Президент России Владимир Путин заявил, что группировка «Исламское государство» давно уже объявила Россию своим врагом, передает ТАСС.

read more

США блокируют предложения России о включении ИГ в санкционный список Совбеза ООН. Накануне МИД РФ заявил, что предложение России о включении запрещенной в РФ организации «Исламское государство» в санкционный список Совета Безопасности ООН блокируется США. «Ни для кого не секрет, что ИГ — самостоятельная структура, выступающая в определенной степени соперником «Аль-Каиды». При этом в антитеррористическом … Читать далее Санкции против «Исламского государства» →

Господин президент, от лица российских СМИ – телеканалов RT, Первого канала, «России 24», НТВ, а также РИА-Новости и «Российской газеты» благодарим Вас за возможность пообщаться с Вами в этот сложный период сирийского кризиса.

Есть много вопросов, касающихся направления политического процесса для достижения мира в Сирии.

Каковы последние изменения в борьбе с ИГИЛ? Каково состояние российско-сирийского партнерства? Какова ситуация с огромным числом сирийских беженцев – эта тема в последнее время доминирует в европейских СМИ?

Сирийскому кризису скоро будет 5 лет. Вопреки всем предсказаниям западных лидеров о том, что Ваш уход близок, Вы остаётесь президентом САР. Недавно возникла волна спекуляций в связи с сообщениями о встречах высокопоставленных лиц из вашего правительства с Вашими противниками из Саудовской Аравии. Это заставило предположить, что политический процесс в Сирии вошел в новую стадию. Однако последовавшие за этим заявления Эр-Рияда, который продолжает настаивать на Вашем уходе, показывают, что практически ничего не изменилось, несмотря на угрозы и опасности, которые группировки вроде ИГИЛ создают даже в отдаленных от сирийских границ регионах.


Вопрос 1:

Итак, какова Ваша позиция в отношении политического процесса? Как Вы относитесь к тому, чтобы разделить власть и работать вместе с оппозиционными группами, которые продолжают открыто заявлять, что в Сирии не будет никакого политического решения, если оно не предусматривает Ваш незамедлительный уход?

Сигнализировали ли они Вам, что готовы работать вместе с Вами и Вашим правительством? Также известно, что в начале кризиса многие из этих группировок требовали от Вас проведения политических реформ и преобразований. Однако возможно ли осуществить эти изменения в настоящее время на фоне нынешней ситуации, продолжающейся войны и распространения терроризма в Сирии?

Башар Аль-Асад: Позвольте мне ответить на Ваш вопрос по частям, так как он включает несколько пунктов. Что касается первой части вопроса – политического процесса, то мы с самого начала кризиса выступали за диалог. Было проведено несколько раундов внутрисирийского диалога в Сирии, Москве, Женеве. Фактически единственный трек, на котором мы добились успеха – это «Москва-2». Не «Женева» и не «Москва-1». В то же время, этот шаг был неполным. И это естественно, так как кризис очень масштабный. Невозможно найти решение за несколько часов или дней. Однако это шаг вперёд, и мы ждём «Москвы-3». Я считаю, что параллельно с борьбой с терроризмом необходимо продолжать диалог между сирийскими политическими партиями и образованиями, чтобы прийти к единогласному мнению относительно будущего нашей страны. Нужно продолжать двигаться в этом направлении.

Отвечая на вторую часть Вашего вопроса относительно возможности какого-либо прогресса с учетом распространения терроризма в Сирии, Ираке и в регионе в целом. Как я уже отметил, мы должны продолжать диалог во имя достижения консенсуса. Однако если мы хотим реальных успехов, это невозможно, пока гибнут люди, пока продолжается кровопролитие и пока люди не почувствуют себя в полной безопасности.

Допустим, мы смогли договориться с политическими партиями и силами по политическим и экономическим вопросам, по науке и здравоохранению или любым другим темам. Но как мы можем реализовать эти договоренности, если приоритетный вопрос для сирийского гражданина – безопасность?

Таким образом, мы можем достичь консенсуса, но не можем ничего реализовать, пока не победим терроризм в Сирии. Мы должны побороть терроризм, а не только ИГИЛ. Я говорю о терроризме, потому что существует множество организаций, в первую очередь ИГИЛ и «Джебхат Ан-Нусра», которые СБ ООН объявил террористическими группировками. Это к вопросу о политическом процессе. Что же касается разделения власти, мы изначально осуществили его с частью оппозиции, которая согласилась на это. Несколько лет назад они вошли в состав правительства. Несмотря на то, что разделение власти регулируется Конституцией и выборами, и в первую очередь парламентскими выборами, и конечно, насколько эти силы представляют народ, в связи с кризисом мы приняли решение разделить власть сейчас, чтобы предпринять какой-то шаг вперед – не акцентируя внимание на эффективности такого решения.

В отношении проблемы беженцев я хочу сказать, что позиция Запада и проводимая информационная кампания, особенно на прошлой неделе, подчеркивает, что эти люди бегут от сирийского правительства, которое западные СМИ именуют не иначе как «режим». Однако западные страны оплакивают беженцев одним глазом, а другим – смотрят в прицел автомата. Дело в том, что фактически эти люди покинули Сирию в основном из-за террористов и под страхом смерти, а также из-за последствий терроризма. В условиях террора и уничтожения инфраструктуры отсутствует возможность удовлетворить самые первоочередные потребности. В результате люди бегут от терроризма и ищут возможность заработать на жизнь в любой другой точке мира. Поэтому Запад оплакивает беженцев, одновременно поддерживая террористов с самого начала кризиса.

Изначально Запад называл сирийские события мирными протестами, затем – выступлениями умеренной оппозиции, а сейчас уже говорит о существовании терроризма в лице ИГИЛ и «Джебхат Ан-Нусры», но по вине сирийского государства, сирийского режима и президента Сирии. Таким образом, пока продолжается такой пропагандистский курс, им придется принять еще больше беженцев. Вопрос не в том, что Европа принимает или не принимает беженцев, а в том, что необходимо устранить первопричины данной проблемы. Если европейцев волнует судьба беженцев, пусть они прекратят поддерживать террористов. Это наше мнение по данной проблеме. В этом суть вопроса беженцев.

Вопрос 2:

Господин президент, собственно, Вы уже затронули вопрос касательно внутренней сирийской оппозиции в Вашем первом ответе. Но, тем не менее, мне хотелось бы вернуться к нему снова, поскольку он очень важен и для России очень интересен. Скажете, пожалуйста: внутренняя сирийская оппозиция – что она должна сделать, чтобы как-то скооперироваться с властью и поддержать Вас в борьбе – о чем они, в общем-то, заявляют и хотят сделать? И как Вы оцениваете перспективы «Москвы-3» и «Женевы-3»? Будет ли это полезным для Сирии в данной ситуации?

Башар Аль-Асад: Как вы знаете, мы находимся в состоянии войны против терроризма, который пользуется поддержкой внешних сил. Это означает, что ведётся тотальная война. Я полагаю, что любое общество, любые патриоты, любые партии, которые на самом деле являются народными, в таких ситуациях объединяются против общего врага – независимо от того, внутренний это терроризм или внешний. Если сегодня мы спросим любого сирийца, чего он хочет сейчас, первый ответ будет – безопасности и стабильности для всех и каждого. Таким образом, мы как политические силы как внутри правительства, так и вне власти, обязаны консолидироваться вокруг требований сирийского народа. Это значит, что, во-первых, мы должны объединиться против терроризма. Это очевидно и логично. Поэтому я говорю, что политические силы, правительство или незаконные вооруженные формирования, которые воевали против правительства, должны объединиться ради борьбы с терроризмом. И это случилось: некоторые группировки ранее воевали против сирийского правительства, а сейчас выступают против террора на нашей стороне. В этом направлении уже сделаны определенные шаги, однако я хотел бы воспользоваться нашей сегодняшней встречей, чтобы обратиться ко всем силам с призывом объединиться в борьбе с терроризмом. Поскольку это – путь к достижению политических целей, поставленных сирийцами, через диалог и политический процесс.

Дополнительный вопрос:

А что касается «Москвы-3» и «Женевы-3» — это, на Ваш взгляд, перспективный путь?

Башар Аль-Асад: Важность «Москвы-3» заключается в том, что это подготовительная площадка для «Женевы-3». Международное коспонсорство Женевской встречи не было беспристрастным, тогда как Россия в этом вопросе непредвзята и руководствуется принципами международной законности и резолюциями СБ ООН. Кроме того, имеются кардинальные разногласия относительно пункта о переходном правительстве в Женевской декларации. От «Москвы-3» требуется преодолеть данные расхождения между различными сирийскими силами с тем, чтобы выйти на «Женеву-3» с консолидированной позицией. Это обеспечит условия для успеха «Женевы-3». Считаем, что «Женева-3» вряд ли будет успешной, если не будет достигнут успех в рамках «Москвы-3». Поэтому мы поддерживаем проведение московской встречи после успешного завершения подготовки к этому форуму, что особенно зависит от российской стороны.

Вопрос 3:

Господин президент, хотелось бы продолжить тему внешнего содействия урегулированию сирийского кризиса. В этой связи хочу спросить: очевидно, что после решения иранской ядерной проблемы Тегеран будет играть всё более активную роль в делах региона. В связи с этим как Вы расцениваете последние иранские инициативы касательно урегулирования ситуации в Сирии? И вообще, насколько для Вас важна поддержка Тегерана? И есть ли, например, военная помощь, и какая?

Башар Аль-Асад: В настоящее время нет оформленной иранской инициативы. Однако есть предварительные идеи и принципы для неё, которые опираются в основном на принцип суверенитета Сирии и, конечно, на решение сирийского народа, а также на борьбу с терроризмом. Естественно, отношения между Сирией и Ираном имеют продолжительную историю и насчитывают более 35 лет. Нас связывают союзнические отношения и большое взаимное доверие. Поэтому мы считаем, что Иран играет важную роль. Иран выступает на стороне Сирии и её народа. Эта страна поддерживает сирийское государство в политике, экономике и военной сфере. Под военной поддержкой понимается не то, что некоторые западные СМИ стараются преподнести как отправку в Сирию иранских военных подразделений – это неправда. Тегеран поставляет нам военную технику. Естественно, имеет место обмен военными специалистами между Сирией и Ираном, однако этот обмен осуществлялся всегда. Конечно, подобное двустороннее сотрудничество активизируется в условиях войны. Да, помощь Тегерана была основным элементом, который способствует стойкости Сирии в этой непростой и варварской войне.

Вопрос 4:

В рамках нашего разговора о региональных факторах и региональных игроках Вы недавно говорили о координации с Каиром в области безопасности и борьбы с терроризмом, о том, что обе страны находятся на одной стороне баррикады борьбы с терроризмом. Каковы сегодня ваши отношения с Каиром, где встречаются некоторые оппозиционные структуры? Это прямые контакты или через российское посредничество, особенно учитывая стратегический характер российско-египетских отношений? Президент Ас-Сиси сегодня желанный гость в Москве.

Башар Аль-Асад: Отношения между Сирией и Египтом не прерывались. Даже в прошлые годы, даже когда президентом Египта был Мухаммад Мурси, который принадлежит к террористической организации «Братья-мусульмане», различные египетские ведомства настаивали на сохранении отношений хотя бы в минимальном объеме. Во-первых, это объясняется тем, что египтяне осознают, что происходит в Сирии. Во-вторых, тем, что битва, которую мы сейчас ведем, — это битва против общего врага. Естественно, сейчас это стало очевидным для всех, ведь терроризм распространился в Ливии, Египте, Йемене, Сирии, Ираке, в некоторых других государствах, в том числе исламских, таких как Афганистан, Пакистан и др. Поэтому сейчас я могу сказать, что у нас с Египтом есть общее видение. Однако в настоящее время отношения – только на уровне органов безопасности. Политические отношения отсутствуют: например, нет никаких контактов между министерствами иностранных дел двух стран. Осуществляется сотрудничество только на уровне органов безопасности. При этом мы учитываем, что и на Каир, и на Дамаск может оказываться давление, чтобы между нами не было крепких связей. Конечно, эти контакты не проходят через Москву, как Вы предположили. Отношения не прекращались, однако сегодня мы с удовлетворением наблюдаем за улучшением отношений между Россией и Египтом. В то же время Дамаск и Москву связывают исторические, крепкие и хорошие отношения. Естественно, что Россия будет довольна любым поступательным развитием сирийско-египетских отношений.

Вопрос 5:

Господин президент, позвольте вернуться к теме борьбы с терроризмом. Как Вы относитесь к идее создания зоны, свободной от террористов ИГИЛ на севере страны, на границе с Турцией? И в этом контексте как Вы можете прокомментировать косвенное взаимодействие Запада с такими террористическими организациями, как «Джебхат Ан-Нусра», другими радикальными группировками? И с кем Вы готовы идти на сотрудничество, готовы вместе бороться против террористов ИГИЛ?

Башар Аль-Асад: Если мы говорим, что на границе с Турцией не будет террористов, то это значит, что в других районах они останутся. Подобная риторика для нас неприемлема. Терроризм должен быть уничтожен везде. Более трех десятилетий мы призываем к созданию международного альянса для борьбы с терроризмом. Что касается сотрудничества Запада с «Джебхат Ан-Нусрой», то это – достоверный факт. Мы все знаем, что «Джебхат Ан-Нусру» и ИГИЛ оружием, деньгами и добровольцами снабжает Турция, у которой тесные отношения с Западом. Реджеп Эрдоган и Ахмет Давутоглу и шага не ступят без согласования, в первую очередь, с США, а также с другими западными странами. Ростом своей мощи в регионе и «Джебхат Ан-Нусра», и ИГИЛ обязаны покровительству западников, воспринимающих терроризм как козырную карту, которую можно периодически вытаскивать из рукава и использовать. Сегодня они хотят использовать «Джебхат Ан-Нусру» против ИГИЛ, может быть, из-за того, что ИГИЛ в какой-то мере вышло из-под их контроля. Однако это не значит, что они хотят уничтожить ИГИЛ. Если бы хотели, то могли бы это сделать. Для нас ИГИЛ, «Джебхат Ан-Нусра» и другие подобные им вооруженные группировки, убивающие мирное население, являются экстремистами. С кем вести диалог? Это – очень важный вопрос. С самого начала мы говорили, что мы готовы вести любой диалог, если он может привести к снижению террористической угрозы и, как следствие, к укреплению стабильности. Естественно, это касается политических сил. Мы также вели диалог с некоторыми вооруженными группировками и заключали с ними договоренности, в соответствии с которыми в проблемные районы приходил мир. В других местах боевики влились в ряды Сирийской армии, они воюют наравне с другими и отдают свои жизни за Родину. То есть, мы ведем диалог со всеми, кроме тех, кого я упомянул – ИГИЛ, «Джебхат Ан-Нусры» и им подобных. По одной простой причине – эти организации основаны на идеологии террора. Это не просто организации, выступившие против государства, как некоторые другие. Нет. Они питаются идеями терроризма. Поэтому диалог с ним и не может привести ни к какому реальному результату. С ними необходимо бороться, вести войну на уничтожение. Никакого диалога с ними быть не может.

Дополнительный вопрос:

Если говорить о региональных партнерах, с кем Вы готовы сотрудничать в борьбе против террористов?

Башар Аль-Асад: Конечно же, мы сотрудничаем с дружественными странами, прежде всего, с Россией, Ираном. С Ираком, который так же, как и мы, подвергается террору. Что касается остальных государств, то мы открыты к сотрудничеству с любым из них при наличии у него воли бороться с терроризмом. Мы этого не видим в случае с так называемой международной антитеррористической коалицией, ведомой США. Реальность такова, что, несмотря на то, что эта коалиция начала свою операцию, ИГИЛ продолжает экспансию. У них ничего не получается. Эта коалиция никак не влияет на ситуацию «на земле». В то же время такие страны как Турция, Катар, Саудовская Аравия, а также Франция, США и другие западные государства, покровительствующие террористам, не могут сами вести борьбу с терроризмом. Нельзя одновременно быть против террористов и вместе с ними. Однако если эти страны примут решение изменить свою политику – ведь терроризм как скорпион: если положить его в карман, он обязательно тебя укусит – мы не станем возражать против сотрудничества с ними при условии, что это будет реальная, а не иллюзорная антитеррористическая коалиция.

Вопрос 6:

В каком состоянии сейчас находится Сирийская армия? Вооруженные силы страны воюют более 4-х лет, они обескровлены войной или стали сильнее в результате боевых действий? Есть ли резерв, для того чтобы увеличить активность? И еще один очень важный вопрос: Вы сказали о том, что бывшие ваши противники и противники Сирийской армии перешли на вашу сторону и воюют сейчас в рядах правительственных сил. Насколько их много и насколько они помогают в борьбе против радикальных группировок?

Башар Аль-Асад: Конечно, война – это плохо. Любая война разрушительна, любая война ослабляет общество и армию, какой бы богатой и сильной ни была страна. Однако не это является мерилом, потому что всегда имеются положительные стороны. Война должна сплотить общество перед лицом врага, а армия становится самым важным символом для любого общества, когда страна подвергается агрессии. Общество заботится об армии, обеспечивает её всей необходимой поддержкой, в том числе человеческими ресурсами, такими как добровольцы и призывники, чтобы они защищали Родину. В то же время война дает любым вооруженным силам большой опыт проведения военных операций. Иными словами, всегда есть как положительные, так и отрицательные моменты. Нельзя ставить вопрос в таком ключе – ослабла армия или стала сильнее. Народная поддержка обеспечивает армию добровольцами. Отвечая на Ваш вопрос, есть ли резерв, скажу: конечно, если бы у армии не было резерва, было бы невозможно выстоять на протяжении 4,5 лет в крайне непростой войне, особенно когда наш сегодняшний враг имеет неограниченные человеческие ресурсы. В Сирии воюют боевики-террористы из более чем 80-90 стран мира, то есть, враг пользуется многомиллионной поддержкой в разных странах, которые отправляют сюда людей сражаться на стороне террористов. Что касается армии, то наши резервы – в первую очередь исключительно сирийские. Поэтому да, конечно, резервы имеются. И это позволяет нам защищать страну дальше. Также у нас имеется упорство – ведь резервы не ограничиваются человеческими ресурсами, это еще и воля. А сегодня наша воля сражаться и защищать свою страну от террористов сильнее, чем раньше. Именно такая ситуация привела к тому, что некоторые боевики, вначале по разным причинам воевавшие против государства, поняли, что ошибались, и решили присоединиться к государству. Сейчас они воюют вместе с армией: некоторые вошли в состав вооруженных сил, другие остались при оружии действуют совместно с ВС САР в разных точках Сирии.

Вопрос 7:

Господин президент, Россия сама уже 20 лет борется с терроризмом, мы видим его в разных проявлениях. Но сейчас, похоже, и вы в первую очередь лицом к лицу сталкиваетесь с этим. И вообще мир видит новую модель: на захваченных территориях ИГИЛ создаёт суды, администрации, есть сведения, что они намереваются выпускать собственную валюту. То есть, устанавливаются некие формальные признаки государственности, и это, в том числе, возможно, привлекает всё больше сторонников из разных стран. Вы могли бы нам объяснить, с кем Вы всё-таки сражаетесь: это огромная группа террористов или это, может быть, новое государство, которое намерено, в общем-то, радикально перекроить границы региона и мира в целом? Что такое ИГИЛ сейчас?

Башар Аль-Асад: Конечно, как Вы сказали, террористическая группировка ИГИЛ пытается принять форму государства для того, чтобы привлечь в свои ряды как можно больше добровольцев, которые живут иллюзиями прошлого, мечтами о создании исламского государства, существующего ради религии. Это – идеалистический подход, не имеющий ничего общего с реальностью. Это – заблуждение. Государство нельзя просто взять и навязать обществу из ничего. Общество должно создать это государство. Оно должно быть естественным результатом развития общества, являться его отражением, пусть порой и не идеально точным. Нельзя взять чужое государство и навязать его обществу. И тут мы задаемся вопросом: имеет ли так называемое «Исламское государство» или группировка ИГ что-то общее с сирийским народом? Однозначно — нет.

У нас есть террористические группировки, но они не отражают характер нашего общества. Сегодня в России также есть террористические группировки, но они не являются отражением российского общества, не имеют ничего общего с его многообразием и открытостью. Поэтому, даже если они и пытались печатать деньги, марки, или выдавать паспорта, или обзавестись любыми другими атрибутами государства, это вовсе не значит, что у них есть государство. Во-первых, у них нет ничего общего с народом. Во-вторых, люди, живущие на захваченных ими территориях, либо бегут в настоящее государство – на свою Родину, либо сражаются с ними с оружием в руках. И только незначительное меньшинство верит в их ложь. Конечно же, они – не государство, а террористическая группировка. Так кто же они? Давайте еще поговорим об этом. Они – третья стадия созданных Западом политических организаций для распространения ядовитой идеологии. Они преследуют политические цели. Первой стадией в начале прошлого века были «Братья-мусульмане», второй – «Аль-Каида», которая воевала против СССР в Афганистане. Третья стадия – это ИГИЛ, «Джебхат Ан-Нусра» и другие подобные им организации. Что такое ИГИЛ и другие группировки? Это – западный экстремистский продукт.

Вопрос 8:

Господин президент, с началом сирийского кризиса стало больше дискуссий о курдской проблеме. Ещё раньше вас, официальный Дамаск, сильно критиковали за отношение к курдскому меньшинству, но сейчас в некоторых точках в боях против ИГИЛ курдские формирования — фактически ваши союзники на военной сцене. Появилась ли у вас чёткая позиция: кто для вас курды, и кто вы для курдов?

Башар Аль-Асад: Во-первых, неправильно говорить, что государство проводило определенную политику именно в отношении курдов, потому что государство не может выделять кого-то из сыновей единой родины, иначе это было бы чревато расколом страны. Если бы мы на самом деле проводили дискриминационную политику в обществе, большая его часть не была бы сегодня на стороне государства, и страна раскололась бы с самого начала. Курды для нас являются частью сирийского общества, они не чужие, они живут на этой земле, как и арабы, черкесы, армяне и многие другие нации и конфессии, сосуществующие в Сирии испокон веков. Неизвестно, когда некоторые из этих наций появились в регионе. Без этих составляющих невозможно было бы существование в Сирии монолитного общества. Итак, являются ли курды нашими союзниками? Нет, они патриоты. Кроме того, нельзя обобщать: как и любой другой составляющий элемент сирийского общества, курды представлены разными течениями, принадлежат к разным партиям, правым и левым, к разным племенам, а также различаются по другим характеристикам. То есть, когда мы говорим о курдах как о едином целом, это необъективно. Определенные требования некоторых курдских политических партий не являются требованиями всех курдов, которые полностью ассимилированы в сирийском обществе. Я хочу подчеркнуть, что на данном этапе они не просто союзники, как пытаются представить их некоторые, ведь в армии много павших героев из числа курдов. Это означает, что они гармонично существуют внутри общества. С другой стороны, у нас есть курдские партии, которые выступали с различными требованиями, и некоторые из них мы удовлетворили еще в начале кризиса. Но есть и другие требования, которые не имеют отношения к государству, и оно не может их удовлетворить. Эти вопросы находятся в компетенции всего народа и Конституции. Для их решения требуется, чтобы народ согласился с этими требованиями, прежде чем мы как государство примем соответствующее решение. В любом случае, любой вопрос должен быть в национальных рамках. Поэтому я говорю: сейчас мы вместе с курдами и другими элементами общества объединились для борьбы с террористами. Об этом я только что говорил: мы обязаны объединиться во имя противостояния ИГИЛ. После того, как с ИГИЛ, «Джебхат Ан-Нусрой» и другими террористами будет покончено, можно будет обсуждать требования курдов и некоторых курдских партий в общенациональном формате. Поэтому никаких запретных вопросов не существует до тех пор, пока они остаются в рамках единого сирийского государства, народа, границ, соответствуют духу борьбы с терроризмом, свободе этнического, национального, религиозного и конфессионального многообразия нашей страны.

Вопрос 9:

Господин президент, Вы частично уже ответили на этот вопрос, но всё-таки хотелось бы уточнить. Некоторые курдские силы в Сирии требуют, к примеру, изменить Конституцию, ввести местное самоуправление вплоть до создания Курдской автономии в северных районах. И особенно часто такие заявления звучат сейчас, когда курды достаточно успешно сражаются с ИГИЛ. Вы согласны с такими их заявлениями? Могут ли курды рассчитывать на такую своего рода благодарность? Можно ли вообще это обсуждать?

Башар Аль-Асад: Когда мы защищаем свою страну, мы не ждём благодарности, потому что это естественный долг. Если кто и заслужил благодарность, то это каждый гражданин Сирии, который защищает своё отечество. Но я считаю, что защита Родины – это долг. А когда ты выполняешь свой долг, ты не ждёшь благодарности. Однако та тема, которую Вы затронули вначале, непосредственно связана с Конституцией САР. И если Вы, например, хотите изменить существующий конституционный строй в Вашей стране, в России, и заново провести административно-территориальное деление или наделить некоторые субъекты Федерации полномочиями, отличными от полномочий других субъектов, это в компетенции не президента или правительства, а в компетенции Конституции. Президент не распоряжается Конституцией, равно как и правительство. Конституция принадлежит народу. Следовательно, любая поправка в Конституцию требует общенационального диалога. Как я уже сказал, у сирийского государства нет возражений против любых требований, если они не затрагивают единство Сирии, свободу граждан и национальное многообразие. Если у каких-либо сторон, групп или слоев общества имеются требования, они должны быть в национальных рамках, в формате диалога с другими сирийскими силами. Когда сирийский народ договорится предпринять подобные шаги, связанные с федерализацией, децентрализацией, введением автономного управления или комплексным изменением политического строя, это требует всеобщего согласия с последующим внесением поправок в Конституцию и проведением референдума. Поэтому данные группы должны убедить народ Сирии в обоснованности своих предложений, так как их инициативы – диалог не с государством, а с народом. Со своей стороны, когда сирийский народ решит двигаться в определенном направлении, мы, естественно, с этим согласимся.

Вопрос 10:

Уже более года международная коалиция под руководством США наносит воздушные удары по территории Сирии. При этом она действует в тех же районах, в которых ВВС САР наносят авиаудары по позициям ИГИЛ. Несмотря на это, не произошло ни одного столкновения между коалицией под руководством США и сирийской авиацией. Существует ли прямая или косвенная координация между Вашим правительством и коалицией в войне с ИГИЛ?

Башар Аль-Асад: Вы удивитесь, но я отвечу нет. Понимаю, что это звучит не очень правдоподобно – мы сражаемся, если так можно выразиться, с общим врагом, наносим удары по одним и тем же целям в тех же местах без какой бы то ни было координации и не сталкиваемся друг с другом. Это может показаться странным, но это – правда. Между правительствами и вооруженными силами Сирии и США нет никакой координации или контактов.

Они не могут признать и принять тот факт, что мы – единственная сила, которая сражается с ИГИЛ «на земле». С их точки зрения, возможно, сотрудничество с Сирийской армией будет признанием нашей эффективности в противостоянии ИГИЛ. К сожалению, такая позиция отражает близорукость и упрямство американской администрации.

Вопрос 11:

То есть, не ведётся даже косвенная координация? Например, через курдов? Я говорю это, потому что нам известно, что США взаимодействуют с курдами, а курды, в свою очередь, имеют связи с сирийским правительством. Вы говорите, что никакой, даже косвенной координации не существует?

Башар Аль-Асад: Нет никакой третьей стороны, в том числе иракцев. В прошлом они оповещали нас перед нанесением ударов через иракцев. С тех пор мы не связывались с ними, не обменивались никакими посланиями через какие-либо стороны.

Вопрос 12:

Отойдя от этой темы: Вы жили на Западе и некоторое время вращались в кругах западных руководителей, которые с самого начала кризиса настойчиво поддерживают вооруженные группировки, добивающиеся Вашего свержения. Каковы будут Ваши чувства, если Вам придётся вновь работать с теми же лидерами и снова пожимать им руку? Сможете ли Вы снова им доверять?

Башар Аль-Асад: Во-первых, это – не личные отношения, а межгосударственные. Когда мы говорим об отношениях между странами, мы говорим о неких механизмах, а не о доверии. Доверие – категория личная, на которую нельзя полагаться в политических отношениях между людьми. То есть, я отвечаю за 23 миллиона граждан Сирии, а другой человек, допустим, отвечает за десятки миллионов человек в другой стране. Нельзя ставить судьбы десятков, а то и сотен миллионов людей в зависимость от доверия между двумя людьми. Должен быть механизм. Когда он есть, можно и о доверии говорить. Другом доверии, не личном. Во-вторых, главная задача любого политика, правительства, премьер-министра или президента – работа на благо его народа и страны. Если встреча или рукопожатие с кем-либо пойдет на пользу народу Сирии, я должен это сделать, нравится мне это или нет. Таким образом, речь идет не обо мне, не о том, что я допускаю или хочу. Речь — о том, какую добавочную стоимость принесет тот шаг, который я собираюсь предпринять. Соответственно, да, мы готовы сделать все, что пойдет на пользу сирийскому народу.

Вопрос 13:

В продолжение разговора о коалициях по борьбе с терроризмом и ИГИЛ. Президент России Владимир Путин призвал к созданию региональной коалиции для борьбы с так называемым «Исламским государством». Вероятно, последние визиты арабских ответственных лиц в Москву были в этом русле. Однако глава МИД Сирии Валид Аль-Муаллем сказал, что для этого требуется чудо. Речь идет, по мнению Дамаска, о координации в области безопасности с правительствами Иордании, Турции и Саудовской Аравии. Как Вы видите такого рода коалицию? Может ли она принести результат? Как Вы отметили ранее, любые отношения зависят от интересов. Готовы ли Вы координировать свои действия с этими государствами? Действительно ли имели место встречи между сирийскими и саудовскими чиновниками, как об этом сообщалось в прессе?

Башар Аль-Асад: Что касается борьбы с терроризмом, это глобальная и масштабная тема, у которой имеются культурные, экономические, военные аспекты, которая непосредственно связана с безопасностью. Конечно, с точки зрения превентивных мер, все прочие аспекты намного важнее, чем военный и безопасный. Однако сегодня, учитывая реалии борьбы с терроризмом, особенно когда мы противостоим не отдельному бандформированию, а целой террористической армии, у которой в наличии как легкое, так и тяжелое вооружение, и миллиарды долларов для вербовки, необходимо в первую очередь уделить внимание именно военному аспекту и вопросам безопасности. Таким образом, для нас очевидно, что коалиция должна действовать в разных направлениях, но прежде всего должна бороться против террористов «в поле». Логично, что подобная коалиция должна создаваться теми странами, которые верят в борьбу с терроризмом. В нынешней ситуации исключено, чтобы один и тот же человек и поддерживал терроризм, и боролся с ним. Именно этим сейчас занимаются такие страны, как Турция, Иордания и Саудовская Аравия. Они притворяются, что являются частью антитеррористической коалиции, действующей на севере Сирии, хотя они же поддерживают терроризм на юге, на севере и северо-западе. В общем, на тех же территориях, на которых они виртуально борются с терроризмом. Я еще раз подчеркиваю: если эти страны решат вернуться на правильные позиции, одумаются и будут бороться с терроризмом ради общего блага, тогда мы, естественно, примем это и будем сотрудничать и с ними, и с другими государствами. Проблема не в категоричности и не в том, что мы мыслим категориями прошлого. Ведь политические отношения часто меняются, могут быть плохими и измениться к лучшему, союзник может стать противником, а противник — союзником, это нормально. Кем бы он ни был, мы будем сотрудничать с ним против терроризма.

Вопрос 14:

Господин президент, сейчас идет огромный поток беженцев – в очень значительной степени беженцев из Сирии – в Европу. Скажите: существует такое мнение, что эти люди фактически потеряны для Сирии, поскольку они очень обижены на то, что сирийское правительство не смогло защитить их, они были вынуждены покинуть свои дома. Скажите, пожалуйста, как Вы рассматриваете потенциально тех людей, которые сейчас вынуждены покинуть Сирию? Рассматриваете ли Вы их в будущем как часть сирийского электората? Вернутся ли они, по Вашим ощущениям? И второй вопрос: что касается вины Европы в том исходе беженцев, который происходит сейчас. На Ваш взгляд, виновата ли Европа в этом?

Башар Аль-Асад: Любой человек, покидающий Сирию, — это, вне всякого сомнения, потеря для Родины, какой бы ни была его позиция или возможности. Это, конечно, не касается террористов. То есть, я говорю обо всех гражданах, кроме террористов. Поэтому для нас эта миграция – большая потеря. Вы спросили о выборах. В прошлом году в Сирии проводились президентские выборы. За пределами страны, в первую очередь в Ливане, находилось множество беженцев. Если верить пропаганде западных СМИ, все они бежали от сирийского государства, которое их преследовало и убивало. Подавалось так, будто они – враги государства. Каково же было удивление западников, когда большинство из них отправились на избирательные участки, чтобы отдать свои голоса за президента. Того самого, который, якобы, их убивает. Это был серьезный удар для пропагандистов. Для того чтобы организовать голосование за рубежом, нужны определенные условия. Нужно посольство. Сирийское государство должно контролировать процесс голосования. Это зависит от отношений с зарубежными странами. Многие государства разорвали дипотношения с Сирией и закрыли ее посольства у себя. В этих странах голосование проходить не могло, и гражданам надо было ехать в другую страну, где был избирательный участок. Это то, что происходило в прошлом году.

Что касается Европы, то, конечно, она виновата. Сегодня Европа пытается представить дело так, будто ее вина состоит в том, что она не выделяла средства или не смогла обеспечить организованную миграцию к себе, из-за чего беженцы тонули, пытаясь пересечь Средиземное море. Мы скорбим по всем невинным жертвам, но разве жизнь утонувшего в море чем-то ценнее жизни того, кто погиб в Сирии? Чем она дороже жизни невинного человека, обезглавленного террористами? Как можно скорбеть о гибели ребенка в море и не замечать тысяч детей, стариков, женщин и мужчин, ставших жертвами террористов в Сирии? Эти позорные двойные стандарты европейцев более не приемлемы и ясны всем. Не поддается логическому объяснению, как можно жалеть одних жертв и не интересоваться другими. Принципиальной разницы между ними нет. Евр

Достижения Америки на Ближнем Востоке за последние 13 лет или около того, показали, что эскалация военного вмешательства США в регионе - это не путь решения вопроса.

Независимо от ваших политиков, Вы, вероятно, не считаете, что Америка ведет себя прекрасно в данный момент. В конце концов, есть Фергюсон (весь мир наблюдал!), становящийся все менее популярным Президент, Конгресс, чьи рейтинги одобрения делают Президента похожим на рок-звезду, рост бедности, снижение заработной платы и растущее неравенство – это только начало очень длинного списка. За границей, от Ливии и Украины до Ирака и Южно-Китайского моря, ничего не окончилось отлично для США. Голосования отражают общеамериканское подавленное настроение, 71% населения утверждает, что страна находится «на ложном пути». Мы выглядим как сверхдержава, обескураженная неудачами.


То, в чем нуждались американцы – это что-то тонизирующее, чтобы «мы почувствовали себя лучше», чтобы, фактически, мы чувствовали себя хорошо по-настоящему. Конечно, официальному Вашингтону в трудные времена необходим враг, такой чертовски злой, такой жестокий, варварский, бесчеловечный, что, мы напротив, могли бы знать, насколько мы исключительны, насколько действительно необходимы этой планете.

Как раз вовремя появляется Исламское государство Ирака и Сирии (ISIS) (ранее Исламское государство (IS)). Это группа настолько экстремальная, что даже Аль-Каида отвергла ее, настолько жестокая, что в ней снова введены в силу распятие, отсечение головы, утопление и ампутация, настолько фанатичная, что она готова преследовать любую религиозную группу в пределах диапазона огня своего оружия, настолько отошедшая от этических принципов, что сделала обезглавливание невинного американца мировым пропагандистским явлением. Если у вас есть понимание того, что такое в действительности геноцид или этнические чистки, его, вероятно, можно применить к действиям ISIS.

Система также оказалось настолько эффективной, что относительно скромная группа воинов джихадистов разгромили сирийские и иракские армии, а также курдскую милицию Pesh Merga, взяв под свой контроль в самом сердце Ближнего Востока территорию, большую, чем Великобритания. Сегодня она управляет, по меньшей мере, четырьмя миллионами человек, контролирует собственные функционирующие нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающие заводы. Их доходы это также вливание денег из разграбленных банков, от выкупов при похищениях и государственных покровителей в Персидском заливе. Несмотря на оппозицию, страна, кажется, продолжает расширяться и утверждает о создании халифата.

Сила, настолько злонамеренная, что необходимо что-то предпринять

Встретившись с таким злом, вы можете почувствовать страх, даже если вы сотрудник военной или национальной службы безопасности, но так или иначе, вы не должны проявлять этого. Не каждый день вы встречаете врага, которого ваш Президент называет «раковой опухолью»; которого ваш госсекретарь может вызвать «лицом уродливого, дикого, необъяснимого, нигилистического и бесполезного зла», которое «должно быть уничтожено»; которого ваш Министр обороны называет «варварским», без «стандарта порядочности, ответственного человеческого поведения... непосредственной угрозой для всех наших интересов, будь то в Ираке или в другом месте»; которого ваш председатель Объединенного комитета начальников штабов может описать как «организацию, которая имеет апокалиптическое стратегическое видение и которое в конечном итоге должно быть побеждено»; и которого генерал в отставке и бывший командующий силами США в Афганистане может заклеймить как «зло... вне лона человечества [которое] ... должно быть искоренено».

А эти разговоры о плохой/хорошей ситуации для руководства сверхдержавы, которая видела лучшие дни! Такая злобная угроза требует, конечно, только одного: чтобы США вмешались. Она требует, чтобы администрация Обамы отправила бомбардировщики и беспилотники на медленно расширяющуюся воздушную войну в Ираке и, рано или поздно, возможно, в Сирии. На плечи Вашингтона ложится ответственность за организацию новой «коалиции желающих» из числа различных покровителей и противников режима Асада в Сирии, из числа тех, кто вооружал и финансировал экстремистских повстанцев в этой стране, этнических/религиозных группировок в бывшем Ираке и из различных стран НАТО. Она требует Вашингтон преобразовать руководство Ирака (этот процесс уже не называется «смена режима») и поставить во главу нового человека, который способен объединить шиитов, суннитов и курдов, которые сейчас перегрызают друг другу глотки, в одну нацию, способную остановить экстремистский прилив. Если не американскими «ботинками на земле», то с помощью различных посредников, которым американские военные, естественно, помогают в обучении, вооружении, финансировании и консультировании. При встрече с таким злом, какие могут быть другие варианты?

Если все это звучит странно знакомым, так и должно быть. За вычетом пары вторжений, рассматриваемые или уже предпринимаемые шаги для решения вопроса «угрозы ISIS» - это резюме последних 13 лет – того, что было названо Глобальной войной с террором, а теперь вообще не имеет имени. Группа ISIS, по крайней мере частично, это – наследие Америки на Ближнем Востоке.

Признайте некоторые заслуги Усамы бен Ладена. В конце концов, он помог наставить нас на путь к ISIS. У него и его потрепанной группировки не было возможности создания халифата, о котором они мечтали. Но он вовлек Вашингтон в то, что выглядело как война крестоносцев с мусульманским миром, и могло быть эффективным способом движется в этом направлении.

Другими словами, прежде чем Вашингтон привнесет свою военную мощь, чтобы в полной мере опереться на новый «халифат», может быть уместным скромный обзор событий после 9/11. Давайте начнем с того момента, когда эти башни в Нью-Йорке только что были разрушены, благодаря небольшой группе в основном Саудовских угонщиков, и почти 3000 человек погибли в руинах. В то время было не трудно убедить американцев, что не может быть ничего хуже, с точки зрения чистого зла, чем Усама бен Ладен и Аль-Каида.

Создание американского халифата

Встретившись с таким злом, Соединенные Штаты официально вступили в войну, которая только может быть против вражеской военной мощи. В рамках Глобальной войны с террором администрация Буша направила неповторимую мощь вооруженных сил США и милитаризованные спецслужбы против... хм, против чего? Несмотря на драматические видео тренировочных лагерей Аль-Каиды в Афганистане, у этой организации не было военной силы, которая бы заслуживала бы её имени, а также секретных агентов в США; равно как она и не имела возможности проводить последующие операции.

Другими словами, в то время как администрация Буша говорила о распространении «болота» из террористических группировок в 60 странах, американские военные были посланы на войну против «блуждающих огоньков», в основном представляющих собственные страхи и фантазии Вашингтона. Фактически они были посланы против группировок в основном несущественных исламских экстремистов, разбросанных в крошечных количествах в племенных тыловых районах Афганистана или Пакистана и, конечно же, рудиментарных армий талибов.

Это было, (используя слово, которое проскользнуло однажды у Джорджа Буша) как «крестовый поход», нечто близкое к религиозной войне, если не войне против самого ислама – американские чиновники свято и неоднократно давали это понять – то против идеи мусульманского врага, а также против аль-Каиды и талибов в Афганистане, Саддама Хусейна в Ираке, а позже Муаммара Каддафи в Ливии. В каждом случае, Вашингтон собирал коалицию желающих, начиная от арабских и южно- или центральноазиатских государств до европейских стран, отправлял авиацию с последующими двумя полномасштабными вторжениями и оккупациями, собирал выбранных нами местных политиков для участия в крупных «нацеленных на формирование нации» операциях под громкую саморекламу и разговоры о демократии и формировал обширные новые военные и охранные аппараты, поставляя им миллиарды долларов на подготовку кадров и оружия.

Оглядываясь назад, трудно не думать обо всем этом, как о своего рода американском джихаде, а также как о попытке создать то, что можно было бы считать американским халифатом в регионе (хотя Вашингтон использовал более добрые описательные термины для этого). США эффективно уничтожили и разрушили государственную власть в каждой из трех основных стран, в которые они вмешались, обеспечив при этом дестабилизацию соседних стран и, наконец, сам регион.

В этой мусульманской части мира, США оставили мрачный след, который мы в этой стране обычно склонны сбрасывать со счетов или забыть, осуждая варварство других. Мы сейчас сосредоточены на ужасе видео ISIS с убийством журналиста Джеймса Фоули, пропагандистком подтверждении, непосредственно предназначенном, чтобы довести Вашингтон до края и принять более активное сопротивление этой группе.

Однако мы игнорируем виртуальную библиотеку видео и других изображений, которую создали США, изображения просматриваемые (или о которых слышали и обсуждали) с не меньшим ужасом в мусульманском мире, чем имидж ISIS в нашей стране. Вначале были печально известные изображения прямо от «маркиза де Сада» из тюрьмы Абу-Грейб. Там американцы пытали и оскорбляли иракских заключенных, создавая собственную версию образов распятия. Потом были видео, которые никто(кроме посвященных лиц) не видел, но о которых все слышали. На них ЦРУ мучили и оскорбляли подозреваемых Аль-Каиды в ведении их «подпольных сайтов». В 2005 году они были уничтожены должностным лицом этого органа, чтобы они никогда не всплыли в американском суде. Было также видео с вертолетом Apache, показанное WikiLeaks, на котором американские летчики расстреляли мирных иракцев на улицах Багдада (в том числе двух корреспондентов Reuters), в то время как на звуковой дорожке экипаж отпускал шутки. Было видео, в котором американские солдаты мочатся на тела погибших боевиков Талибана в Афганистане. Были трофейные фотографии частей тела, привезенных домой американскими солдатами. Были фильмы о жертвах кампаний Вашингтона по использованию беспилотников с убийствами в племенных районах планеты («прибить муху», как пилоты беспилотников стали называть убийства людей при таких атаках) и аналогичные кадры с боевых вертолетов. Был фильм о бен Ладене и рейде на Абботтабат(Пакистан), который президент Обама, по имеющимся данным, смотрел в прямом эфире. И это только для начала, чтобы привести пример некоторых образов, созданных США с сентября 2001 года по их различным приключениям в регионе Большого Ближнего Востока.

В целом, вторжения, оккупация, кампании с беспилотниками в ряде районов, смерти сотен тысяч людей, миллионы людей, которым пришлось отправиться во внешнюю или внутреннюю эмиграцию, расходы триллионов долларов составили фантастический ландшафт вокруг бен Ладена.

После всего этого, США запустила процесс, который привел к мятежам, гражданским войнам, росту экстремистских вооруженных формирований и краху государственных структур, а также обеспечила формирование нечто нового на планете Земля: ISIS – а также других экстремистских формирований от пакистанских талибов, сегодня контролирующих некоторые районы этой страны, до Ансар аль-шариата в Ливии и аль-Каиды на Аравийском полуострове в Йемене.

Хотя активисты ISIS, несомненно, с ужасом думают об этом, но они – это порождение Вашингтона. Тринадцать лет войны в регионе, оккупации, и вмешательства сыграли важную роль в формировании для них почвы. Они могут быть нашим худшим кошмаром (к настоящему времени), но они также являются нашим наследием – и не только потому, что так много их лидеров пришло из иракской армии, которую мы расформировали, отточили их убеждения и навыки в тюрьмах, которые мы построили(Camp Bucca, кажется, был «Уэст-Пойнтом» иракского экстремизма), и приобрели опыт, столкнувшись с антитеррористическими операциям США за годы оккупации.

На самом деле, практически все, сделанное в войне с террором, способствовало их появлению. В конце концов, мы расформировали иракскую армию и перестроили ее, так что они будут спасаться бегством при первом появлении бойцов ISIS, бросив обширные склады оружия Вашингтона, предназначенные для них. Мы по существу уничтожили иракское государство, в то же время, укрепив лидера шиитов, который может достаточно угнетать суннитов достаточным числом способов, чтобы создать ситуацию, в которой ISIS будет приветствоваться во всех значимых регионах страны.

Безрассудная эскалация

Если подумать, с момента, когда первые бомбы начали падать на Афганистан в октябре 2001 года по настоящее время, не было ни одного американского военного вмешательства, которое должно было бы привести к запланированному эффекту. Каждое из них своим способом приводило к бедствию, формируя «питательную среду» для экстремизма и еще один комплект плакатов о наборе новобранцев для ещё одного движения джихадистов. Глядя на это, можно увидеть, что это то, что, по-видимому, предлагает экстремистам любая американская военная интервенция – и ISIS это знает.

Не считайте дразнящее видео с казнью Джеймса Фоли иррациональным актом безумцев, слепо вызывающих разрушительную силу последней сверхдержавы планеты на себя. Совсем наоборот. За этим лежит рациональный расчет. Лидеры ISIS безусловно понимали, что американская воздушная мощь принесет им разрушения, но они также знали, что, как и в азиатском боевом искусстве, в котором сила нападающего используется против него, полноценная вовлеченность Вашингтона также укрепит и их движение (таково было оригинальное понимание Усамы бен Ладена).

При этом у ISIS появился бы главный враг с таковым имиджем в их мире. Это принесло бы с собой воспоминания обо всех этих последних вторжениях, всех тех видео и ужасающих изображениях. Это дало бы искру для появления большего числа членов движений и бойцов. Это дало бы разумное основание движению религиозного меньшинства, которое бы в противном случае было меньше сплоченным и, в конечном счете, весьма уязвимым. Это дало бы в отдаленном будущем движению глобальные права.

Стремление ISIS, несомненно, состояло в приманке администрации Обамы для серьезного вмешательства. И в том, что она может оказаться успешной. Мы сейчас наблюдаем знакомый вариант безрассудной эскалации в работе Вашингтона. Обама и его высокопоставленные чиновники явно занимаются ей. В Овальном кабинете находится президент, который, несомненно, не желает вторгаться ни в Ирак (из которого он с гордостью вывел американские войска в 2011 году с «высоко поднятой головой»), ни в Сирию (место, куда он избежал отправки бомбардировщиков и ракет еще в 2013 году).

В отличие от предыдущего президента и его высших должностных лиц, у которых были всеобъемлющие планы создания «Пакс Американа» на Большом Ближнем Востоке, сегодняшний президент и его внешнеполитическая команда пришли к намерениям кабинета по управлению унаследованной глобальной ситуацией. Единственным планом Президента Обамы было выйти из войны в Ираке (наряду с уже сформировавшимися намерениями администрации Буша). Это был, пожалуй, верный признак, что, для того, чтобы сделать это, он чувствовал, что должен был «влить» американские войска в Афганистан. Пять с половиной лет спустя, он и его ключевые должностные лица по-прежнему не имеют плана и отчаянные руководители «просиживают штаны», борясь за дестабилизацию Большого Ближнего Востока (и все больше Африки и пограничных областей Европы).

Пять с половиной лет спустя, Президент вновь находится под давлением и подвергается критике различных неоконсерваторов, поддерживающих Маккейна, и на этот раз, похоже, высшее военное командование стремится еще раз глобально отыграться на варварстве – то есть, поднять ставки при проигрышной комбинации карт. Как и в 2009, сегодня, он медленно, но верно сдает позиции. В настоящее время, процесс «расширения миссии» - термин, который был решительно отвергнут администрацией Обамы – идёт полным ходом.

Он медленно начался с развала обученной и поддерживаемой США иракской армии в Мосуле и других северных иракских городах при нападениях ISIS. В середине июня, авианосец USS H.W. Bush с более чем 100 самолетами был отправлен в Персидский залив, и президент послал сотни солдат, в том числе части особого назначения (хотя официально их «ботинки» не должны были «ступать на землю»). Он также согласился на использование беспилотников и другого воздушного наблюдения регионов ISIS, очевидно для подготовки будущих кампаний бомбардировок. Все это происходило перед лицом езидов – небольшой религиозной секты, чьи общины на севере Ирака были жестоко уничтожены бойцами ISIS – что официально вызвало начало ограниченных бомбардировок, подходящих для «гуманитарного кризиса».

Когда ISIS, подстрекаемые тяжелым вооружением США, захваченным у иракских военных, начали давить на курдскую милицию Pesh Megra, угрожая столице курдского региона Ирака и захватив огромную дамбу Mosul Dam, бомбардировка была расширена. Было отправлено ещё больше войск и советников, и вооружение начало поступать курдам, с обещаниями продвинуть все вышеперечисленное дальше на юг, как только в Багдаде будет сформировано новое объединенное правительство. Президент объяснил такое расширение бомбардировки, сославшись на угрозу ISIS о взрыве дамбы Mosul Dam и затопления общин вниз по реке, таким образом, якобы ставя под угрозу посольство США в далеком Багдаде (это было неубедительное оправдание, потому что ISIS пришлось бы затопить часть своего собственного «халифата»).

Затем видео с казнью стало поводом для возможной бомбардировки Сирии. И снова Президент, неохотно, постепенно уступая, разрешил наблюдательные полеты дронов над частями Сирии в рамках подготовки к возможным скорым бомбовым ударам.

Неохотный инкрементализм

Рассмотрим этот неохотный инкрементализм при обычном давлении военизированного Вашингтона, стремящегося спустить «псов войны». Одним из аспектов является вовлечение в трясину странных противоречий, связанных с сирийской политикой. Любая бомбардировка этой страны обязательно привлечет неявную (если нет конкретную) поддержку кровавого режима Башара Асада, а также поддержку едва держащихся «умеренных» повстанцев, выступающих против его режима, которым Вашингтон теперь может отправить больше оружия. Это, в свою очередь, может означать косвенное обеспечение ещё большего количества оружия для ISIS. Сложив все это, и на данный момент Вашингтон, по-видимому, находится на пути, который ISIS проложили для него.

Американцы предпочитают верить, что все проблемы имеют решения. Однако не существует очевидного или, по крайней мере, немедленного решения, когда дело касается ISIS, организации, основанной на исключительности и разногласий в регионе, который не может разделяться больше. С другой стороны, как движение меньшинства, которое уже отвратило так много в регионе, предоставленное самому себе может со временем просто сгореть или взорваться. Мы не знаем этого. Мы не можем этого знать. Но по последним 13 годам у нас есть убедительные доказательства того, к чему, скорее всего, приведет эскалация американской военной интервенции: не к тому, к чему хочет привести Вашингтон.

И необходимо иметь одну вещь в виду: если США действительно способны уничтожить или раздробить ISIS, как призывает наш госсекретарь и другие, это может оказаться совсем не благом. В конце концов, было достаточно легко думать, как американцы делали после 9/11, что Аль-Каида была худшим, что мог предложить мир исламского экстремизма. Убийство Усамы бен Ладена было представлено нам в качестве конечной победы над исламским террором. Но ISIS живет, дышит и растет, и исламские экстремистские организации на Большом Ближнем Востоке набирают членов и развиваются, показывая, к чему действительно привела война с террором. Тот факт, что сейчас мы не можем представить, что может быть хуже, чем ISIS, ничего не значит, если учесть, что никто в нашем мире не мог себе представить себе ISIS, прежде чем они появились.

Американская история за эти последние 13 лет постыдна. Важно не повторить её.

Том Энгельгардт (Tom Engelhardt) - соучредитель проекта American Empire Project, автор книги «Соединенные Штаты страха», а также книг по истории холодной войны. Ведет сайт Национального института TomDispatch.com, где эта статься была впервые опубликована. Его последняя книга, в соавторстве с Ником Турсом (Nick Turse) – «Планета Терминатора: Первая история ведения войны с помощью дронов, 2001-2050 гг.» Сентябрь 2014 г.

ertata

Ирак впервые нанес авиаудары по позициям боевиков запрещенной в России группировки ИГИЛ, используя американские истребители F16. Поставка первых четырех истребителей из США в Багдад была осуществлена после долгих проволочек в июле этого года. Ирак заказал у США 36 самолетов на сумму $65 млн, но первоначальные поставки в прошлом году были задержаны из-за соображений безопасности, после того как боевики захватили обширные районы Ирака. В заявлении Пентагона подчеркивается, что США «будут продолжать […]