... Jones придумали электрический
, который устанавливается на ... The post Электрический
Eye Vac ...
... Да вы, батенька,
совком! Хотите обратно ... -таки снова в
, однозначно, одноклеточно, ...
Вы не рветесь «у Эуропу»? Сомневаетесь в нынешних европейских ценностях? Критикуете «их» идеалы, не разделяете «их» интересы, не чтите «их» идиотов? Да вы, батенька, совок совком! Самую эффективную пугалку для неокрепших умов можно запросто сотворить из чего угодно, следуя очень простому правилу: это должно быть нечто с кратким уничижительным названием, нечеткими контурами и четко отрицательной коннотацией. Чтобы не пощупать, но поверить, честно испугаться, не лезть, куда не рекомендуют, и других не пускать.
Вспомните, например: «не ходите, дети, в Африку гулять». Потому что: там вам и разбойник, там вам и злодей, съест, не поперхнется, Бар-ма-лей! Причем всех съест: и хороших, и плохих, вне различия пола, возраста, религиозной принадлежности и культурной обработки.
Отметьте, ни один еще не окрепший ум с умело завороженным сознанием не станет вычленять неудобные вопросы: а кто его видел и кого он съел? Умело завороженный, еще не окрепший ум доверчиво положится на безоговорочный «взрослый» авторитет, не пойдет гулять, куда не советуют, да еще и напугает соседей и просто знакомых, добавив лично от себя пару навороченных деталей. Для благой цели.
Мы всегда так делали, в страшилках: главное – рассказывать с верной интонацией, в полной темноте: «...а потом из кровавого пятна на стене появилась синяя рука и х-x-xвать ту девочку за горло!...» Была там еще, помнится, кровавая Сусанна и гроб на колесиках. Ну, в общем, полный арсенал.
И уж давно отхихикалось и забылось, как вдруг творческие люди с больным – или с большим (на всю голову!) – воображением из закромов детства золотого вытащили, вытрясли и воскресили принцип для самых маленьких: «напугай и властвуй».
На данный исторический момент, учитывая глобальную конъюнктуру, самой эффективной пугалкой для неокрепших и обескураженных умов является краткое, полное уничижительной коннотации слово
«совок».
К «совку» белыми нитками, крупным стежком, сикось-накось, правдами и неправдами пришивают все что ни попадя, лишь бы удержалось хоть на мгновение и напугало навсегда. Тех, кто помнит, и тех, кто не познал, но интересуется. Получается дешево и практично, в стиле «будете мешать – останетесь на нарах, без сладкого».
Вы не рветесь «у Эуропу»? Сомневаетесь в нынешних европейских ценностях? Критикуете «их» идеалы, не разделяете «их» интересы, не чтите «их» идиотов? Да вы, батенька, совок совком! Хотите обратно, за железную занавеску?! Потому что если вы не рветесь, сомневаетесь, не чтите и критикуете, то вы хотите-таки снова в совок, однозначно, одноклеточно, третьего не бывает.
Вы забыли, что ли, как там, в совке, серо, сыро и уныло? Нерасклеивающиеся макароны, нерастворимый сахар, из всех кранов – ржавая и холодная, из всех розеток – искры и пропаганда. Во всех скважинах – уши и глаза.
Пятилетка, новостройка, малогабаритка, поллитровка. Вот, собственно, все основное, что у подлинно творческих людей, тонких душой, но рыхлых телом, отложилось, где следует, вместе с солями.
А вы, что же, помните другое? Может, еще скажете, хорошее? И теперь желаете всех убедить, что у вас получится-таки отделить зерна от плевел, мух от котлет, а грабли от дураков и дорог? И снова строить что-то светлое, честное и возвышенное? Ну, знаете...
Вся Европа и часть Америки давно живут в свое удовольствие: хочешь, пол меняй, хочешь, потолок, не хочешь – съезжай, вместе с крышей. Хоть и в кредит. Хоть и во время чумы. Но у них опять обойдется, а мы опять завязнем! А вы снова строить собрались?!
Куда как спокойнее
побросать манатки, и за ними – в Соединенные Штаты мира. Там и свободе научат, и печеньками накормят, и обогреют экологически чистой совестью. Ну и членские взносы возьмут, конечно, сколько причитается, согласно проценту, в баррелях и кубометрах. Зато будем наконец не как сами, а как все! Никто больше пальцем не покажет, потому что от остальных не отличит.
Будете упорствовать – опять окажетесь за железной занавеской, на нарах, без сладкого. В каждой розетке – ухо. В каждой замочной скважине – глаз. На промозглой стене – кровавое пятно. Оттуда протянется синяя рука, и кэ-э-эк хвать!.. И гроб на колесиках.
Так что не выпендривайтесь, господа, не присоединяйте сторонников и союзников, присоединяйтесь сами. Целее будете, сытнее заживете.
Такие творческие люди, с большим (на всю голову!) воображением. Главное, многие из них так сами себя напугали, что искренне поверили и от души стараются удержать сомневающихся. Вон ведь, взрослые, умные, опытные дяди из-за уважаемого (когда-то) кордона предупреждают: не ходите, дети, не надо!
Кого сразу не съедят – замучают в конституционном порядке. Бармалей ведь – он и есть Бармалей. Это он сейчас прикидывается, чтоб заманить народу побольше. А как поближе подойдут – бац! Или усы отрастит, или бровями обрастет. И всех – на нары. Но мы-то с вами понимаем... Мы все видим и всех предупредим!
Вот такие творческие люди, они везде опечалены и крайне активны, особенно в окололитературной среде. Причем неважно, в московской, парижской или питерской – везде один и тот же малоколоритный типаж и монотонный шаблон, никакого разрыва.
Например, в одной парижской окололитературной тусовке громче всех выкликает «37-й год» (уже двадцать лет как на подходе!) один умудренный личным опытом дядя, трижды в жизни поменявший фамилию. Называть любую из трех бесполезно: ни одна из них вам ничего не скажет, потому что ни на одном из опробованных поприщ дядя не состоялся.
Поэтому теперь очень беспокоится, вдруг состоятся другие. А он опять останется на бобах и чечевичной похлебке, за которую когда-то писал доносы на других, а потом менял национальность и фамилию. И все без толку, но все совок виноват, и потому он, дядя, опять старается, агитирует.
Потому что
за утекшие сквозь пальцы 20 лет своей колбасной эмиграции ничему другому, кроме как «изобличать совок» и «пугать совком», он так и не научился. И иже с ним. Их много таких, не нашедших ни себя, ни других, ни там, ни здесь. Но не все агитируют.
В рядах российской «потомственной интеллигенции» (из тех, кто сами себе потомки...) тоже очень сейчас печалятся и беспокоятся. Очень страшно: ведь он все грядет и грядет, но никак не нагрянет, этот новый 37-й. Его уже столько времени выкликают и пророчествуют: ну вот уже, щасс, щасс! Вот уже все предпосылки налицо. На лице. В складках шеи и в рулонах на пояснице. И не будет ничего – ни интернета, ни телевидения, ни журналистики не будет, ни культуры, ни искусства, ни чего там еще духовного – ничего не останется!
Вся интеллигенция – в катакомбах, на дворе Новый Арканар. Они столько лет его обещали, и все так удобно ложилось под трафарет! Особенно они сами. Себя они видели Руматами, остальных – корявым быдлом с перемазанными грязью лицами и порчеными зубами.
Они так старались. Они нутром чуяли и в голос предупреждали. А его все нет и нет, 37-го этого! Так ведь и жизнь пройдет, и gloria mundi! И эти, в ватниках, за ситцевой занавеской, вместо того, чтобы закатывать в мавзолеи гробы на колесиках, возьмут да и переиграют: там отвинтят, сюда прикрутят.
Кулибины! И ведь опять построят, ни совок, ни империю, а совсем, совсем другое, но светлое. И оно вдруг заработает! И главное – надолго!
С них станется, а с нас – спросится?! Чем тогда пугать и на кого валить? С верной интонацией, в полной темноте... Нет, правда, очень страшно.
Но выход есть, один, запасный и надежный. Хорошо обрисован Марком Захаровым в кинематографе: там, где умные взрослые люди уговаривали одного такого упрямого мечтателя не дразнить гусей и стать как все.
Помните? Сидит сытый, скромный пастор с классической тонзурой, облизывает жирные пальчики, причмокивает, вздыхает, сокрушается об «убийцах!» и самому себе отпускает грехи и комплименты одновременно: «Что делать, сын мой, кто ж мог знать... Мы были искренни в своих заблуждениях!..»
Елена Кондратьева-Сальгеро, журналист (Франция)
ertata
+ развернуть текст сохранённая копия
