(с) warsh

Москва давно уже многонациональный, мультикультуральный город.

В котором разные нации и этносы сосуществуют рядом (или учатся тому), для того, чтобы заработать денег, 80% которых крутится именно в первопрестольной.

+ 12°, , днём обещают .

                      
                       (с) warsh

                      
                       (с) warsh

Оформленная в стиле эпохи Темнейшего.

Факты о Казани образца 2009 года. 1) Казань начинается с вокзала. 2) В Казани есть своя пирамида. 3) В Казани есть и свой Титаник. 4) Мечеть Кул-Шариф — самое узнаваемое фото Казани. 5) Казань — город фонтанов. 6) В Казани очень много свободного пространства. 7) Символ Казани — дракон. 8) Казань — город на холмах. 9) […]

Расчёт зенитной пушки на крыше библиотеки имени В. И. Ленина в Москве. Фото. Н. Грановского. 1941 г

На карте Москвы Кремль выглядит как треугольник, окружённый с юга Москвой-рекой, с северо-запада – Александровским садом, с северо-востока – Красной площадью и Васильевским спуском. Ансамбль Кремля резко контрастирует с прилегающими кварталами, да и порядок работы, проживания, посещения и обслуживания был здесь всегда особый.

Жизнедеятельность первого по важности государственного объекта в довоенное время обеспечивал «гражданский отдел» Управления коменданта Московского Кремля (УКМК) НКГБ-НКВД СССР, занимавшийся всеми административно-хозяйственными вопросами. В него входили рабочие и служащие разных специальностей, от поваров до электриков и связистов. Состав был вольнонаёмный, брони никто не имел, и с началом войны мужчин призывного возраста где-то наполовину, а где и полностью заменили женщины и вернувшиеся пенсионеры.


О деталях кремлёвского быта в годы войны известно не так много, но некоторые весьма любопытны. Так, в начале октября 1941 года в Кремле начались перебои с подачей электричества, бытового газа и воды, а с декабря газ практически отключили. Кроме всего прочего, это означало, что обитателям Кремля предстояло посещать общественные бани. В столице их тогда работало девять, руководители государства пользовались услугами Центральных бань. Парикмахерская в Кремле была своя.

Конечно же главной задачей УКМК совместно с 1-м отделом НКВД СССР было обеспечение безопасности. На 15 августа 1941 года они охраняли 25 лиц в Кремле и при проведении мероприятий на Красной площади. Вот их список.

1. И. В. Сталин
2. В. М. Молотов
3. А. И. Микоян
4. А. А. Андреев
5. Г. М. Маленков
6. Н. А. Вознесенский
7. А. С. Щербаков
8. Н. С. Хрущёв
9. К. Е. Ворошилов
10. С. К. Тимошенко
11. Г. Димитров
12. А. А. Жданов
13. Н. М. Шверник
14. С. М. Будённый
15. А. С. Василевский
16. Г. К. Жуков
17. Б. М. Шапошников
18. Л. М. Каганович
19. Л. П. Берия
20. М. И. Калинин
21. В. Н. Меркулов
22. А. Н. Булганин
23. А. Я. Вышинский
24. В. В. Ульрих
25. М. М. Литвинов

Первая воздушная тревога – учебная прозвучала в Кремле ещё 24 июня. Она выявила незнание инструкций, недостаточно чёткое руководство нарядами. Комендант потребовал от командиров установить надёжную связь с прибывающими частями Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского (ОМСДОН) НКВД СССР.

В 1941 году Управление коменданта выполнило ряд специальных эвакуационных заданий. За три дня, 30 июня, 1 и 5 июля была произведена эвакуация ценностей Государственной Оружейной палаты в Свердловск. С 30 июня по 2 июля 1941 года команда Полка специального назначения организовала погрузку в вагоны и отправку ценностей Гохрана. Четвёртого июля 1941 года специальная группа УКМК приступила к эвакуации тела В. И. Ленина из Мавзолея в Тюмень (2, с. 42–44); а 7 июля – документов и архивов Совета народных комиссаров СССР из корпуса № 1. В августе 1941-го в Свердловск отправили архив Управления коменданта Московского Кремля.

В эти дни руководству комендатуры пришлось постоять и за сохранение исторических ценностей. Так, 29 июня 1941 года на запрос заместителя председателя СНК СССР М. З. Сабурова комендант Кремля представил справку о старинных трофейных орудиях, которые переместили на временное хранение от Арсенала в Тайницкий сад. Это 870 пушек (весом более 270 тонн), которые намечалось вывезти для переплавки на завод «Серп и Молот». Спиридонов предлагал оставить хотя бы по одному экземпляру каждого вида стволов. К счастью, невредимы остались все исторические экспонаты.

С 16 июля 1941 года по указанию руководства Наркомата внутренних дел Кремлёвский гарнизон стал готовиться к возможной эвакуации правительства. Для этого на базе подразделений комендатуры началось формирование сводного подвижного отряда. Его ядром стал Полк специального назначения. К концу июля 1941 года этот отряд, которому придали свыше 250 автомобилей, снаряжённый необходимым имуществом, вооружением и боеприпасами, был подготовлен как к исполнению эвакуационных мероприятий, так и к боевым действиям на фронте – такой вариант также предусматривался. Для борьбы с вражескими танками формировались истребительные группы из 2–3 человек на отделение.

С сентября 1941 года по конец февраля 1942 года более полусотни военнослужащих Отдельного (офицерского) батальона и Полка специального назначения УКМК находились в командировке в Куйбышеве. Они обеспечивали охрану зданий, где размещались эвакуированные на Волгу высшие органы государственной власти и управления СССР.

С первых дней сентября в связи с приближением противника Кремлёвский гарнизон начал готовиться к отражению сухопутных атак и к боям на территории объекта. Теоретическая подготовка проходила в Кремле, боевое обучение – на полигоне. За всеми подразделениями гарнизона закрепили участки обороны. Командиры подразделений, начальники застав (караулов), коменданты комендатур персонально отвечали за них и обязаны были не допустить прорыва противника в Кремль.

Задачу по уничтожению бронетехники и живой силы противника в районе Боровицких, Троицких, Никольских и Спасских ворот поставили двум зенитным артиллерийским батареям, размещённым в сквере напротив здания УКМК (корпус № 14), а также пяти зенитным пулемётным расчётам, расположенным на крышах кремлёвских зданий.

Десятого октября 1941 года комендант Кремля сообщил в НКВД о готовности к минированию утверждённых к уничтожению объектов: правительственной и кремлёвской АТС, водонасосной и тепловой станций, электрической подстанции, бомбоубежища. Запрашивалось четыре тонны взрывчатки, детонаторы и бикфордов шнур. Однако соответствующих указаний Спиридонов не получил (1, с. 74–75): решение о минировании Кремля принято не было.

В связи с резким обострением положения на фронтах 15 октября 1941 года 1-й отдел НКВД СССР совместно с УКМК подготовили план по обеспечению охраны руководства государства на случай срочного отъезда из Москвы. Однако руководство НКВД документ не утвердило. В это же время комендант Кремля подготовил два проекта боевого приказа сводному подвижному отряду УКМК. Первый – выдвижение на рубеж Можайска или Малоярославца (в зависимости от ситуации) и вступление в бой с частями противника. Второй – движение по маршруту: Москва – Ногинск – Владимир – Горький – Куйбышев. Этот вариант предусматривался на случай эвакуации правительства из Москвы автомобилями. Колонна на марше растянулась бы более чем на пять километров.

Обстановка в районе столицы с каждым днём становилась всё сложнее, и 20 октября 1941 года на основании постановления ГКО СССР «О введении в г. Москве осадного положения» Спиридонов подписал приказ «О мероприятиях по усилению охраны Московского Кремля и боеспособности частей и подразделений». С этого момента объект практически полностью закрывался на ночь. Проезд автотранспорта, за исключением автомобилей охраняемых лиц, с полночи до шести часов в Кремль и из Кремля запрещался. Сотрудников фельдъегерской службы и посетителей, которым необходимо было попасть в Кремль в ночное время, пропускали только через Спасские ворота. Для ориентировки шоферов в тёмное время суток в арках Спасских, Боровицких и Арсенальных ворот провели специальные белые полосы. В ночное время скорость движения машин по Кремлю устанавливалась не свыше 5 км/час, с потушенными или затемнёнными фарами. Личному составу нарядов предписывалось следить за соблюдением правил светомаскировки.

В 1941 году на УКМК и 1-й отдел НКВД СССР возложили проведение двух вошедших в историю мероприятий: торжественного заседания 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская» и парада на Красной площади 7 ноября. Оба готовились в условиях жесточайшего лимита времени и строжайшей конспирации. Личный состав подразделений узнавал о задачах только на месте проведения мероприятий или во время инструктажа незадолго до их начала. Так, приказ об организации охраны торжественного заседания в помещении станции метро «Маяковская» был подписан лишь утром намеченного дня.

Накануне парада, 6 ноября 1941 года, Полк специального назначения УКМК выделил в резерв начальника охраны два взвода автоматчиков во главе с лейтенантом М. Г. Красовским. Они закрыли проходы на платформу со стороны тоннелей. Генерал-майор Спиридонов отвечал за обеспечение безопасности «в окружении входа» на станцию метро «Маяковская». Для перекрытия улиц и площади в дополнение к имеющимся нескольким ротам полка выделялось два батальона из ОМСДОН.

Хотя ПВО предприняло все меры, чтобы не допустить 7 ноября налёта вражеской авиации на центр Москвы, готовились к любому повороту событий. О сложности в обеспечении безопасности этого 25-минутного мероприятия (начало парада в 09.00, окончание – 09.25) говорят следующие факты. Тридцать пять медицинских постов и около десятка санитарных автомобилей были готовы оказать помощь в случае бомбардировки Красной площади. Пять восстановительных бригад и полтора десятка пожарных и других специальных автомашин готовились к действиям при разрушении зданий, мостовых, газовых и электрических сетей, возникновении пожаров (2, с. 74–75).

Парад обеспечивался минимальными силами, которые можно было собрать в это время. Так, в резерве коменданта Кремля остались только военнослужащие полковой школы, а командир полка находился до окончания мероприятия на командном пункте (КП) под Царь-колоколом.

В сводках о ходе парада есть информация о досадной недоработке – отсутствии кино- хроникёров, которые в спешке не успели снять на киноплёнку выступление И. В. Сталина с трибуны Мавзолея. Погрешность пришлось исправлять через неделю. Сотрудники Союзкинохроники и Радиокомитета приступили к работе в Свердловском зале (ныне Екатерининский зал) корпуса № 1 Московского Кремля 14 ноября. Из деревянных покрашенных деталей собрали имевшуюся на киностудии точную копию центральной трибуны Мавзолея В. И. Ленина. К вечеру установили осветительные приборы, кинокамеры, микрофон. На следующий день, 15 ноября, после 16.00 начались репетиции, а затем и запись выступления Сталина, которая впоследствии вошла в фильм «Парад наших войск на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года» (1, л. 639).

После успешного декабрьского контрнаступления под Москвой ситуация в гарнизоне Кремля изменилась. Казарменное положение для сотрудников Гражданского отдела УКМК3 отменили в январе 1942 года. Не аттестованный личный состав уходил домой на отдых, но обязан был по вызову немедленно явиться в Кремль. Военнослужащих разрешалось отпускать до 24.00.

Зимой 1942 года в Кремле приступили к восстановительным работам. К Первомаю решили сделать кирпичную кладку на разрушенном фасаде Арсенала и крышу корпуса; в окнах кремлёвских зданий, видных с Красной площади, вставить стёкла вместо фанеры, поправить щиты, закрывавшие кремлёвские звёзды, провести ряд ремонтных и профилактических работ. На Красной площади разобрали маскировку Мавзолея В. И. Ленина, а у его входа выставили круглосуточный пост.

Первомайский парад и демонстрация 1942 года – мероприятие, практически у нас забытое. На парад были выведены истребительные отряды НКВД СССР Москвы и Подмосковья, партизанские отряды из Московской, Калининской, Смоленской и других областей. Обеспечением безопасности занимались УКМК совместно с 1-м отделом НКВД СССР. Сразу после парада в связи с угрозой применения противником боевых отравляющих веществ комендатура предприняла срочные меры по защите людей и объекта.

Летом 1942 года обстановка на фронтах вновь обострилась. В июне Комендатура Кремля обеспечивала работу 9-й сессии Верховного Совета СССР 1-го созыва в Большом Кремлёвском дворце. Не исключали авианалёт. В случае объявления тревоги председательствующий должен был объявить о временном прекращении работы сессии и об эвакуации депутатов из зала. К счастью, этого не потребовалось.

Казалось, Управление коменданта Кремля, успешно справившееся со своими задачами в самый критический период, надёжно обеспечило охрану объекта. Однако 6 ноября 1942 года произошёл крайне опасный инцидент, заставивший принять самые серьёзные меры для повышения безопасности высших должностных лиц государства.

За три часа до открытия торжественного заседания в Большом Кремлёвском дворце на Красной площади неожиданно завязался самый настоящий бой. Обстоятельства происшедшего внешне выглядели как скоординированные действия диверсионной группы по классическому сценарию.

В 14.55 специальная автомашина с А. И. Микояном выехала из Кремля через Спасские ворота по направлению улицы Куйбышева (ныне Ильинка). При подъезде к Лобному месту путь автомобилю преградил извозчик с возом сена, следовавший с Васильевского спуска по направлению к Красной площади. Правительственный автомобиль и следовавшая за ним машина охраны снизили скорость и свернули вправо, ближе к Лобному месту. В этот момент оттуда раздались выстрелы. Стрелявший был одет в военную форму. Автомобиль с Микояном продолжил движение, из второй машины с личной охраной на задержание выскочил сотрудник 1-го отдела НКВД СССР М. М. Милорадов.

На помощь ему, ведя на ходу огонь, бросились сотрудники Управления коменданта Е. А. Вагин, Л. А. Стёпин, В. Т. Савин. Залёгший террорист сумел ранить Стёпина. К счастью, на место подоспел офицер комендатуры с поста у Спасских ворот Д. О. Цыба с двумя ручными гранатами. После первого взрыва террорист продолжал отстреливаться, но после второго поднял руки вверх и крикнул: «Сдаюсь!» Сотрудники охраны скрутили его и обыскали. Кроме винтовки у него нашли 25 патронов и документы. Задержанного отвели в помещение бюро пропусков у Спасских ворот, а затем доставили на Лубянку.

Установить его личность не составило труда: С. Т. Дмитриев, тридцати трёх лет, уроженец Усть-Каменогорска, ефрейтор 1-го зенитного полка ПВО, дислоцированного в Москве. Сын зажиточного крестьянина старообрядца, малограмотный (окончил один класс начальной школы), женатый, отец двух детей, в прошлом – комсомолец. В армию призван в 1939 году со стройки в родном городе. После увольнения в запас поработал шофёром на заводе «Стройдеталь» в Москве, а с началом войны попал в армию. Подал заявление о вступлении в компартию, но ему отказали.

На допросах он признался в антисоветских настроениях: немецкие листовки вызвали в нём желание отомстить за неудавшуюся жизнь, и в полдень 6 ноября, заступив на пост в гараже полка, он решил действовать. Взял винтовку и 45 патронов и направился на Красную площадь с твёрдым намерением совершить покушение на кого-либо из членов правительства или покончить с собой. Примерно через час, выдавая себя за часового комендантского патруля, встал на «пост» у Лобного места и стал ожидать удобного момента.

Следствие пришло к выводу, что за террористом не стояли контрреволюционные организации или немецкие специальные службы. Покушавшийся был явно психически неуравновешенным. Передача подготовленных в марте 1944 года материалов следствия и обвинения в военный трибунал затянулась на много лет. Суд над Дмитриевым состоялся только 25 августа 1950 года и приговорил его к высшей мере наказания.

В конце 1943 года Комендатура Московского Кремля приступила к выполнению заданий, связанных с возвращением имущества и ценностей, вывезенных из Москвы в 1941–1942 годах. Эти мероприятия проводились планово, без спешки. В феврале 1944 года из Уфы в Москву специальная команда УКМК доставила архив СНК СССР. Весной из Свердловска вернулся архив самого Управления коменданта.

С 16 по 19 февраля 1945 года провели реэвакуацию ценностей Государственной Оружейной палаты с Урала. Начальником специального эшелона из девяти вагонов был назначен директор Государственной Оружейной палаты подполковник госбезопасности Н. Н. Захаров, которому был выделен взвод автоматчиков Полка специального назначения. О движении эшелона из Свердловска в Москву Н. С. Спиридонов докладывал лично два раза в сутки наркому государственной безопасности СССР В. Н. Меркулову. В конце марта привезённое из Тюмени в Москву тело В. И. Ленина вновь поместили в Мавзолей.

В июне 1944 года, впервые после трёхлетнего перерыва, Боровицкие и Спасские ворота, предназначенные для проезда автотранспорта, оставались открытыми в дневное время. Для жителей Москвы это говорило о многом. В конце 1944 года приступили к ремонту зданий Кремля. Помыли окна и покрасили рамы, вернули крышам привычный зелёный цвет, сняли защитные чехлы с крестов и куполов на кремлёвских церквях и соборах, освободили звёзды на башнях от деревянных щитов. 1 мая 1945 года вновь засветились пять звёзд на башнях Кремля.

Комендатура Московского Кремля участвовала в обеспечении парада и демонстрации трудящихся на Красной площади 1 мая 1945 года. Это был заключительный, третий по счёту, парад в центре Москвы за годы Великой Отечественной войны.

Из менее заметных, но не менее важных событий, подготовленных с участием комендатуры и 1-го отдела НКВД СССР – 6-го Управления НКГБ СССР – следует назвать семнадцать визитов иностранных делегаций в Кремль. Их возглавляли У. Черчилль (дважды), Ш. де Голль, Э. Бенеш, И. Б. Тито, А. Иден и другие. Всего же за годы войны в Кремле было проведено 45 крупных государственных мероприятий.

И. В. Сталин на переговорах с У. Черчиллем в Кремле. Август 1942 г.

И ещё одна малоизвестная страница деятельности УКМК. С 5 августа 1943 года по 9 мая 1945 года на территории Кремля были организованы 359 артиллерийских салютов в честь исторических побед Красной Армии на фронтах Великой Отечественной войны. Сводный салютирующий артиллерийский дивизион от двух дивизий НКВД СССР располагался в Большом сквере Московского Кремля – на том самом месте, где ещё совсем недавно размещались две зенитные батареи, отражавшие налёты авиации противника на Московский Кремль.

После капитуляции фашистской Германии подразделения Кремлёвского гарнизона в мае-июне 1945 года обеспечивали безопасность ряда правительственных мероприятий, в том числе посвящённых Победе. Так, 24 мая личный состав УКМК принимал участие в приёме в Большом Кремлёвском дворце в честь командующих войсками Красной Армии. Через месяц, 24 июня 1945 года, комендатура совместно с 6-м Управлением НКГБ охраняли руководителей государства и гостей на параде Победы. Парадный расчёт Полка специального назначения УКМК прошёл по брусчатке Красной площади. На следующий день, 25 июня, на приёме в честь участников парада Победы в Большом Кремлёвском дворце присутствовали военнослужащие Комендатуры Московского Кремля и Полка специального назначения.

Литература и источники

1. Кремлёвский кинотеатр. 1928–1953. Документы. М., 2005.
2. Лубянка в дни битвы за Москву. Материалы органов госбезопасности СССР из Центрального архива ФСБ России. М., 2002.

В. И. Жиляев, кандидат исторических наук, научный сотрудник ФСО РФ

Читай ещё

Здесь рождалась Победа.
Главная цитадель России.

ertata

Члены Государственного комитета обороны СССР

С началом Великой Отечественной войны Московский Кремль стал военно-политическим и экономическим центром управления страной. Здесь находились высшие органы власти в военное время – Государственный комитет обороны и Ставка Верховного Главнокомандования, которыми руководил И. В. Сталин. Пожалуй, ни одной из основных воюющих держав не удалось добиться того, чтобы ветви гражданской и военной власти сплелись в одном месте так прочно и органично.

В СССР специальные центры управления на случай войны заранее созданы не были. В сложившейся обстановке наиболее удобным и подготовленным местом оставался Московский Кремль. Несмотря на невиданную по новизне и сложности военную ситуацию, он, как и в былые столетия, блестяще справился со своей исторической ролью – центра принятия судьбоносных решений, в том числе в сфере войны и экономики.


Прежде всего в Кремле находился Государственный комитет обороны – чрезвычайный высший государственный орган, сосредоточивший всю полноту власти в годы Великой Отечественной войны. Историю его создания приводит А. И. Микоян, бывший тогда заместителем Председателя СНК СССР: «30 июня 1941 года меня и Вознесенского попросили зайти к В. М. Молотову. Когда мы вошли в кабинет, там были Л. П. Берия, Г. М. Маленков и К. Е. Ворошилов. По всему было видно, что они о чём-то уже договорились и теперь хотят поставить нас перед фактом. Берия сказал, что они тут посоветовались и решили внести предложение о создании Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным, которому передать всю полноту власти в стране. Я сказал, что согласен: это отвечает обстановке. Вознесенский тоже согласился. Решили ехать к Сталину, он находился на ближней даче. Приехали. Берия высказал наше предложение создать ГКО. Сталин согласился и сказал: “Нужно обсудить кандидатуры”.

Берия тут же заявил: “Кандидатуры есть”, и назвал пять фамилий: Сталин (председатель), Молотов (зам. председателя), Ворошилов, Маленков и Берия. Сталин спокойно выслушал и сказал: “Надо бы включить Микояна и Вознесенского”. Однако после небольшой дискуссии было решено не оголять Совнарком (СНК) и Госплан. Микоян и Вознесенский остались работать в СНК».

В тот же день совместным постановлением Президиума Верховного Совета, Совнаркома и ЦК ВКП(б) был образован Государственный комитет обороны (ГКО или ГОКО) в составе, согласованном на ближней даче. В дальнейшем он вырос до восьми человек. Членами ГКО также стали А. И. Микоян и Н. А. Вознесенский (3 февраля 1942 года), Л. М. Каганович (20 февраля 1942 года), Н. А. Булганин (22 ноября 1944 года заменивший К. Е. Ворошилова).

Сталин вернулся в Кремль в качестве председателя ГКО 1 июля 1941 года и возглавил оборону страны. В тот же день выходит первое Постановление ГКО «Об организации производства средних танков Т-34 на заводе “Красное Сормово”». Последнее, за № 9971, вышло 4 сентября 1945 года. Поскольку нумерация документов была сквозная, можно констатировать, что всего ГКО принял почти 10 тысяч постановлений (в среднем по 6 документов в день). Свыше двух третей из них относились к войне и экономике. Они имели силу законов военного времени.

Рождение ГКО стало оперативным ответом членов Политбюро ЦК ВКП(б) на складывающуюся обстановку. Микоян не пишет, кому пришла в голову подобная идея. Но из того, что данное решение озвучивал Берия, можно предположить, что он мог быть и инициатором создания комитета.

Государственный комитет обороны размещался в кремлёвском корпусе № 1 (здание Рабоче-крестьянского правительства СССР). Здесь же находился и Совет народных комиссаров СССР. На первом этаже был кабинет Ворошилова. На втором этаже работали члены ГКО: Берия, Вознесенский, Каганович, Микоян и Маленков. На том же этаже, в Особом секторе ЦК ВКП(б), находился кабинет Сталина. Часть третьего этажа занимали Молотов с его секретариатом и Оперативное бюро ГКО.

Большинство членов ГКО не только работали в Кремле, но и проживали на его территории. Вот их адреса:

Корпус № 1 (здание Рабоче-крестьянского правительства) – И. В. Сталин, квартира № 1;

Корпус № 5 (Кавалерский корпус) – Н. А. Вознесенский, квартира № 28; А. И. Микоян, квартира № 33; В. М. Молотов, квартира № 36;

Корпус № 9 (Апартаменты БКД) – К. Е. Ворошилов, квартира № 12;

Корпус № 20 (Детская половина БКД)– Л. М. Каганович, квартира № 1.

Кремль представлял собой особую территорию со своим порядком работы, проживания, посещения и обслуживания, где функционировал уникальный единый механизм государственного и военного управления. Здесь царил деловой дух оперативной и интенсивной работы. Как вспоминал начальник Главного управления тыла Красной Армии генерал А. В. Хрулёв, «в кабинет Председателя ГКО всегда свободно входили члены ГКО, которые докладывали подготовленные проекты постановлений – каждый по своему кругу деятельности. Сюда беспрерывно являлись военные руководители, наркомы и другие ответственные лица не только по вызову, но и по своей инициативе, если у них возникал крупный и неотложный вопрос. Заседаний ГКО в обычном понимании, т.е. с определённой повесткой дня, секретарями и протоколами не было».

Сталинский стиль работы не подразумевал видимой грани между рабочим кабинетом и квартирой, которые находились рядом. По крайней мере, для ближайшего круга членов ГКО её не существовало. Они нередко обсуждали проблемы у своего председателя в неофициальной, домашней обстановке. Например, во время ужина, где за беседой подводили итоги дня, рассматривали возникшие вопросы. Такая атмосфера делового общения создавала доверительные отношения и сплочённость.

Бывали в сталинской кремлёвской квартире и другие деятели, не относящиеся к «ближнему кругу» Хозяина. Из воспоминаний авиаконструктора А. С. Яковлева: «Обстановка скромная и строгая. Обилие книг. В столовой налево, во всю стену, старинный громоздкий буфет тёмного дерева с бокалами и, по кавказскому обычаю, рогами для вина. Посредине покрытый белоснежной скатертью стол человек на десять. В простенке, между окнами, тахта-диван. Направо у стены шкаф с книгами…»

После обсуждения проблемы в узком кругу члены ГКО подключали к решению вопроса руководителей и специалистов. В кабинете Сталина собирался уже более широкий круг лиц: члены ГКО, Ставки, Политбюро, наркомы, военачальники. Всё решалось оперативно, без бумажной волокиты. Распоряжения часто отдавались по телефону, телеграфу, при личном общении и лишь затем оформлялись в виде постановлений. По свидетельствам участников, процедура принятия решений была упрощена до предела, поощрялась инициатива ответственных лиц.

«Стиль работы, как правило, был деловым, без нервозности, своё мнение могли высказать все. Верховный ко всем обращался одинаково – строго и официально. Он умел внимательно слушать, когда ему докладывали со знанием дела. Сам он был немногословен и многословия других не любил, часто останавливал разговорившегося репликами – “короче!”, “яснее!”. Совещания открывал без вводных, вступительных слов. Говорил тихо, свободно, только по существу вопроса. Был лаконичен, формулировал мысли ясно», – вспоминал об этих заседаниях маршал Г. К. Жуков.

Стоит отметить, что уникальность ГКО во многом определялась и его составом. В него входили люди, имевшие за плечами разнообразный опыт политической, административной, общественной, военной и хозяйственной работы. Это были не аппаратчики в классическом понимании этого слова, а универсальные специалисты-организаторы. Важно и то, что их связывали единое мировоззрение и годы совместной деятельности.

ГКО представлял живой организм, в котором жесткая централизация органично сочеталась с гибкостью, оперативностью и творческим началом. Его структура менялась и совершенствовалась под влиянием необходимости. Так, при нём функционировали специальные бюро, комитеты, комиссии и группы, создавались и вспомогательные чрезвычайные органы, например Совет по эвакуации. Государственному комитету обороны подчинялись и наркоматы оборонных отраслей промышленности. Его члены отвечали за конкретные сферы деятельности. Так, Молотов ведал танковой сферой, Микоян – снабжением, ленд-лизом. Маленков занимался авиацией, Вознесенский – боеприпасами и чёрной металлургией, Берия – производством вооружений. Для координации действий подразделений ГКО 8 декабря 1942 года создаётся Оперативное бюро во главе с Берией.

Важнейшим направлением была координация работы экономики в интересах вооружённых сил. ГКО не только выстроил чёткую вертикаль управления, но и наладил оперативное межведомственное взаимодействие по горизонтали, которое в обычных условиях потребовало бы долгих согласований. К примеру, только на Наркомате авиапрома замыкалось с учётом смежников около 150 заводов, между которыми надо было обеспечить чёткую и быструю взаимосвязь.

В реализации постановлений ГКО большую роль играли группы его постоянных уполномоченных, которые контролировали на местах их выполнение. Для решения той или иной проблемы уполномоченный ГКО из любого района страны всегда мог связаться по телефону с Кремлём.

В Великую Отечественную войну, в отличие от Первой мировой, государственный центр и Ставка Верховного Главнокомандования сосредоточились в одном месте – в столице. Если император Николай II, став Верховным главнокомандующим (1915), перебрался из Петрограда в Могилёв, то Сталин оставался в Кремле, сохранив в руках рычаги политического, хозяйственного и военного управления страной.

Члены Ставки Верховного Главнокомандования собирались в кремлёвском кабинете руководителя. Правда, с началом бомбёжек её временно перевели из Кремля в дом № 37 по улице Кирова. Осенью 1941 года во время налётов люфтваффе Ставка перемещалась на станцию метро «Кировская», где был оперативно создан подземный центр стратегического управления вооружёнными силами.

Когда Москва стояла практически на линии фронта, Верховный главнокомандующий, ГКО и Ставка не покинули столицу, и это сыграло огромную роль в укреплении духа народа и армии. Оценивая этот шаг в беседе с писателем И. Стаднюком, Молотов утверждал, что в случае отъезда Сталина из столицы она бы пала.

О том, что в дни битвы за Москву глава государства был твёрдо уверен в победе, свидетельствовал переводчик В. Бережков, который вспоминал такой эпизод. В декабре 1941 года на переговорах в Кремле между Иденом и Сталиным британский министр иностранных дел отметил, что советско-германское противоборство будет трудным и длительным.

– Ведь сейчас, – добавил он, – Гитлер всё ещё стоит под Москвой и до Берлина далеко…
– Ничего, – спокойно возразил Сталин, – русские уже были два раза в Берлине, будут и в третий раз.

С 1942 года и до конца войны Ставка уже постоянно располагалась в Кремле. О её работе вспоминал начальник Оперативного управления Генштаба С. М. Штеменко: «Доклады Верховному главнокомандующему делались, как правило, три раза в сутки. Первый из них имел место в 10–11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю. Вечером, в 16–17 часов, докладывал обычно А. И. Антонов. Таким образом, ездить в Ставку Антонову приходилось ежедневно, а иногда и по два раза в сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1 : 200 000 отдельно по каждому фронту с показом положения наших войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. А. И. Антонов досконально знал, где что произошло в течение суток. Тем не менее, он всё равно перед каждой поездкой в Ставку в течение 2–3 часов тщательно разбирался в обстановке. Он связывался с командующими фронтами и начальниками их штабов, уточнял с ними отдельные детали проходивших или только ещё планировавшихся операций, советовался с ними и проверял через них правильность своих предположений…

В Кремль въезжали всегда через Боровицкие ворота и, обогнув здание Верховного Совета СССР по Ивановской площади, сворачивали в так называемый уголок, где находились квартира и рабочий кабинет И. В. Сталина. Через кабинет Поскрёбышева входили в небольшое помещение начальника личной охраны Верховного Главнокомандующего и, наконец, попадали к нему самому».

В кремлёвском кабинете Сталина одновременно собирались члены Политбюро, ГКО и Ставки ВГК. Ведущие полководцы, хозяйственники, партийные работники совместно обсуждали комплекс насущных вопросов по военной экономике и вооружённым силам, действиям Красной Армии. В целом, под руководством ГКО Ставка спланировала 9 кампаний, 51 стратегическую и 250 фронтовых операций.

«Трудно было разобрать, где кончается Государственный Комитет Обороны и где начинается Ставка, и наоборот, – отмечал Г.К.Жуков. – На практике получалось так: Сталин – это Ставка и Государственный Комитет Обороны – тоже Сталин. Он командовал всем, он дирижировал, его слово было окончательным и обжалованию не подлежало». Ведь единство руководства обеспечивалось не только созданием нового органа управления – ГКО, но и тем, что его Председатель совмещал посты лидера правящей партии, главы правительства, наркома обороны и Верховного главнокомандующего. Каждой из этих должностей Сталин уделял должное внимание, сумев обеспечить их гармонию.

Только в своём кремлёвском кабинете Иосиф Виссарионович за время войны принял более 7000 посетителей: военачальников, партийных работников, конструкторов, директоров заводов, деятелей культуры и др. Здесь решалось множество текущих и кардинальных вопросов: военной стратегии и создания новой техники, народного хозяйства и культуры, внутренних дел и внешней политики.

Кстати, германской бюрократической машине так и не удалось создать орган, подобный Государственному комитету обороны. В условиях тотальной войны организованность и мобильность верховной власти СССР оказались на высоте. Попытка немцев централизовать управление за счёт создания совета министров государственной обороны во главе с рейхсминистром авиации Г. Герингом успехом не увенчалась. Отчасти это удалось затем сделать рейхсминистру вооружений и боеприпасов А. Шпееру, который потребовал от Гитлера самых широких полномочий и получил их. Однако и он не смог добиться тесного и эффективного взаимодействия всех отраслей экономики, которое обеспечил Советский Союз. А главное – не дало желаемого результата объединение Гитлером в одном лице высшей политической и военной власти. Этот факт признаёт и немецкая сторона. Как отмечал генерал Г. Фриснер, «многие немцы видели в объединении политического и военного руководства в руках Гитлера гарантию и залог конечной победы. Однако обе эти функции “не ужились” в Гитлере и не превратились в творческий синтез».

Такой творческий синтез обрёл жизнь в Кремле. В тотальном противостоянии СССР и Германии решалось будущее двух держав и целого мира. Исход этой борьбы в немалой степени зависел от эффективности системы управления. Та, что строилась под сводами корпуса № 1 Московского Кремля, одержала верх и привела наш народ к исторической Победе.

Литература и источники

1. Бережков В. M. Как я стал переводчиком Сталина. М., 1993.
2. Горьков Ю. А. Государственный комитет обороны постановляет. 1941–1945. Цифры. Документы. М., 2002.
3. Жиляев В. И. Московский Кремль в годы войны Великой Отечественной войны // Вестник МГИМО Университета. 2010. № 2.
4. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1992.
5. Левандовский А. А., Щетинов Ю. А. Россия в ХХ веке. М., 2002.
6. Полководцы и военачальники Великой Отечественной. М., 1970.
7. Фриснер Г. Проигранные сражения. М., 1966.
8. Шефов Н. А. 1000 боёв и сражений русского оружия. М., 2007.
9. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1973.
10. Яковлев А. С. Цель жизни. М., 1973.

Н. А. Шефов, кандидат экономических наук. Журнал «Русская история»

ertata