В каждой истории всегда есть свой выгодоприобретатель. В политике вообще не происходит ничего просто так. И уж тем более “просто так” не происходит политических убийств.

Для понимания того, кому была выгодна смерть Бориса Немцова нужно проанализировать две вещи – детали произошедшего преступления и историю подобных происшествий в новейшей истории России.

И тогда все станет ясно.

Начнем именно с деталей.

27 февраля 2015 года в Москве застрелен Борис Немцов.

А вот детали этого преступления.

Накануне марша оппозиции, назначенного на 1 марта, убит один из его организаторов.

Немцова убивают рядом с Кремлем, почти напротив Кремля. Убивают цинично – при свидетелях. При этом даже его спутницу убийца не пытается убрать, как свидетеля.

Спутница Немцова родом с Украины.


Убийство происходит 27 февраля – за пару дней до этого президент России именно этот день назвал “Днем сил специальных операций”. В народе этот день сразу нарекли “днем вежливых людей”.

На другой стороне моста, на котором застрелили Немцова, Болотная площадь. Именно на Болотной были самые сильные протестные акции 2011-2012 года – это символ “протеста” для российских белоленточников.

Все западные и либеральные российские СМИ заполняют фотографии тела убитого и места его гибели “в цветах”. На фоне кремлевских башен.

Подведем тог: более неподходящего времени, более странного дня, более неудачного места для убийства оппозиционера, для власти просто не придумать.

Нет ответа на вопрос и зачем было убивать Немцова “кровавому режиму”. Рейтинг этого политика был резко отрицательным. Он последовательно провалил все федеральные выборы в которых участвовал на протяжении ВСЕЙ своей политической карьеры. Провалил и выборы на должность сочинского мэра. Единственное достижение – победа в Ярославле, в областную Думу. Депутат ярославского парламента (при всем уважении к этому славному городу) для политика федерального масштаба отнюдь не победа, в лучшем случае почетная пенсия, каковой, например, для Явлинского является работа а питерском ЗАГСе.

А теперь вспомним нашу недавнюю историю. Совсем недавнюю. (О ней я писал в 2009 году.).

Произошедшие тогда события очень напоминают обстоятельства убийства Бориса Немцова. Тогда подряд произошло несколько загадочных смертей “оппозиционеров”, в которых западные СМИ и наши “борцы за свободу” немедленно обвинили Россию и лично Владимира Путина. Первой загадкой в этой серии стала смерть в Лондоне, якобы от “отравления полонием” Александра Литвиненко.

“Убийство совершено таким способом, которым не воспользуется ни один здравомыслящий преступник. Полониевая «дорожка» прямо приводит к Александру Луговому, выдачи которого в нарушение нашей Конституции требует Великобритания. Получает отказ и в свою очередь категорически отказывается предоставить материалы следствия российской стороне, дабы судить подозреваемого в РФ. Вторая часть спектакля — прямо таки ритуальное убийство Политковской в день рождения Путина. Снова мы видим удивительную вещь — Литвиненко, который уже не мог разговаривать, прошептал своему адвокату, что в его смерти виноват ВВП. В случае с Политковской «передовой общественности» здесь и всем смотрящим ТВ там, сразу ясно, что несчастную женщину убили по его же приказу”.

http://nstarikov.ru/blog/1888

Прошло уже почти шесть лет с той поры – никаких доказательств вины российских властей в смерти Литвиненко до сих пор нет. Как не было суда и приговора. Все ограничилось информационной истерией и голословными обвинениями. Хотя в 2009-2010 году все либералы и все западные СМИ просто кричали о вине России и ее главы в смерти Литвиненко. Да и Политковской тоже.

Но чтобы окончательно разобраться в гибели Немцова, нам надо вспомнить обстоятельства чуть не случившейся гибели в то же самое время 2009 года … Егора Тимуровича Гайдара.

“Напомню: на следующий день после смерти в Лондоне Александра Литвиненко, совсем рядом, в Ирландии, внезапно слег от необъяснимой болезни Егор Тимурович Гайдар. Симптомы поразившего его недуга сильно смахивали на классическое отравление: сильная рвота и кровотечение носом в течении 35 минут.

Ну, вот — очередное преступление «антинародного режима» налицо. Но что-то пошло не по плану — жертва выжила. Где должен был оказаться экс-премьер после всего пережитого? После того, что случилось с Литвиненко? Разумеется в лучшем госпитале Соединенного королевства, под надежной охраной неподкупных британских полицейских. Но Гайдар знает, что к чему. Едва придя в себя, на следующее утро (!), он немедленно потребовал отправить его на Родину. Он так молниеносно отбыл в Москву, что, даже не дождался результатов анализов.

Если предположить, как это делают западные СМИ, что за этой попыткой покушения стоят российские спецслужбы, то действия Гайдара близки к идиотизму. Вместо того, чтобы остаться в демократической стране, где ему будет обеспечена защита, вместо того, чтобы лечь в первоклассную лондонскую клинику, Егор Тимурович просто бегом бежит в Россию. То есть поближе к тому самому «кровавому режиму», что только, что пытался его отравить. Но зачем? Неужели, чтобы облегчить своим убийцам задачу?

Поведение Гайдара будет нам казаться абсолютно странным, если мы будем и далее держаться версии западных газет. И наоборот — все станет на свои места, если мы от нее откажемся. Гайдар прекрасно понимает, что началась кампания по дискредитации России и пополнять список загадочно умерших «борцов за свободу» вовсе не собирается. Ему абсолютно ясно, что, если он ляжет в прекрасную лондонскую больницу или чудесный дублинский госпиталь, то живым он уже оттуда не выйдет. Оттого так спешно и решительно отправляется лечиться в Москву. Потому, что только в логове «кровавого режима» он будет в полной безопасности”.

Приехав в Москву, Гайдар немеделенно делает заявление, что Кремль к проблемам с его здоровьем никакого отношения не имеет. Точно такое же заявление делает и Анатолий Чубайс. И более никаких проблем у российского “реформатора” со здоровьем и не возникает. Никакого объяснения загадка случившегося с ним в Шотландии так никогда и не получит, а сам Гайдар умрет естественной смертью гораздо позднее.

Так кому же нужна смерть российских оппозиционеров? Российской власти от нее только вред. Прямой вред. Информационная компания, обвинения, сплочение врагов Кремля, возможность для Запада обвинять и требовать, испорченный имидж во всем мире. В ситуации с Немцовым все именно так. Порошенко по украинскому ТВ уже обвинил Россию в смерти “лучшего друга Украины”.

Зачем все это российской власти, если сам Немцов не опасен, его партия имеет антирейтинг, а мероприятие 1 марта в Москве явно выдыхается еще не начавшись. Ведь два остальных главных “оппозиционера”, локомотива акции, на мероприятии будут точно отсутствовать. Навальный сел на 15 суток, Ходорковский сидит у Женевского озера и в Россию не собирается. И тут организаторы “вдруг” соглашаются провести его в спальном районе…

Еще в 2009 году, в совем материале я описал принципы, смысл того, что делают кураторы “революционеров”, когда убивают своих подопечных. Они приносят их в жертву… целесообразности.

“Логика убийц железная. Для смерти они отбирают тех, кто в данный момент на слуху. Кто громко в ДАННЫЙ МОМЕНТ критикует верховную власть. Или на крайний случай — Рамзана Кадырова. Потом следует злодеяние. Труп всегда обнаружится, даже если жертву похищают. И тут же готов вердикт. Западное ТВ всем доходчиво расскажет — власть в России убивает тех, кто ее критикует. После этого как к нам относятся на Западе? Правильно — боятся. И готовы поверить чему угодно. Например тому, что 08.08.08 страшная Россия во главе которой стоят отпетые уголовники, напала на маленькую Грузию. И после этого вы скажете, что для Запада НЕТ ПОЛЬЗЫ В СМЕРТИ тех, кто так любит Запад?

Отсюда совет «правозащитникам». Дорогие вы наши, вы нужны нам живыми. Пусть вы ненавидите свою страну, пусть финансируетесь разными окольными путями с Запада. Все же вы нужны нам живыми. Поймите, что российская власть никогда не будет вас убивать. Хотя бы потому, что своей «правозащитной деятельностью» вы никогда не нанесете столько вреда своей Родине, сколько своей преждевременной гибелью от рук убийц. Очень прошу вас — не критикуйте Россию и ее руководство накануне важных международных встреч. Поберегите свою жизнь. Не давайте своим зарубежным партнерам повода выбрать в качестве жертвы именно вас! Последуйте примеру мудрого Егора Тимуровича Гайдара. Разок его попытались ТАМ отравить — с тех пор критические слова из него и клещами не вытащить”.

Повторим.

Западные кураторы российских «борцов за свободу» всегда готовы ими пожертвовать, если от мертвого оппозиционера будет больше пользы, чем от живого.

Цинично? Предельно. Но это политика, причем высшего, международного уровня. Тут не до сантиментов.

Важнейший вопрос: как отбирается (назначается) сакральная жертва?

Критериев три.

Его смерть должна быть резонансной.

Его смерть должна принести больше пользы, чем его жизнь и «борьба».

Перед смертью он должен сделать ряд громких «обличительных» заявлений, которые дадут возможность после его смерти возложить вину за убийство на российскую власть.

Подходит ли Борис Немцов под все эти критерии? Увы, да. Смерть его резонанс вызвала большой, выиграть выборы на федеральном уровне он не может. А что с громким заявлением?

Было и оно. Чуть более двух недель назад Борис Немцов дал интервью ресурсу «Собеседник». Заголовок «говорящий», и сразу поясняющий, кто же убил Немцова 27 февраля: “Боюсь того, что Путин меня убьет”.

В небольшом материале речь идет ТОЛЬКО о том, что мама Немцова боится, что … Путин его убьет. Как мог Борис Немцов дать такое интервью? Как потерял былую хватку и нюх?

“Известный политик Борис Немцов опасается, что президент РФ Владимир Путин «закажет» его за оппозиционные высказывания. Своими опасениями известный политик до сегодняшнего дня делился только с самым близким человеком — с мамой, но наконец решился рассказать обо всем публично — через «Собеседник»…”.

Короткий текст – и все об одном. Конец материала “говорящий”. Немцов передает привет от себя и мамы Дмитрию Быкову. А вот ответ журналиста:

“— Спасибо, передам. Надеюсь, все-таки здравый смысл восторжествует и Путин вас не убьет”.

10 февраля 2015 года Немцов дает свое роковое интервью. Почти в тоже самое время Алексей Навальный предпринимает все усилия, чтобы… его посадили. Нарушает все нормы закона, срезает браслет, раздает в метро листовки пока еще не согласованной акции. И получает 15 суток. То есть накануне митинга оппозиции 1 марта СТАНОВИТСЯ НЕДОСТУПЕН для потенциальных убийц. При том, что до этого он также наговорил много чего такого, что могло бы “объяснить” почему его застрелили на улице или в подъезде.

Любопытно, что в декабре 2012 года Владимир Владимирович Путин высказался о технологии так называемых «сакральных жертв», которые используют наши геополитические соперники.



Но «оппозиционеры» считают себя умнее всех. Они думают, что их хозяева из США и Великобритании будут их любить всегда. Вероятно, бычки стоящие в стойле, точно также уверены, что хозяин будет их вечно кормить, чесать за ушком, а все разговоры об отправке на убой являются пустой болтовней.

Что еще хочется сказать?

Убийство человека всегда омерзительно, даже если его взгляды не совпадают с твоими. Но не менее омерзительно лицемерие и двойные стандарты. Когда слезы и соболезнования льются только по тому, чьи взгляды совпадают с политической позицией Вашингтона и Брюсселя.

Десятой части той скорби, которая изливается сегодня из средств массовой информации, в интернет-блогах оппозиционеров, проникновенных слов руководителей Запада было бы достаточно, чтобы предотвратить гибель большого количества женщин, детей и стариков на Донбассе. Если бы одна десятая часть сегодняшнего негодования, скорби и сочувствия была бы проявлена в отношении маленького Вани с Донбасса, которого изувечил украинский снаряд, война там была бы уже давно остановлена, и люди перестали бы гибнуть…

P.S. Получил письмо от читателя. Он пишет следующее:

“Вечером смотрел "Россию-24", когда там появилась "бегущая строка" об убийстве Немцова. Минут через 25 я решил включить телеканал Euronews, а там уже целый сюжет про Немцова успели сделать! Обычно на "Евроньюс" новости из России появляются с некоторой задержкой (1,5-3 часа), а тут прямо-таки сразу”.

В 1905 году, сразу после стрельбы во время “Кровавого воскресенья”, в Петербурге УЖЕ раздавали отпечатанные типографским способом листовки, в которых речь шла о расстреле и тысячах жертв. Листовки отпечатали заранее…

Николай Стариков

ertata

Я, в отличие от многих, действительно искренне опечален убийством Б. Немцова. Не потому, что он мне хоть в чём-то симпатичен, а потому, что его убийство, с виду не такое уж глобальное событие, кажется мне опасной чертой, которая у нас уже позади.

Если бы в мире существовала глобальная корпорация «Политтехнологий», сегодня стоимость её акций побила бы новый рекорд. Политтехнологии как гаджеты — окружают нас теперь повсюду. Они роняют самолёты, выбрасывают из небоскрёбов и подвешивают на шарфах неудобных людей, обстреливают жилые кварталы, картинно выкладывают перед собором Василия Блаженного мёртвые тела и расстреливают «мирные» демонстрации. Но рано или поздно и этот пузырь лопнет. И вот почему.


Существует неверное представление о политтехнологиях, как о некоем тонком искусстве, как о высшем политическом пилотаже. На самом деле — всё строго наоборот. Это всего лишь совокупность грязных, топорных методов решения задач. Наверное, и эти методы имеют право на существование. Иногда. В самых крайних случаях. Когда хороших вариантов не остаётся и нужно выбирать между плохим и катастрофичным. Но то, что мы видим сейчас, — это разрастание глобального доминирования примитивных политических технологий над всеми иными методами руководства и организации. Это как допинг для теряющей силу мировой звезды спорта, которая не хочет уходить побеждённой.

Показываем уважаемым людям пробирку с «химоружием» — раз, и страны нет. Сработало! А ну-ка покажем им же угон авиалайнера и атаку на небоскрёбы. Ещё одной страны не стало. Удобно! Теперь расстреляем демонстрацию в другой части света. И здесь. И там. И вон там тоже расстреляем. Ха, удачно! А потом наступает момент, когда остановиться уже невозможно. Именно его мы и наблюдаем. О чём это говорит?

В первую очередь о том, что «спортсмен» уже никогда не будет прежним. Он не просто подсел на допинг, он ещё и выжил из ума. Вообще-то, таких нужно не просто отстранять от соревновательной деятельности, а изолировать от общества и судить (то, чего требует сам «чемпион» в отношении нас с вами, вот хитрец!). Чтобы другим было неповадно. А учитывая их ядерный потенциал и психоэмоциональное состояние, как можно скорее.

Для примера — страна победивших политтехнологий Украина. Вот уж наглядное пособие для изучения всех последствий подмены нормального управления на имитационное. Хотите знать, что случится с миром, если капитализация этой дикой корпорации будет и дальше расти как на дрожжах? Взгляните на Украину и представьте, что она ещё только начинает пожинать плоды своей безответственности — это и есть действующая модель.

Заказное убийство видного (в данном случае не важно, насколько эффективного) оппозиционера в самом сердце Москвы — это уже какой-то запредельный вызов. Это свидетельство того, что тормозов больше нет. Политтехнологии стали легитимным и единственным способом решения задач в глобальном масштабе. Нет, мы много раз отмечали, что миропорядок рушится, но, наверное, не ожидали, что так уж лавинообразно. Кто-то возразит, что фигуре покойного мы предаём слишком много значения, но дело не в ней, а во всей последовательности событий и их угрожающем ускорении. Про Немцова быстро забудут, ведь и про несопоставимую гибель трёх сотен пассажиров малайзийского «Боинга» теперь мало кто вспоминает. Но это значит, что нас ждут следующие провокации, и они по всем законам должны быть ещё более шокирующими и частыми. Это правило рынка — если перестать удивлять «потребителя», то он отвернётся, и акции рухнут, пузырь лопнет. Так и убийство Немцова, как новый «Айфон», — успело устареть сразу же после выхода, ибо внимание наше теперь приковано к следующей, ещё даже не анонсированной новинке. Некоторые ждут её на очередном «марше оппозиции». Но это не обязательно. Главное, что она точно будет.

Политтехнологии ввалились к нам.

Евгений Супер. «Однако»

ertata

Украина сталкивается с проблемами при закупке оружия у западных государств из-за угроз им со стороны России, заявил советник министра внутренних дел Антон Геращенко во время выступления на VIII форуме Европа-Украина […]

О ходе политико-дипломатического противоборства фашистской Германии и СССР на «афганском плацдарме» до начала лета 1941 г. и событиях, приведших к высылке немецких, итальянских специалистов и решению Всеафганской лойя-джирги, исключившему использование территории Афганистана иностранным правительством для военных целей, которое препятствовало реализации гитлеровских планов войны в Центральной Азии и способствовало сохранению независимости афганского государства.

13 мая 1941 года Б.Муссолини и И.Риббентроп обсудили проблему сотрудничества Германии и Италии в Вазиристане (зона пуштунских племён в Британской Индии) в связи с восстанием во главе с Факиром из Ипи. В июне абвер и итальянская разведка заключили соглашение с бывшим эмиром Афганистана Амануллой-ханом о содействии в организации в приграничной полосе всеобщего восстания пуштунов против английского колониального владычества.

Накануне нападения фашистской Германии на СССР абвер заканчивал подготовку к переброске разведывательно-диверсионных групп в полосу индо-афганской границы. В мае 1941 года служба Ф. Канариса укрепила кадровый состав германской резидентуры в Кабуле. Её возглавил кадровый сотрудник абвера Р. Расмус (агентурный псевдоним Карлмай), ставший коммерческим атташе в посольстве Германии. Он обладал опытом оперативной работы в полосе пуштунских племён, 27 лет проработал в Индии под крышей немецкого коммерсанта в Бомбее и затем консула в Калькутте. В его подчинение были направлены старший лейтенант абвера Витцель (агентурный псевдоним Патан) на должность референта миссии, сотрудники абвера радист Дох (Рахад) и шифровальщик А. Цугенбюллер (Гиссен), получившие должности, соответственно, помощника заведующего канцелярией германской миссии и помощника коммерческого атташе. Присвоение агентурных псевдонимов свидетельствовало о том, что руководство абвера не исключало их возможности работы в “полевых условиях“ [1]


Для организации немецкой агентурной сети и диверсионном операции в полосе племён под кодовым названием «Пожиратель огня» в Кабул прибыли два немецких агента из полка «Бранденбург» — профессор медицины, специалист по борьбе с проказой старший лейтенант абвера М. Обердорффер и энтомолог Ф. Брандт. Планировалось переправить этих агентов к Факиру из Ипи, снабдив их большими суммами денег и оружием. Агент абвера Венгер также готовил переброску в зону племён большого количества боеприпасов и вооружения.

Через два дня после нападения Германии на СССР из Берлина поступил приказ начать операцию «Пожиратель огня». По свидетельству историка российских спецслужб Ю.Н. Тихонова, советская резидентура в Кабуле располагала данными о подготовке немцами этой спецоперации, сумев перехватить часть секретной корреспонденции германской миссии в Кабуле [2]. Вместе с тем следует отметить, что в ходе противоборства спецслужб СССР и III рейха на афганском направлении неоднозначно проявился «итальянский след». В дневнике советского полпреда К.А. Михайлова за январь—июнь 1941 года часто упоминается итальянский посланник П. Кварони [3], женатый на дворянке, дочери царского генерала Л. Чагиной [4]. Советские дипломаты знали, что Кварони не только посол, но и резидент итальянской разведки в Афганистане. Как общепризнанный знаток зоны пуштунских племён он нередко оказывал консультационные услуги советским дипломатам при анализе обстановки в полосе индо-афганской границы [5] Контакты Михайлова с Кварони были прерваны накануне спецоперации абвера «Пожиратель огня».

Супружеская чета профессионалов разведки Кварони отвечала за организацию переброски немецких диверсантов в полосу независимых племён на индо-афганской границе в соответствии с упомянутым ранее соглашением германских и итальянских спецслужб. При их участии был подготовлен коридор для прохода к индо-афганской границе и затем в Вазиристан к Факиру из Ипи, которым в июне 1941 года первым воспользовался работавший в Кабуле под крышей советника посольства Италии разведчик Анцилотти, доставив Факиру из Ипи крупную сумму денег и небольшую партию оружия. Чагина обеспечивала прикрытие, доставку к границе и возвращение Анцилотти в Кабул, продемонстрировав тем самым сотрудникам абвера безопасный маршрут для переброски немецких диверсантов.

В том же месяце П. Кварони уведомил абвер о своём решении лично сопровождать группу диверсантов во главе с М. Обердорффером и Ф. Брандтом к Факиру из Ипи в Вазиристане по тому же маршруту. В пути к индо-афганской границе машину итальянского посла остановила афганская полиция. Оказалось, что П. Кварони «забыл» уведомить МВД Афганистана о поездке, для которой необходимо было разрешение его местных структур [6], поэтому он вместе со спутниками-немцами был вынужден вернуться в Кабул. Тем самым П. Кварони по сути дела «засветил» перед афганцами созданный коридор для переброски нацистских агентов в полосу племён. Объяснить такое поведение П. Кварони можно лишь стремлением сохранить за итальянской разведкой ключевые позиции в контактах с племенной верхушкой в полосе индо-афганской границы и обеспечить контроль за действиями абвера в «полевых условиях».

Руководство абвера в Кабуле решило отстранить итальянских разведчиков от операции «Пожиратель огня» и самостоятельно провести немецких диверсантов по «итальянскому маршруту». Так П. Кварони отошёл от участия в их переброске в Северо-Западную пограничную провинцию Индии, но как партнёр абвера продолжал получать информацию о ходе подготовки операции. Спустя несколько дней (4 июля 1941 г.) английской разведке стало известно о планировавшейся немцами операции [7].

До начала Великой Отечественной войны советская резидентура в Кабуле (5 кадровых разведчиков с агентурным аппаратом в 15 человек) противодействовала абверу самостоятельно [8]. После нападения Германии на СССР возникла перспектива совместных с Великобританией действий против Третьего рейха и его союзников, в том числе на «афганском плацдарме». 23 июня 1941 года по поручению английского посланника в Кабуле Ф. Тайтлера представители британских спецслужб и МИДа посетили советское посольство. Сотрудник Интеллидженс сервис (собирательное наименование сети разведывательных и контрразведывательных служб Великобритании) майор Флетчер, работавший под крышей пресс-атташе, в беседе с советником Полпредства СССР В.С. Козловым предложил совместными усилиями выдворить немцев из Афганистана и выразил готовность детально информировать советскую сторону о немецкой активности в Афганистане. Как сообщил Флетчер, немцы неоднократно предлагали афганскому правительству расширить территорию Афганистана за счёт СССР и Индии. В тот же день Козлов принял коллегу — советника английской миссии Халейя, который также предложил объединить усилия по выдворению немцев из Афганистана [9].

2 июля 1941 года состоялась встреча глав дипломатических миссий СССР и Великобритании. Полпред К.А. Михайлов в телеграмме руководству НКИД СССР сообщил, что английский посланник Ф. Тайтлер «поставил вопрос о сотрудничестве по выдворению немцев из Афганистана и спрашивал, какова наша позиция по этому вопросу. Заметив, что инициатором постановки вопроса является английская сторона, я заявил, что мы ждём от них конкретных предложений. Вместе с тем я дал понять англичанину, что не вижу принципиальных возражений по установлению более тесного контакта и по сотрудничеству в деле выдворения немцев из Афганистана. Никаких конкретных предложений англичанин пока не внёс. Он сообщил, что обратился к своему правительству и в ближайшее время ждёт ответа [10].

Информация из Кабула была немедленно доложена наркому В.М. Молотову и затем И.В. Сталину. В то время в Москве советские руководители обсуждали с послом Великобритании в СССР Р.С. Криппсом перспективу создания антигитлеровской коалиции. 27 июня Молотов в ходе переговоров с ним обозначил две ключевые темы: степень военно-политического сближения СССР и Великобритании, а также масштабы и размеры взаимной помощи. Криппс заявил, что для политического соглашения время ещё не назрело, так как накопилось немало взаимного недоверия от прошлого, после установления военно-экономического сотрудничества, которое устранит взаимные подозрения, стороны смогут прийти к политическому сотрудничеству. Была затронута и афганская тема, признано необходимым следовать общей политической линии в отношении стран Ближнего и Среднего Востока, в том числе Афганистана [11].

8 июля посла Р.С. Криппса принял председатель Государственного комитета обороны (ГКО) СССР И.В. Сталин. Он отметил, что у советского правительства создалось плохое впечатление в связи с непонятной позицией английского правительства, кажется, Великобритания не хочет связывать себя с Советским Союзом каким-либо соглашением. Сталин разъяснил Криппсу, как он видит такое соглашение: Великобритания и СССР обязуются оказывать друг другу вооружённую помощь в войне с Германией и не заключать с ней сепаратного мира. 10 июля председатель ГКО вновь принял Криппса, который выразил согласие английской стороны включить пункты, обозначенные Сталиным, в соглашение СССР и Великобритании.

В ходе встреч 8 и 10 июля получила развитие и афганская тема. Советский лидер заметил, что читал донесение советского посла из Кабула о предложении английской миссии выбросить немцев из Афганистана, поставил вопрос о большом скоплении немцев в Афганистане, которые будут вредить Англии и СССР, и спросил, что Криппс считает необходимым для этого предпринять. Посол заявил, что, по его мнению, Молотов должен сделать представление афганскому послу. Когда в Лондоне узнали о передвижении немцев в Афганистане, английское правительство сделало официальное предупреждение афганским властям. Криппс обещал войти в контакт с английским посланником в Кабуле и выяснить вопрос о немцах [12].

После встречи Криппса со Сталиным официальный ответ английского правительства по афганскому вопросу откладывался. 18 июля Криппс проинформировал Молотова лишь о решении индийского правительства принять меры в отношении Афганистана с целью выгнать оттуда немцев [13]. Лондон тянул время, хотя общая политическая линия в отношении Афганистана к тому времени уже проявилась в деятельности там спецслужб СССР и Великобритании, стремившихся не допустить переброску агентов абвера к Факиру из Ипи.

Перед началом операции «Пожиратель огня» очередной нажим Германии на правящие круги Афганистана накалил ситуацию. 11 июля глава немецкого МИДа И. Риббентроп направил посланнику в Кабуле Г. Пильгеру телеграмму с указанием официально предложить королю М. Захир-шаху сотрудничество с Германией и получить согласие афганской стороны на назначение новым послом Германии в Кабуле В. Гентинга, который возглавлял немецкую миссию в Афганистане в 1915 году, уже в то время добивался вовлечения страны в войну на стороне немцев, обладал связями с афганскими националистическими деятелями и мятежными племенами на индо¬афганской границе.

Афганские правящие круги уклонились от предложения об официальном сотрудничестве, но вынуждены были согласиться на назначение послом Гентинга. Уступая Германии, они смотрели сквозь пальцы на деятельность абвера по привлечению афганской разведки к участию в операции «Пожиратель огня», и немцы добились согласия командующего Центрального военного округа М. Дауд-хана содействовать её проведению. А в Москве в это время афганский посол С. Апи-хан убеждал английского коллегу Р.С. Криппса, что, кроме германской миссии, в Кабуле немцев практически нет [4].

19 июля 1941 года в ходе операции «Пожиратель огня» по дороге в Вазиристан «по итальянскому маршруту» немецкие диверсанты, сопровождавшиеся представителями афганских спецслужб, попали в засаду, подготовленную английским спецназом. М. Обердорффер был убит, Ф. Брандт ранен и доставлен в Пешавар, где дал показания сотрудникам английских спецслужб [15]. Вскоре они передали раненого Брандта кабульским властям.

Официальная версия, разработанная англичанами, гласила, что благодаря бдительности афганских пограничников был предотвращён вооружённый прорыв через границу неустановленной группы, в которую входили немецкие граждане Обердорффер и Брандт.

Афганское правительство согласилось с английской версией, так как это позволяло ему сохранить лицо и ослабить нажим Германии на правящие круги страны. Полпред К.А. Михайлов 24 июля телеграфировал, что руководство МИДа Афганистана пригласило посла Германии Г. Пильгера дать официальное разъяснение по поводу инцидента с участием немецких граждан, но тот отказался явиться в МИД, сказавшись больным [16]. После войны Г. Пильгер, находясь под следствием в СССР, признал: «Чтобы не расшифровывать мероприятий германской военной разведки по заброске в Индию для подрывной работы Обердорффера и Брандта, я по поводу инцидента, происшедшего с ними на афганской границе, заявил афганскому правительству протест в связи с «неправильными действиями» афганских пограничников в отношении германских «научных работников» [17]. В Кабуле в связи с расследованием дела о немецких диверсантах были арестованы представители афганского офицерского корпуса, обвинённые в политических связях с немцами.

Итальянский разведчик П. Кварони оказался в стороне от описанных событий, официально не был причастен к провалу спец-операции абвера. Впоследствии Кремль высоко оценил итоги работы супружеской четы Кварони в Афганистане. После падения фашистского режима Муссолини весной 1944 года П. Кварони вместе со своей женой Л. Чагиной с согласия советских властей был направлен в Москву в качестве посла Италии в СССР [18]. Общеизвестно, что такое назначение в те времена могло состояться лишь при личном одобрении И.В. Сталиным кандидатуры иностранного посла.

20 июля, на следующий день после неудачной попытки диверсантов проникнуть из Афганистана в Индию, посол Великобритании в СССР вручил наркому иностранных дел В.М. Молотову памятную записку о пребывании немцев в Афганистане. В ней отмечалось, что «правительство Его Величества... приветствует предложение, сделанное господином Сталиным относительно совместных действий по оказанию нажима на афганское правительство» [19]. Однако английская сторона трактовала его по-своему. В памятной записке речь в первую очередь шла не о совместных, а о параллельных демаршах двух стран в отношении афганского правительства [20], что свидетельствовало о стремлении англичан взять на себя роль их организатора и координатора.

Английская сторона также информировала НКИД СССР, что правительство Великобритании санкционировало проведение политики постепенного экономического давления на афганские правящие круги в два этапа: сначала оно было намерено заменить поддержку и помощь политикой, которая стеснит афганское правительство, затем ввести экономическую блокаду Афганистана со стороны индийской границы. При этом отмечалось, что блокада может быть удачной лишь в случае, если СССР предпримет блокадные действия со стороны границы по реке Аму-Дарье [21].

Предложенные меры были чреваты ущербом интересам СССР. Например, реализация английского предложения наложить импортный тариф на афганский хлопок привела бы к срыву советско-афганского соглашения о его продаже СССР, подписанного 12 августа 1941 года. А Великобритания в то время не интересовалась хлопком и не закупала его в Афганистане. В числе предложенных англичанами санкций был и срыв англо-афганских переговоров о покупке афганской шерсти, но соглашение о закупке Великобританией 500 т шерсти уже было подписано, и интересы англичан не пострадали бы. Реализация английского плана экономического давления привела бы к одностороннему ослаблению экономических и политических позиций СССР в Афганистане.

Полпредство СССР в Афганистане тоже разработало программу экономической блокады Афганистана, которая резко отличалась от «мягких» санкций англичан. Документ, направленный в НКИД СССР для передачи англичанам, предусматривал достижение совместными усилиями СССР и Англии отказа Ирана и Турции от транзита немецких грузов в Афганистан; отказ от пропуска туда немецких грузов, находившихся на советской территории; прекращение, а не задержку транзита грузов в Афганистан через Индию; отказ СССР и Великобритании от продажи афганцам бензина и строительных материалов, закупок афганских хлопка, шерсти и фруктов; расторжение соглашения о покупке афганской шерсти Англией, а не «прекращение» переговоров и т.д [22]. Британская сторона приняла к сведению советские предложения, но оставила их без ответа.

Кроме того, в английской памятной записке от 20 июля 1941 года был сделан упор не на сокращение немецкой колонии в Афганистане, а на пересмотр решения на назначение руководителя ближневосточной референтуры VII политического отдела МИДа Германии В. Гентинга немецким послом в Кабуле. 26 июля английский посланник в Кабуле посетил премьер-министра Афганистана М. Хашим-хана и сделал ему представление по этому поводу. Премьер заявил, что афганское правительство не может что-либо пред-принять, но 1 августа оно изменило своё решение с учётом возможных демаршей Великобритании и СССР. МИД Афганистана уведомил английского посланника о том, что В.Гентинг не приедет в Кабул.

С этого момента англичане временно прекратили давление на афганцев по поводу выдворения немцев из Афганистана. Глава британской миссии предложил советскому полпреду не поднимать перед афганским правительством вопрос о высылке немцев до приезда нового германского посланника. Советская сторона согласилась с этим предложением, но Берлин не назначил нового посла, сохранив этот пост за Г. Пильгером.

СССР не могли удовлетворить разовые меры афганских властей по пресечению происков фашистской Германии в условиях несоблюдения Кабулом долгосрочных соглашений между двумя странами, в первую очередь Договора о нейтралитете и взаимном ненападении между СССР и Афганистаном. Советское руководство было озабочено тем, что кабульские власти не спешили дать официальную оценку вероломному нападению Германии на нашу страну [23]. Посольство СССР сообщало в НКИД, что «афганское правительство, внешне лояльное и дружественное СССР, маскируясь нейтралитетом, в действительности заняло враждебную позицию, нарушая свои договорные обязательства в главном вопросе о недопущении на своей территории враждебной СССР деятельности организаций и отдельных лиц» [24].

Советская резидентура в Кабуле информировала центр о том, что кабульский режим преувеличивал военную мощь Германии, все члены афганского правительства летом 1941 года считали, будто СССР не сможет долго сопротивляться Германии [25]. Агентурные источники сообщали о радостном оживлении правившей династии Надиров в связи с нападением на СССР. В первые же дни войны король Афганистана М. Захир-шах из личных средств выделил крупную сумму денег на служение благодарственных молебнов, заявляя, что опасность военного нападения СССР на Афганистан миновала. Премьер-министр М. Хашим-хан заявлял близким ему афганцам, что СССР будет побеждён, ослабнет и подвергнется расчленению к выгоде Афганистана [26].

Кабульские власти официально заявили о нейтралитете в военном столкновении СССР и Германии только в конце августа 1941 года. Основной причиной возвращения афганского руководства к традиционной политике нейтралитета стал ввод войск СССР и Великобритании в Иран для предотвращения там профашистского государственного переворота и прекращения враждебной деятельности германских агентов, направленной против интересов Ирана, СССР и Великобритании [27].

К концу 1941 года прекратились торговые связи Афганистана с Германией, Италией, Японией, СССР и Ираном. Сократилась и торговля с Англией и Индией. Это повлияло на экономику страны, вызвало огромный рост цен, налогообложения населения, жизненный уровень которого и без того был нищенским, и создало благодатную почву для активизации немецких спецслужб.

Англичане, ранее щедро оплачивавшие работу против СССР белоэмигрантов — выходцев из Средней Азии, прекратили выплаты им, и те предложили свои услуги немцам. Глава германской миссии в Кабуле Г. Пильгер в телеграмме в Берлин от 4 августа 1941 года отмечал: «Местные узбеки обратились к майору Шенку с вопросом, нужны ли и какие именно шаги должны быть предприняты уже сейчас в Узбекистане и других тюркских государствах Советского Союза против большевизма, который стоит перед верной гибелью» [28]. Советская резидентура в Кабуле докладывала: «В середине 1941 г. немецкая миссия приступила к организации антисоветской деятельности, имея своей задачей проникнуть в центр Закаспийской области и организовать на территории СССР во всех пограничных с Афганистаном районах русского Туркестана антисоветскую партизанскую борьбу» [29]. Но планы немецких спецслужб были сорваны. Советской разведке удалось выявить и нейтрализовать каналы связи немцев с бывшим эмиром Бухары С. Алим-ханом, лидером туркменской белоэмиграции К. Аяком, руководителем группы басмачей из киргизской белоэмиграции Камчибеком, одним из лидеров узбекской белоэмиграции А. Керим-ханом и т.д.

Новые задачи разведслужб СССР на афганском направлении в условиях войны определили необходимость кадровых перестановок в резидентуре. В июле 1941 года руководство НКВД СССР утвердило резидентом внешней разведки М.А. Аллахвердова (оперативный псевдоним Заман), прибывшего в Кабул под именем М.А. Алмазова в качестве первого секретаря советской дипломатической миссии. Он обладал большим опытом агентурной работы на Среднем Востоке, в Иране (1928—1930 гг.), Афганистане (1934—1936 гг.) и Турции (1936-1938 гг.) [30].

5 августа 1941 года в Москве в ходе переговоров В.М. Молотова с послом Великобритании Р.С. Криппсом была достигнута договорённость о сотрудничестве английской и советской разведок на Среднем Востоке [31]. Советская резидентура должна была вскрыть разветвлённую сеть фашистской агентуры в Афганистане и совместно с британскими спецслужбами, нанося удары по силам германской, японской и итальянской разведок, предотвратить готовившиеся нацистами переворот и ввод войск вермахта в страну. Но англичане не форсировали развитие контактов, что объяснялось подходом английского руководства к сотрудничеству с СССР на первом этапе войны. Его охарактеризовал посол СССР в Великобритании И.М. Майский 27 августа 1941 года в беседе с английским министром иностранных дел А. Иденом: «Англия в настоящий момент является не столько нашим союзником, товарищем по оружию в смертельной борьбе против гитлеровской Германии, сколько сочувствующим нам зрителем» [32].

В августе-сентябре 1941 года англичане в Афганистане не вели работу против немецких спецслужб. У их пассивности наряду с другими были и кадровые причины. В августе 1941 года главу дипломатической миссии Великобритании Ф. Тайтлера сменил Ф. Уайли. В следующем месяце афганские власти выслали из страны майора Флетчера, отвечавшего за сбор информации о деятельности немецких разведслужб и разработку контрмер.

Впрочем, главные причины пассивности англичан были иные. Как отмечали руководитель первого управления НКВД СССР П.М. Фитин и начальник отдела этого управления А.М. Отрощенко, курировавшие афганское направление, «англичане пока что создают только видимость делового контакта с нами и, оперируя либо совершенно утратившими актуальность, либо мало значимыми данными текущего момента, которые не могут в какой-либо мере затронуть область интересов собственно английской разведки, надеются получить от нас правдоподобную и полную информацию по интересующим их вопросам» [33]. Судя по документам, обмен спецслужб СССР и Великобритании информацией на регулярной основе был налажен лишь весной 1942 года.

Затишье в контактах дипломатических миссий СССР и Великобритании в Афганистане было недолгим. Угрозу англичанам несло новое осложнение ситуации в полосе независимых племён, связанное с тем, что часть немецкой агентуры после ввода советских и английских войск в Иран переместилась в Северо-Западную пограничную провинцию Индии. Усилилась профашистская пропаганда. Две радиостанции в Берлине распространяли слухи, будто они работают на индийской территории. Первая вещала якобы от имени Индийского национального конгресса, вторая представлялась рупором Мусульманской лиги. Особую обеспокоенность англичан вызвала перехваченная шифртелеграмма из Берлина в немецкое посольство в Кабуле от 30 августа 1941 года. В ней была поставлена задача создать взлётно-посадочные площадки в полосе независимых пуштунских племён для приёма многоцелевых самолётов. Резидент советской разведки в Кабуле М.А. Аллахвердов подтвердил, что немецкие агенты в Афганистане получили задачу устроить в Северо-Западной пограничной провинции Индии аэродром и площадки для приёма парашютистов [34].

Правящие круги Великобритании инспирировали ряд публикаций в английской прессе о подрывной деятельности немцев в Афганистане. Так, газета «Дейли Геральд» 22 сентября 1941 года опубликовала статью «Подозрительная деятельность германских агентов в Афганистане». В ней сообщалось, что на службе в германской миссии в Кабуле состояли более 50 немцев, что выходило за рамки потребностей обычной легальной работы миссии. Остальные немецкие агенты были разбросаны по всей стране в качестве специалистов и техников; департаменты афганских ведомств, в ведении которых находились аэродромы, дороги, средства связи, были отданы в распоряжение немцев или действовали по указаниям германских советников. Большое число немцев, бежавших из Ирана, нашли убежище в Афганистане [35].

29 сентября 1941 года министр иностранных дел Великобритании А. Иден заявил послу СССР в Лондоне И.М. Майскому, что настало время оказать давление на правительство Афганистана с целью избавиться от неофициальных представителей стран «оси» в этой стране. В качестве первого шага он признал необходимым потребовать удаления всех немцев и итальянцев, не имевших отношения к дипломатическому составу миссий Германии и Италии. Когда советская сторона согласилась на совместный с англичанами демарш, выяснилось, что англичане желали бы взять дело в свои руки и только информировать советскую сторону. При этом англичане ссылались на то, что англо-афганские отношения якобы курирует индийское правительство, которое представляет недавно назначенный посол Великобритании Ф. Уайли, а у правительства Индии, по словам Идена, было сильное предубеждение против СССР, оно не решалось действовать совместно с советской стороной. Только после категорических возражений Майского Иден согласился телеграфировать в Индию, что советское правительство с самого начала будет участвовать в демарше [36].

Консультации по этому вопросу переместились из Лондона в Кабул. 2 и 6 октября 1941 года английский посланник Ф. Уайли в беседах с К.А. Михайловым сообщил, что ему поручено совместно с Полпредом СССР предпринять дипломатический демарш премьер-министру М. Хашим-хану и просить удалить из Афганистана немцев и итальянцев, не имевших отношения к дипломатическому составу миссий их стран, за 6 недель. Посланник также выразил желание предварительно сверить тексты заявлений и согласился с пожеланием Михайлова просить афганцев провести эту операцию за месяц. Но впоследствии Уайли отказался сверять тексты и вместе с послом СССР вручить премьеру официальные заявления. 9 октября он сам посетил Хашим-хана и изложил просьбу своего правительства. Премьер положительного ответа не дал [37].

11 октября 1941 года посол СССР К.А. Михайлов посетил М. Хашим-хана и сделал официальное заявление, в котором рекомендовал удалить из Афганистана немецких и итальянских специалистов, работавших в военном министерстве и других афганских учреждениях. Демарш советского посла был выдержан в духе Договора о нейтралитете и взаимном ненападении между СССР и Афганистаном, который обязывал не допускать и препятствовать организации и деятельности на своей территории группировок и отдельных лиц, которые вредили бы другой стороне [38]. Михайлов представил премьеру информацию о деятельности абвера в Афганистане и назвал имена наиболее активных фашистских разведчиков. Глава правительства ответил, что обсудит заявление посла со своими министрами, и попытался обвинить советскую сторону во вмешательстве во внутренние дела страны. Он заверил, что афганские власти понимают, какая опасность грозит миру, «если мир будет захвачен одним государством, тогда остальные народы будут рабами», но отрицал враждебную деятельность немцев и итальянцев в Афганистане, заметив, что немцы якобы сами хотят уехать из страны, но он их задерживает для работы [39].

Стало очевидно, что афганское правительство не соглашалось принять советские предложения, но не спешило с официальным отказом. Необходимо было выработать конкретные меры воздействия на него. Английский посланник после аудиенции советского посла у афганского премьера в тот же день встретился с Михайловым и предложил начать с «войны нервов» — кампании против афганского правительства по радио с использованием компромата на коррупционеров-министров и короля Афганистана М. Захир-шаха. Советский посол, учитывая обстановку на фронтах осенью 1941 года, не разделял эту точку зрения и считал нужным быстрее переходить к мерам реального, а не психологического воздействия на афганское правительство [40].

Необходимость перехода от слов к делу диктовали и действия немцев. Они при поддержке германофилов в высших эшелонах власти Афганистана стали активно распространять слухи об угрозе раздела его территории между СССР и Англией, план которого якобы начинался удалением «невинных» германских специалистов, за которым последует ликвидация дипломатических миссий стран «оси» и ввод англо-советских войск [41].

В афганском руководстве началась открытая конфронтация по поводу удаления немцев и итальянцев из страны между германофилами и традиционалистами проанглийской ориентации. В поддержку немцев продолжали выступать заместитель премьер- министра Наим-хан, командующий Центральным военным округом Дауд-хан и др. Впоследствии премьер Афганистана М. Хашим- хан вспоминал, что в начале войны среди афганцев была группа молодёжи, увлёкшаяся обещаниями немцев, но он удержал её от этого увлечения, так как понимал: если Афганистан хочет сохранить себя, должен ориентироваться только на СССР и Англию. По словам премьера, ему было ясно: если Германия дойдёт со стороны СССР до афганской границы, она пойдёт в Индию и превратит Афганистан в арену войны [42].

16 октября 1941 года министр иностранных дел Афганистана А. Мухаммед-хан сообщил советскому послу, что афганское правительство решило принять совет Правительства СССР и удалить из страны немецких и итальянских специалистов. В то же время он выразил надежду, что на территории Афганистана «не повторятся иранские события» [43].

Сил национал-патриотов и германофилов в афганском правительстве, выступавших против решения М. Хашим-хана, хватило только на то, чтобы настоять на торжественных проводах немцев и итальянцев «в связи с окончанием командировки в Афганистане». Им от имени короля и премьер- министра Афганистана были вручены крупные денежные премии и ценные подарки, майор Шенк за заслуги в подготовке афганских офицерских кадров был награждён орденом [44].

28 октября 1941 года министр иностранных дел Афганистана уведомил полпреда СССР о выезде из Афганистана немцев и итальянцев двумя партиями 29 и 30 октября. Были высланы более 200 человек, закрыты представлявшие собой автономные структуры абвера представительства ряда немецких фирм, в том числе «Сименс Шуккерт», «Телефункен», «Шенкер и К0», «Ундейч», «И.Г. Фарбениндустри» и др. По представлению советской стороны из страны были высланы и немецкие граждане, недавно принявшие афганское подданство.

Однако национал-патриоты и германофилы в афганском правительстве не считали вопрос закрытым. Группа «молодых» министров во главе с М. Дауд-ханом требовала провести «всенародное» обсуждение решения афганского правительства о высылке немецких и итальянских специалистов. С этой инициативой выступил бывший афганский посол в СССР, ставший министром почт и телеграфа А. Гуссейн-хан.

Премьер-министр Афганистана М. Хашим-хан при согласии короля М. Захир-шаха решил созвать Всеафганскую лойя-джиргу (учредительное собрание), чтобы добиться от депутатов поддержки всей политики афганского правительства, в том числе выдворения немцев и итальянцев из страны, а также таких решений лойя-джирги, которые противодействовали бы нажиму на него иностранных государств.

В работе состоявшейся 5—6 ноября 1941 года в Кабуле Всеафганской лойя-джирги приняли участие 1200 делегатов от всех провинций страны — высших духовных иерархов, представителей власти и влиятельных вождей афганских племён. С докладом о внешней политике Афганистана выступил министр иностранных дел А. Мухаммед-хан, в прениях слово было предоставлено только религиозным авторитетам. Внутренняя политика афганского правительства не стала предметом обсуждения, возможные выступления германофилов были блокированы. В итоге депутаты постановили: «Никакому иностранному правительству ни в какой форме не будет позволено занять всю или часть афганской территории или использовать нашу дорогую родину для военных целей на земле или в воздухе, или просить у нас каких-либо привилегий во время войны» [45].

Решения лойя-джирги означали провал попыток фашистской Германии превратить страну в пособника своих преступлений и плацдарм для ведения захватнической войны. Окончательно похоронили планы гитлеровского «блицкрига» на азиатских просторах победы Красной армии у стен Сталинграда и в Битве за Кавказ.

Активная внешняя политика СССР, успешное противодействие дипломатии и разведки нашей страны реализации захватнических планов Третьего рейха в Центральной Азии отвечали коренным интересам афганского народа и государства, способствовали сохранению независимости и нейтралитета Афганистана в годы Второй мировой войны.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Очерки истории российской внешней разведки. М.: Международные отношения, 1997. Т. 3. С. 203.
[2] См.: Тихонов Ю.Н. Афганская война третьего рейха. НКВД против абвера. М.: Олма-Пресс, 2003. С. 144; он же. Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию. М.: Эксмо, Яуза, 2008. С. 335.
[3] Профессиональный разведчик П. Кварони был и специалистом по России, хорошо знал русский язык, в годы Гражданской войны путешествовал по Украине, в 1920-е гг. работал в итальянском консульстве в Тбилиси, затем в посольстве Италии в Москве. В 1936 г. стал послом Италии в Афганистане.
[4] Л. Чагиной — покинувшей Россию в 1928 г. дворянке, дочери царского генерала, жене посла Италии в Афганистане П. Кварони — давали взаимоисключающие характеристики. Агент абвера Ф. Брандт в 1942 г. сообщал в Берлин, что госпожа Кварони «настроена чрезвычайно положительно к России и даже к большевикам» (см.: Новые документы о деятельности разведок стран «оси» в Афганистане в годы Второй мировой войны // Новая и новейшая история. 2001. № 5. С. 94). Бывший посланник Германии в Афганистане Г. Пильгер на допросе в Москве в 1945 г. высказал предположение о связях Чагиной с советской разведкой (протокол допроса Пильгера Г.А. от 1 ноября 1945 г. Архив Службы внешней разведки РФ (СВР России). Д. 28172. Т. 3. JI. 104—114). А по утверждению К.А. Михайлова, она была сотруднице