— Папа, а, папа... Виктор оторвал глаза от монитора и посмотрел на стоящего в двери трехлетнего сына, который теребил рукава пижамы и явно собирался реветь. — Да, мой герой. — Папа, папа, там хокка! — он показал рукой на спальную, — Папа, а, папа, пойдем спать со мною... — заныл-таки сын, и Виктор встал из-за стола. Он подхватил сына на руки, прижал к себе и понес в спальную. — Хокки не бывает. — сказал Виктор сыну, укладывая его в кровать. — Бывает! Он там, в шкафу... скрипит! Папа, хочу, чтобы мама приехала... Папа, а, папа, а где мама? Виктор решил, что слово «сессия» едва ли удовлетворит сына, и обошелся простым «Мама учится». — Папа, я не хочу, чтобы мама училась... Когда ее нет, приходит хокка! Виктор лег рядом с сыном, сделал чуть ярче ночник, сказал: — Хокки не бывает. Это раз. А во-вторых, такому большому мальчику, как ты, уже стыдно бояться! — Я не большой, я маааленький. — уже без хныканья резюмировал сын и погладил Виктора, словно говоря спасибо за присутствие рядом, по щетинистому лицу. — Ну, — улыбнулся Виктор, — ты уже большой. И храбрый. Вот папа, когда ему было три года никаких хокк не боялся! — в голосе Виктора скользнуло раздражение, которого он сам устыдился.
— Боялся, маленький лжец! — сказала Виктору его совесть, подбросив жару к его лицу. «Да, боялся, — признался он ей, — Но ведь мене всего мы терпимы к тем проблемам наших детей, в которых они повторяют нас... как если верим в то, что дети только для того и созданы нами, чтобы исправлять наши ошибки, и отклонение их от этой миссии — Грех Наистрашнейший. Однако вся беда в том, что при этом, мы больше всего хотим их похожести на нас, на любимых, доказывая тем самым лучше всего прочего вечную двойственность человеческих ''хочу''. Впрочем, Совесть, просто отвянь нафик!..» Закончив столь философский диалог с совестью столь грубым посылом, Виктор повернул голову к сыну и уставился в его бездонные широко открытые глаза. — Папа, а, папа, — прошептал он Виктору, — а ты прогонишь хокку? — Прогоню, — пообещал Виктор, — обязательно прогоню. Сын словно ждал лишь этого обещания — засопел ровнее, а через минуту спал.
Виктор уже собирался идти работать дальше, приподнялся на локтях, но неожиданно замер, точно собака в стойке по дичи. Побыв без движения минуты три, Виктор мотнул головой, пружинисто встал и пошел на кухню. Что-то изменилось во всем его облике, он двигался плавно и хищно, напоминая уже скорее представителя семейства кошачьих. Имейся у Виктора сторонний наблюдатель, он подметил бы, что настроение у него заметно поднялось. При этом потешался он сам над собой. — Все сапожники босоноги, — шептал он себе, точно мурлыча, под нос, — все, все...
На кухне он сделал ряд странных действий. Вынул из антресоли черный бархатный мешочек, из мешочка — кожаную перчатку, расшитую странными символами, отдаленно похожими на кельтский крест, и пузырек с надписью «СВ». Содержимое пузырька Виктор брызнул трижды в таз, который, пока он лазил по антресоли, наполнился водой из-под крана. Таз он установил на табуретке посреди кухни, по краям таза закрепил три черные свечи, которые тут же поджег. Явно удовлетворенный проделанным, он надел перчатку на левую руку, спрятал руку за спину и пошел в спальную, где спал, посапывая сын. Казалось, что Виктор идет прямо к кровати, к сыну, но у шкафа он резко отдернул дверцу в сторону и точно выстрелил левой рукой в его черную глубину.
То, что Виктор выдернул наружу, не имело ни формы, ни размера, только цвет: оно было черно и меняло свою форму, обращаясь во всяких тварей со скоростью одно воплощение в секунду. Но Виктор, не обращая внимания на эту мимикрию, начал выходить из спальной, крепко сжимая пойманное. И тут оно пискнуло. Противно, как мышь. Мальчик в кровати заворочался, открыл глаза, но когда он посмотрел на отца, тот держал левую руку за спиной, а правую поднес к губам и пальцем показал сыну «тс-с-с». Виктор успокаивающе улыбнулся ребенку, и тот закрыл глаза.
Когда Виктор шел на кухню, держа извивающееся и рвущееся нечто на вытянутой руке перед собой, белая рубаха Виктора на спине становилась все алее и алее от сочащейся крови: черное нечто, пока он прятал его от сына, расцарапало Виктору спину.
На кухне Виктор резко отправил принявшее вид рычащей волчьей головы существо в таз, вода в котором тут же точно закипела. Виктор держал свою добычу в тазу до тех пор, пока не прекратилось бурление воды. И только тогда выдернул руку. В потемневшей воде таза плавало мертвым существо размером с хомяка, круглое и мохнатое, называемое в народе хоккой.
2016-08-05 09:07:00
... умирая от страха... Я жду, ... превратившись в страх... слившись с ... побороть свой страх и направить ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Стивену Эдвину Кингу и Кали Салтанат Мараткызы посвящается
Страх — это когда твоё сердце готово выпрыгнуть наружу, стучится в рёбра, как сумасшедшее, и его всё более быстрый набат переходит в конце концов в мелкую барабанную дробь; ещё чуть-чуть — и безумный кинговский клоун Оно проорет под эту дробь под самым куполом твоего мозга своё «Алле-гоп! Добро пожаловать в сумасшествие, детишки!..» — — Я стою, вжавшись в сырую стену подъезда, и чувствую, как каждый удар идёт всё быстрее за предыдущим...
Страх — это когда твои члены холодеют, как если сама Смерть решила подышать на твоё тело. Когда холод сковывает сперва твои руки и ноги — а потом и твой разум. И ты стоишь, оцепенев, и являешь собой яркий пример человеческого ничтожества пред всем, от чего мы с пещерных времён так и не научились удирать... — — Я стою, вжавшись в сырую стену подъезда, и холод этой стены становится моим холодом...
Страх — это когда твоё горло сводит спазмом, когда слюна закипает, скатившись по нему вниз, и кажется, что адская его сухость — результат нехватки воздуха, и скоро ты упадёшь в судорогах вниз и начнёшь биться в конвульсиях... — — Я стою у стены и чувствую, что мне всё труднее и труднее дышать... Боже, как же мне страшно!
Страх — это когда ты ждёшь... Страх — это и есть ожидание. И нет ничего страшнее. Как храбр солдат в бою, улыбается в зубы Смерти, так жалок он в окопе, когда ночь, туман, дым скрывают от него ползущие на окопы и полязгивающие траками танки, бегущую с топотом пехоту и тарахтящие мотобригады. И за этой ночью, туманом, дымом ожидание Смерти становится страшнее Смерти, а земные лязг и топот превращаются для ждущего в звуки Адского Войска... — — Я жду, умирая от страха... Я жду, превратившись в страх... слившись с ним...
Я стою, вжавшись в сырую стену подъезда, и истекаю холодным потом от безудержного ужаса, что целый месяц моей тонкой работы: угрожающих писем, подброшенных фишек, звонков с молчанием — что всё это зря, что она не придёт по «случайно» попавшему к ней адресу бабки-колдуньи («Сниму порчу, сглаз и проч.») и ускользнёт от меня в день, который по Некрогороскопу единственно идеален для моего тринадцатого жертвоприношения! Я стою и чувствую, как влажна моя ладонь, сжимающая рукоять посеребрённого немецкого штык-ножа. И я чувствую, как начинает бить меня нервная дрожь — от висков и к кончикам пальцев. Из последних сил я пытаюсь побороть свой страх и направить — всей своей волей! — моё сознание на звуки снаружи: это шаги! Но, боже мой, как же я боюсь, что это не она...
2016-07-12 18:58:30
... хищники. А вот страхи, совершенно иррациональные, ... эмоциональных связей, страх выносится наружу. ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Вечер. В квартире темно. Она подходит к двери и начинает открывать ее. Руки потеют, сердце бешено стучит: «А вдруг там волк! Или еще хуже - существо неизвестное! Он же меня съест!» Фантазии, одна страшнее другой, так и крутятся в голове. Но попасть домой как-то необходимо.
Она протягивает руку, чтобы дотянуться до выключателя, и включает свет в коридоре. Затем очень быстро бежит по всем комнатам и включает свет везде. «Фуф! Вроде ничего не случилось!» Когда приходит время ложиться спать, она так же быстро бежит по всем комнатам и выключает свет. Затем бегом запрыгивает в кровать и ныряет под одеяло. А вдруг кто-то схватит и съест?! Сердце вновь бешено стучит. «Ну чего бояться-то! Я же дома одна! И не бывает никаких существ под кроватью!» - пытается себя успокоить. Но зрительные картинки, в которых она видит, как ее съедает страшное чудовище, так и мельтешат перед глазами…
Она пытается себя успокоить, но темнота давит и не дает дышать. Пока она не включит свет или хотя бы ночник, она не сможет успокоиться. Нужно видеть все, а в темноте не видно ничего, поэтому и страшно.
Особа впечатлительная
Кто эти люди, которые так боятся темноты и фантазируют страшных чудищ под кроватью? И неужели им на роду написано испытывать животный страх смерти по поводу и без него?
В системно-векторной психологии Юрия Бурлана таких людей называют носителями зрительного вектора. Вектор – это набор врожденных психических особенностей человека. Всего существует 8 векторов, у каждого из которых свой набор свойств.
Люди со зрительным вектором отличаются от других большой эмоциональной амплитудой. Они могут сейчас плакать, а через минуту смеяться, а потом опять плакать. Как правило, зрительники очень добрые: могут посочувствовать и кошечке, и собачке, и проявить настоящее сострадание к человеку. Они умеют ценить настоящую красоту в мире. Их типичные фразы: «Ах! Как красиво!» «Ой! Как страшно!»
Еще в первобытной стае у обладателей зрительного вектора была своя роль. Зрительных девочек брали с собой на охоту. Когда они видели хищника, они вскрикивали, предупреждая тем самым всю стаю об опасности. Днем, когда было светло, на страже была внимательная зрительница, а ночью ее саму нужно было охранять. В темноте ничего не видно, там, за завесой тьмы, опасность. «А вдруг там хищник, а я его не вижу».
Современный зрительный человек давно уже не живет в первобытной саванне и давно уже его не окружают хищники. А вот страхи, совершенно иррациональные, остались неизменными.
Я не трус, но я боюсь!
Как объясняет Системно-векторная психология Юрия Бурлана, чтобы у зрительных людей не было страха темноты, им необходимо реализовывать свои векторальные свойства. Реализация – это применение врожденных свойств на ландшафте. Когда векторальные свойства не реализуются должным образом, зрительник начинает бояться за себя и свою жизнь.
Каким же образом их реализовать, чтобы избавиться от страхов? Самое лучшее, что может быть для человека со зрительным вектором – это создание эмоциональных связей. Зрительникам от рождения дан огромный эмоциональный потенциал, и когда они используют свой потенциал для создания эмоциональных связей, страх выносится наружу. Под эмоциональными связями имеется в виду любовь и сострадание. Когда мы полностью эмоционально сосредотачиваемся снаружи, все страхи отступают.
Множество людей уже избавилось от страхов благодаря данному совету. Подтверждение этому – реальные отзывы и результаты:
«...после тренинга по системно-векторной психологии Юрия Бурлана все мои страхи стали постепенно уходить. Я начала выключать свет. Сначала только в самых дальних комнатах, куда точно не зайду. Потом просто во всех, кроме той, где я нахожусь. И в итоге начала выключать на ночь свет во всем доме. Мне перестали приходить в голову мысли о том, что «здесь может находиться кто-то еще».
Я нажимала на выключатель с мыслью «здесь свет не нужен». Теперь я даже не всегда включаю свет в той комнате, где мне что-то нужно, с целью, например, взять какой-то предмет, если знаю, где он лежит, захожу и беру, без света. Когда по телефону говорю, иногда выключаю свет, опять же — «не нужен». Мне и без света хорошо слышно...» Ирина М., консультант по грудному вскармливанию
«...Прошли страхи. Это маленькое предложение, написанное здесь, на самом деле, дорогого стоит! Если раньше, заходя домой, я как можно быстрее старалась нашарить рукой выключатель, покрываясь холодным потом, то теперь абсолютно спокойно разгуливаю по дому ночью в полной темноте (наступая правда, иногда на домашних животных или задевая мебель).
Или если раньше при виде паука, взвизгивая, убегала подальше от этого места, взывая о помощи, то теперь лишь заинтересованно пялюсь на них, изучая что к чему у них прикручено...» Евгения И., экономист
«...Я наконец-то поняла, откуда у меня такое количество страхов, поняла их все, даже непостижимый до этих пор для меня страх глубины (ужасно боялась воды. Теперь все прошло, плаваю спокойно и не паникую, когда не чувствую дна). В общем эмоции зрительные переполняют, вопрос о прохождении второго уровня в ближайшем будущем для меня решен однозначно. Чего и всем советую. Одно могу сказать: не пожалеете...» Светлана Б., переводчик при ООН
Более подробно про зрительный вектор вы сможете узнать на бесплатных онлайн-лекциях по Системно-векторной психологии Юрия Бурлана. Для участия регистрируйтесь http://www.yburlan.ru/training/
Автор Надежда Максай
Статья написана с использованием материалов онлайн-тренингов по системно-векторной психологии Юрия Бурлана
Читайте также:
Системно векторная психология Юрия Бурлана Википедия этого не расскажет Системно векторная психология. Созидание в действии и действие в созидании Системно векторная психология. Причины депрессии
Раковые больные уже через три месяца могут оказаться без лекарств Синдром эмоционального выгорания (СЭВ) Синдром беспокойных ног
О нарушениях сна Лечение мастопатии народными средствами Азбука здорового питания: 20 фактов о том, что и как надо есть Полезные советы для женщины по сохранению здоровья Имбирный чай для способствует снижению массы тела Болезни написанны на лице
Страх любви возникает у людей очень заинтересованных в любви. Они связывают с любовью осуществление всей своей жизни и условия для великолепного, красивого, добротного существования. Они стремятся к любви, но подавляют это в подсознание. Из-за такого подавления и возникает страх любви. Это происходит очень рано, еще в детском возрасте, когда у ребенка начинается процесс полового созревания. В этот период он читает соответствующие книги, смотрит соответствующие фильмы и становится взволнованным любовью. У него появляется надежда, что когда он подрастет, то обязательно встретит большую, красивую и счастливую любовь. Так вводится идеал любви. Когда вводится идеал любви, все надежды этого ребенка связываются с любовью. Вводится такая вершина, которая никогда достигнута не будет. Ставка так высока, что любовь становится несбыточным наваждением, а идеал - прокрустовым ложем. Ребенок этого не осознает, это происходит на подсознательном уровне. Идеал превышает все человеческие нормы, он слеплен из определенных образов, из определенных книг, из определенной поэзии, из определенных фильмов. Ребенок начинает подбирать, каким будет этот мужчина или эта женщина, какой внешности, какого размера, как будет одеваться, как пахнуть и так далее. Идеальный образ партнера на столько глубоко оседает в подсознании, что в последствии, встречая человека, мы оцениваем, на сколько он соответствует этому идеалу. Девочка, например, говорит: "Мне этот мальчик не нравится", то есть она предупреждает всех, что ей нравится только определенный тип мальчиков, который соответствует образу идеального мужчины, закрепившегося в ее подсознании. Аналогично мальчик же предупреждает, что ему нравится определенный тип девочек, в последствие- женщин. На самом деле, в них возникает страх - боязнь любви и боязнь полюбить не свой идеал. Человек не может жить без любви, ему должен случаться большой опыт любви. А получается так, что уже взрослый человек, из-за нарисованного в детстве идеала не может ни с кем сблизиться. Во всем для него спрятано разочарование, всюду ловушки, везде закрытые двери. Он либо демонстративен, либо прячется, то есть сплошные крайние степени. Он не может открыться, так как знает душевную боль, и равнодушие по отношению к себе. И когда к нему приходит любовь, он не может согреться, потому что никто не соответствует идеалу, существующему в его подсознании. С психикой не играют. Ум - это виртуальный мир, если в него кто-нибудь что-нибудь привносит в период с 3 до 9 лет, то это остается на всю жизнь. Не понимая этого, из лучших побуждений, ум ребенка с рождения заполняют всевозможными представлениями, идеалами и эталонами, которые не имеют никакого отношение к реальности. С течением времени они остаются неизменными, в то время как сам человек, вернее, его сознательная часть находится в постоянном движении и развитии. В результате, эти дети, а затем уже и взрослые, не могут жить полноценно. Всю жизнь они хотят любви, нуждаются в любви и избегают ее одновременно. Встречая любовь, они не согреты ею, и не верят, что их любят. Детей необходимо обучать так, чтобы в их жизни не было места собирательным образам.
2016-07-01 03:39:00
... между жизнью и страхами: близкие продолжают жить ... периодически прорывались, и страхи наружу лезли - но ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Котька уже три дня в палаточном лагере - школа выживания, костры, лодки и так далее, звонит довольная, она в прошлом году была в восторге, и в этом радуется. Страшно ли мне после Карелии? Мне и до Карелии было страшно. Я могу за минуту придумать 10 вариантов трагедии для каждого члена семьи, который вышел из дома, а еще за минуту сочиню 10 вариантов трагедии, которая может случиться с каждым членом семьи в доме. Чтобы было не страшно, либо я должна перестать думать, либо человек мне должен стать параллелен. Поскольку варианты нереальные, то с годами я нашла компромисс между жизнью и страхами: близкие продолжают жить, а я продолжаю бояться, при этом мои страхи не мешают им жить. За что я очень уважаю своих родителей именно, как родителей - за то, что они сумели удушить свой эгоцентризм ради реальных потребностей моего развития. Меня ждали больше 20 лет, я - единственная, любимая, свет в окошке и так далее, я даже внучка у трех бабушек единственная. И естественные эгоцентричные порывы пришить такое дитя к юбке периодически прорывались, и страхи наружу лезли - но мои родители с этим справлялись. И я как раз в 13 ездила в палаточный лагерь с программой типа школы выживания, и одна в лесу ночевала, и на острове одна несколько дней жила. А потом ходила в походы, и на байдарках, кстати, и на лодках, и с 15 на раскопки ездила, а потом вообще начала самостоятельную жизнь, сняв с подружками квартиру - но это уже другая история. А история о родительском эгоцентризме закончилась, не начавшись - когда он вдруг начинает меня одолевать, я напоминаю себе о маме с папой, которые справились - и тоже справляюсь. Великая вещь - достойный пример. Вот что мы все-таки должны свои детям - достойный пример. Ерунда типа кто песни пел или ночами скакал забудется, достойный пример останется и поможет
