На сегодняшний день уже многие политики говорят о так называемой «пятой колонне», но никто никогда не говорит о том, как и когда она образовалась, верно? А когда говорят о противостоянии России и запада, то большинство людей сегодня считает, что оно началось либо во времена «холодной» войны с СССР, либо уже после его распада с приходом ...

28 сентября президент России Владимир Путин выступил с докладом на саммите ООН в Нью-Йорке. Речь российского лидера широко обсуждалась как и до ее начала, так и после. До сих пор эксперты всего мира анализируют слова Путина.

Андрей Фурсов, историк, публицист: : "Я бы выделил три момента важных в выступлении президента. Там было несколько важных моментов, но так сказать, я выделю три. Первый момент - это призыв к тому, чтобы сохранить ООН - организацию объединенных наций. Путин выступил против тех, кто считает, что этот институт устарел, и Путин зафиксировал очень важную вещь, что при всех различиях государств, при различии социально-экономического строя, при различии интересов, ценностей, бывают ситуации, когда нужны совместные действия. Он привел пример антигитлеровской коалиции. И нужно сказать, что Соединенные Штаты, Советский союз и Великобритания были очень разными странами, но тем не менее, они создали союз для борьбы с гитлеровской Германией. И именно эта коалиция стала ядром будущей созданной после войны Организации объединенных наций. То есть Организации объединенных государств, победивших Третий Рейх. И естественно, что те, кто внес наибольший вклад в победу, получили право вето в Совете безопасности. Это еще один очень важный момент выступления Российского президента. поскольку последние годы постоянно идет речь о том, что нужно отменить право вето, что все это устарело и нужно, чтобы все решения принимались простым большинством. То есть превратить ООН в нечто подобное акционерному обществу. На самом деле, исчезновение права вето полностью разрушит Организацию объединенных наций и создаст, еще более расширит и углубит ситуацию глобального хаоса.


Достаточно посмотреть на тот управленческий коллапс, который имеет место в Евросоюзе, где ни у кого нет права вето, где все решается якобы коллегиально и любая маленькая страна может заблокировать любое решение. Это очень напоминает польские порядки, порядки польской шляхты, которые и прикончили польское королевство, где шляхтич имел право вето и мог сказать - не дозволям. То есть в этом отношении сохранение права вето - это не борьба за какое-то превосходство и гегемонию, это борьба за сохранение упорядоченного мира. И если, кстати, вспомним, как Советский союз пользовался правом вето - это очень часто была единственная защита для слабых, освободившихся молодых государств от агрессивных поползновений государств сильных, прежде всего, тех же Соединенных штатов, Великобритании, Франции.

Далее, следующий момент очень важный в речи, выступлении нашего президента. - это защита государственного суверенитета, как феномена. Последние годы нам очень часто говорят, что государственный суверенитет устарел, что глобализация создает принципиально другой мир и что суверенитет - это просто помеха на пути к чему-то хорошему. На самом деле, это лукавство. Государственный суверенитет - это последняя линия обороны государств против транснациональных корпораций и закрытых наднациональных структур мирового управления. То есть против сильных мира сего. О том, что происходит со страной и народом, когда государство ломаются и туда приходят транснациональные корпорации, мы видим на примере Ирака и Ливии, где сейчас хозяйничают транснациональные корпорации и которые рухнули в новые темные века. И вот эта позиция российского президента, согласно которой суверенитет - это то, что мы должны защищать и охранять, это позиция очень четкая и правильная, тем более, что Организация объединенных нация - это организация суверенных государств. И устранение суверенитета уничтожит автоматически Организации объединенных наций. Потому что на месте ее никакое мировое правительство не возникнет.

Ну и наконец, последний момент, - это непосредственный призыв к борьбе с глобальным хаосом. Конкретно это призыв к созданию международной коалиции против Исламского государства. На первый взгляд, может показаться, что Исламское государство - это региональное явление, оно не выходит за рамки Ближнего Востока, и это чисто ближневосточная проблема. Это очень опасное заблуждение. Если мы посмотрим на планы ИГ, становится совершенно понятно, что они, их экспансия будет направлена и на всю северную половину Африки, я уж не говорю о Ближнем Востоке. И на Балканы, и в Центральную Азию, Закавказье. И даже северную часть Индии, по крайней мере, на их картах это все фигурирует. Иными словами это, так сказать, попытка создания такого суннитского халифата очень мощного и опасного для соседей. Вообще неплохо знать уроки истории. Когда-то на границах Рима стали возникать варварские королевства и многим казалось, что это такие сателлиты Рима. Даже если они выступают против Рима, Рим легко с ними управится. Однако, как только ситуация изменилась и Рим стал слабеть, именно эти варварские государства сначала подточили Рим постоянными уколами, а потом и разрушили его. И кстати, если вспомнить сам подъем ислама в 7-м веке, то это произошло в геополитической ситуации, сложившейся после разрушения Римской империи и упадка эллинистических государств на Ближнем Востоке. То есть из малых явлений могут при определенных условиях могут вырастать очень серьезные проблемы. И в этом отношении ИГ - это действительно вызов. Разумеется, Россия, Иран, Китай, они могут сами решить проблему ИГ. Но международная коалиция действовала бы эффективнее. И кроме того, как я уже сказал в самом начале, призыв к созданию международной коалиции, у него есть очень четкий подтекст, который наш президент тактично не озвучил. Это призыв к Соединенным Штатам отказаться от стратегии управляемого хаоса. Потому что ИГ на Ближнем Востоке - это прямой результат деятельности Соединенных Штатов по разрушению государств на Ближнем Востоке и по созданию ситуации хаоса и Большого Ближнего Востока, то есть государства раздроблены на небольшие кусочки, которые очень легко эксплуатировать транснациональным корпорациям".



«Правда.Ру»

ertata

Почему Россия и Запад обречены на противостояние, кто управляет ходом мировых событий, что представляет собой российская элита — на эти и другие вопросы «Культуры» отвечает Наталия Нарочницкая — известный историк, политолог, руководитель Фонда исторической перспективы и Европейского института демократии и сотрудничества (Париж).

культура: Почему Россию и Запад почти во все времена связывают столь напряженные отношения?

Нарочницкая: Русский мир — альтернатива Западу, это и вызывает такую ревность по отношению к нам. Православная Россия и латинский Запад — представители одной христианской цивилизации. Каждый из нас по-своему выразил главный вопрос Евангелия — искушение хлебом и властью. Мы, словно кузены, отношения между нами напоминают отношения разошедшихся членов некогда одной семьи — отсюда и ревность. Ведь на Западе никто не призывает арабский мир или Китай стать такими, как они. А вот Россия обязательно должна себя переделать. Но это невозможно: она содержит в себе и общность с Европой, и собственную индивидуальность, этот дискурс останется навсегда. С этим должны смириться и на Западе, и у нас.


культура: Часто говорят: Россия ищет свое место в многополярном мире. А что это за место?

Нарочницкая: У России сейчас есть шанс сказать свое слово на интеллектуальном поле. Его ждут на Западе. Сегодня по Европе бродит призрак нового мировоззрения, которое должно возникнуть на основании огромного опыта XIX и ХХ веков — с великими экспериментами и страшной расплатой за них. К чему мы пришли: с одной стороны, бесы коллективизма, с другой — демоны индивидуализма. Но надо понимать и другое: протест против неравенства возникал не в худших сердцах. В 25-й главе Евангелия от Матфея заложена обязанность сильного заботиться о слабом: те наследуют Царство Отца, кто обул, одел и накормил ближнего. Эта идея — не монополия марксистов, они ее заимствовали, переработав в богоборческом русле. У нас почему-то на пьедестале находятся мыслители, которые способствовали богоборческому развитию гуманистических идей. Христианский гуманизм и просвещение Шеллинга остаются в стороне. А вот атеистическое просвещение, которое неизбежно привело к Людвигу Фейербаху, утверждавшему, что Бога нет, изучается хорошо.

Необходимо отринуть богоборческий мотив, а с другой стороны — возвысить личность, которая упала в рабство плоти и гордыни. Тогда какой-нибудь новый «изм» и появится. Кто-то может назвать это «христианским социализмом», кто-то персонализмом. И в пору исканий именно русский интеллект может сказать свое слово, потому что он всегда ищет ответы на главные вопросы. Давайте вместе поработаем над этим. Не впадая ни в изоляционизм, ни в раболепное преклонение перед Западом.

культура: Но сейчас именно Запад настроен агрессивно. Как же мы должны себя вести?

Нарочницкая: Спокойно и уверенно продолжать быть русскими. К сожалению, интеллектуальная и образованная часть наших граждан в значительной мере всегда была настроена нигилистически. Можно процитировать Петра Струве, который прошел через искушения марксизмом, но тем не менее очень точно отметил, что идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, отчуждение от государства и враждебность к нему. Кто-то и сейчас утверждает, что интеллигент — это прежде всего тот, кто презирает власть и полностью отделяет себя от нее. Он, видите ли, сторонний наблюдатель. Я против такого подхода. Мне тоже не все нравится. Но тем не менее — это мое, нами сотворено. Как писал Карамзин, такое отношение к истории позволяет перевернуть страницы, исчерпавшие себя, но не глумиться над жизнью отцов. Безгреховной истории не бывает.

культура: Кстати, об истории. Сегодня отмечается всплеск интереса к конспирологии. Люди хотят разобраться, кто управляет происходящим в мире.

Нарочницкая: Ответственный историк обязан не впадать в конспирологические узоры, но и не имеет права игнорировать определенные явления, объяснить которые трудно одними лишь фактами и документами. Нужно быть осторожным и добросовестным исследователем, учитывать последовательность явлений, действие чьих-то интересов. Революции происходят, когда люди хотят перемен. Когда государство и общество шатаются, велика роль внешней силы — в какую сторону она подтолкнет. Мы это знаем по «ботаническим революциям». Как они делаются — уже азбучная истина. В каждом обществе есть проблемы. В какой-то момент недовольство может перерасти в протест. А дальше включаются технологии управления этим протестом, толпой на улицах. Они отработаны и повторяются в разных точках мира. Вот сейчас Македонией занялись, когда она согласилась на турецкий вариант энергопоставок. Анализировать все эти явления надо здраво: не увлекаться «теориями заговора», но и не игнорировать, в чьих интересах развиваются события.

Но, с другой стороны, не стоит недооценивать и собственную роль. Мы сами творцы своего будущего. Голосуем, а потом хватаемся за голову. Не видим, куда ведет поток событий. Кажется, что в одну сторону, а он идет совсем в другую. Понять это можно, только поднявшись над событиями, проявив определенную глубину, мудрость.

культура: Вы единственная женщина, которая входит в «Изборский клуб». Как оцениваете его деятельность, ведь на этой площадке предлагается очень разный образ русского будущего: здесь и «Православное царство», и «Москва — Третий Рим», и «СССР 2.0», и Евразийская империя...

Нарочницкая: Действительно, «Изборский клуб» объединил людей самых разных. Его руководитель Александр Проханов — наш трибун, всегда выступает очень образно, часто прибегает к гротеску. У каждого в клубе есть своя позиция. Например, не все поддерживают желание Проханова превратить Сталина в икону. Нас разделяют некоторые символы прошлого, но объединяют задачи будущего, чувство причастности к тому, что происходит со страной, боль за нее. Нас сплачивает поклонение величайшему подвигу народа во время Великой Отечественной войны. Мы все за возрождение Церкви, за оздоровление нравов, за сохранение науки и передового российского производства. И нам хватает мудрости, чтобы не проводить время в спорах по тем вопросам, которые нас не сближают.

Повторю: мы очень разные. Как вся наша страна. В России никогда не было и не будет среднего русского. Не будет спокойной и скептической политической культуры, как на Западе. Когда вы можете спокойно ворковать со своим идейным оппонентом на приеме с бокалом и не переносить на него неприятие его взглядов. У нас и в XIX веке полемика была очень острой, сегодня она стала еще острее. Иногда в блогах читаешь такие мерзкие, жестокие и обидные комментарии людей, которые меня лично не знают, никогда даже в одном помещении не были со мной. Они испытывают неприязнь к моим взглядам и переносят ее на мою личность. От этого я всегда старалась уходить. Полемизирую со взглядами. Многие мои либеральные оппоненты — порядочные, надежные люди: если что, не бросят тебя раненого. За что же я буду их ненавидеть?

культура: А что значит — «не было и не будет среднего русского»?

Нарочницкая: В социологии есть понятия: средний француз, средний американец, но никогда не было «средних русских». У нас в одной семье встречаются славянофил и западник, аскет и обжора, сова и жаворонок. И слава Богу! Мы бы перестали быть русскими, если бы прекратили спорить, кто такой Иоанн Грозный: злодей или мудрый правитель. В Англии, например, никто не спорит о Генрихе VIII, не ищет в нем монстра. Хотя при его правлении было обезглавлено ох сколько людей: политические противники, две жены и даже гуманист Томас Мор.

Русские люди всегда будут драться на политических поединках. Мы не относимся к политике со скепсисом ленивым. С другой стороны, можем впадать в иную крайность, когда ничего не хотим менять в жизни. И тогда про русских говорят, что у них «рабская психология». Но если мы верим, что можем что-то изменить, мы пламенно бросаемся это делать. Попутно можем что-то хорошее потерять и разрушить. Так уже было. Чем больше человек христианин до падения в атеизм, тем он потом больший ниспровергатель. Революционеры и марксисты в славянских странах — куда более пламенные, чем на рациональном Западе, где царит фаустовский скепсис. И мы по-разному отступали от Бога. Россия в ХХ веке, Запад это делает сейчас.

Я на эту тему готовила доклад на конгрессе «Европейская культура», организованном «Опус Деи». Назывался он «Латинский Запад и Православный Восток: два пути апостасии — один драматический итог на пороге Третьего Тысячелетия». Сравнила фаустовский скепсис и карамазовский бунт — два разных типа вызова богоданной роли. С каким вниманием это слушали! Потом католические священники раскланивались со мной в коридоре.

культура: В чем уникальность российского опыта?

Нарочницкая: Россия — словно уменьшенная модель всего мира. У нас страшные перепады и в климате, и в хозяйствовании. Они объективные, их не преодолеешь. Вечная мерзлота и пустыни, огромные города с богемным мышлением и патриархальная глубинка. По уровню быта это одновременно XIX, XX и XXI века. Это все русская цивилизация. Аул, где девушке не принято идти по улице одной без сопровождения взрослого родственника. И совершенно другая модель поведения в московском баре. Высоты науки и культуры — с одной стороны, а с другой — архаизм. У нас есть понимание дворцов и хижин. А вот у американцев — нет. Мы привыкли уважать инакость других. Русское государство, цивилизация сформировались изначально с привлечением инородцев. И никогда не было стремления построить этнически однородное или сугубо моноконфессиональное государство. У нас есть способность уважать сограждан иной веры, иной крови — это и есть наш огромный опыт. Западная Европа шла по пути создания моноэтнических наций, и народы либо ассимилировались, либо вытеснялись и истреблялись в войнах. Мы же привыкли жить бок о бок с людьми, иначе видящими мир, и находить с ними общий язык. И даже совместно бороться с иноземными нашествиями. Против Наполеона вместе с русскими воевали татары и горские народы. То же самое было и в Первую мировую войну, и в Великую Отечественную. Внешняя агрессия никогда не приводила к распаду страны, наоборот — к единению. Но мы оказываемся слабее, когда червь какой-то появляется, когда начинается внутренняя смута. Это один из главных уроков русской истории.

культура: Интересно, понимает ли это наша элита? И вообще, какова она, какие процессы в ней происходят?

Нарочницкая: Что называть элитой? Я не люблю это слово. Хотя современное обществоведение его использует и обозначает им просто социально активный слой, а не лучших представителей народа. Из этого слоя черпается резерв для управления, власти, преподавания. Это слово употребляется и для обозначения мировоззренческих маяков. В элите за последнее время произошли изменения к лучшему. Люди, некогда стоявшие на сугубо западнических позициях, часто наивных, а не злостных, убедились в том, что никто нас на Западе не ждет. Какие с конца 80-х были прозападные настроения у общества, такие наивно-романтические. И Запад, особенно США, много сделал для того, чтобы это настроение изменилось. Самая большая причина антиамериканизма — это американская политика, а не пропаганда русских патриотов. Конфронтация — не наш выбор. Мы за то, чтобы выстраивать рабочие отношения с США.

Мне кажется, что и на Западе, особенно в Европе, тоже немножко утомились от своей элиты. И власти устали от антирусской риторики, от необходимости гадости говорить. Там уже анекдоты появились: «Эбола — это Путин», «Землетрясение — это Путин», «Солнечное затмение — это Путин». Они уже переборщили там настолько, что люди перестают реагировать. Как в сказке — если все время кричать «волк, волк», то этому уже никто не верит. Я не склонна демонизировать европейцев. Знаю многих людей, которые к нам относятся хорошо. У них проблема, как у нас в советское время, с пропагандистским аппаратом.

культура: Чем вызвана столь агрессивная травля России в западных СМИ?

Нарочницкая: Это началось (сужу по Франции, где много работаю) вовсе не с Крыма и Украины. А когда мы с открытым забралом выступили против законов об однополых браках, сказали, что будем защищать традиционные ценности, прежде всего христианские. Тогда вся либеральная пресса и панъевропейская интеллектуальная элита просто взвились в истерике. И началось поношение России. Потом это усугубилось геополитическими сдвигами. Но для французских консерваторов мы стали как знамя. Они смотрят на Россию с надеждой. Мы — единственная страна, которая на уровне парламента, правительства и президента открыто выступила против однополых браков. Мой коллега проанализировал все поздравления европейских лидеров с избранием папы Франциска — слова о христианских ценностях были только у Владимира Путина. Для западных консерваторов это очень важно — сейчас они (наряду с левыми в некоторых странах) стали нашим главным ресурсом. В Европе явно наметилась мобилизация консерватизма, чего не было двадцать лет. Опасность вдруг стала очевидной. И те, кто не обращал внимания на эти явления, вдруг поняли, что их берут за ворот. Единомышленники есть у нас не только во Франции, но в Италии, Германии, Словакии, Чехии.

культура: Видно, не так сильны пока их голоса, если Запад единым фронтом продолжает свои экономические атаки на нас. Насколько мы уязвимы?

Нарочницкая: Россия — огромная страна, ее опрокинуть и довести до банкротства невозможно. Мы можем закрыться от всего мира и производить все сами, пусть не такое красивое и замечательное. Обыватель часто устойчивым развитием называет просто сытую, комфортную жизнь. На самом деле признаки устойчивого развития — это большая территория, наличие ресурсов всего спектра — зеленой массы, воды, технологий и полезных ископаемых. Это и квалифицированность населения, способного на высокотехнологичный труд. Возможность выстоять перед любыми климатическими изменениями. Только несколько стран в мире обладают всем этим. Я не предлагаю закрыться. Но необходимость более сдержанного и вдумчивого отношения к полной открытости нашей экономики диктует сама жизнь. Впереди нелегкие годы, хотя, думаю, труднее уже не будет. Надо больше производить. Сократить выдаивание средств за рубеж. Это все из-за открытости нашей финансовой системы. Нужны меры, которые хотя бы частично ее стабилизируют.

культура: Тем не менее, похоже, что именно сейчас, несмотря на все сложности, мы стали ощущать себя единым народом...

Нарочницкая: Да, все отмечают удивительное единение нации. Я участвовала в акции «Бессмертный полк», потом мы гуляли по Тверской. Незнакомые люди поздравляли друг друга. Был прекрасный парад на Красной площади. Это тоже очень нужно, хотя и так известно, какое у нас оружие. Но именно «Бессмертный полк» показал, насколько мы едины — когда вышли больше полумиллиона человек с общим чувством, таким сильным, что ком в горле стоял. Может быть, это не очень хорошо с богословской точки зрения, но у меня на День Победы было ощущение, как после причастия в большой церковный праздник. Когда на улице, в людском потоке стерлось всякое отличие, кто рядом с тобой, из твоего ли круга — образовательного, имущественного, культурного — это было не важно. Все улыбались, обнимались. Очень много молодежи. Незабываемо. Хорошо бы эту идею не затоптать, не заполировать — чтобы все оставалось естественным.

Со мной были друзья — англичанин с портретом деда, погибшего в Северном конвое, и крупный французский бизнесмен, который потом в кафе произнес тост: «То, что мы видели сегодня, показывает, что Россия никогда не погибнет. Такого ни в одной стране уже нет и не будет, к сожалению». Среди нас была французская семья — супруги, работают в России. Не хотят уезжать во Францию! Говорят: «Как мы поедем в страну, где нас запишут: родитель №1, родитель №2». При том, что в бытовом плане Россия — не самая удобная страна для проживания.

культура: А что происходит на Западе? Какие процессы Вы там отмечаете?

Нарочницкая: Они на глазах заимствуют то, над чем когда-то издевались. Туда переехали все коммунистические запреты — цензура, тотальный контроль. Люди боятся высказывать свою точку зрения. В Америке появились элементы маккартизма. Знакомые русские, которые давно осели в США, рассказывают, что люди в своих офисах боятся критиковать официальную линию — выходят обсудить это на улицу. Почему так происходит? Левый дух, который нас соблазнил, блуждает с Запада на Восток и с Востока на Запад — по мере того, как притупляются его инструменты. Он «затупился» в России и вернулся на новом витке на Запад. И в новом либеральном формате уничтожает великую европейскую культуру. Ее чрезвычайно жалко. Она героическая, с величайшими примерами острой грани переживания между добром и злом, честью и бесчестием.

Почему она дала миру такие величайшие образцы? Она впечатляла своей этической цельностью. Что было побудительным мотивом величайшей культуры, в которой отразились все искания человека? Его греховная природа и стремление к идеалу. Это треугольник: свобода воли, добро и зло — понятия, заданные Евангелием. Свободная воля и греховная природа человека испытывают постоянные соблазны зла. И при этом — мучение от осознания своего долга перед добром. Именно отсюда рождаются удивительные монологи Макбета, Гамлета, Фауста.

культура: Видимо, греховная природа заставляет европейских политиков планомерно вытеснять нас из своих межгосударственных структур.

Нарочницкая: Да, нас фактически гонят из Совета Европы. Но есть масса других возможностей, куда можно перенести активную полемику. У нас сейчас хорошо развивается евразийская программа — ШОС, БРИКС. Можно создавать и альтернативные парламентские ассамблеи. Сейчас Совет Европы выдает ярлыки на цивилизованность, а давайте сами создадим нечто подобное и примем туда консервативные объединения Европы. Такие структуры будут уже по-другому трактовать явления. Например, не станут давать рекомендации разрешать однополые браки.

Активную позицию занимает и наш институт в Париже (Европейский институт демократии и сотрудничества). Это самостоятельный субъект французского права. Нам даже часто говорят: «У вас глоток свежего воздуха». Это действительно так. Мы приглашаем не только российских экспертов, но и обязательно европейцев — ученых, общественных деятелей. В Европе тема толерантности — табу. А мы спокойно можем это обсуждать, и люди активизируются, смелеют. Чувствуют, что их взгляды, которые они воздерживаются высказывать, востребованы. И есть места, где подобные взгляды приветствуются. Например, огромная Россия.

газета "Культура"

ertata

Мама моя каждый раз как меня видит, говорит: «ну найти бы тебе хоть какую-то более менее постоянную работу…» и всё в таком духе. Приводит пример заведующих магазином. «С твоим образованием и мозгами ты бы мог быть заведующим магазином». Мог бы. Но привожу пример. Нанятый директор (не владелец) магазина получает зарплату — факт, если он наймёт … Читать далее об ответственности и заработке →

Сколько-нибудь удовлетворительный для России сценарий исключался изначально

Когда в 2013 году запускался в реализацию американо-европейский антироссийский проект на Украине, ни его заказчики и исполнители, ни Россия, против которой он был направлен, не предвидели его результатов, проявившихся в начале 2015-го.

Борьба за дружественную Украину - это защита стратегических интересов России и ее мировая историческая миссия. От того, как завершится украинский кризис, зависят судьбы не только России и политически близких ей государств, но и судьбы всего мира и человеческой цивилизации.


История российской сдержанности

Украинский кризис – отражение позднего осознания Россией мировых реалий. Корни этого – в российской ситуации после распада Советского Союза.

Дискредитация и гибель советского проекта были обусловлены объективными внутренними причинами, но происходили не без политико-информационного влияния США и Запада в целом. Развал Союза, приход к руководству лиц с либеральными прозападными взглядами и утверждение новых основ российской государственности привели к концептуальным переменам во внешней политике России. Провозглашение приверженности к демократии во внутренней политике и свободному рынку в экономике сопровождались заявлениями о новых подходах во внешней политике, в первую очередь - о кардинальном пересмотре отношений с США и Западом, тем более что они солидаризировались с «новой Россией», приветствовали «отказ от наследия Советского Союза» и «присоединение России к сообществу демократических государств», обещали всяческую помощь и поддержку либеральным реформам. Обещания подкреплялись принятием России в «Большую Семерку» и превращением этого элитного клуба в «Большую Восьмерку», а также вхождением России в Совет Европы - все это казалось тогда очень важным. Радикальность провозглашенных перемен и внешняя благожелательность Запада к «новой России» создавала впечатление, что страна вошла в сообщество, где на самом деле господствует международное право, уважается суверенитет и интересы государств, защищаются права и свободы человека, гарантировано равноправное сотрудничество и партнерство. На доктринальном уровне было принято положение, что у России нет внешних противников и ее безопасности ничто не угрожает. Имели место даже разговоры о перспективах членства России в НАТО.

Во внутренней российской жизни внедрялись в жизнь лозунги экономического либерализма, рыночной экономики и представительной демократии. Однако по мере их реализации даже у энтузиастов эйфорические ожидания сменялись реализмом. Введение свободы предпринимательства, частной собственности, свободы слова и многопартийности, свободных выборов, свободных поездок за границу и т.д. были признаны гражданами России делами в принципе правильными, но сама практика шоковых реформ не могла оправдать в российском общественном мнении некомпетентности реформаторов, несправедливости реформ и огромных издержек и потерь, понесенных страной и народом. Переход на новое жизнеустройство состоялся, но лозунги демократии и рынка утратили привлекательность.

Родовые травмы шоковой терапии – коррупция, отдаленность от народа и неэффективность управленческого аппарата – оказались трудноизлечимыми и до сих пор серьезно сдерживают развитие страны.

В середине 90-годов один из идеологов и авторов экономических реформ в России Дж. Сакс в разговоре с российским собеседником сказал, что если бы он знал, как все обернется, никогда бы не взялся за это дело.

К середине 90-х годов стали развеиваться иллюзии и насчет отношений России с США. Даже у тех в Москве, кто возлагал надежды на стратегическое партнерство с Америкой, энтузиазм сменялся реализмом. Поведение США все чаще наводило на мысль о том, что в отношениях с Россией Вашингтон руководствуется не только формально заявленными целями и принципами, но и некоей скрытой повесткой дня. При снисходительно-дружественном официальном нарративе, Вашингтон время от времени давал понять, что рассматривает Россию не как равноправного партнера и государство, имеющее собственные интересы, а как побежденного в «холодной войне» противника, который обязан вести себя соответственно и не мешать реализации планов победителя, даже если они не совпадают с российскими интересами.

В контексте сегодняшнего украинского кризиса уместно вспомнить об одном из первых проявлений российско-американских противоречий - письме госсекретаря США Дж. Бейкера его коллеге А. Козыреву, направленном в разгар приднестровского конфликта летом 1992 года. Как известно, конфликт возник из-за отрицания Кишиневом мирно заявленного права приднестровцев на двуязычие – использование русского языка наряду с молдавским (административные амбиции приднестровцев были весьма скромными, о выходе из состава Молдовы речь не шла). Неурегулированность разногласий между Кишиневом и Тирасполем порождала напряженность и эксцессы. Президент Молдавии М. Снегур принял решение дать молдавским силовикам карт-бланш на искоренение «лингвистического сепаратизма» и восстановление единства страны любыми средствами. Наступление ВС Молдовы на город Бендеры началось 19 июня 1992г., и к тому времени, как в Москву поступило письмо Дж. Бейкера, силовики убили в Бендерах и его окрестностях свыше 500, ранили более 3 тысяч человек, разрушили и повредили десятки домов, обстреливая при этом и подразделения находившейся в Приднестровье с советских времен войск 14-й российской армии.

Смысл послания госсекретаря был прост: если Россия будет вести себя так, как в Приднестровье, всему хорошему, что было между нами, придет конец.

Дж.Бейкер фактически требовал, чтобы 14-я армия не препятствовала резне и не мешала насильственному приводу Приднестровья в Молдову, хотя возвращаться туда приднестровцы решительно не хотели. Вопросы прав человека – свой главный конек – госдепартамент оставил вообще без внимания. Главным для Вашингтона стало то, что в приднестровской ситуации Москва занялась самостоятельным миротворчеством и санкционировала действия командующего 14-й армией генерала А. Лебедя, остановившего продвижение молдавских войск, а это, по мнению Вашингтона, могло стать началом возрождения имперских амбиций России, что следовало решительно остановить. Кроме того, отделение Приднестровья ослабляло Молдову, на которую у американцев были свои геостратегические планы

В последующие годы разница в интересах и подходах России и США к международным проблемам проявлялась неоднократно. Развал Югославии и война против Сербии; превращение американцами Афганистана за годы оккупации в наркозависимое, неспособное управлять своими делами государство и фактический отказ американцев реально сотрудничать в ликвидации афганских наркопотоков в Россию; нападения США на Ирак и Ливию, в результате которых Россия, помимо прочего, понесла экономические потери; попытки смены режимов в Иране и Сирии; поддержка США действий Грузии против России в южноосетинском конфликте вносили все большую определенность в картину отношений России и США.

Это - не считая расширения НАТО, которое уже в 90-е годы породило серьезные сомнения насчет подлинных целей американской политики. В Москве не понимали, зачем Соединенным Штатам при, казалось бы, принципиально новых отношениях с Россией и после вывода с германской территории последних частей российских войск, нужно было уже к середине 90-х годов начинать готовить страны Восточной Европы и Прибалтики к вступлению в НАТО и придвигать к российским границам инфраструктуру альянса - внятных ответов на вопрос о том, кто, почему и как может угрожать этим странам и такому могущественному военному союзу, как НАТО, не было.

На цели американской стратегии также указывали выход США из договора по ПРО и развертывание в 2000-х годах элементов ПРО в Европе под явно несостоятельным предлогом ракетно-ядерной угрозы со стороны Ирана и КНДР. В русле этой стратегии в политике США в странах СНГ усиливались выходящие за рамки нормальной конкурентной борьбы антироссийские моменты, в самой России Америка открыто поддерживала НКО и деятелей, пытавшихся применять политтехнологии «цветных революций» для дестабилизации и смены власти.

Разумеется, в российско-американских отношениях присутствовал достаточно широкий позитив, были сферы совпадения интересов и проекты взаимодействия и сотрудничества. До недавнего времени стороны на официальном уровне придерживались того, что взаимоотношения двух стран строятся на общих ценностях и нормах международного права, а в общей картине отношений главное - не разногласия, а позитивные связи.

В международных делах Россия весь постсоветский период демонстрировала правопослушность. При этом, в отличие от США, Россия не вмешивалась во внутренние дела государств, не проводила операций по смене режимов, не устраивала провокаций.

Россия проявляла сдержанность в оценках кризисов, не обостряла отношений с США из-за организованных американцами войн, не использовала в критических ситуациях своего права вето в Совете Безопасности ООН, хотя в ряде инициированных американцами региональных ситуаций российским экономическим и иным интересам наносился ущерб. В начале нулевых годов было сдержанным (по мнению некоторых экспертов, слишком сдержанным) ее отношение и к действиям США, которые представляли прямые потенциальные военно-стратегические угрозы России – созданию американской ПРО и размещению элементов ПРО в Европе, работе над созданием новых военных технологий и вооружений, в частности, сверхзвукового неядерного баллистического оружия «Быстрый глобальный удар».

В 2015 г., кстати говоря, подход России был уже другим - на 51-й Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности С.В. Лавров дал, в частности, весьма жесткую оценку американской глобальной ПРО - он указал на «американскую одержимость созданием глобальной ПРО», отметил, что ПРО «несет в себе реальные риски для российских сил ядерного сдерживания» и заявил, что подобные действия неизбежно влекут за собой ответные меры.

Как можно понять, причинами сдержанности были следующие.

После распада СССР внимание политиков и управленцев России было поглощено внутренними проблемами – созданием новой системы государственности и новой экономики. Как во многих странах во времена фундаментальных перемен, в России 90-х годов вопросы внешней политики не считались приоритетными - представлялось, что основными задачами дипломатии должна быть помощь притоку иностранных инвестиций в Россию и продвижение за рубежом интересов и проектов российского бизнеса. Свою роль сыграло и то, что Россия стала активным продолжателем Советского Союза в реализации положений Вашингтонского консенсуса (СССР присоединился к Консенсусу в 1989 г.) и значительно усилила привязку своих финансов и экономики к мировой валюте – доллару и мировым и американским валютно-финансовым институтам. Очевидно, до недавнего времени эти реальности считались достаточной основой для убежденности в том, что американцы, конечно, могут вести себя в мире неправильно, но осложнять отношения с Америкой, лидером и держателем акций мировой экономики и финансов и хранителем российских авуаров, не стоит (позиция России перед нападением США на Ирак в 2003 г. выглядела примерно так: «Хотите бомбить Ирак – ваше дело, но, по нашему мнению, это будет ошибкой»). Кроме формальных и неформальных установок, сдержанное отношение к нараставшим нарушениям международного права американцами, которые понимали исчезновение Советского Союза как новую свободу действий для США, могло объясняться и тем, что вооруженные конфликты возникали вдали от России, напрямую интересов ее безопасности не затрагивали и на материальную сферу существенно не влияли.

Необходимо сказать и о длительном отсутствии в постсоветской России национальной идеи – за известными исключениями, до последнего времени отношение политикума к национальной идее как основе существования страны и государства и стратегии внутренней и внешней политики России было безразличным, порой – саркастическим («поиск национальной идеи – старинная русская забава»). Понятие национальной идеи нередко отождествлялось с понятием официальной идеологии, которой, согласно Конституции РФ, быть не должно. В сентябре 2013 г. В.В. Путин на ежегодном Валдайском форуме высказался о национальной идее с достаточной определенностью: «После 1991 г. была иллюзия, что новая национальная идеология, идеология развития, родится как бы сама по себе. Государство, власть, интеллектуальный и политический класс практически самоустранились от этой работы… отсутствие национальной идеи, основанной на национальной идентичности, было выгодно той квазиколониальной части элиты, которая предпочитала воровать и вывозить капиталы и не связывала свое будущее со страной, где эти капиталы зарабатываются».

Растущая конфликтность в мировых делах, в частности, украинский кризис поставил значение национальной идеи на принадлежащее ей по праву место в жизни государства и народа (формирование российской национальной идеи, однако, далеко не закончено).

Заслуживает внимания объяснение российским политологом П. Акоповым реакции России на поведение США – по его мнению, «В. Путин… предпочитал не демонстрировать внешнему миру, что мы знаем, как к нам относятся на деле англосаксы… (это) было не только проявлением доброй воли (Россия действительно не собиралась ни с кем конфликтовать), но и стремлением получить время для собирания сил, для восстановления оборонной и экономической мощи страны».

Инерция сдержанности не могла продолжаться бесконечно. Серьезный сигнал о неудовлетворенности России ситуацией в мире и отношением к ней Запада был дан 10 февраля 2007 г. – на очередной Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности В.В. Путин произнес программную речь о глобальной безопасности и внешней политике России. Впервые с распада Советского Союза в декабре 1991 г. Президент России жестко выступил против проводимой Соединенными Штатами политики доминирования и строительства однополярного мира, войн и военной экспансии, против пренебрежения принципами и нормами международного права, в частности, против вмешательства во внутренние дела государств и стремления НАТО присвоить себе прерогативы ООН в вопросах международной безопасности, войны и мира. Он указал на озабоченности России действиями США, не вызванными какими-либо военными угрозами - продвижением американской ПРО в Европе, размещением американских вооружений в космосе, обустройством американских военных баз в Болгарии и Румынии, а также разработкой в США новых стратегических наступательных вооружений. «Предлагавшийся после «холодной войны» однополярный мир не состоялся… мы подошли к тому рубежному моменту, когда должны серьезно задуматься над всей архитектурой глобальной безопасности» – констатировал В.В. Путин (там же). Реакция западных политиков, СМИ и экспертов на эту речь была односторонне-негативной, российских озабоченностей никто не воспринял, тезис о конце однополярного мира и критика действий США были истолкованы как объявление новой «холодной войны».

В Мюнхене мало кто акцентировал внимание на весьма существенном моменте речи В.В. Путина – тезисах о неприемлемости менторства и навязывания системы американской демократии другим странам.

Сказанное российским президентом означало: Россия не собирается мириться не только с американской силовой геополитикой, но и с попытками США внедрять методами «мягкой силы» американскую картину мира и американское внутреннее жизнеустройство – американские основы жизни общества и государства не подходят России и многим другим странам, жизнестроительства по американским рецептам в России не будет. Позднее на Западе сочли эти тезисы еще одним существенным аргументом в пользу несовместимости самого существования нынешней России со стратегическими планами США.

Реакция на Мюнхенскую речь не заставила долго ждать. В 2008 г. последовало явно рассчитанное на неготовность России к адекватному ответу нападение Грузии на Южную Осетию и российских миротворцев, в самой России в 2009-2011 гг. с лозунгами «Путин должен уйти!» и стандартными политтехнологиями протеста пыталось развернуть наступление на власть либеральное «белоленточное движение». В условиях назревавшего нового банковско-финансового кризиса в США, сбоев в американской геополитике, кризиса внутренней политики в самих Соединенных Штатах и снижения популярности Б.Обамы, а также падения рейтинга страны в мире было сочтено своевременным запустить давно готовившийся проект по Украине. Тупиковость ситуации, нежелание и неспособность американской администрации искать выход из кризисов за рамками смыслов, целей и рамок деградирующей системы финансиализированного капитализма привели к радикальному решению – поднять масштабы глобальной геополитической зачистки на новый уровень и начать с самой крупной цели – России.

Сколько-нибудь удовлетворительный для России сценарий по Украине исключался изначально – даже если бы В. Янукович подписал в ноябре 2013 г. соглашение об ассоциации Украины с Евросоюзом и Россия в духе политкорректности приняла бы это как свершившийся факт, ничего хорошего ни Януковичу, ни России это не сулило.

Судьба незадачливого украинского президента была предрешена, его отстранение от власти было делом времени, равно как и ухудшение отношений с Россией и нанесение ей потерь: материальный ущерб для России от соглашения Украины с ЕС мог бы быть меньшим, чем от санкций, но политический удар был бы сильнее – слияние с Европой в любом случае сопровождалось бы на Украине провокационными актами русофобии и расизма, а неосуществленный «мирный» сценарий, как и реализованный силовой с государственным переворотом 21 февраля 2014 г., включал весьма чувствительный для России военно-политический и психологически элемент (нереализованный) – отмену украинским правительством соглашений о пребывании Черноморского флота и частей ВС России в Крыму и передачу крымских военных объектов США. По расчетам, финансово-экономические потери, сопутствующие им социальные проблемы, резкое ухудшение российско-украинских отношений на фоне антироссийских акций на Украине и национальное унижение от изгнания российских войск из Севастополя и воцарения там американских военных, не говоря уже о последствиях ухода ВС РФ из Крыма для безопасности страны, должны были привести в России к падению авторитета власти и лично В.В. Путина, затем – к выступлениям различных оппозиционных движений, не только либеральных. Протестные настроения возникли бы без всяких зарубежных санкций.

Об отношении американской администрации к сегодняшней России и В.В. Путину подробно высказался Б. Обама в интервью телеканалу CNN 1 февраля 2015 г. – в разных формулировках он проводил мысль о том, что благоприятного выхода из украинского кризиса для Москвы не будет, что с Россией надо что-то делать и победа Америки в этом противостоянии предопределена А в декабре 2014 г. Дж. Буш-младший в интервью телеканалу Fox-News с присущей ему прямотой высказал момент истины – мол, В.В. Путин в последние годы стал независимым и восстанавливает Советский Союз, поэтому против него надо действовать всем миром (под всем миром понимается Запад).

Смыслы и цели противостояния

В противостоянии с Россией администрация Б. Обамы делает ставку на выигрыш с нулевой суммой и проявляет максимально возможную жесткость. В недавнем интервью CNN Б. Обама открыто записал в актив США военную помощь властям Киева в войне на Донбассе и участие в государственном перевороте 21 февраля 2014 г., в вашингтонской администрации решается судьба крупных поставок американского летального оружия для ВС Украины. Если в этом вопросе возобладает мнение «партии войны» и вооружения начнут поступать украинской армии, это будет означать выход США в отношениях с Россией за красную черту. Возникнет риск прямого открытого военного столкновения на Украине между воюющими на стороне Новороссии российскими добровольцами и американскими военными, которые будут прикомандированы к использующим американскую военную технику частям ВС Украины, с соответствующими информационными, политическими и иными последствиями.

На Украине в ходе боев в Донбассе уже погибли десятки сотрудников американских спецслужб и наемников частных военных компаний, однако эти факты скрываются и не раскручиваются СМИ (понятно, почему такая линия проводится в американских СМИ, но непонятно, почему нет публикаций в СМИ России).

Начиная антироссийскую операцию в 2013 г. с провоцирования демонстративных разногласий ЕС и Украины с Россией из-за экономического раздела соглашения об ассоциации Украины с ЕС, США не смогли предвидеть многих негативных для себя моментов, возникших при реализации замысла – на сегодняшний день далеко не все идет так, как планировали американцы. Украинские власти ведут себя в конфликте так, что это не сулит выгод ни Киеву, ни Вашингтону, в Европе возникают сомнения насчет правильности политики Запада. Однако ставки в глобальной игре повышаются, операция продолжается, советник Б. Обамы по национальной безопасности С. Райс заявляет, что давление на Россию будет расти до тех пор, пока та не развернет свою политику в другую сторону.

Устранив Россию как субъекта большой геополитики, США будут с гораздо более выгодных позиций выяснять отношения с Китаем. Безымянный аналитик одного из сайтов Новороссии пишет, что Донбасс – ключ к Украине, Украина – ключ к России, Россия – ключ к Китаю: ведь именно ради этой цели, а вовсе не ради демократии на Украине, сланцевого газа под Славянском и даже не ради баз НАТО в Крыму Обама, Керри, Меркель, Олланд и другие американские и европейские политики целый год летают по всему миру на переговоры и тратят сотни часов на телефонные беседы и личные встречи по украинскому вопросу. Выигрыш США в украинском кризисе приведет к активизации американских операций против Ирана, Сирии, ряда стран Латинской Америки и других противников Pax Americana. Одним из последствий операции против России уже стал резкий спад торгово-экономических отношений Европы с Россией и переориентация европейских инвестиций и бизнеса в целом на США. Санкции против России сработали еще в одном весьма важном направлении – в самом начале работы Евразийского экономического союза они нанесли этому новому интеграционному объединению чувствительный удар.

Если украинскому проекту США будет позволено когда-либо осуществиться, это может стать не только трагедией для народов России и Украины, но и началом пути к полному перевороту человеческой цивилизации и установлению глобального тоталитарного жизненного строя, который по сегодняшним критериям может быть назван не иначе как антицивилизацией.

Смысл перемен – создать универсальную мировую систему жизне- и мироустройства, которая позволит навечно закрепить и сделать глобальной власть финансово-бюрократической верхушки Запада. Для этого необходимо в корне и повсеместно изменить сознание и основы управления жизнью и деятельностью людей. Трансатлантическая элита давно разработала картину мира и концепцию Нового мирового порядка, НМП, и явочным порядком продвигает перемены во внутреннем жизнеустройстве государств и в международных отношениях – размывает суверенитет государств, ведет дело к подмене демократии кастовой системой управления с тотальным электронным контролем, разрушает духовные ценности и устои общества и семьи, переформатирует сознание людей, и многое другое. Несогласные мутировать вместе с Западом в сторону НМП государства-диссиденты, как, например, Россия, опасны – они подлежат воздействию мягкими методами (отстранение лидера и смена руководства страны), а если это не срабатывает, организуются жесткие смены режимов, гражданские войны или военные конфликты с соседями.

Обращает на себя внимание, что в последнее время официальные представители США – государства, которое за последних два десятилетия совершило больше вопиющих нарушений международного права, чем все государства мира, вместе взятые, в связи с украинской ситуацией вдруг стали вспоминать о международном праве и говорить о необходимости его реформирования.

Вообще тема правопослушности и эффективности созданного после Второй мировой войны миропорядка стала чаще затрагиваться в выступлениях мировых лидеров и политиков. Администрация США, спровоцировавшая украинский и другие кризисы и конфликты, возлагает на Россию ответственность за деградацию миропорядка (обычная тактика перевода стрелки – обвинять противника в деяниях, которых совершал сам обвиняющий). Одна из целей такой тактики – демонтаж Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений и начало подготовки мира к новому миропорядку.

Высказывания на разных уровнях об обновлении миропорядка, особенно в связи с годовщинами Ялтинской и Потсдамской мирных конференций, множатся и в России.

В российском дискурсе встречается мнение о то, что ялтинско-потсдамский миропорядок зафиксировал сложившееся к концу Второй мировой войны соотношение сил великих держав, и этот порядок существовал благодаря ядерному и идеологическому паритету между СССР и США. Однако после распада СССР, мол, ялтинско-потсдамская система перестала существовать, а субъектами мировой политики становятся региональные или мировые экономические и культурно-цивилизационные объединения/сообщества более или менее близких друг другу государств, которые должны участвовать в формировании нового миропорядка – в необходимости срочных изменений, дескать, нет сомнений. Такое мнение представляется неадекватным сегодняшним реальностям. Возлагать надежды на некие культурно-цивилизационные общности или сообщества не стоит – оформившихся сообществ, которые могли бы в близком будущем претендовать на роль ответственных субъектов миропорядка, сейчас нет и неизвестно, возникнут ли таковые вообще - ситуация здесь слишком неоднозначная, для структурирования этой расплывчатой сферы нужны большие силы и средства, взять их неоткуда. Вряд ли удачным был бы и вариант реформы ООН и Совета Безопасности с расширением участия государств и действующих международных региональных и профильных структур, институционализированных или даже клубных, в решении вопросов международного мира и безопасности – проект в силу своей громоздкости не будет работоспособным. В любом случае, спешить с отменой существующего порядка решения вопросов международного мира, безопасности и сотрудничества государств не следует: нельзя исключать, что попытки американцев завязать дискуссию о необходимости реформы миропорядка являются первой частью сценария, во второй же части (если украинский кризис завершится согласно ожиданиям США и ЕС) могут быть предусмотрены похороны Устава ООН и ялтинско-потсдамских соглашений, как отживших свой век, и принятие новых правил – отказ государств от своего суверенитета, создание единого мирового правительства, введение единой мировой валюты, единых мировых законов и, как лозунг для привлечения симпатий, поощрение всяческих индивидуальных свобод.

Наилучшим практическим ответом на разговоры о миропорядке и реформе мировой и региональной систем безопасности была бы реализация формулы С.В. Лаврова в его выступлении на Мюнхенской конференции – надо просто сесть и переутвердить, а затем честно выполнять то, о чем договаривались десятилетия назад. Действительно, современное мироустройство может эффективно работать и дальше – ответы на все возникающие в международных делах вопросы, в том числе в сфере безопасности, содержатся в Уставе ООН, универсальных договорах, конвенциях и декларациях. Все можно решать к взаимному удовлетворению государств. Суть дела в том, что угрозы мировой безопасности возникают не потому, что, дескать, Устав ООН и вообще нынешний миропорядок плох, устарел и его надо менять, а потому, что США и их союзники этот Устав и другие нормы международного права не соблюдают, а государства, видящие правонарушения, не хотят осложнять отношений с нарушителем, тем более если конфликт не затрагивает напрямую их интересов, а сил призвать нарушителя к ответственности нет. Благодаря этому сверхдержава Америка давно действует без оглядки на право и миропорядок. Это не двойной стандарт – для США ориентиром поведения в международных делах служат собственные цели и интересы, а то, как – мирно или силой – они будут реализованы, зависит не от правовой стороны проблемы, а от цены вопроса: если цена высока, вопрос временно закрывается, его решение откладывается до лучших времен. У администраций США и Европы принципиально иная политическая философия и видение сегодняшнего и будущего мира, чем, например, у России, Китая и большинства государств. Судьбы народов и государств рассматриваются трансатлантической верхушкой сугубо утилитарно как обстоятельства, которые, если они мешают достижению целей, следует устранять, не считаясь с людскими потерями, страданиями, разрушением экономики, развалом государств и пр. При таком мышлении международное право в одних случаях считается помехой, которую можно игнорировать, в других – удобным средством оправдания действий, с этим правом на самом деле несовместимых.

Вновь мирное сосуществование?

Противостояние России и США в украинском и других кризисах показывает, что тезисы об общих ценностях, интересах и партнерстве России с нынешними властями США и большинством стран Европы не отвечают действительности.

Их картины мира, идеология и, главное, практика слишком расходятся – даже об установлении реальных фактов по общепринятым процедурам с американцами договориться не удается: для них не существует ничего, кроме собственного мнения, которое не подлежит обсуждению. Украинский кризис ясно продемонстрировал, что между Россией и коллективным Западом во главе с США вновь вышли на поверхность серьезные противоречия по тем же, что и прежде, фундаментальным вопросам – понятиям о том, что должно быть для людей и государств высшими ценностями, как с этими ценностями обращаться, что допустимо, а что недопустимо в жизни людей и обществ и внешней политике государств, что является развитием, а что деградацией и т.д. В этом плане очень показательно покровительство США украинским неонацистам, навязывающим сегодняшней Украине свою идеологию и практику. Речь сегодня идет не просто об урегулировании конфликтов и кризисных ситуаций, а о гораздо большем: сохранении формировавшихся народами в течение тысячелетий ценностей и норм жизнеустройства – или отказе от этих ценностей и переходе мира в качественно иное состояние, в котором от сегодняшней цивилизации мало что останется. Или – или.

Возникает традиционный для таких ситуаций вопрос о потенциалах противостоящих сторон, вспоминаются исторические аналогии. По окончании Второй мировой войны соотношение сил держав-победителей, между которыми уже во второй половине 1945 г. назревали сгладившиеся во время войны противоречия, было существенным, но не единственным фактором прочности ялтинско-потсдамского миропорядка. Мир сознавал, что новое мироустройство рождалось в ходе судьбоносной для всего человечества войны с нацистской Германией – антигитлеровская коалиция, особую роль в которой сыграл Советский Союз, вела справедливую освободительную войну, что повлияло на послевоенное мироустройство и дало ему долгую жизнь. Ялтинские и Потсдамские соглашения исходили из согласия государств-победителей уважать суверенитет, независимость суверенных государств и принцип невмешательства государств во внутренние дела друг друга. Правовая основа сегодняшнего миропорядка возникла на пафосе Великой Победы и отвечала интересам всех государств мира. Обеспечить стабильность системы мировой безопасности и правопорядка, однако, не удалось, но острота конфронтации между Советским Союзом и западными державами была смягчена принципом мирного сосуществования двух политических систем.

Сегодня очевидно, что при технологических прорывах во всех сферах человеческой деятельности и универсализации жизнеустройства, принципиальные расхождения в понимании смыслов и целей существования и развития стран и мира в целом сохраняются.

При этом сохраняются и правовые основы миропорядка, позволившие избежать превращения «холодной войны» в войну горячую – их надо беречь.

В контексте украинского кризиса и других испытаний, которые, судя по всему, не замедлят появиться, особое значение для России может иметь скорейшее формирование национальной идеи, отвечающей чаяниям страны и привлекательной для мира. В России и за рубежом растет число людей, полагающих, что если Соединенные Штаты и Европа взяли на себя миссию революционеров миропорядка и считают возможным вершить смены режимов, войны и насаждать НМП, Россия может стать инициатором разработки альтернативной картины мира и возглавить движение в защиту естественных человеческих ценностей, прав человека, суверенитета государств и международного права. При обилии общих идей в российском дискурсе по этой теме не хватает видения конкретных образов будущего – системы управления обществом, организации экономической и общественной жизни, облика семьи, науки, культуры и т.д., в то время как детали западной картины нового мирового порядка давно разработаны и как бы незаметно внедряются в жизнь. Роль идеологии не стоит недооценивать – достаточно вспомнить, как изменился мир в 40-60-е годы прошлого века, когда под воздействием идей национального освобождения десятки стран Азии и Африки обрели независимость. И если всего лишь формирующаяся российская национальная идея стала поводом для запуска крупной операции против России, можно не сомневаться, что, приняв завершенный вид, она сыграет свою роль в судьбах России и мира.

Иван Виноградов

Читай ещё:

Новый мировой порядок: Планы, раскрытые инсайдером в 1969 году
Демократия в системе капитализма: суть, фасад, демонтаж
Кризис международного права: современный контекст.
Наталия Витренко: Судьба России: Путину мстит банковская мафия. 2012 г
России рано или поздно предстоит сокрушить глобального мародёра
Война как средство спасения американской экономики
Биотерроризм и Новый мировой порядок
Объединенная Европа против «русского варварства». К 70-летию начала Великой Отечественной войны

ertata