Алексей Егорович Трупп (Алоиз Лаурис Трупс) – латгальский крестьянин, русский солдат, лакей Николая II, до смерти сохранивший верность царской семье и расстрелянный вместе с Романовыми.
Четыре человека были убиты вместе с Романовыми в Екатеринбурге: лейб–медик Евгений Сергеевич Боткин, комнатная девушка Анна Степановна Демидова, повар Иван Михайлович Харитонов, лакей Алексей Егорович Трупп. Лакей — всего лишь послушная тень близ царственных особ. Тень следа не оставляет. Так ли это?
Алоиз Лаурис Труупс родился 8 августа 1856 г. в Латгалии – в деревне Калнагалс Режицкого уезда Витебской губернии (сейчас это Мадонский район Латвии), в состоятельной латгальской крестьянской католической семье. Его крестил о. Эрик Мажиновский, священник Баркавской католической церкви, с именем Алоизий Лаврентий. У Алоиза были сестра и три брата. Дети учились в начальной школе в Баркаве, Алоиз закончил ее в 1866 г. Городское уездное училище в городе Режица (ныне Резекне) было для него недоступно, после окончания школы он жил в родительском доме.
В русскую армию не призывали старших братьев, поэтому 18-летний Алоиз отправился служить вместо своего страшего брата. Статного добровольца зачислили в гвардию. Очевидно, тогда Алоиз Лауре Труупс и стал Алексеем Егоровичем Труппом. В каком полку оказался высокий голубоглазый блондин, неизвестно, но он был замечен императрицей Марией Федоровной и попал на службу во дворец на должность лакея. В формулярном списке значится: «Придворный лакей 1-го разряда. Служил при императоре Николае II. Потомственный почетный гражданин». Придворный лакей, или камер-лакей, относился к числу низших служителей. В силу своей должности он постоянно находился при членах царской семьи, даже в траурной процессии придворные лакеи шли за ротами полков лейб-гвардии. Для латгальского крестьянина это была головокружительная карьера – Алоиз считал, что ему улыбнулось счастье. Служба во дворце требовала исполнительности, исключительной честности и надежности, она предполагала полное доверие. Доход Алоиза позволял ему приобрести недвижимость в окрестностях Петербурга, но он был равнодушен к материальным ценностям и не корыстен. Проводя большую часть времени в Царском Селе, в Александровском дворце – любимом доме последнего российского императора, Алоиз мог регулярно посещать Мессу в католической церкви св. Иоанна Крестителя – там же, на Дворцовой улице, прямо через дорогу.
Алоиз помнил о своей родине и всеми путями помогал родственникам и знакомым. Он прислал братьям молотилку и другую сельскохозяйственную технику, посещал Баркаву, жертвовал деньги на тот храм, в котором его крестили. Он помогал деньгами, оказывал протекцию при устройстве на работу, отвечал всем, кто его просил, был веселым и общительным, любил проводить время со своими соотечественниками, однако воздерживался от участия в общественных мероприятиях.
Последний раз Трупп посетил родные места в 1912 году. У отца было 50 гектаров земли, но братья Язепс и Петерис были бедны. Алоиз мечтал купить братьям землю, но началась Первая мировая война, потом революция… Возможно, у него было предчувствие – во время последнего приезда Алоиз говорил родным, что, несмотря на любовь к ним и к родине, его жизнь связана с царской семьей, что он всегда будет к ней возвращаться. Рассказывают, что он был идеалистом и очень преданным человеком, испытывал искреннюю симпатию к людям, которым служил. Одной из главных черт его характера была последовательность, он всегда доводил до конца все, за что брался. Не имея собственных детей, он был привязан к царским детям, любил детей вообще. Приезжая в свою деревню, Алоиз всегда привозил детям конфеты. Донат Трупп помнил, как мальчиком сидел на коленях у дяди и играл золотыми аксельбантами на его ливрее. Очевидно, Алоизу хотелось предстать перед родными «при параде». В родных местах он был известен как «высокопоставленный чиновник при Дворе», образованный человек и общественный деятель, пример того, как много можно достигнуть благодаря личным качествам. В Калнагалс его и сегодня называют «петроградцем».
6 марта 1917 г. Николай Александрович и Александра Фёдоровна были арестованы Временным правительством. К обслуге претензий не было, они могли покинуть Царское Село, где находится бывший монарх с семьей. В 1917 г. Труппу исполнился 61 год. Он остался со своими бывшими хозяевами добровольно. Когда бывший император не смог платить своим слугам, Алексей Егорович, так же как и другие, продолжил работать бесплатно. В числе сорока человек (педагогов, наставников цесаревича, фрейлин, врачей, поваров) Трупп в июле отправился в тобольскую ссылку вместе с царской семьей.
Из дневника Николая II:
31 июля 1917 г. (последний день в Царском Селе) «…стрелки из состава караула начали таскать наш багаж в круглую залу. Там же сидели Бенкендорфы, фрейлины, девушки и люди…».
1 апреля 1918 г. (Тобольск): «Сегодня комитетом было постановлено… чтобы люди, живущие в нашем доме, тоже больше не выходили на улицу, то есть в город». В конце апреля семью разделили. Николай, Александра Федоровна и Мария были перевезены в Екатеринбург. Великие княжны Ольга, Татьяна, Анастасия и больной цесаревич Алексей оставались в Тобольске около месяца. Ухаживал за ними Трупп. Воссоединение семьи произошло через месяц. Из Тобольска пароходом до Тюмени, оттуда в Екатеринбург по железной дороге. В Тюмени на пароходной пристани камердинер императрицы Волков предложил Харитонову, которого сопровождали жена с дочерью: «Оставьте свои золотые часы семье». Тот возразил: «Зачем их пугать раньше времени?». «При любых обстоятельствах надо вести себя так, как если бы все было к лучшему».
11 мая: «С утра поджидали впуска наших людей из Тобольска и привоза остального багажа. Решил отпустить моего старика Чемодурова для отдыха и вместо него взять на время Труппа. Только вечером дали ему войти и Нагорному, и полтора часа их допрашивали и обыскивали у коменданта в комнате». Говорить о возрасте, как о причине замены камердинера не приходится, потому что «старик» Чемодуров был немногим старше Труппа. Терентий Иванович Чемодуров (1849-1918) заболел, был переведен в тюремную больницу, там его забыли, благодаря чему он чудом избежал смерти. Как бы то ни было, именно Трупп оказался в эти критические дни рядом с царской семьей. Он был самым старым узником Ипатьевского дома. А. Е. Трупп – 1856 года рождения, Е. С. Боткин – 1865, Николай II – 1868, И. М. Харитонов – 1870, Александра Федоровна – 1872, А. С. Демидова – 1878.
Об обыске служащих сказано и в Книге записей дежурств членов Отряда особого назначения по охране Николая II. Комендант Сидоров записал 24 мая 1918 г.: «Трупп Алексей Егорович в Дом особого назначения прибыл из Тобольска совместно с семьей бывшего царя, лакей, 61 [год]. Имеет при себе деньги 104 руб. Найдено при обыске 310 рублей». К началу июня 1918 г. в доме Ипатьева останутся только Николай с женой и детьми, четверо слуг и мальчик Леня Седнев, товарищ царевича Алексея по играм. Седнева чекисты выведут из дома накануне казни.
Е. С. Боткин продолжал вести переписку. В конце июня он написал знакомому: «В сущности, я умер, умер для своих детей, для друзей, для дела. Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен — как хочешь: последствия почти тождественны». Известно, что чекисты предложили доктору Боткину оставить царскую семью и просили уговорить остальных «простых людей из народа» последовать его примеру. Тот отказался, сославшись на долг врача. О предложении он уведомил Харитонова и Труппа. Они также ответили отказом.
Трупп исполнял свои обязанности слуги, помогал по хозяйству. В это время охрана дома Ипатьева состояла из его соотечественников. По воспоминаниям С. И. Иванова, Трупп встретил в Екатеринбурге, в отряде красноармейцев, родного племянника. Был ли это действительно родственник, или просто два латыша поговорили на родном языке, неизвестно. Кто бы ни были они друг другу, они оказались по разную сторону баррикад, каждый по-своему понимая свой долг: ни национальность, ни вероисповедание не имели значения. Католик Трупп, например, участвовал в православной церковной службе. Екатеринбургское предание говорит о том, что Алексей Егорович прислуживал за богослужением: был пономарем, разжигал и подносил кадило, выносил свечу.
Родственники получали короткие письма от Алоиза, в одном из них он писал об отъезде в Тобольск, в самом последнем письме – о том, что их куда-то везут, но куда – неизвестно. Впоследствии, после 1940-го г., письма были уничтожены женой Язепса Труппа из-за страха перед новыми властями. Тогда же эта мудрая женщина запретила своим детям кому-либо говорить о «петроградце». Никто из членов семьи не пострадал из-за Алоиза.
По воспоминаниям участника расстрела царской семьи М. А. Медведева (Кудрина) вопрос об уничтожении прислуги обсуждался, и было решено спасти поваренка Л. Седнева. Относительно остальных постановили, что им с самого начала предлагалось покинуть Романовых, «часть ушла, а те, кто остался, заявили, что желают разделить участь монарха. Пусть и разделяют…». В екатеринбургском музее есть расписка Варвары Яковлевой о том, что она добровольно остается с царской семьей, подобную расписку должны были подписать и остальные, в том числе и Трупп. Даже во время расстрела Иван Харитонов и Алексей Трупп не забыли о своем положении. Из воспоминаний М. А. Медведева: «Когда все вошли в нижнюю комнату… то оказалось, что комната очень маленькая. Юровский с Никулиным принесли три стула… На один из них, ближе к правой арке, на подушечку села царица, за ней стали три старшие дочери. Младшая Анастасия почему-то отошла к горничной, прислонившейся к косяку запертой двери в следующую комнату-кладовую. В середине комнаты поставили стул для наследника, правее сел на стул Николай II, за креслом Алексея встал доктор Боткин. Повар и лакей почтительно отошли к столбу арки в левом углу комнаты и стали у стенки». Дальше произошло то, что всем теперь хорошо известно.
* * *
Русская Православная Церковь Заграницей совершила соборное прославление «новомучеников Российских от безбожников избиенных» на Архиерейском Соборе 1 ноября 1981 г. В большом списке есть и «Трупп Алоизий (Алексей) Егорович – камер-лакей (камердинер) последнего российского императора». Вопреки распространенному заблуждению, иерархи зарубежной Церкви знали, что Трупп был католиком, и специально рассматривали вопрос о прославлении инославных по крещению новомучеников. Решено было, что они равны древним мученикам, вошедшим в общение с Церковью через «крещение кровью», на основании прецедентов канонизации жертв гонений на христиан, не принявших крещение (например, язычник Аглаий, присоединявшихся к
Сорока Севастийским мученикам во время казни). Также была прославлена лютеранка гофлектрисса Е.А. Шнейдер, учительница русского языка императрицы Александры Фёдоровны, убитая большевиками 4 сентября 1918 года в Перми).
Русская православная церковь Московского патриархата, канонизируя в 2000 году царскую семью, не упомянула в своем решении слуг, в том числе Алоизия Труппа. После подписания 17 мая 2007 г. «Акта о каноническом общении Русской Православной Церкви Заграницей с Русской Православной Церковью Московского Патриархата» для согласования поименных списков новомучеников была создана двусторонняя комиссия. Данная проблема по сей день находится в состоянии разрешения.
В Латвии, неподалеку от деревни Калнагалс есть небольшое кладбище под названием «Криевбирзе» (Русская роща). На нем похоронены представители нескольких поколений семьи Трупп. Алоиз прожил большую часть своей жизни и погиб далеко от родины. Он лежит в общей могиле с теми, кому служил. У слов Христа может быть и очень простой, не аллегорический смысл: «хорошо, добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего» (Мф.25:21).
отсюда
gilljan
