Вы не рветесь «у Эуропу»? Сомневаетесь в нынешних европейских ценностях? Критикуете «их» идеалы, не разделяете «их» интересы, не чтите «их» идиотов? Да вы, батенька, совок совком!

Самую эффективную пугалку для неокрепших умов можно запросто сотворить из чего угодно, следуя очень простому правилу: это должно быть нечто с кратким уничижительным названием, нечеткими контурами и четко отрицательной коннотацией. Чтобы не пощупать, но поверить, честно испугаться, не лезть, куда не рекомендуют, и других не пускать.

Вспомните, например: «не ходите, дети, в Африку гулять». Потому что: там вам и разбойник, там вам и злодей, съест, не поперхнется, Бар-ма-лей! Причем всех съест: и хороших, и плохих, вне различия пола, возраста, религиозной принадлежности и культурной обработки.


Отметьте, ни один еще не окрепший ум с умело завороженным сознанием не станет вычленять неудобные вопросы: а кто его видел и кого он съел? Умело завороженный, еще не окрепший ум доверчиво положится на безоговорочный «взрослый» авторитет, не пойдет гулять, куда не советуют, да еще и напугает соседей и просто знакомых, добавив лично от себя пару навороченных деталей. Для благой цели.

Мы всегда так делали, в страшилках: главное – рассказывать с верной интонацией, в полной темноте: «...а потом из кровавого пятна на стене появилась синяя рука и х-x-xвать ту девочку за горло!...» Была там еще, помнится, кровавая Сусанна и гроб на колесиках. Ну, в общем, полный арсенал.

И уж давно отхихикалось и забылось, как вдруг творческие люди с больным – или с большим (на всю голову!) – воображением из закромов детства золотого вытащили, вытрясли и воскресили принцип для самых маленьких: «напугай и властвуй».

На данный исторический момент, учитывая глобальную конъюнктуру, самой эффективной пугалкой для неокрепших и обескураженных умов является краткое, полное уничижительной коннотации слово «совок».

К «совку» белыми нитками, крупным стежком, сикось-накось, правдами и неправдами пришивают все что ни попадя, лишь бы удержалось хоть на мгновение и напугало навсегда. Тех, кто помнит, и тех, кто не познал, но интересуется. Получается дешево и практично, в стиле «будете мешать – останетесь на нарах, без сладкого».

Вы не рветесь «у Эуропу»? Сомневаетесь в нынешних европейских ценностях? Критикуете «их» идеалы, не разделяете «их» интересы, не чтите «их» идиотов? Да вы, батенька, совок совком! Хотите обратно, за железную занавеску?! Потому что если вы не рветесь, сомневаетесь, не чтите и критикуете, то вы хотите-таки снова в совок, однозначно, одноклеточно, третьего не бывает.

Вы забыли, что ли, как там, в совке, серо, сыро и уныло? Нерасклеивающиеся макароны, нерастворимый сахар, из всех кранов – ржавая и холодная, из всех розеток – искры и пропаганда. Во всех скважинах – уши и глаза.

Пятилетка, новостройка, малогабаритка, поллитровка. Вот, собственно, все основное, что у подлинно творческих людей, тонких душой, но рыхлых телом, отложилось, где следует, вместе с солями.

А вы, что же, помните другое? Может, еще скажете, хорошее? И теперь желаете всех убедить, что у вас получится-таки отделить зерна от плевел, мух от котлет, а грабли от дураков и дорог? И снова строить что-то светлое, честное и возвышенное? Ну, знаете...

Вся Европа и часть Америки давно живут в свое удовольствие: хочешь, пол меняй, хочешь, потолок, не хочешь – съезжай, вместе с крышей. Хоть и в кредит. Хоть и во время чумы. Но у них опять обойдется, а мы опять завязнем! А вы снова строить собрались?!

Куда как спокойнее побросать манатки, и за ними – в Соединенные Штаты мира. Там и свободе научат, и печеньками накормят, и обогреют экологически чистой совестью. Ну и членские взносы возьмут, конечно, сколько причитается, согласно проценту, в баррелях и кубометрах.

Зато будем наконец не как сами, а как все! Никто больше пальцем не покажет, потому что от остальных не отличит.

Будете упорствовать – опять окажетесь за железной занавеской, на нарах, без сладкого. В каждой розетке – ухо. В каждой замочной скважине – глаз. На промозглой стене – кровавое пятно. Оттуда протянется синяя рука, и кэ-э-эк хвать!.. И гроб на колесиках.

Так что не выпендривайтесь, господа, не присоединяйте сторонников и союзников, присоединяйтесь сами. Целее будете, сытнее заживете.

Такие творческие люди, с большим (на всю голову!) воображением. Главное, многие из них так сами себя напугали, что искренне поверили и от души стараются удержать сомневающихся. Вон ведь, взрослые, умные, опытные дяди из-за уважаемого (когда-то) кордона предупреждают: не ходите, дети, не надо!

Кого сразу не съедят – замучают в конституционном порядке. Бармалей ведь – он и есть Бармалей. Это он сейчас прикидывается, чтоб заманить народу побольше. А как поближе подойдут – бац! Или усы отрастит, или бровями обрастет. И всех – на нары. Но мы-то с вами понимаем... Мы все видим и всех предупредим!

Вот такие творческие люди, они везде опечалены и крайне активны, особенно в окололитературной среде. Причем неважно, в московской, парижской или питерской – везде один и тот же малоколоритный типаж и монотонный шаблон, никакого разрыва.

Например, в одной парижской окололитературной тусовке громче всех выкликает «37-й год» (уже двадцать лет как на подходе!) один умудренный личным опытом дядя, трижды в жизни поменявший фамилию. Называть любую из трех бесполезно: ни одна из них вам ничего не скажет, потому что ни на одном из опробованных поприщ дядя не состоялся.

Поэтому теперь очень беспокоится, вдруг состоятся другие. А он опять останется на бобах и чечевичной похлебке, за которую когда-то писал доносы на других, а потом менял национальность и фамилию. И все без толку, но все совок виноват, и потому он, дядя, опять старается, агитирует.

Потому что за утекшие сквозь пальцы 20 лет своей колбасной эмиграции ничему другому, кроме как «изобличать совок» и «пугать совком», он так и не научился. И иже с ним. Их много таких, не нашедших ни себя, ни других, ни там, ни здесь. Но не все агитируют.

В рядах российской «потомственной интеллигенции» (из тех, кто сами себе потомки...) тоже очень сейчас печалятся и беспокоятся. Очень страшно: ведь он все грядет и грядет, но никак не нагрянет, этот новый 37-й.

Его уже столько времени выкликают и пророчествуют: ну вот уже, щасс, щасс! Вот уже все предпосылки налицо. На лице. В складках шеи и в рулонах на пояснице. И не будет ничего – ни интернета, ни телевидения, ни журналистики не будет, ни культуры, ни искусства, ни чего там еще духовного – ничего не останется!

Вся интеллигенция – в катакомбах, на дворе Новый Арканар. Они столько лет его обещали, и все так удобно ложилось под трафарет! Особенно они сами. Себя они видели Руматами, остальных – корявым быдлом с перемазанными грязью лицами и порчеными зубами.

Они так старались. Они нутром чуяли и в голос предупреждали. А его все нет и нет, 37-го этого! Так ведь и жизнь пройдет, и gloria mundi! И эти, в ватниках, за ситцевой занавеской, вместо того, чтобы закатывать в мавзолеи гробы на колесиках, возьмут да и переиграют: там отвинтят, сюда прикрутят.

Кулибины! И ведь опять построят, ни совок, ни империю, а совсем, совсем другое, но светлое. И оно вдруг заработает! И главное – надолго!

С них станется, а с нас – спросится?! Чем тогда пугать и на кого валить? С верной интонацией, в полной темноте... Нет, правда, очень страшно.

Но выход есть, один, запасный и надежный. Хорошо обрисован Марком Захаровым в кинематографе: там, где умные взрослые люди уговаривали одного такого упрямого мечтателя не дразнить гусей и стать как все.

Помните? Сидит сытый, скромный пастор с классической тонзурой, облизывает жирные пальчики, причмокивает, вздыхает, сокрушается об «убийцах!» и самому себе отпускает грехи и комплименты одновременно: «Что делать, сын мой, кто ж мог знать... Мы были искренни в своих заблуждениях!..»

Елена Кондратьева-Сальгеро, журналист (Франция)

ertata

http://masterok.livejournal.com/1832793.html Как мы ухитрились ввести в ранг древней национальной традиции поедание семян подсолнуха, который завезли к нам лет двести назад, — загадка. Тем не менее растение это так впиталось в нашу культуру, что даже натасканные историки нет-нет да и ошибутся. Например, в книге писателя Бориса Акунина «Алтын-Толобас» мы можем обнаружить девчонку-нищенку, которая лузгает семечки, не …

Читать далее »

http://predatel.net/ - Э.В.), куда собраны высказывания либерально-креативной публики по текущим событиям. Вот Новодворская солирует: «Сегодня каждый порядочный россиянин должен желать поражения своему Отечеству… Мы всецело на стороне Украины, мы солидарны с её новой демократической властью и уверены, что российская агрессия встретит должный вооружённый отпор». Для людей старшего поколения, помнящих историю КПСС, здесь заметна реминисценция из большевистских прокламаций столетней давности: те тоже желали поражения своему правительству (заметьте: всё-таки правительству, а Новодворская – уж сразу Отечеству, чтоб не мелочиться). Это не удивительно: в большевистской психологии и идеологии был очень силён интеллигенский западнический элемент, поскольку их идеологи интеллигентами и были.

«Так стыдно не было с 68-го года», - подпевает Новодворской Леонид Гозман. Ну да, 68-й год, ввод войск в Чехословакию. Каждый интеллигент обязан стыдиться. А чего именно стыдиться? Того, что наша страна отстояла зону своих интересов, завоёванную кровью, между прочим. А как следовало бы поступить правильно? Вероятно, сдать её геополитическому противнику. НАТО сдать. Что и произошло по прошествии двадцати лет.

«Танк горит на перекрёстке улиц,/ Хорошо, что этот танк горит» , - написал по поводу этих событий бард Городницкий. Вдумаемся: поэт радуется, что горит танк ЕГО страны. Вот это, надо понимать, по вкусу тем, кто ратовал «За нашу и вашу свободу!».

Через сорок с лишком лет этот вроде бы невинный и даже возвышенный лозунг трансформировался в кровожадные фантазии Станислава Белковского: «Пятый флот США наносит тактический ядерный удар. Это делается за две секунды. Черноморский флот исчезает, и в этот момент мозги у всех становятся на место». Тут уж не танк, тут всё вокруг горит. И пускай горит синим пламенем – лишь бы сгорела империя зла, - так рассуждает российский интеллигент.

Они прикормлены? Они закуплены оптом и в розницу? Верно! Западные, американские главным образом, спецслужбы всегда прикармливали любую антисоветскую, антироссийскую и антигосударственную тусовку; делали это систематически и умело. Настолько умело, что это вызывает невольное уважение к их профессионализму.

Но не надо успокаиваться таким простым объяснением!

Беда в том, что взгляды, способ мышления этой либерально-креативно-антироссийской тусовки – широчайшим образом распространён. Он капиллярно проник в массы.

Отстаивать враждебный твоей стране интерес за деньги – это, конечно, плохо. Но бывает гораздо хуже. Гораздо хуже, когда делают это бескорыстно. Что называется, по любви. И таких тоже очень много – которые по любви. У меня есть хорошая подруга, - вовсе не политик, а учительница иностранных языков, даже не еврейка. Так вот она, всегда настолько пылко отстаивает позицию Америки и вообще Запад, словно состоит у Госдепа на окладе. При этом у неё и интереса-то особого к политике нет, не говоря уж о знаниях, – она просто привычно повторяет общепринятые в её кругу идеи. Привычные с незапамятных времён. Настолько привычные, что нет никакой причины пересмотреть или передумать их.

Вот в этом мне видится гораздо бОльшая опасность, чем в заполошных воплях Новодворской.

В этом одна из важнейших из причин, по которым удалось развалить СССР, и Запад сумел экспортировать общий кризис капитализма в бывшие социалистические страны, в СССР в первую очередь, превратив эти страны в свои полуколонии. Эта операция удалась четверть века назад с дивной лёгкостью, удивившей, говорят, даже ЦРУ, именно по причине традиционного западничества очень значительной части интеллигенции. Для нашей интеллигенции Запад всегда был и остаётся по сю пору «отечеством мысли и воображения» - как выразился какой-то восторженный автор ХVIII века про Францию. А интеллигенция – это сословие, создающее смыслы или, во всяком случае, их транслирующее. Поэтому что в голове у интеллигенции – то в голове и у общества. Верно: интеллигенция – не сама по себе, она всегда на службе у кого-то – у феодального князя, у буржуазного денежного мешка, у диктатуры пролетариата или у западных спецслужб. Вот меня и интересует вопрос: как так получилось, что наша интеллигенция – массово прозападная?

«ХОЛОПЫ ЧУЖОЙ МЫСЛИ»

В допетровской Руси профессиональной корпорации интеллектуалов не было. Наша интеллигенция – творение петрово: царь хотел создать образованное, главным образом, технически, сословие для своих преобразовательных нужд. Посылая недорослей учиться навигацким и иным наукам, вообще заставляя дворянских недорослей учиться положительным и полезным наукам - он исполнял своё намерение. Кстати, в этом году можно отметить 300-летие царёва указа об обязательном обучении дворянских недорослей.

Именно в те времена русский образованный человек приучился смотреть на европейца как на светоч мудрости. Иностранец – это учитель. По определению. Дело усугубилось тем, что дворяне массовым порядком воспитывались гувернёрами и учителями, во множестве наехавшими в Россию «pour etre ouchitel”, как сказано в «Дубровском». Часто в своём отечестве они были конюхами и кондитерами; впрочем были, особенно после Французской революции, и полезные, знающие люди.

История повторилась в начале 90-х годов ХХ века: к нам снова прибыли «светочи». Как им внимали! Кто-то заметил, что много позже было сделано эпохальное открытие: оказывается, и по-английски тоже можно сказать глупость. А вообще «французик из Бордо» - это наша вечная тема и историческое проклятье. У французика разные национальности и профессии, неизменно одно: он учитель и авторитет.

Можно сказать: это оттого, что наша наука и вообще просвещение – заимствованное. Да, исторически это так. Но это ничего не объясняет. В конце концов на уровне индивидуальной человеческой жизни любое знание, любое образование – заимствованное. Каждый у кого-то чему-то учился. Но потом вышел на свою дорогу, стал думать своей головой, шёл дальше учителя и превосходил его в знаниях и опыте. Обычное дело! То же может и должно быть в жизни коллективной личности – народа. Уже в XIX веке, не говоря о ХХ, мы в просвещении стояли «с веком наравне», тем не менее ощущая себя убогими и второсортными. Мы как-то всегда недооценивали собственную мысль, даже самую способность к собственной мысли: чего, дескать, об этом думать, когда немцы всё равно всё придумали или придумают в ближайшее время?

Русский образованный человек и в XVII и в XIX веке думал о русской действительности на иностранном языке – притом не столько на языке как таковом, французском или немецком, сколько на языке чужой мысли. Наши мыслители обычно пытались набрасывать на русскую действительность понятийную сетку, сформированную применительно к совершенно иной жизни и иной действительности. В результате получалась совершенно несообразная и не отвечающая реальности картина. Получалось, что наша русская действительность – совершенно неправильная, потому что не ложится в рамки модели, которая сформирована для совершенно иной реальности.

Об этом хорошо сказал В.О. Ключевский в замечательной статье «Евгений Онегин и его предки»: «Когда наступала пора серьезно подумать об окружающем, они начинали размышлять о нем на чужом языке, переводя туземные русские понятия на иностранные речения, с оговоркой, что хоть это не то же самое, но похоже на то, нечто в том же роде. Когда все русские понятия с такою оговоркой и с большею или меньшею филологическою удачей были переложены на иностранные речения, в голове переводчика получался круг представлений, не соответствовавших ни русским, ни иностранным явлениям. Русский мыслитель не только не достигал понимания родной действительности, но и терял самую способность понимать ее. Ни за что не мог он взглянуть прямо и просто, никакого житейского явления не умел ни назвать его настоящим именем, ни представить его в настоящем виде и не умел представить его, как оно есть, именно потому, что не умел назвать его, как следует. В сумме таких представлений русский житейский порядок являлся такою безотрадною бессмыслицей, набором таких вопиющих нелепостей, что наиболее впечатлительные из людей этого рода, желавшие поработать для своего отечества, проникались "отвращением к нашей русской жизни". «Холопами чужой мысли» назвал Ключевский своих соотечественников, и по существу он был очень прав. И учение Адама Смита, и марксизм – все эти учения не то, что неверны сами по себе, а мало описывают нашу реальность. Всё это некая «приспособленная» философия и политэкономия – как бывает «приспособленное» помещение, а не построенное специально для данной цели. В результате интеллигентам начинало казаться, что не иностранное учение негодно, а наша русская жизнь какая-то кривая и второсортная, т.к. не отвечает передовому учению. Только сейчас постепенно начинает пробиваться и овладевать образованными людьми мысль о том, что Россия – это особая цивилизация и соответственно для её описания требуется совершенно особый, оригинальный понятийный аппарат. Но эта работа – в основном дело будущего. Не растерять бы этот порыв.

В этом исторический грех русского образованного сословия – в идейном низкопоклонстве. Мы с дивной лёгкостью всегда втравлялись в роль духовной колонии Запада. А от духовной зависимости легко перейти к зависимости физической. Такое уморасположение значительной части интеллигенции делает её лёгкой добычей иностранной пропаганды, иностранных спецслужб и вообще геополитического противника.

После войны, в 1947 г., правда, была сделана попытка – очень полезная по существу - преодолеть эту прискорбную черту. Инициатором стал физик П.Л. Капица, написавший письмо Сталину о том, как мало мы ценим свою мысль и как сильно – заграничную. По свидетельству К.Симонова, Сталин сказал на встрече с писателями: «Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров... у них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников... Почему мы хуже? В чем дело? Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает... ...Надо бороться с духом самоуничижения..."
Но, к несчастью, тогдашний агитпроп, действуя с изяществом слона в посудной лавке, превратил нужную инициативу учёного в нелепую вакханалию. Результат, если и был, то только отрицательный.

В чём причина такого положения? Мне думается, в обломовщине, в умственной лени. Лень думать своим умом над своей жизнью и своими делами, а хочется списать у соседа, как двоечник контрольную.

НЕЛАДЫ С СОБСТВЕННОЙ ГОЛОВОЙ

Ещё одна особенность нашей интеллигенции, делающая её лёгкой добычей иностранных спецслужб и просто антироссийской пропаганды, - это её принципиальная безгосударственность. Наш типичный интеллигент не понимает значения государства, не любит его, не ценит и рад был бы свергнуть. Ну или как-нибудь обойтись без него. Он не ценит государства ни вообще, ни в частности, тем более, исторического российского государства. Ну, ещё с каким-то вымышленным идеальным государством он мог бы мириться, а вот с государством реальным с его бюрократией, жестокостью, тупостью и прочими несовершенствами – ни за что. Тут же выволакивается на свет «слезинка ребёнка», «кровавая гебня», ненавистные чиновники, от которых хочется держаться подальше. Наш интеллигент не видит в государстве «воплощение духа народа», как считал Гегель или «позитивно-правовой образ Родины», как считал Иван Ильин.

Интеллигент всегда противопоставляет себя государству. В типичном интеллигентском сознании всегда есть белые и пушистые МЫ и гадкие ОНИ. При советской власти ОНИ были райкомовцами-обкомовцами, до революции эту роль играло царское самодержавие, сегодня это чиновники, но это всегда что-то гадкое, враждебное и совершенно чуждое, вроде инопланетян, откуда-то взявшихся и захвативших добрых и невинных НАС, неизменно пребывающих в добре и правде. Мысль о том, что гадкие ОНИ – это те же МЫ, только более шустрые и энергичные, вызывает у нормального интеллигента раздражение и нервное отрицание. ОНИ – это тупость, гебня, тотальный идиотизм.

Наша бюрократия и вообще государственная работа, в самом деле, очень далеки от идеала, и глупостей там – предостаточно. Но уму-то откуда взяться, если типичный наш интеллигент государственной работы чурается, презирает её и аккуратно обходит, как кучу нечистот?

В этом тоже историческая традиция. Наше умственное сословие, созданное государством, в принципе должно было верно служить его нуждам. А как по-другому-то может быть? Некоторое время так и было: образованные и знающие люди шли рука об руку с властью, помогая ей; ни Ломоносов, ни Фонвизин не были интеллигентами в том специфическом смысле – обязательной фронды - которое это слово приобрело потом.

Первым интеллигентом – в том самом, особом, нашинском, смысле - стал Радищев, который вместо помощи и дельного совета власти - её, это самую власть, энергично проклял. Так было положено начало третий век длящейся распре русского государства в его умственным сословием.

Почему-то принято этим фактом гордиться, а вообще-то это одна из трагических нелепостей нашей жизни. Это что-то вроде того, как если у человека нелады с собственной головой. Вина, безусловно, взаимная. Ключевский в своих записках, не предназначенных к публикации, выразился по этому поводу просто и матерно: «Борьба русского самодержавия с русской интеллигенцией – борьба блудливого старика со своими выб […]дками, который умел их народить, но не умел воспитать. (Ключевский В.О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. М. Мысль, 1993, с. 58).

Это очень верно: по существу дела, интеллигенция была создана ГОСУДАРСТВОМ дважды: при Петре и при Сталине. И обе русские интеллигенции ударились во фронду вместо конструктивного сотрудничества с властью. Фрондировать хотя бы мысленно, держать кукиш в кармане, просто молча презирать всю это возню, испытывать презрение к «запутинцам» - вот интеллигентское comme il faut от Радищева до Навального.

В чём причина такой традиции? Мне кажется, она всё в той же обломовщине. С одной стороны - «голубиная чистота души», свойственная Илье Ильичу, и устремлённость к идеалу. С другой стороны, лень и неспособность найти способ продуктивно жить и действовать в условиях реальной, а не идеальной действительности. Отсюда – радикальная революционность, тотальное отрицание существующего порядка. Вообще, радикальные революционеры, тотально отрицающие существующий миропорядок, - это обычно люди мало что умеющие в жизни и уж точно не умеющие найти себе место в реальной действительности. «Найти место» не в смысле «приспособиться», а скорее «реализоваться», «стать полезным». Потому что чтобы найти своё место нужна энергия, хватка, не книжное знание этой самой действительности, настоящих, а не выдуманных людей. А этого-то как раз и нет. Так что ничего не остаётся, как отрицать. Точно так, как сочинители научных проектов, отрицающие все существующие основы науки, - это скорее всего невежды.

Вообще, радикальное отрицание – это очень часто проявление обломовщины и никчёмности. Для поддержания душевного равновесия и сохранения умственного гомеостаза такому человеку очень нужны ужасы нашего репрессивного государства, гадкие чиновники, Путин, узурпировавший власть, - всё это оправдывает малоуспешность и общую никчёмность существования.

Подобное жизнеощущение, прозванное выдуманным Тургеневым словцом «нигилизм», очень характерно для русской интеллигенции.

Людей такого душевного и умственного склада – много. Это прилежные слушатели «Эха Москвы», как прежде какой-нибудь «Свободы», часто преподаватели чего-нибудь гуманитарного, нередко знающие по-английски и сдержанно гордящиеся тем, что не смотрят центральные каналы ТВ, потому что там грязная казённая ложь. Они благородны, начитаны и и нервно требуют введения истинной демократии и правового государства прямо с ближайшего понедельника.

Этих людей западным спецслужбам даже и покупать не надо: достаточно их слегка приласкать и поругать Путина – и они готовы. В августе 91-го это они «защищали демократию», а до этого – ходили на митинги, требуя отмены 6-й статьи Конституции и всяких прочих отмен и свобод. Некоторые из тех, давних, за прошедшие десятилетия чему-то научились и что-то поняли, но выросла смена новых нигилистов. Генотип нашей интеллигенции так просто не меняется.

И сегодня это может оказаться по-настоящему опасным.