Победить противника можно не только с помощью банальных морских, воздушных или наземных сил, но также и с помощью голубиных, лосиных, ишачьих и даже мышиных!

Люльковый бронеконь «Надюша»
И противотанковому ежу понятно, что до изобретения этих самых танков и прочей военной машинерии главным средством перемещения военных обозов, важных генералов и отважных кавалеристов был конь. Но вот наступил XX век, отгремела величайшая за всю историю «война моторов», она же Вторая мировая, начали снимать про нее кино. И что мы видим? Танки мчатся, немцы сплошь раскатывают на бронетранспортерах, грузовики тянут пушки. Да, все это было, но только… редко. А на самом деле весь тыловой подвоз, да и многие боевые операции опирались не на колеса и гусеницы, а все на те же четыре копыта. Немецкий генерал Гальдер писал в докладной записке о положении дел в России своему берлинскому начальству: «Мы постоянно сталкиваемся с конными соединениями. Они так маневренны, что применить против них мощь немецкой техники не представляется возможным. Сознание, что ни один командир не может быть спокоен за свои тылы, угнетающе действует на моральный дух вой­ск».



Впрочем, и сами немцы использовали лошадей напропалую. Обозы, полевые кухни, даже легкая и средняя полевая артиллерия перевозились исключительно копытной тягой. Конечно, кони не могли равняться по скорости с техникой: в среднем 20 км/ч при суточном «пробеге» до 100 км, не более. Зато кавалерия может идти там, где никакая машина не пройдет, причем совершенно незаметно для противника. Неслучайно так удачно рейдерствовали в немецком тылу кавалеристы генералов Белобородова и Доватора.

Под брюхом коня подвешивалась специальная бронированная люлька с амбразурой для стрельбы

Даже в самом конце войны лошадки оставались актуальными: конная дивизия генерала Блинова освободила из немецкого плена 50 000 советских солдат и заперла дорогу на Дрезден, а 3-й гвардейский кавалерийский корпус брал город Рейнбург и вышел на Эльбу обниматься с американскими союзниками.


Радиолокационная лошадь на поле боя.

Конь был настолько привычной частью окружающего военного пейзажа, что педантичные немцы иногда даже специальными красками наносили на бока своих животных камуфляж! А первыми начали британцы еще во времена англо-бурской войны: оценив преимущества новой защитной военной формы, они пытались красить в хаки лошадей и обозных мулов. Наконец, в отличие от грузовика, конь — это не только ценный транспорт, но и 300, а то и 400 килограммов диетического мяса. Именно за это свойство солдаты окруженной под Сталинградом 6-й немецкой армии фельдмаршала Фридриха фон Паулюса очень любили своих союзников — румынский кавалерийский корпус. В бою от румын толку мало, зато сколько пользы полевой кухне!


Испытания новой модели лошадиного противогаза в армии США, 1943 г.

И много лет спустя после войны наиболее ретивые поклонники кавалерии не оставляли попыток модернизировать связку «всадник — лошадь». Например, в 1969 году один наш соотечественник запатентовал «люлькового бронеконя Надюшу». «Надюша» — это потому, что в тот год исполнилось сто лет со дня рождения Надежды Константиновны Крупской. Идея состояла в том, чтобы максимально защитить бойца от обстрела. Для этого под брюхом коня подвешивалась люлька, прикрытая спереди бронещитком с амбразурой для стрельбы из личного оружия. Солдат лежал в этой люльке, стреляя между ног лошади и управляя ее бегом с помощью проведенного через специальные отверстия в люльке повода. Оставалась, правда, одна проблемка. Мелкая, но неприятная: лошадка время от времени выделяет отходы жизнедеятельности. Причем как раз туда, где качается в люльке кавалерист… Автор патента достойно решил задачу, дополнив «люлькового бронеконя» «устройством для отвода мочи». Авторское свидетельство было выдано. Правда, до опытного образца дело так и не дошло.

Боевые лоси и другие копытные


Впрочем, кроме коней в природе существуют и другие копытные объекты, которые можно взять на вооружение. В 1940–1941 годах мобплан развертывания Красной Армии предполагал создание 11 отдельных вьючно-ишачьих и 12 отдельных вьючно-верблюжьих рот резерва главного командования. Ты бы, конечно, вряд ли согласился гарцевать в ишачьей роте, а между тем ишак — незаменимое животное в горах. Он может поднять не очень большой груз (от 50 до 70 кг — как кормить будешь), зато ест все, что растет под ногами, и меланхолично идет по самым узеньким тропинкам над кручей. Во время войны на Кавказе советские и немецкие ослиные силы немало перевезли мин и снарядов для горных пушек в полковом и батальонном звеньях подвоза.



В свою очередь, верблюд, чья грузоподъемность составляет от 150 до 170 кг, — лучшее средство передвижения в песчаных районах. Приходится только делать остановки для перевьючивания: запасы жира расходуются, горбы спадают и веревки ослабевают. А вот британский экспедиционный корпус и примк­нувшие к нему арабы в Аравии и Северной Африке использовали «корабли пустыни» не только для обозов, но и в качестве полноценных боевых единиц. На спины дромадеров порой навьючивали даже легкие пушки. К тому же в пустыне милое дело прятаться от вражеских пуль за горбами четвероногого друга, используя его в качестве лафета и бруствера одновременно.

Лось — идеальное средство быстрой доставки разведчиков и диверсионных групп в лесистый тыл врага

На севере своя экзотика. Скажем, в Швеции полиция и армейские рейнджеры порой передвигались на лосях. Лосиные фермы, куда сегодня возят туристов, появились в СССР еще в тридцатые годы и совсем не для развлечения праздных зевак. В зимнюю пору лось с успехом может перевозить всадников и тянуть сани: глубокий снег, в котором завязнет любая лошадь, ему нипочем. Однако главная задача лосиной армии виделась в другом. Сохатый в родной стихии чудесным образом становится быстр и ловок, легко огибает толстые деревья, через мелкий кустарник прет напролом, а болот даже не замечает. Одним словом, идеальное средство быстрой доставки разведчиков и диверсионных групп в лесистый тыл врага. Теоретически на лосях можно даже границу переходить: отпечатки лосиных копыт, в отличие от подков, не вызывают никаких подозрений.


Измерение верблюда для изготовления персонального противогаза.

В общем, для подготовки такого ценного материала в Великую Отечественную была создана специальная группа, где лосей объезжали и приучали к выстрелам. Вскоре два десятка сохатых отправились в разведотделы армии и приняли участие в успешных рейдах по вражеским тылам. Впрочем, широкого распространения боевые лоси так и не получили, ведь для общения с ними нужны были специально обученные бойцы.

Оленьи наземные силы


Северный олень карибу — еще один морозо­устойчивый зверь, который отметился на дорогах войны. Транспорт Санта-Клауса пригодился Советской Армии во время обороны Заполярья. Быстро выяснилось, что положенные РККА по уставу лошади в условиях полярной зимы превращаются в обузу для фронта. Еще во время Финской войны комдив Валериан Александрович Фролов предложил применять в войсках традиционную северную тягловую силу — оленьи упряжки. Первые же попытки передвижения на оленях в январе — феврале 1940 года дали замечательный результат, и к началу Великой Оте­чественной были разработаны основные положения использования упряжек в армии. 29 июня 1941 года немецкая армия «Норвегия» при поддержке финских войск нанесла удар на Мурманск, а 1 июля — на Кандалакшу. В ноябре этого же года по решению Военного совета 14-й армии для противостояния немцам были сформированы три армейских оленьих транспорта. Каждый из них состоял из 1015 оленей, 15 оленегонных собак, 237 грузовых и 76 легковых нарт. Обслуживали транспорт 154 человека, в том числе 77 солдат-оленеводов. Своя оленетранспортная бригада была также у Северного флота — она обеспечивала действия морской пехоты.

Устав оленьей армии был прописан самым детальным образом — чтобы олень не уставал, был всегда сыт и ухожен

Устав оленьей армии был прописан самым детальным образом — чтобы олень не уставал, был всегда сыт и ухожен. В должности солдат-оленеводов проходили службу местные жители — саамы (они же лапландцы, или лопари), умевшие отыскивать ягельные пастбища, хорошо ориентировавшиеся в тундре. Из Архангельской области призывали также ненцев и коми с их оленями. В нарту запрягали по три-четыре оленя — веером, на манер русской тройки. Три — пять грузовых и одна легковая нарты составляли «райду» (чем легче были условия пути, тем больше упряжек входило в райду). Две-три легковые нарты привлекались для прокладки пути по снежной целине, их смена происходила каждые 1–1,5 км. По оленьей дороге райды проходили в сутки до 35 км, по бездорожью — до 25 км. Грузоподъемность нарты зависела от состояния маршрута. В ноябре и декабре на нарте перевозилось 300 кг груза, в январе и феврале — 200, в марте и апреле — 100 кг. То есть, к примеру, на одну нарту можно было навалить 5000 винтовочных патронов (6 ящиков) или 10 000 автоматных; 150 ручных гранат; 30 мин для 82-мм миномета или 12 мин для 107-мм горно-вьючного миномета; 40 снарядов для 45-мм ПТО, 10 снарядов калибра 76,2 мм; 4 снаряда для 122-мм гаубицы. Сами орудия перевозились в разобранном виде. Так, для перевозки 4-орудийной батареи 76-мм горных пушек образца 1902–1909 годов с одним боекомплектом из 560 снарядов требовалось 315 оленей, 82 грузовые нарты и 30 легковых. Порой нарты использовались как тачанки, вооруженные станковым или ручным пулеметом.



За время войны оленями 14-й армии было вывезено с поля боя 10 142 раненых и больных. Одиночные легковые нарты использовались офицерами связи для доставки срочных донесений. Олени служили даже в авиации: они подвозили к самолетам авиабомбы и патроны, эвакуировали из тундры аварийные машины. Для этого авиатехники разбирали самолет на части и грузили их на нарты. С 1941 по 1944 год таким образом были вывезены 162 самолета.

Собачий десант


Теперь перейдем к братьям нашим меньшим, которые на войне помогали нам по-крупному. Вот, например, друг человека. Все началось еще в Древнем Риме, где в первых рядах войска использовали боевых псов — натасканных на врагов зверюг ростом до метра в холке. Собак защищали кожаные доспехи, а на шее у них был ошейник с торчащими в стороны шипами и лезвиями — распарывать животы лошадям вражеской кавалерии. Римляне вообще горазды были на выдумки. Кроме этих собак-смертников они еще выпускали на поле боя стада обмазанных смолой горящих свиней. Оказалось, что карфагенские слоны боятся огня, так что мечущиеся в панике живые факелы их заворачивали обратно — топтать собственную пехоту.

Однако самые героические псы-камикадзе служили во время Великой Отечественной — ценой своей жизни они подрывали немецкие танки. Нельзя сказать, чтобы собаки справлялись эффективнее противотанковых пушек, но в 1941 году, когда на западных рубежах погибла или попала в плен вся советская кадровая армия, любой способ был хорош, лишь бы остановить врага. Наши войска использовали более 60 000 собак, прошедших специальную подготовку и снабженных укрепленной на спине в брезентовой сумке взрывчаткой со взрывателем-антенной.



Достаточно было коснуться взрывателем металла — и происходил взрыв. Собаку приучали стремительно бросаться под танк с короткого расстояния, чтобы она быстро оказалась в мертвой зоне курсового пулемета танка. Такую мелкую, быстро перемещающуюся цель пулеметчик просто не успевал расстрелять. Четвероногих смертников тренировали так: сначала несколько дней не кормили, потом давали корм под стоящим танком, через несколько дней — под танком с заведенным мотором, затем — под медленно едущим. В итоге голодные псы кидались под любой движущийся объект, только спусти их с цепи. Известно, что однажды случайно вырвавшаяся на волю псина подорвала некстати подвернувшийся «Виллис» командира полка. Но обычно все же перед нашими позициями оказывались вражеские машины.

Первый батальон собак-подрывников ушел на фронт в июле 1941 года, за ним отправились и другие части. За годы войны собаки-истребители уничтожили более 300 фашистских танков. Только во время Сталинградской битвы они сожгли целую танковую бригаду — 63 танка и две бронемашины. По мере насыщения войск противотанковой артиллерией нужда в противотанковых собаках сокращалась, и в октябре 1943 года такие отряды были ликвидированы.

Уцелевшим собакам-подрывникам в некотором смысле повезло: их переквалифицировали в саперов. Потери минеров, действовавших с собаками, были в 8–10 раз меньше, чем среди обычных саперов, а скорость работы с собакой в 4–5 раз выше, чем с традиционным щупом и миноискателем. Вот выдержка из директивы начальника инженерных войск Советской Армии от 17 ноября 1944 года: «В Ясско-Кишиневской операции взвод собак-миноискателей успешно сопровождал танки во всю глубину зоны оперативных заграждений противника. Собаки привыкли к езде на броне танков, к шуму моторов и стрельбе из орудий. В местах, подозрительных на минирование, под прикрытием огня танков они производили разведку и обнаруживали минные поля».

Псов-диверсантов сбрасывали с парашютом в специальных контейнерах конструктора Гороховского

Конечно, собак в Великую Отечественную не только взрывали. Псы вытаскивали раненых, подвозили на передний край боеприпасы, тянули телефонные кабели полевой связи и доставляли донесения. В целом по количеству занятого в военных действиях собачьего ресурса мы значительно превосходили все прочие страны. С 1939 по 1945 год было создано 168 отдельных «песьих» воинских частей. Вот, кстати, еще занятная цитата из военного архива, касающаяся одной из школ военного собаководства: «За то, что на утреннем выгуле собаки выгуливаются вяло, имеют печальный вид, а курсанты не пытаются развеселить их, объявляю командиру подразделения наряд вне очереди». На смерть советская собака должна была идти весело и с энтузиазмом!

Но самое, пожалуй, экстравагантное применение собакам нашлось в диверсионной работе. В конце декабря 1934 года и начале января 1935 года в районе Монино проводились испытания собачьего диверсионного десанта. Псов сбрасывали с парашютом в специальных контейнерах конструктора Гроховского. На спине они несли седло с зарядом взрывчатки, которое могли сбросить, потянув зубами за привязанный к замку шнур, при этом взводился часовой механизм и через небольшое время заряд подрывался. Собак тренировали сбрасывать свои мины к бензоцистернам складов, на полотно железной дороги или у самолетов на аэродроме противника.


Испытания собаки-парашютиста. 1 ноября 1965 г.

При этом псы не были смертниками: до взрыва у собаки оставалось довольно времени, чтобы убежать с места диверсии. Первое испытание проводилось на аэродроме: «Две собаки породы немецкая овчарка, сброшенные с 300 метров, после раскрытия коробов уверенно пошли на цель. Альма немедленно сбросила седло рядом с целью, Арго не сумел сбросить из-за неисправности механизма». На следующий день десантированные с той же высоты овчарки, «преодолев 400 метров по глубокому снегу за 35 секунд, сбросили седла со взрывчаткой на железнодорожное полотно».

Во время войны таких диверсионных собак не привелось сбрасывать с самолетов, но их использовали в партизанских отрядах для подрыва железнодорожных составов. Так, 19 августа 1943 года белорусскими партизанами на перегоне Плоцк — Дрисса собаки пустили под откос эшелон с боевой техникой и солдатами противника.

Противосамолетные голуби и противотанковые мыши


Символ мира во время войны не только доставлял донесения, подменяя ненадежную радиосвязь, но и успешно сбивал вражеские самолеты. Нет, не то чтобы голуби-шахиды бросались в турбины самолета противника, все было оформлено гораздо техничнее. Идею ГЗС-7 («голубиных зажигательных снарядов») предложил Буденному в 1941 году кандидат биологических наук Александр Колосов. В основе «зажигательного голубя» лежала спрессованная из термитного состава призма весом 120–130 г. Такая пирамидка горела 15–20 секунд, давая факел пламени высотой до полуметра при температуре 3000 градусов и могла прожечь железо толщиной 2,5 мм или дюралевую обшивку самолета.



В том же году инженеры ЦАГИ сконструировали кассеты на 24 голубя в боевом снаряжении, которые планировалось крепить под фюзеляжем бомбардировщика СБ. Над объектом в немецком тылу кассеты открывали, и голуби вылетали в атаку. При этом из взрывателей ГЗС-7 выдергивались предохранительные чеки, и теперь достаточно было легкого прикосновения к металлу, чтобы термитная шашка сработала. Предварительно голубей приучали садиться на цистерны с горючим или вражеские самолеты. Для этого голубятню оборудовали под крылом трофейного «мессера», аккурат на месте его бензобака. Птица видела привычные предметы и после полета на бомбардировщике с облегчением садилась на смертельный «насест». В 1942 году под Брянском ГЗС-7 впервые применили на практике. Увы, наши летчики выпустили птиц неправильно, и голуби свои цели не нашли. Однако позже они оправдали себя в глазах командования.

Над объектом в тылу врага кассеты открывали, и голуби вылетали в атаку

Ну а самых мелкокалиберных диверсантов использовали для разрушения немецких танков. В Смоленском университете была разработана специальная программа по обучению мышей проживанию в танке (а уж пожирать электропроводку они отлично умели сами). В любом танке всегда есть технологические отверстия, а мышь способна просочиться в дырку вдвое меньшего диаметра, чем ее собственное тело. Результат применения противотанковых мышей РККА отлично иллюстрирует немецкий циркуляр, разосланный частям Панцерваффе осенью 1941 года: «Танковые дивизии на Восточном фронте, которые разместили свою технику в укрытиях в теплых местах на длительное время, по получении приказа на выдвижение обнаружили, что только 30% их техники оказалось боеспособной. Мыши проникли в танки через технические отверстия и погрызли элект­ропроводку на двигателях». Самой успешной атакой мышей был сброс их на подразделения 22 германской танковой дивизии 18–19 нояб­ря 1942 года под Сталинградом.

Да что там говорить! Масштаб животного совершенно не имеет значения. Ведь даже крошечные светлячки удостоились чести быть помянутыми в военных летописях. В Великобритании им, как героям, поставили памятник. Этих мелких козявок английские офицеры собирали в банки, чтобы читать при их свете штабные карты в темноте блиндажей Первой мировой войны.