строфы стихотворения «Полусолдат». Именно его, написанное, как считали в светском обществе, «ухарским слогом», вместе с оружием горцев посылает Денис Васильевич Вальтеру Скотту через двоюродного брата Петра Львовича Давыдова и его сына, студента Эдинбургского университета Владимира. Зачем? Герой партизанской войны, известный всей Европе под именем «Черного капитана», хочет показать, что в 1828 году он уже не тот, каким был десять лет назад, когда сложил «Песню»:

«Я люблю кровавый бой,

Я рожден для службы царской!

Сабля, водка, конь гусарской,

С вами век мне золотой!»

Он по-прежнему «за тебя на чорта рад, наша матушка Россия!» Но к 1828 году он – глава большой и дружной семьи, где воспитывались пятеро сыновей и три дочери, «долгожданные дети», как говорил он о них. В тени его немеркнущей славы затерялся лик прекрасной русской женщины – его любимой жены, верной спутницы, надежной и нежной матери, берегини семейного очага с древним именем Софья, что значит «мудрость».

Воин, стратег, поэт создавал семью в зрелом возрасте. 17 апреля 1819 года 35-летний Денис Васильевич, сполна изведавший все тяготы походной жизни, знающий цену жизни и смерти, верности и предательству, счастье славы и горечь опалы, обвенчался с красавицей Софьей Чирковой. Его избранница – дочь боевого генерала, участника штурма Очакова, получила отличное воспитание, впоследствии сама давала уроки детям, переписку с сыновьями вела только по-французски, чтобы укрепить их знание языка. В приданое молодые получили несколько имений в Оренбургской и Симбирской губерниях. Одно из них – Верхняя Маза Сызранского уезда – стало любимым домом Дениса Васильевича и Софьи Николаевны, родовым гнездом их детей и внуков.

Слева от Спасо-Вознесенского собора, на углу Большой (Гончарова) и
Московской (Ленина) улиц виден дом Николая Денисовича Давыдова (фото 1876 года).
В Симбирской губернии жили друзья, родственники, сослуживцы Дениса Васильевича, и благодатный приволжский край стал ему родным на долгие годы. Через год после первого знакомства с Верхней Мазой – в 1820 году – именно здесь он начал работу над «Опытом теории партизанского действия». Много раз в последующие годы литературный труд поэта, военного историка и аналитика будет особенно плодотворным в периоды приезда в Симбирский край. Верхняя Маза для Давыдова, как Болдино для Пушкина. В Мазе написаны мемуары о событиях 1812-1814 годов, воспоминания о Ермолове, Суворове, Раевском, лучшие из стихов.

Денис Васильевич успел сделать удивительно много. Участвовал в Кавказской войне с персами и освобождении Грузии в 1826-28 годах. За победы в Польской кампании 1830-31 годов произведен в генерал-лейтенанты. Во время холерной эпидемии возглавлял самый сложный участок карантинной службы под Москвой. Сотрудничал с журналами, готовил статьи, в том числе и для пушкинского «Современника», пробивался через преграды цензуры. В последние годы жизни выступил с инициативой к 25-летию битвы под Москвой перенести прах Багратиона на Бородинское поле, был назначен командовать почетным эскортом полководца, у которого он когда-то служил адъютантом. Умело вел хозяйства в Верхней Мазе, подмосковном имении Мышецкое, оренбургских владениях семьи.

В 1822 году родился старший сын – Василий, в 1825 – Николай, в 1826 – Денис, в 1827 – Ахилл, в 1832 – самый младший, Вадим.

Сохранилась переписка Дениса Васильевича с детьми. «Всякая книга, как кольчуга, кольцо в кольцо, разорвать ее легко, но что из этого выйдет?», - писал Денис Васильевич по поводу статьи, истерзанной цензорами. Памятуя об этих его словах, очень не хочется вырывать цитаты из его писем к детям. Потому что это – книга, достойная стать настольной в каждом российском доме. Позволим себе лишь приоткрыть ее страницы.

Пятнадцатилетнему Василию он пишет: «Мой век уже прошел; мне приходится считать жизнь не годами, а месяцами. Твой век долог. Вспомни, что ты – старший в семействе, так и приготовляй себя… Именно с 16 лет (ибо на 17 году вступил в службу) я сделал себе правила, как вести себя во всю жизнь мою, и держась за них, как утопающий за канат спасения, никогда не торгуясь с совестью, не усыплял ее пустыми рассуждениями и в мыслях и в душе моей всегда хранил отца моего – добродетельнейшего человека в мире, я хранил его даже и после смерти его и сам себе говаривал: «Что батюшка сказал бы, что б почувствовал, если я это сделал при его жизни?» И все дурные помышления мои мигом улетали, и ничто уже не могло совратить меня с пути избранного…»

«В течение почти сорока лет довольно блистательнейшего военного поприща я был сто раз обойден, часто забыт, иногда притесняем и даже гоним – но это уж не мое дело, это было дело Судьбы; мое дело было служить ревностно, не глядеть по сторонам, чтобы сравнивать судьбу мою с другими…

Забота о сыновьях была для Дениса Давыдова столь же важна, как защита Отечества. Супруги занимались с детьми сами, приглашали хороших учителей. Когда Васе исполнилось 15, а Коле – 13, Денис Васильевич повез их в Петербург определять на учебу. Были выбраны лучшие по тем временам учебные заведения – Институт путей сообщения и Училище правоведения.

Наступил звездный час Давыдова. Его заслуги признаны, он представлен императору, приглашен в Военную галерею Зимнего дворца. «Милая душа моя», - начинает он письмо жене. Рассказывает о встречах с Брюлловым, Вяземским, Валуевым. И о том, как вместе с сыном Васей слушал оперу Глинки «Жизнь за царя». Еще через год едет на три месяца к сыновьям в Петербург, отправляется с ними в Кронштадт, везет их в Царское Село, чтобы показать первую в России железную дорогу. Он переписывается с ними как с единомышленниками. Пример отца притягателен: оба сына, несмотря на успехи в обучении гражданским профессиям, стремятся избрать военную карьеру. Денис Васильевич спорит, убеждает, подсказывает выбор. Как со взрослыми и равными обсуждает с ними свое предстоящее участие в доставке праха Багратиона к Бородинскому мемориалу.

Сыновья сполна заплатили долг памяти любимого отца – издали его письма, подготовили к печати и опубликовали собрание его сочинений, в том числе и тех, что не были напечатаны при его жизни. Позаботилась о памяти мужа и «милая душа» Софья Николаевна. В списке жертвователей на храм Святой Троицы, посвященный симбирянам-героям 1812 года, числится «генерал-лейтенантша С.Н.Давыдова». Она построила храм Покрова в Верхней Мазе на месте, где в ожидании отправки в Новодевичий монастырь хранился прах Дениса Васильевича. Позаботилась о доставке тела супруга, а спустя сорок лет там же, на Новодевичьем кладбище, упокоилась рядом с ним. Последний вечер своей двадцатилетней супружеской жизни они провели вместе – как и повелось в семье, читали книги младшим детям. Это было 21 апреля 1839 года в Верхней Мазе. А 22 апреля в 7 часов утра «внезапный удар слишком рано для Отечества, еще ранее для осиротевшего семейства пресек дни славного партизана». Он умер в час, когда писал письмо старшим сыновьям.

Когда-то на упреки друзей, не знавших его адреса, Денис Васильевич ответил: «Истинные друзья найдут меня по биению сердечному». Истинные друзья в России слышали биение сердца героя всегда. В советские годы академик РАН Михаил Алексеев собрал и перевел с английского и французского переписку Давыдова с Вальтером Скоттом, опубликовал исследования о его жизни, в фондах Карамзинской библиотеки хранились его книги.

А через десятилетия в Верхней Мазе энтузиасты создали в местной школе народный музей. Это было нелегко: к тому времени церковь Покрова, построенная в память о муже Софьей Николаевной, была разрушена. Дом Давыдовых разграблен, а в 1920 году сожжен, заросли пруды, вырублены парки и сад. Память Василия, Дениса и Николая Давыдовых, хозяйственная и общественная деятельность которых в Симбирском и Саратовском крае была заметной, полностью утрачена. Все пятеро сыновей Дениса Васильевича были офицерами, принимали участие в Крымской войне 1853-56 годов. Денис Денисович, подготовивший к печати более 39 писем отца, преподавал во 2-м Московском Кадетском корпусе. Профессиональным военным стал Вадим Денисович. Воевал на Кавказе, участвовал в штурме Карса, затем командовал Калужским пехотным полком, дослужился до звания генерал-лейтенанта.

События ХХ века рассеяли по стране семьи внуков и правнуков поэта-партизана. В их числе есть участники Великой Отечественной войны, ученые. К 200-летию со дня рождения Д.В. Давыдова учитель Верхемазинской школы Александр Бабин и его юные ученики «по биению сердца» отыскали адреса, публикации XIX века, фотографии.

Сегодня изобретаются «Дни отца», «Дни семейного общения», но почему-то инициаторы этих акций ни разу не вспомнили о бесценном даре Истории – жизненном примере и документальном наследии семьи Давыдовых. А ведь ничего и не надо изобретать, просто услышать биение сердечное.

Наталья Гауз. «Деловое обозрение»

ertata

18 сентября, 2013 г. - Ульяновск. ЗАО «Авиастар-СП» посетила делегация из Китая. Ознакомиться с производством Ульяновского авиационного завода прибыли представители Пекинского аэрокосмического научно-исследовательского института при Корпорации гражданской авиации Китая. Гости побывали в заготовительно-штамповочном, механо-каркасном, агрегатно-сборочном производствах и производстве окончательной сборки.

«Мы впервые на Ульяновском авиационном заводе. Нас поразили производственные мощности предприятия, техническое оснащение цехов: в производствах установлено новейшее оборудование. Предприятие имеет хорошие перспективы для развития», - поделился впечатлениями директор Пекинского аэрокосмического научно-исследовательского института при Корпорации гражданской авиации Китая Цинь Фугуан.

В рамках формирования сотрудничества члены делегации намерены посетить и другие предприятия авиационной отрасли в России.

ЗАО "Авиастар-СП"


ertata

РИА Новостивчера, 16:58 Фото: РИА Новости УЛЬЯНОВСК, 11 сен — РИА Новости, Любовь Чиликова. Губернатор Ульяновской области Сергей Морозов заявил на пресс-конференции в среду, что откажется от мандата депутата регионального законодательного собрания пятого созыва, выборы в которое прошли 8 сентября. На выборах … Читать далее →