Мне кажется, речь идет о каком-то интуитивном, плохо поддающемся словесным формулировкам императиве, который вел по жизни этого, на внешний взгляд, очень веселого, легкого, если не легкомысленного человека — Сашу Тышлера, — как радостно и запросто называют его и хорошо знавшие художника люди. Саша Тышлер — красивый, живой, невысокий, но очень ладный, необычайно талантливый, с обаятельной белозубой улыбкой, сводившей с ума женщин…
А он пишет для самого себя о каком-то «знании своего решения» и живет вовсе не как «птица небесная», а следуя внутреннему голосу. Может, это его и вывело, вынесло, спасло в самые трудные годы? Легкий и «веселый Тышлер с такой неуклонной настойчивостью осуществлял свое жизненное — художественное — предназначение, что приятель, кинорежиссер Борис Барнет, незадолго до войны решил снять его в роли Наполеона (который ведь тоже «знал свое решение»), Тышлер удачно снялся в пробах, но помешала война…

Александр Тышлер родился на Украине, в Мелитополе, в самом конце XIX века - в 1898 году. Родился летом, 26 июля, под знаком Льва, что очень соответствует его горделивому одиночеству и бесконечной опеке в будущем разношерстной, разбросанной семьи. Уже в детстве на его лице выделялись глаза, большие и черные, глаза художника, из-за которых в семье его называли Смородинкой. Отец Тышлера - потомственный столяр, кстати, «тышлер» на идише и значит «столяр». Столярами были дед и прадеды будущего художника, братья отца и два его брата.

Легенда о девушке - кентавре

Родители Тышлера не были против, чтобы их сын стал художником. Отец Саши отчасти, вероятно, и сам ощущал в себе нечто от мастера-художника, причем, как пишет сын, ему были чужды «всякие ампиры, рококо, модерны. Работа его была проста и конструктивна. В 1912 году четырнадцатилетнего Сашу старшая сестра Тамара  повезет в Киев для поступления в Киевское художественное училище, где он проучился вплоть до революции 1917 года, - словно сама судьба позаботилась, чтобы юноша успел выучиться до войны и революции. В поздней автобиографии Тышлер эпически - спокойно говорит о своей «трудной, но интересной» жизни в училище, педантично, через запятую, перечисляя своих учителей - Селезнев, Красицкий, Прахова, Монастырский, Дядченко, которые не подавляли индивидуальности. В училище художника, судя по всему, все же кое-чему в живописном плане научили, но он в ранней автобиографии все «обостряет», доводит до кипения. К тому же для него в первую очередь имеет ценность не обучение художественным умениям (это он осваивает и без всяких учителей, самостоятельно), а получение какого-то толчка извне, помогающего понять природу собственного дарования и расширяющего творческие горизонты.

Архитектура

Канделябр

"…Надежда Яковлевна Мандельштам училась вместе с Тышлером в художественном училище в Киеве. Было это в 1917 году. Она часто рассказывала о Тышлере Осипу Мандельштаму, а в 1963 году прислала Александру Григорьевичу письмо такого содержания: «Осип Эмильевич после осмотра Первой выставки художников-станковистов (ОСТ) сказал мне: «Так и бывает – живет рядом с нами веселый добрый человек, покупает дыню, покупает краски, моет кисти, а потом оказывается, он-то и есть великий художник, гордость своих современников»… Мандельштам никогда не усомнился в своей оценке", – заканчивает свое письмо Надежда Яковлевна.

Парад

Невеста

Борис Пастернак писал об "обыкновенности" гениальных людей: «Необыкновенна только посредственность, т. е. та категория людей, которую издавна составляет так называемый интересный человек… между тем как гениальность есть предельная и порывистая, воодушевленная своей собственной бесконечностью правильность.» В сущности, Пастернак отстаивал право поэта (любого художника) быть не романтическим безумием, а человеком нормы, понятой не в ограниченном обывательском смысле, а в бесконечном, соотносимом с органическими «привычками бытия». В этом отношении Александр Тышлер нормален при всей своей гениальности. Он хочет вести нормальную» человеческую жизнь, иметь удобно и красиво обустроенное жилье, бывать с друзьями, каждодневно работать, но и весело лентяйничать. И к середине 1920-х годов его быт вроде бы вполне устроился. Он живет в комнате на углу Банковского переулка и Мясницкой, получившей в 1930-е, в связи с убийством Кирова, новое название улицы Кирова. Живет не один, а с женой Настей — тихой, скромной, хозяйственной.

Портрет жены Насти Тышлер

Лирический цикл

Всадница

 Последующие шестьдесят лет своей жизни художник отдает искусству. Его работы экспонируются во Франции, Италии, Голландии, Англии, Бельгии, Америке, Канаде, Японии. Пятьдесят выставок в СССР и тридцать две – за рубежом. Сплав бесконечного, необъятного мира фантазии и детских воспоминаний, отточенное и блестящее мастерство живописца, графика, скульптора, сценографа, работавшего с Мейерхольдом, Радловым, Зускиным, Михоэлсом, Завадским и другими великими режиссерами вывели Александра Тышлера в первый ряд самых выдающихся художников XX века.

Портрет Анстасии Степановны Тышлер

Скоморох

"Я до сих пор живу детскими и юношескими воспоминаниями, – говорил восьмидесятилетний Мастер.
И, знаете, что самое важное в нашем деле? Художник должен быть свободным. Тогда он сможет творить. Ему необходимо быть честным, искренним, владеть культурой своего ремесла. Мне многое в жизни открылось при изучении древнерусского искусства, творчества мастеров Возрождения и Испании".

Женщина и аэроплан

Соседи моего детства

Для многих Тышлер был таким добрым Чертом, который изображал борьбу добра со злом, опускал человека в преисподнюю, в ад, потом возвышал его, увлекал в космические просторы, показывал рай, где много вина и прекрасных женщин, втягивал в сомнительный кабачок, где за столом с бокалами в руках чинно сидели рогатые персонажи, но и там было не страшно, а весело, потому что Тышлер всю жизнь оставался художником счастья, он изумлялся вечной, нестареющей красоте мира, радовался неисчерпаемости жизни.

Его влекли дерзкие полеты над сказочными городами, он рисовал отчаянных любовников, которые мечтали сложить голову у ног возлюбленной, и неприступных красавиц, печально и томно взирающих на мир с высот уже обретенного счастья. У Тышлера было особое спокойствие средневекового мастера, уверенного в своих силах, само ремесло которого доставляло ему ни с чем не сравнимое наслаждение.

Балаганчик

Тышлер по-детски шалил с чертовщиной, он забавлялся сам и заставлял играть своих зрителей, и не только зрителей: пылали и перемигивались зажженные свечи, возвещая близкий праздник, носились птицы, девушки, цветы, вращались искрометные карусели, что-то недоброе замышляли семь пар нечистых, взбегали в небо шелковые лестницы. И все это был светлый день рождения Мира – счастливого и первозданного для всех живых людей…

День рождения

 А в 1973 году у себя в мастерской на Верхней Масловке Александр Григорьевич говорил: "Живопись – искусство созерцательное, оно рассчитано на тишину. Обратите внимание на то, как тихо в музеях."
Слушая Александра Григорьевича, нельзя было не поражаться удивительной цельности и прямодушности этого художника и человека, который своим искусством делает для всех людей важное и большое дело. Он не отрешается ни от чего, не боится пробовать, не боится отказываться от привычных путей, смело идет на риск, на эксперимент. Он и к классике подходит творчески.

Шекспировские куклы

Тышлеру всегда была свойственна активность отношения к миру. Его искусство вырастало из глубин жизни. "Во время работы я сам и художник, и ответственный критик, – говорил Тышлер, – но одновременно со мною в мастерской как бы присутствует мой воображаемый зритель, который иногда меня поправляет. Кстати, потом на своих выставках я часто встречаю именно такого зрителя. Я хочу доставить людям радость. То, что я вижу и вынашиваю в процессе создания вещи, должно быть для зрителя новым, вызвать ощущение нового видения. Это не значит, что мои работы ни с чем не связаны. Наоборот, я признаю связь времен. Живопись должна иметь нити, соединяющие столетия. Связь времен – это традиция. Я думаю, что традиция есть и в народном творчестве, и в станковой живописи. Не может быть новорожденного искусства без генов. Новое же мы находим там, где художник пластически мыслит и, не повторяя старого искусства, связан с ним."

Девушка с бокалами

Портрет девушки

Об Александре Григорьевиче никогда нельзя было сказать старик. Это как-то совершенно не вязалось с его обликом. Он просто был восьмидесятилетним художником с молодой душой. И молодость его была незаемная. Она – итог труда, опыта, сохранности чувств. Прекрасные женщины доверчиво и открыто глядят с его картин, они счастливы тем, что видят солнце и свет неба, они радуются настоянному на зеленых травах воздуху, они ждут любви.

Праздник урожая

Семейный портрет

Лунный свет

Молодым художникам Александр Григорьевич всегда говорил: "Рисуй больше, работай, рисуй все подряд, мир того стоит! Художник истинный приходит, появляется на свет, чтобы под управлением Бога при помощи своего искусства совершенствовать этот мир, живущих в нем людей. Настоящая вера и этика - вот что есть высшая красота. Художник ничего не уносит с собой. Все оставляет людям."
Оставленное Александром Тышлером – вечно.

Вера Чайковская "Тышлер: Непослушный взрослый"

очерк Григория Анисимова «Великий художник. Об Александре Тышлере»

Белла Ахмадулина - " Милый Великий Тышлер"