Почему советское руководство не было проинформировано о
готовящемся выступлении варшавских повстанцев?

2-3 октября 1944 года было сломлено Варшавское восстание. К этой дате Росархив на своем официальном сайте разместил подборку документов "Помогал ли Советский Союз варшавским повстанцам?"

По мнению руководителя Федерального архивного агентства, председателя совета Фонда "Российско-польский центр диалога и согласия" Андрея Артизова, они должны занять свое место в музее Варшавского восстания в Польше.

Андрей Николаевич, разгром варшавского подполья - сложнейшая страница российско-польской истории. Тема восстания, наверное, вторая по градусу обиды Польши на Советский Союз после Катыни. В общественном сознании поляков она постоянно присутствует и периодически всплывает в зависимости от политических нужд... Действительно, есть на что обижаться?

Андрей Артизов: Вы сейчас затрагиваете вопрос исторической памяти и исторических оценок современным обществом. Они у нас с Польшей разнятся. В обеих странах вроде бы отказались от коммунистической идеологии, героев и символов, но в главном мы не сходимся. Для нашей страны, которая потеряла 27 миллионов человек в борьбе с фашизмом, идея отождествления нацизма и коммунизма оказалась кощунственной. А для польских повстанцев и многих современных поляков и вермахт, и Красная армия - враги. И мы, и они считаем, что разгром восстания - это трагедия, а рядовые повстанцы - герои. Но вот оценки того, почему эта трагедия случилась, у нас разные.


С нашей точки зрения, решение о Варшавском восстании - это авантюра. А польская сторона предпочитает умалчивать об ошибках руководства восстания, повлекших за собой десятки тысяч погибших и попавших в немецкие концлагеря, разгром военного крыла Армии Крайовой, разрушение Варшавы. В одном из донесений маршала Жукова, который освобождал ее в январе 1945 года, было прямо написано: столица Польши - "мертвый город".

Варшавское восстание действительно одна из сложных тем в российско-польских исторических отношениях. Именно поэтому мы решили выложить в открытый доступ документы о помощи СССР повстанцам.

И все же есть ли у поляков причина обижаться на Красную армию, которая, по их мнению, спокойно наблюдала, как уничтожают варшавян?

Андрей Артизов: Если со всех телеканалов тебе об этом рассказывают, а газеты без устали вторят телевизионщикам, то причина эта появится. Но загляните в источники, и окажется, что никто не сидел сложа руки. Красная армия до Варшавы прошла почти 500 километров с тяжелейшими боями. Чтобы не сдать стратегически важную для себя Варшаву, немцы в конце июля сосредоточили там несколько танковых дивизий. И нанесли Красной армии сильнейший контрудар. Как раз в дни объявления восстания советские войска проиграли это танковое сражение.

Кроме того, в середине сентября 1944 года мы взяли пригород Варшавы Прагу: части первой польской армии в составе фронта, которым командовал маршал Рокоссовский, несколькими батальонами переправились через Вислу и вошли в город, чтобы наладить контакты с повстанцами. Под огнем было переправлено 2289 солдат. А назад после 5-6 дней ожесточеннейших боев вернулось всего 423 человека. Жизнью заплатили. Это к вопросу о том: сидела ли Красная армия сложа руки.

Судя по документам, с середины сентября началась регулярная материальная помощь повстанцам. Можно поподробней: в цифрах, тоннах, ящиках?

Андрей Артизов: Ее объемы в разы больше того, что шло от западных союзников - англичан и американцев. Я уже не говорю о том, как это осуществлялось. Советская авиация совершала с высоты 100-200 метров точечное бомбометание. Так сбрасывали грузы знаменитые женские ночные бомбардировщики. А союзники, чтобы их не сбили, делали это с высоты 3-4 километров. Точность сброса, конечно, совершенно другая.

Теперь о цифрах, килограммах, ящиках. На нашем сайте опубликована, к примеру, справка, составленная полковником Крамаром об обстановке в городе Варшава на 20 часов 24 сентября 1944 года. Вот цитата: "Всего за девять ночей повстанцам сброшено: пушек 45 мм - 1, автоматов - 1378, минометов 50 мм - 156, противотанковых ружей - 505, ... ручных гранат немецких - 9860, продовольствия - 87 921 кг, медикаментов - 255 кг..."

Среди документов, вами опубликованных, есть стенограмма встречи Молотова с Миколайчиком - премьер-министром эмигрантского правительства Польши, которая произошла за день до восстания, 31 июля. Я ее проштудировала очень внимательно. Ни слова о намеченном на завтра восстании. Как это понимать?

Андрей Артизов: Понимать нужно следующим образом: советское руководство узнало о восстании только спустя несколько дней после этой встречи. И то из официальной информации, которую нам передало Британское посольство в Москве. Конечно, на нас работали английские и польские агенты, но их донесения требовали проверки, а Миколайчик не считал нужным поставить в известность русских о том, что вопрос восстания решен. Польское эмигрантское правительство в Лондоне и его представители в Варшаве, которые командовали восставшими, хотели взять власть до прихода Красной армии, чтобы продемонстрировать, кто в доме хозяин.

Есть еще одна важная деталь, которая мешала согласованным действиям внутри польской политической элиты в отношении к Варшавскому восстанию. Это вопрос о новых польских границах. И вот, представьте себе положение советского руководства, которое воюет с нацистской Германией: надо двигаться в сторону индустриальных и военных центров Германии, а значит, идти через оккупированную Польшу. Но правительство этой страны, находящееся в эмиграции, не согласно с действиями Советского Союза и с будущими границами Польши, которые, к слову, согласованы с другими великими державами - участницами антифашистского блока, и поднимает восстание, не ставя о нем в известность Сталина. Как к этому относиться? Ситуация сложная, поэтому, наверное, и помощи восставшим в августе не было.

Историки пишут, что Сталин несколько раз менял свою позицию в отношении восстания...

Андрей Артизов: О чем и речь. Сначала обещал помочь, потом последовало официальное заявление ТАСС и сталинская характеристика - "авантюра". В письмах Черчиллю и Рузвельту он четко говорит, что СССР не хочет иметь дело с теми, кто, не согласовав с нами свои действия, подняли восстание против гораздо более сильного противника, вооруженного современной техникой. А потом в сентябре он опять меняет эту позицию. Принимается решение о всемерной помощи восставшим. Но уже поздно: к этому моменту помимо танковых дивизий к Варшаве стянуты мощные нацистские силы. Восстание захлебывается.

Впрочем, колебания Сталина понятны. Возвращаясь к вопросу о степени недоверия руководства Армии Крайовой и подполья Варшавы к советскому руководству: только 29 сентября 1944 года, за три дня до окончательного разгрома, Москва узнала фамилии лидеров восстания. И то через английского посла Керра. На случай если они окажутся в руках Красной армии, а не у немцев, чтобы к ним соответствующим образом с уважением относились. Уже два месяца восстание идет, помощь с неба бросаем, а кто руководит восстанием, с кем иметь дело, не знаем.

Мало того, в донесении разведки 1-го Белорусского фронта (документ датирован 1 октября) рассказывается о том, что некоторые офицеры повстанцев призывали сдаваться немцам, имея возможность идти на прорыв на восточное направление, чтобы воссоединиться с Красной армией. А ведь мы предлагали коридор с прикрытием с воздуха: со второй половины сентября наша авиация уже господствовала над Варшавой.

По документам видно, насколько сложной для советского руководства оказалась эта ситуация. Даже генералиссимус, как мне показалось, сменил свой обычный тон на более дипломатичный...

Андрей Артизов: Все, что имеет отношение к теме Варшавского восстания, и к чему прикоснулась рука Сталина, мы обнародовали. Электронная публикация дает возможность увидеть не только сам документ, но и правку вождя, какой карандаш, синий или красный, он использовал. Я много лет занимаюсь сюжетами, связанными с историей сталинского периода, с его стилем. Для меня не было откровением то, как четко он формулирует вопрос, какой он безусловный прагматик и прогнозист. Но вы правы. В этих документах заметно, как внимательно Сталин относился ко всем просьбам американской и английской сторон, союзников в войне. Он, к сожалению, не вел дневников, мы не можем понять, как менялось его отношение, можем только догадываться. Но свою лепту, что было принято решение о помощи после всех слов об "авантюре", конечно, сыграли настойчивые просьбы англичан и американцев. Сталину пришлось, как умному дипломату, лавировать и в то же время мягко говорить "нет"...

Особенно это заметно в стенограмме, где описывается "торг" с Миколайчиком и Грабским (еще одним участником встречи со Сталиным, польский государственный деятель) за Львов. Сталин отмечает, что в Красной армии много украинцев, которые воюют хорошо и не потерпят, чтобы Советское правительство отдало Львов полякам. Он также напоминает, что после Первой мировой войны была "воскрешена и восстановлена Польша". Поэтому справедливо, если после Второй мировой будут "воскрешены украинский и белорусский народы". А вместо Львова поляки получат Бреслау, у них будет достаточно руды и угля. Если позволите, даже процитирую:


Сталин: А как же быть с украинцами?

Грабский: У них есть Киев.

Сталин: А у поляков есть Краков и Варшава..."

Вот так обыденно решались судьбы европейских стран...

Андрей Артизов: Это 3 августа, когда Сталин первый раз принимал Миколайчика. "Обыденно" - правильное слово. Через два месяца Черчилль посетит Москву. Они будут встречаться со Сталиным наедине. И Черчилль, что называется, на коленке, на каком-то листочке напишет, какие страны должны попасть в сферу влияния Советского Союза. Среди них - Польша. Так принято было у руководителей больших государств.

Есть ли повод у Польши быть недовольной результатами Второй мировой войны?

Андрей Артизов: В этом вопросе моя точка зрения может расходиться с польской. В результате решений, принятых Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем, западная граница Польши стала западнее на сотни километров, промышленное сердце Германии: Силезия, а также Штеттин стали польскими землями и городами.

Польша в своих современных границах - самое мононациональное государство в Европе, 98 процентов населения - это поляки. Между тем извечная проблема Польши всегда была в том, что в составе польского государства находился очень большой процент белорусов, украинцев и литовцев. После войны межэтнические проблемы были радикально решены, и в Польше исчез "национальный вопрос".

Справка "РГ"

Основу публикации составили документы Архива президента Российской Федерации, Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории и Архива внешней политики Российской Федерации Историко-документального департамента Министерства иностранных дел Российской Федерации. Большинство документов - подлинники или заверенные копии, имели грифы "секретно" и "совершенно секретно", ранее не публиковались (83 из 108 документов).

Впервые публикуемые документы дополнены ранее известными источниками, что придает публикации документальную целостность. Так, прежде увидевшие свет записи переговоров члена Военного совета 1-го Белорусского фронта К.Ф. Телегина и его же докладные записки дополнены аналогичными, ранее не публиковавшимися записями. Помимо этого, в публикацию включены военные донесения с мест - сообщения и сводки разведок 1-й Польской армии и штаба 1-го Белорусского фронта, что позволяет буквально по дням проследить события в восставшей Варшаве. Сообщения разведки и протоколы опроса перешедших линию фронта участников восстания дополняются донесениями штаба 1-го Белорусского фронта Военному совету фронта и лично К.Ф. Телегину, переговоры К.Ф.Телегина с Москвой пополнены донесениями Главного политического управления Красной армии и Генштаба лично И.В. Сталину.

Российская газета

ertata

Послевоенный Берлин с высоты самолета (20 фото) 5 июня 1945 года в Берлине состоялось подписание Декларации о поражении Германии и разделение города. Вид на реку Шпрее и Рейхстаг, побитый бомбами и снарядами. Олимпийский стадион – огромное овальное здание, созданное архитектором Вернером Мархом для Летних Олимпийских игр 1936 года. Вид на Мемориальную церковь кайзера Вильгельма среди […]

У каждой страны есть своя история. В истории каждого народа найдутся эпизоды, которыми его представители гордятся, которые увековечены в металле и камне, о которых национальные поэты слагали свои оды, которыми будут восхищаться и вдохновляться еще многие поколения людей, относящих себя к данному народу. Тем не менее, трудно представить себе страну, чья история состояла бы исключительно [...]

Среди кинопремьер появилась светлая русская комедия. Незатейливый, но смешной сюжет, великолепная игра актеров, отличная операторская работа – наконец отечественным режиссерам удалось снять качественный кинофильм. Сюжет новинки кино очень прост: война закончена, однако в Берлине продолжают нести свою службу военные летчики. … Continue reading →

ИА REGNUM продолжает опрос российских и зарубежных историков, темой которого является официальное отмечание в текущем году в Европе дня памяти жертв тоталитаризма, под которым понимаются лишь два политических режима - германский нацизм и советский коммунизм. На вопросы ИА REGNUM 3 августа ответил сотрудник Института славяноведения РАН Олег Неменский.

ИА REGNUM: Почему ЕС поминает жертвы только тоталитаризма, не поминая жертв демократии и авторитаризма, фашизма и милитаризма?

Основная причина - в современной европейской идентичности. Одно дело - свои грехи, которые мыслятся либо как преодолённые, либо как неизбежно-необходимые. Другое дело - то, благодаря преодолению чего рождена современная Европа. А послевоенная Европа построена на отрицании нацизма и коммунизма как того зла, в борьбе с которым являет себя добро, свет западной цивилизации. И хотя многим европейцам мир видится несколько сложнее, всё же не они задают погоду, не они формируют рамки европейской идентичности.

ИА REGNUM: Каков был характер политических режимов Центральной и Восточной Европы в 1930-1940-е гг., с которыми на своих западных границах сталкивался СССР?

Политические режимы в межвоенной Центральной и Восточной Европе были идейно и организационно гораздо ближе Германии, чем СССР. Большую часть из них можно рассматривать скорее как часть фашистской Европы того времени, чем либеральной.

И нам важно сейчас понимать, что для многих из этих народов (за исключением разве что Чехии и, с некоторыми оговорками, Словакии) победа нашей страны во Второй Мировой войне означала собственное поражение, национальную катастрофу. Даже поляки воспринимают результат той войны именно так, ведь они потеряли треть страны на востоке (свои "Восточные Кресы"), о чём до сих пор скорбят. А рассчитывать, что эти народы будут нам благодарны за то, что они были спасены от печальной участи, уготованной им нацистскими политиками, вряд ли разумно. Тем более неприятно настойчиво требовать от них благодарности. Им это чувство в своё время прививалось, но оно так их тяготило, что теперь они вряд ли добровольно к нему вернутся. Впрочем, будем честными - освобождение этих стран от нацистской Германии, дефашизация их политики - всё это было в наших же интересах. Для них же это событие никогда не станет светлым праздником. Где есть победа одной стороны, там есть поражение другой. И они были той другой стороной. Теперь им нужен реванш.

Эти народы больны ностальгией по своим межвоенным государственностям, по тем геополитическим проектам, которые они тогда строили. И, да, все эти проекты имели стыковки с Германией, по крайней мере с тем, как она представляла свои планы в довоенной пропаганде. Мечта о реванше неизбежно ведёт их к частичной реабилитации в своём сознании Третьего Рейха. Но проблема этих стран в том, что нацизм признан "однозначным злом" не только в России (СССР), но и на Западе. И вот здесь у центральноевропейских народов появляются проблемы. Впрочем, пока что их удаётся неплохо затушёвывать.

ИА REGNUM: Какие цели преследовали эти режимы в отношении СССР?

Если говорить о тех государствах, которые образовались в результате поражения России в Первой Мировой войне, или же поживившихся её территориями (как Румыния), то для них залогом успеха их межвоенных геополитических проектов виделось военное поражение СССР. Только факт снова побеждённой России мог гарантировать им их независимость от Москвы и их суверенитет над большими территориями, прежде входившими в состав Российской империи. И Германия виделась естественным союзником в этом деле, что она тогда неплохо использовала в своей политике и пропаганде.

ИА REGNUM: Какое политическое устройство планировали реализовать национальные движения, в 1940-е гг. боровшиеся за независимость от СССР?

Политические движения предвоенных лет и начала войны сейчас надо оценивать исходя из понимания того, что они крайне неадекватно представляли себе, что такое нацизм и с чем идёт на их земли Германия. Впрочем, многие их деятели, благодаря довольно быстрым военным действиям, так и не поверили в неадекватность своих представлений. Или же не захотели поверить.

Кстати, некоторые движения действительно могли бы иметь шанс на жизнь именно при новой системе. Нацистские планы расчленения Русской земли шли ещё гораздо дальше большевистских, и у многих нынешних активистов, например, Казакии или Идель-Урала, есть трудно скрываемая ностальгия по несостоявшимся тогда проектам.

А политическое устройство - в любом случае это были бы разные формы фашизма. Впрочем, совсем необязательно нацистские.

ИА REGNUM: Кто начал раздел Европы с Гитлером накануне Второй мировой войны: СССР или западные демократии?

Задача и Гитлера, и "западных демократий" была во многом общая - борьба с коммунизмом и уничтожение Советской России. Беда той же Франции в том, что её лидеры надеялись, что Германия это сделает сама, без её участия. Гитлер сделал всё для того, чтобы объединить Запад для совместного похода на Россию. Если бы он победил на восточном фронте, современная Европа наверняка вспоминала бы его как великого спасителя и отца-основателя, а любой школьник мог бы объяснить, какую смертельную опасность для прогрессивного человечества представляли евреи, цыгане и русские. Причём так было бы не только в Третьем Рейхе, но и в странах англоязычной культуры.

Эта общая цель была основой для максимальной уступчивости по отношению к Гитлеру. Вообще, до нападения на Польшу действия Берлина вполне укладывались в логику "объединения исторической Германии". И Богемия, и Австрия, и требование коридора к Данцигу - всё было оправдано целью создания единого национального государства на территориях старых немецких земель. Такая политика - создания единого национального государства - не могла вызвать слишком жёсткой критики, так как по понятиям того времени считалась вполне оправданной и даже благородной.

Раздел Чехословакии, произведённый Германией, Польшей и Венгрией, виделся незначительным изменением политической карты по сравнению с гораздо большей задачей "на Востоке". Тут надо понимать, что в жизнеспособность Чехословакии как политического и национального проекта тогда ещё мало кто верил, так что большого значения факту её уничтожения не придавали. По сей день даже в нашей историографии не принято считать это событие частью Второй мировой - а лишь её предысторией. Это вряд ли бесспорно, если только не отрицать прямую связь этого раздела и дальнейших военных действий. Но очень важно помнить, что именно наша страна была тогда противником этого решения - ведь на самом деле уже тогда Берлин подчинил этнически ненемецкие земли.

Кстати, в логике объединения национальных территорий действовал и СССР в сентябре 1939 г. В отличие от Германии, Москва возвращала тогда то, что было оккупировано поляками двадцатью годами ранее и не было территориями с преимущественно польским населением. И сейчас, когда Польша пытается уравнять "акты агрессии" Германии и СССР 1 и 17 сентября того года, очень важно подчёркивать это принципиальное различие. Как, конечно, и то, что 17 сентября Польши как государства уже не было.

ИА REGNUM: Почему ЕС не осудил Мюнхенский сговор 1938 года?

А зачем им это? Им ведь надо осудить именно Россию, а не "дать беспристрастную оценку событиям прошлого".

Кажется, у нас часто недооценивают потребность Запада в осуждении действий СССР во Второй Мировой войне. Без осуждения России Запад не может быть уверен в положительной самооценке, то есть в позитивном восприятии своего исторического опыта и своих ценностей. А ведь западные ценности мыслятся универсальными (общечеловеческими) именно благодаря уверенности в том, что они суть Абсолютное Добро. Либеральные ценности заменили Западу христианство, он религиозно верен им, он через них себя осознаёт - и этому ничто не должно мешать. Особенно - историческая память.

Массовое восприятие крупных исторических событий всегда строится по простой "детской" модели борьбы добра со злом. Вторая мировая война - важнейшее событие в истории Запада, конституирующее его нынешнее политическое и идеологическое состояние, и память о ней также должна быть структурирована по интуитивно понятной схеме победы Добра над Злом. Ведь Добро - оно потому добро, что Зло является злом. И как раз в этом у Запада есть большая проблема: то, что сейчас там принято считать Великим Злом, было побеждено Россией, которая также рассматривается как Зло. Но по логике побеждать Зло должно всегда Добро, а не другое Зло. Признать Россию чем-то иным, кроме Зла, Запад не может по глубоким культурным причинам. А главное - она не Запад. И даже при всем перекручивании событий той войны полностью уйти от факта советской победы над нацистской Германией тоже не получается. Значит, надо представить дело так, что сама война была результатом сговора этих двух Зол, и таким образом - их совместным мероприятием.

Пакт Риббентропа-Молотова здесь центральное событие, так как именно он, независимо от его реального содержания, становится символом этого сговора, символом единства Мирового Зла. Никакие другие договорённости с Берлином других стран такого символического значения не имеют, а значит и не значимы для европейской истории. Более того, любые различия между коммунистическим и нацистским режимами в такой схеме должны быть стёрты, и это делается с помощью теории тоталитаризма. Так, Третий Рейх и Советский Союз превращаются во что-то одно, и конфликты внутри этого "одного" уже не имеют принципиального значения. Само то, что эти две державы потом стали воевать друг с другом, и одна победила другую - ну, это их же неудача, неудача Зла. Во всех сказках злые персонажи конфликтуют не только с добрыми, но и друг с другом - это же не повод радоваться за них?

Сама победа мая 1945 г. не видится на Западе такой абсолютной Победой, как в России. Для них окончательно "силы добра" одолели "Зло" только в результате окончания Холодной войны. Это то, что идеологически обосновывает лидерство США в современном мире. Ведь это то дело "защиты свободы и демократии", которое взяли на себя Соединённые Штаты и их союзники во время Второй мировой и сумели довести до конца. Впрочем, не совсем до конца. Развал СССР ведь тоже произошёл "как-то неправильно", без американских танков в Кремле - так что Зло там ещё живёт, просто стало слабым, но оттого не менее опасным.

Кстати, Третий Рейх - он хоть и зло, но для европейцев своё, понятное. Так что совсем уж с Россией не уравнивается - она-то чужая. Это зло извне. С ним надо бороться, и идея "нового Нюрнберга", только уже над СССР и его "государством-продолжателем", здесь оказывается очень кстати. Для политической элиты Польши и стран Прибалтики она превратилась в идею-фикс, в важнейшую политическую мечту. И, думаю, актуальность этой темы будет только нарастать, и никакие исторические или логические доводы не смогут остановить Запад от её раскрутки. Повторюсь, у Запада есть психологическая потребность осуждения СССР/России, это очень серьёзный культурный комплекс, который мы только сумели растормошить у западных по культуре народов Центральной Европы и Прибалтики. И главная причина нападок на СССР именно в том, что он победил во Второй Мировой войне.

Единственное оружие, которое Россия может противопоставить - это западные же материальные интересы. По мере того, как "иметь дела" с Россией будет выгоднее, чем конфликтовать с нею, зуд русофобии будет становиться тише. Но в этом мы сейчас, к сожалению, не преуспеваем.

Есть ещё одна область, в которой нам стоило бы бороться, да как-то всё не получается - возможно, потому что общественные науки в России находятся в полуживом состоянии. Эта область - сама теория тоталитаризма. За ней стоит большая традиция осмысления общих черт (и, соответственно, общей природы) гитлеровской Германии и сталинского СССР. Теория очень стройная и красивая, она многих увлекает и является абсолютно господствующей в любых попытках осмысления истории этих двух государств на Западе. Но так как сама постановка вопроса не предполагает поиска различий, а только общих черт, то любые работы в рамках этой теории имеют общий ответ - они утверждают, что эти два режима были похожи друг на друга почти как две капли воды. И так как политического заказа на поиск различий между ними на Западе нет (да и не будет), то и теория тоталитаризма господствует почти безраздельно. Между тем, нам стоило бы обратить внимание на то, сколь различны были эти системы и сколь малую часть их качеств актуализирует теория тоталитаризма. Ведь большинство сторон общественно-политической жизни и идеологии в Третьем Рейхе и в СССР в этой теории просто упускается из виду как лишние для заранее принятой схемы. А, как мне представляется, если обратить на них внимание, то различий между этими государствами выявится гораздо больше, чем общих черт. И эти различия крайне важны для понимания того, чем был Третий Рейх, а чем СССР.

У нас в науке, к сожалению, очень слабая традиция критики классической теории тоталитаризма. Мы тоже были увлечены ею в 1980-90-е гг., в большинстве своём не отдавая себе отчёта, что политическая подоплёка этой теории закрывает возможности адекватного восприятия нашего прошлого. При этом единственным взглядом, оппонирующем этой теории, по сей день остаётся только "старосоветский" подход, в столь же простой манере противопоставляющий сталинский СССР Третьему Рейху как абсолютное добро абсолютному злу. Подход, надо сказать, крайне удобный для "исследователей тоталитарных режимов", так как представляет им "идеального оппонента", самим своим существованием лишь обосновывающего всю их теорию, а главное - столь же идеологически мотивированного, как и они.

Нам нельзя втянуть себя в игру "какой режим лучше". Ведь от нас того и ждут, что мы будем яростно защищать все действия коммунистической власти, играя роль общеевропейского пугала. Нет, эти режимы просто слишком различны, в целом они трудно сопоставимы. Наше отношение к прошлому сложно, оно не укладывается в рамки чёрно-белого подхода, которого от нас требуют, но это наше внутреннее дело и не предмет для обсуждения на политическом уровне. А на научном - да, думаю, обоснование принципиальных различий между этими системами и их идеологиями никак не должно быть увязано с романтической апологетикой одной из них. Здесь как раз нужен довольно отвлечённый, максимально деидеологизированный анализ, не пытающийся сознательно проигнорировать или попросту оправдать тёмные события прошлого, тяжелейшие преступления властей - но раскрывающий совершенно иные мотивации этих действий.

Кстати, не менее важным был бы анализ различий между основными ценностями, которые прививались официальной культурой в Третьем Рейхе и СССР, между их понятиями о добре и зле: о том, как учили детей, "что такое хорошо, и что такое плохо", какие цели в жизни человека считались достойными и т.д. И в этой области (возможно, самой значимой для общих оценок) различия окажутся вообще огромными...

Впрочем, есть один аспект, который постоянно поднимается именно на политическом уровне - это вопрос о национальной ответственности за действия тех режимов. Он здесь центральный - и особенно в свете перспективы "нового Нюрнберга". Нам крайне важно показать и заявить, что нельзя ставить на одну доску ответственность немцев за нацистский режим и ответственность русских за коммунистический. Режим нацистский, основанный на утверждении власти конкретной нации - немецкого народа, и режим интернационалистский, принципиально наднациональный, более того, основанный на сильнейшем ущемлении именно русского народа. Это принципиально разные политические системы, и системы ответственности, если уж встаёт о них вопрос, здесь тоже принципиально различны.

А тоталитаризм - понятие небесполезное, но требующее постоянного творческого осмысления. Если мы посмотрим на современные западные общества, то увидим, что там контроль над сознанием общества несравнимо более высокий, чем в СССР и Германии 30-х гг. И государственная пропаганда, и сплочённость вокруг общей идеологии, единственно верных принципов, представленных ныне действующей политической системой. Даже сама идея осуждения "коммунистической идеологии и преступного режима СССР" - это лишь попытка утвердить другую тоталитарную систему. Которая, конечно, опять же является и "истинно демократичной", и "подлинно народной".

Новости по теме «Кто был между Гитлером и СССР? День памяти жертв тоталитаризма в Европейском союзе»:

• 
  Николай Малишевский: Кому выгоден пересмотр Второй мировой(http://www.regnum.ru/news/1433804.html)


• 
  Историк: Отмечая день "памяти жертв тоталитаризма", ЕС сделает еще один шаг к своему распаду(http://www.regnum.ru/news/1433456.html)


• 
  Николай Малишевский: Национальный интерес и реанимация нацизма в современной Европе(http://www.regnum.ru/news/1432459.html)


• 
  Историк: Если бы Гитлер победил СССР, современная Европа считала бы его великим спасителем(http://www.regnum.ru/news/1431866.html)


• 
  Игорь Юргенс: "Советский Союз спас Европу от абсолютного зла"(http://www.regnum.ru/news/1431710.html)

Все новости в сюжете «Кто был между Гитлером и СССР? День памяти жертв тоталитаризма в Европейском союзе»: http://www.regnum.ru/dossier/1830.html (9 новостей)