Добродетели, по природе своей, противятся обнаружению и выставлению на всеобщее обозрение, как бы на позорище. Они духовны и не лишены таких свойств духа, как неописуемость, непознаваемость и неощутимость, что делает затруднительным описание их самих и форм их воплощения. Молчаливость свойственна каждой из них в отдельности и всем вместе, и поэтому невозможно отыскать для их описания множество выразительных слов. Да и пытающийся говорить о добродетелях и обращающий для этого на них свое внимание невольно умолкает в осознании собственной чуждости добродетелям, собственной греховности. Язык не поворачивается говорить, а рука не поднимается писать о добродетелях. Говорить о добродетелях по праву может лишь тот, кто служит им, а не враждует с ними своими грехами. Служить же добродетелям практически то же, что служить добродетелями Богу, быть рабом Божиим. А у многих ли хватит дерзновения, смирения и самоотвержения для причисления себя к рабам Божиим? Слишком ко многому обязывает такое наименование, и непосильно велико оно для современного человека. Правда, некоторые называют себя так по самомнению или невежеству, или тщеславию, но не о них речь. Посильнее и безопаснее для человека видеть собственные грехи и противостоянием им охранять добродетели. Поэтому, видимо, и святые отцы в своих писаниях больше внимания уделяли распознанию и обличению грехов.

К сожалению, в современном мире слишком много людей, актерствуя, изображают добродетели и этим лживым изображением вводят в заблуждение, злоупотребляя доверчивостью окружающих. Честных людей такие "актеры" отвращают от веры, лицемерных - вербуют в соучастники, а простодушных развращают. Потребность хоть как-нибудь, по мере сил, воспрепятствовать этой лжи и побуждает рассматривать добродетели.

Все добродетели вызывают в душе ощущение радости, уверенности, спокойствия, справедливости, ясности, свободы. Противостоя греху, они предотвращают возникновение заболеваний. Если же заболевание уже сформировано, добродетели содействуют выздоровлению человека, отводя его от причин смерти, от греха. Как грех является разрушительным не только для здоровья человека, но и для всей его деятельности, так и добродетели делают любую деятельность созидательной, как созидательна любовь, от которой они берут свое начало и без которой немыслимы. Потому Бог и является творцом, потому и Христос сказал: "Без меня не можете творить ничего". Употребил слово "творить", как имеющее созидательное значение, а не слова "делать", "трудиться" или "работать".

Сущность и назначение добродетелей в служении добру в самом широком смысле этого слова, потому они и именуются добродетелями, делателями добра. На них основывается любое доброе дело, совершаемое человеком, и любое дело может быть отнесено к добрым только в том случае, если имело своей побудительной причиной ту или иную добродетель. В отличие от грехов, добродетели не враждуют и не соперничают между собой. Напротив, они всегда едины и уже наличествующие в характере человека привлекают к себе еще недостающие. Их единение настолько тесно, что. служа одной добродетели, человек теми же поступками и в то же время служит всем остальным. Так например, совершая храбрый поступок, человек, разумеется, служит храбрости. Но храбрость невозможно себе представить без самоотверженности, самоотверженность без смирения, смирение без бескорыстия, бескорыстие без человеколюбия... Продолжать это перечисление можно до тех пор, пока не будет исчерпан весь перечень добродетелей. Объясняется это тем, что добродетели, при всем своем разнообразии, тяготеют к объединяющей их любви, а грехи, происходя от одной гордости, разбредаются по многообразию мира. Поэтому единение людей любовью и добродетелями можно объяснить самой природой добродетелей так же, как неизбежное разъединение гордостью и другими грехами - природой грехов.

Добродетели естественны для человеческой природы и тягостных душевных ощущений не вызывают.

Радостью, в отличие от телесной приятности, называется душевное ощущение жизни, возникающее при встрече человека с тем, что животворно само по себе или является проявлением жизни. Дети, весна, добродетели окружающих могут вызывать в душе ощущение радости. Но еще большую и постоянную радость человек испытывает, когда противостоящие греху (болезни, смерти) добродетели постоянно пребывают в его душе.

Добродетели не устремляются желанием ко внешнему миру, подобно грехам, а неотлучно пребывают в сердце человека. Сказано, что "от сердца бо исходят помышления злая" (Мф. 15, 19), но не помышления добрые; словами этими указано, и что исходит, и откуда. Всякая добродетель ищет потребного себе не во внешнем устроении мира, человека в мире или в предметах и явлениях земного мира, а в бережливом, строгом, доброжелательном, правдивом, добродетельном отношении к тварному миру. Поэтому любое устремление желания ко внешнему миру не может иметь своей причиной добродетель, как бы это желание ни пытались представить добродетельным. Такое устремление всегда греховно.

Человек, бегающий по улицам, хватающий прохожих за платье и предлагающий сделать для них совсем немножко, хоть маленькую кучку добра, вряд ли руководствуется добрыми побуждениями. Скорее всего, им движут самомнение, самолюбование или иные грехи.

Сказанное не означает, что добродетели делают человека пассивным. Напротив, человек активнейшим образом взаимодействует с внешним миром, не устремляясь к нему с вожделением или протестом, а принимая мир и все, что в мире, и выбирая свою линию поведения. Человек ставит при этом своей целью не что, а как делать. Жадность может заставить человека работать, но за деньги, а не за совесть. В то же время такие добродетели, как трудолюбие, обязательность, ответственность, сделают работу более успешной и плодотворной.

Материальный мир изменчив, и материалистическая (греховная) ориентация души на внешнее ведет к изменениям ее состояния, которые ощущаются ею как взволнованность. А духовные ценности неизмеримы (неизмеряемы), неизменны (постоянны), и их воздействие на душу ощущается как спокойствие. Внешние изменения могут менять планы и действия добродетельного человека, оставляя неизменным его отношение к внешнему, его душевное состояние. В этом отличие от греха, который, при изменении внешнего, изменяет отношение ко внешнему души, изменяет ее состояние, оставляя неизменными внешние цели.

Любой грех вносит смуту в человеческий ум, смущает душу, лишая ее возможности трезвенно и ясно оценивать объективную реальность. Более чем другим грехам, такое воздействие свойственно нетерпению (мятежности). Если же человек терпением принимает окружающей мир, то получает возможность трезво уяснить значение всего, что в мире, и тогда в душе возникает ощущение ясности. Возможно, поэтому прилежание к Иисусовой молитве святые отцы называли трезвением ума.

Кстати о молитве. Трудно противостояние греху. Трудна и сердечная Иисусова молитва уже хотя бы потому, что, устремляясь к Царству небесному, которое внутри, в сердце, в самой сердцевине человека, она своей направленностью пресекает любые поползновения греха, который всегда устремлен изнутри во внешнее. Трудна она, но не тягостна и не вредоносна, ибо повредить человеку может только грех, а тяготить может только то, от чего человек хочет и не может избавиться, уклониться. Она же научает человека, куда направлять своим произволением дела, совершаемые ради Бога. Отрицать благотворность Иисусовой молитвы и видеть в ней причину "прелести" можно, только игнорируя по невежеству или злонравию святоотеческое учение о ней. Во всех прочих случаях любое мнение всегда должно быть достаточно обосновано личным опытом. И когда слышишь от людей, не имеющих опыта работы в психиатрии, безапелляционное заявление о том, что для новоначального Иисусова молитва - это прямая дорога в сумасшедший дом, то невольно возникает вопрос: в какой больнице (сумасшедшем доме), с каким диагнозом и как долго находился говорящий?

Ощущение свободы настолько хорошо известно каждому человеку, что нет необходимости его описывать и расшифровывать, а потребность свободы настолько естественна и велика, что человека тяготят любые ее ограничения. Ограничить можно только то, что имеет хоть какие-то измеряемые признаки. Такими признаками обладает материя. Следовательно, любые ограничения человека могут быть только внешними, материальными, никоим образом не затрагивающими свободу человека как таковую, ибо она духовна и материальными средствами ограничена быть не может. Можно сказать больше: никто и ничто в мире не властно лишить человека свободы. Только сам человек может, согласившись с греховными желаниями, привязаться к тем или иным предметам и явлениям внешнего мира. Когда же человек привязывается к чему-либо во внешнем, тогда же делается и зависимым от объекта привязанности, тогда и утрачивает свою свободу. Лишение свободы проносит тягостные ощущения, сравнимые по своей невыносимости с ощущениями задыхающегося человека. Так и говорят иногда: задыхаюсь без свободы. Ощущаемую утрату свободы человек обычно связывает с внешними ограничениями и все силы души и тела устремляет ко внешнему в надежде обрести утраченное. Результатом таких усилий бывает еще большая зависимость от внешнего мира, еще большая порабощенность грехом, еще большая утрата свободы. Вот добродетели - те не лишают человека свободы, не привязывают ни к чему. Поэтому всякая зависимость, которую человек ощущает в себе или окружающих, может быть обусловлена только наличием греха.

Понятие о свободе часто увязывается с понятием о так называемых "правах человека", поэтому уместно коснуться сейчас и этих самых "прав". Обычно говорят, что человек - свободен, а потому имеет право делать все, что ему угодно. В то же время всякий признает, что человек не имеет права лгать, красть, убивать. Короче говоря - не имеет права совершать грех, грешить. А как же быть со свободой, с правом человека выбирать свое отношение к окружающему? Но ведь никто не лишает человека его права, которое, по сути своей, является благословенной возможностью. Когда же человек, пользуясь своим правом, выбирает то, что не только не благословляется, а заведомо порицается, он сам, отдав предпочтение греху, лишает себя и правоты, и права, и правильного поведения. Вот и получается, что волен человек вести себя, как ему вздумается, а права на это не имеет, что бы ни говорили борцы за "права человека", которых правильнее было бы, учитывая их стремление связать внимание человека внешним, называть борцами за полное человеческое бесправие и порабощенность внешним.

Ощущение уверенности также сопутствует добродетелям и возникает при обращении к ним человеческой души. Обращение это всегда непосредственно, прямо и безусловно. Оно всегда доступно, подвластно и посильно человеку, и для него требуется только его произволение. Если же желание обращено к материальному, то достижение цели возможно, как правило, несколькими путями. Следовательно, возникают и несколько сопутствующих мнений о способе достижения желаемого, возникают сомнения.

Для того, чтобы выполнить какую-нибудь физическую, телесную работу, потребны силы и время. Выполнение работы интеллектуальной требует еще больших энергетических и временных затрат, а результаты ее, выводы и решения человеческого рассудка, далеко не всегда оказываются достоверны и благотворны. А зрению не нужны ни время, ни силы: одного беглого взгляда в окно достаточно, чтобы увидеть, какая на улице погода. Следует отметить, что при сколько-нибудь длительном рассматривании того, на что оно направлено, зрение легче замечает не отдельные детали общей картины, а любое изменение в ней; любое движение сразу привлекает внимание, сразу бросается в глаза. Слух может давать информацию о том, что не воспринимается глазом. В лесу, например, сначала слышно зверя, а потом уж видно его. Если же человек трещит сучьями, пыхтит, кашляет, разговаривает, то слышать он может только себя самого.

Подобным образом воспринимается окружающее и душой. Она может мгновенно почувствовать угрозу в окружающей обстановке или ощутить состояние впервые встреченного человека, недаром говорят, что первое впечатление о человеке бывает самым правильным. Если душа наполнена шумом собственных страстей, если занята исключительно своими мыслями и переживаниями, то в этом водовороте чувств внешнее воздействие на нее окажется незамеченным и не получит должной оценки. К чужим эмоциям, ощущаемым душой, она будет относиться как к собственным порождениям.

Справедливость и стыд тоже душевные ощущения. Они воспринимаются тем органом души, который называют совестью так же, как форма и окраска предметов воспринимается зрением. Справедливость - это ощущение соразмерности между достоинствами (качествами) человека или его делами и воздаянием за них или хотя бы правом человека на те же самые воздаяния. Лишая человека желаемого и обосновывая это лишение, так и говорят: не достоин, не заслужил.
Поэтому, кстати, наш народ и испытывает лишения.

В том числе и лишение правительства и президента, ибо Президент РФ заботится по-отечески обо всех субъектах РФ и, между всеми прочими, в том числе о России. У всех этих самых субъектов, кроме президента РФ, есть еще и свои, национальные президенты и правительства, отстаивающие интересы именно своего народа, а у России их нет. Как не было ЦК Коммунистической Партии России. Почему сложилось такое положение, трудно сказать. То ли русские люди сами себя лишили права иметь главу своей страны, то ли до сих пор атеистическое руководство несовместимо с бывшей православной страной, то ли есть еще какая-то причина. Трудно сказать. Но безусловно верны слова ап. Иакова: "Желаете - и не имеете ... препираетесь и враждуете - и не имеете, потому что не просите. Просите и не получаете, потому что просите не на добро ..."

Стыдом же называют ощущение нарушения означенной соразмерности между делами (достоинствами) и воздаянием за них. Это ощущение возникает у человека при наличии у него греховных мыслей и дел. Но любое нарушение справедливости, даже не имеющее к человеку никакого отношения, вызывает у него ощущение неловкости за чужие слова и поступки. Нормальный человек испытывает неловкость даже за того, кто его незаслуженно хвалит.

От стыда и справедливости как ощущений следует отличать такие добродетели, как стыдливость и совестливость. Добродетелям этим, как и всем другим, следовать трудно, но не тягостно. Тягостность, обусловленная неудовлетворенностью или обличаемым грехом, возникает при желании не испытывать ощущений стыда и обличений совести, а принятие этих обличений рождает в душе сокрушение о грехе.

Чувство справедливости, будучи всего лишь ощущением души, согласуется со всей душевной деятельностью. Если внимание человека направлено на выявление и преодоление греховных расположений, то справедливость позволяет ощутить соразмерность между грехами и трудом покаяния. Если же душа служит греху и устремляется во внешнее, то справедливость всегда устанавливает соразмерность между субъективными достоинствами, чаще мнимыми, и тем, на что человек претендует во внешнем мире. Поэтому видимые внешние притязания человека невольно говорят о его не осознаваемом или скрываемом самомнении.

Справедливость как качество, безусловно, хороша, но для кого же она посильна и спасительна во внешнем мире? Кто из людей осмелится сказать, что готов принять правосудное воздаяние за все свои тайные и явные расположения, мысли и поступки? Вряд ли отыщется такой человек, хотя бы потому, что не могут быть совершенными, безукоризненными дела человеческие по ограниченности человека, вызванной первородным грехом. Поэтому люди и ищут справедливого воздаяния кому угодно, только не себе. Поэтому и упразднен закон Ветхого Завета, основанный на справедливости, и на месте обветшавшего завета установлен Новый Завет, завет милости.

Об этом говорил еще апостол Павел (Посл. к Рим., Посл. к Евр.). Об этом же говорил и Спаситель: "Закон и пророки до Иоанна, с сего времени Царствие Божие благовествуется ..." (Лк. 16, 16). Да и судимы мы будем не по Ветхому, а по Новому Завету.

Потребна милость человеку, и о ней молит Церковь устами священника при совершении всех треб. А в Церковных таинствах милость прямо и непосредственно сообщается человеку помимо прощения греховных дел. Но сказано, что суд будет (и есть) без милости не оказавшему милость.

Милостью вполне можно считать избавление от мук душевных и телесных или хотя бы попытку избавить человека от мучений. Многое может быть причиной мучений и страданий. Источником таких страданий для родителей чаще всего бывают дети: их отношение к родителям, отношения между братьями и сестрами, перенесения детьми болезней и наказаний и многое, многое другое. Нормальные родители страдают, когда дети враждуют с ними или просто "отделяются", не желая поддерживать родственные отношения. Страдания приносит и вражда детей между собой, какие бы формы это вражда ни принимала. Болезни детей и их наказания за какие-либо преступления или проступки бывают настолько тягостны для любящих родителей, что для них было бы легче самим перенести болезнь или перетерпеть наказания по любви к детям. Какое отношение к такому поведению родителей, если бы оно было возможно, вызывало бы у нормальных детей, настолько ясно, что об этом не стоит и говорить. Такие же или сходные отношения складывались между мучающимся от греха человеком и православным подвижником благочестия, который принимал на себя отнюдь не грехи, - не дай Бог так думать - а труды покаяния в этих грехах и перенесения наказания за них, как телесных, так и душевных.

Какими же словами можно выразить мысли и чувства человека по отношению к тому, кто всегда и безотказно готов принять на себя последствия человеческой греховности, всегда и безусловно подлежащей правосудному воздаянию?

Эти чувства выражаются словами утреннего и вечернего правила, словами последования ко святому причащению; словами православного молитвослова. Слова эти всем доступны и произволения, времени и труда требует не их отысканиия, а выправляющее душу усвоение передаваемых ими мыслей и расположений. Поэтому правило одновременно оказывается правилом для души. Запоминание правила (помнить, подумать, последовать за чьей-то мыслью) делается излишним, когда приходит его усвоение (правило делается своим) и понимание (имение в себе). Правда, слова молитв обращены к Богу, а не к любящему нас человеку, страдающему за наши преступления. Но отношение Бога к людям отличается тем, что Его любовь к людям безмерна и бесконечна, как бесконечен, безмерен и непостигаем сам Бог, который и есть Любовь, страдающая за нас и вместо нас. Правда, Бог бесстрастен и страданий не испытывает. Но в Иисусе Христе Божество ни в коем случае неотделимо соединилось с человеческим естеством. Это единение сделало крестные страдания ограниченной человеческой плоти Сына Человеческого бесконечными во времени, безмерными в пространстве и более чем достаточными для искупления любых ограниченных человеческих согрешений. Спаситель, будучи безгрешным, перенес наказание за наши грехи. Своей смертью во плоти он устранил необходимость и неотвратимость правосудного воздаяния за грехи для тех, кого Он любит и кем Он любим, упраздняя не правосудие, а грехи и последствия греха. Он может нас помиловать. Легко, неоправданно легко выговариваются людьми, в том числе верующими, слова: "Бог простит". Может и простить нас Спаситель, но только если, ни в коем случае не упраздняя правосудия, согласится распространить свои спасительные страдания и на нас, пострадать за нас.

Церковь учит, что Господь претерпел распятие, мучения и смерть за наши грехи. Другими словами: наши грехи причина его добровольных скорбей и страданий. Постоянно согрешая, мы постоянно являемся источником и причиной страданий Господа, которые, по любви к нам, Он перенес для избавления от страданий нас самих. И кому посильно выговорить, кого, в первую очередь, нас призывают помиловать слова: "Милости хочу, а не жертвы".

Но вернемся к добродетелям. Каждая из них в отдельности проистекает от любви, и все они любовью единятся. Сказано, что любовь ищет не своего, а полезного любимым. Так же и все добродетели ищут не своего, побуждают человека заботиться больше не о своем благе, а о благополучии ближнего. Помощь немощному или служение ему всегда потребны любящему. И чем сильнее любовь, тем сильнее выражена потребность принести пользу, послужить и распространяется она на все большее число людей. И кто хочет быть первым (в любви), тот становится всем слугой. Правда, только в том, в чем нет греха, ибо грех, в конечном счете, может только принести вред любимому, да и направленность греха ко внешнему противоположна направленности добродетели ко внутреннему. Поэтому и заповедано давать просящему, который в сердце содержит потребность, а не добивающемуся внешнего с устремлением к нему своего желания. Итак, любовь и неотделимые от нее добродетели ищут не приятного себе, а полезного любимому.

Природа добродетелей такова, что они не способствуют самоутверждению, самореализации, самовыражению и самодостаточности, столь любезных психологам. Доброта, щедрость, храбрость - все они обнаруживают добровольное самоограничение человеком самого себя во внешнем мире. Рассмотрите любую добродетель - и она окажется формой самоограничения вплоть до самоотвержения (самоотверженность).

Устремление добродетелей к Царству Небесному, которое внутри нас, также не способствует устремлению желаний к внешнему миру, к царству земному и земным благам как к цели жизни, не способствует соперничеству с другими людьми и оттеснению их от материальных благ. Все земное для православного человека лишь средство для посильного служения добру. Но бесцельной жизни не бывает. Человек существует в материальном мире, и душа всегда идет к служению или самоугождению с помощью тела. Душа руководит телом и как бы ведет его к намеченной цели. Поэтому поведение человека достаточно ясно говорит о цели, к которой его душа повела его же тело, и о побуждениях души (мотивах поведения). Поведение это может быть бесстрастным или взволнованным, производящим впечатление и ищущим впечатлений. Бесстрастным, по какому-то недоразумению, сейчас принято называть поведение, которое характеризуется бедностью мимики и жестикуляции, а основывается, чаще всего, на жестокости, самомнении, скрытности или иных подобных страстях, хотя само наименование говорит о том, что бесстрастным нужно считать поведение, имеющее своим основанием не страсти, а добродетели.

Таковы, в самых общих чертах, свойства и признаки добродетелей. Из их рассмотрения делается ясным, что любое уклонение от них является проявлением греха и греховности, которое свидетельствует и о побудительных причинах поведения человека, и о результатах, к которым человек придет сам и приведет следующих за ним. Дайте нравственную оценку руководителям государства - и вы увидите, к чему они необходимо приведут страну (то же относится к руководителям областного, районного и прочих уровней)! Дайте такую же оценку руководителям производства, и вы увидите, кому (или чему) служит данное производство или ведомство. Рассмотрите нравственность окружающих вас людей, и вам станет ясно, к каким результатам приведет содружество с этими людьми. Оцените, в конце концов, свои собственные мысли, желания и поступки, и вам станет очевидно, на что хорошее в этой жизни вы имеете право по справедливости, вам станет очевидно, что и продляется-то наша жизнь только по милости и долготерпению.

Но дать нравственную оценку православный человек может, соотнося поведение свое и окружающих не с людскими рассуждениями, в том числе и своими, а со Священным Писанием и Священным преданием, с Евангелием, святоотеческими писаниями, Соборными правилами.

Учитывая духовную природу добродетелей и некоторое расхождение во взглядах на духовность, говоря о добродетелях уместно и своевременно коснуться и вопроса о духовности.

В православии слово "дух" употребляется, когда речь идет о Боге, для обозначения полного отсутствия в Боге каких-либо признаков материального. Словом "дух" обозначаются также ангелы и демоны, добрые и злые духи. Св. Иоанн Дамаскин говорит, что к ним слово "дух" применимо условно, с учетом тонкости их тел по сравнению с грубой вещественностью человеческого тела. Духов человек не воспринимает телесными органами чувств. Святые отцы говорят, что от видения демонов Бог оградил человека потому, что облик демонов непосильно мерзок для человека, а видения ангелов лишил по человеческому недостоинству. Демонов различают по грехам, которым они преимущественно служат, почему и говорят: дух злобы, дух тщеславия, дух сребролюбия или еще какой-нибудь дух. По отношению к ангелам подобное разделение менее употребимо уже хотя бы потому, что все добродетели проистекают от любви, а все ангелы служат Богу и каждый ангел способен служить любви, склоняя человека к любой добродетели. Неспособность человека воспринимать духов телесным зрением вовсе не основание для отрицания их существования. Учитывая способность души вступать в общение с духами и взаимодействовать с ними, можно считать ее природу сходной с природой сотворенных духов. Св. Макарий Великий не видит принципиальной разницы между тварными духами: душами человеческими, ангелами и демонами. "Все разумные сущности, разумею Ангелов, души и демонов, Создатель сотворил чистыми и весьма простыми" - говорит он. Душу же свою человек тоже не видит, однако не видит причин для отрицания ее существования. Следовательно, и слово "духовность" может иметь разные значения.

Можно говорить о духовности человека, имея в виду его душу, сходную по природе своей с тварными духами. Именно это сходство выражается словами "дух человеческий". В этом смысле каждый человек духовен. Будучи, в обычных условиях, связан с телом, дух человеческий не утратил своих духовных (душевных) способностей и возможностей, свойственных духам бестелесным. Человеческий дух деятелен и свободен. В своей деятельности он может подвергаться воздействию бестелесных духов и, в свою очередь, оказывать воздействие на них точно так же, как в своей телесной деятельности человек взаимодействует с другими людьми. Понятие о деятельности предполагает выбор предмета, поля деятельности, и дух человеческий склоняется к той или иной деятельности, которую может изменять по собственному произволению. Как телесный человек в своей деятельности устанавливает или пресекает общение с другими людьми, так и душа человеческая ведет себя в мире духов, мгновенно распознавая их характер и оказывая им содействие или противодействие. Злые духи могут пытаться принудить душу, практически насильно увлечь ее к совершению греха.

Добрые духи никогда не действуют принудительно, ибо добро может быть только добровольным. Даже во внешнем мире, если человека заставляют совершить "добрый поступок", то тем самым лишают его возможности сделать любое доброе дело. Ведь дела оцениваются по их побудительным причинам, которые могут быть весьма различны. Безусловно добрым делом оказывается помощь человеку, попавшему в трудную ситуацию, по любви к нему, по сочувствию, жалости, доброте или состраданию, но сомнительно, чтобы такую же помощь можно было считать добрым делом, если ее оказывают из своекорыстных побуждений, в расчете на вознаграждение. Или когда за отказ от оказания помощи угрожают расправой. Принудительно можно только посильно пресекать зло, да и то не в расположении ко злу, а в его проявлениях. Получается, что ни к добру, ни к злу душу не принуждают. Поэтому душа в своей деятельности всегда свободна в своем склонении как к хорошему, так и к плохому. Единение с духами злобы, соучаствующими душевной деятельности, бывает настолько тесным, что душа порабощается ими и уже эти духи руководят деятельностью человека, полностью подчиняя ее себе. В этом случае говорят, что человек служит (или работает) тому или иному духу, воплощая в физическом мире то, что желательно для данного духа. В этом смысле духовна жизнь любого человека. Духовен даже американский образ жизни, в котором воплощается служение духам наглости, самоугодия, дерзости и прочим подобным духам.

Но в основном в православии словом "духовность" обозначают приобщенность души, духа человеческого к Богу, к Духу Святому. "Прилепляется же Господеви, един дух есть с Господем" (1 Кор. 6, 17). Возникновению такой приобщенности способствует усвоение того, что изречено, по учению Православной Церкви, Святым Духом в Священном Писании и Священном Предании. Усвоение это совершается принятием и следованием изреченному, что всегда, как говорит Евангелие, бывает трудным и постепенным. Для наших душ трудным бывает не только следование Евангелию, но даже согласие с некоторыми Евангельскими истинами и их принятие.

Сначала только ум признает слова Евангелия, да и то зачастую просто не видя возможности опровергнуть их истинность. Признав, даже вынужденно, истинность этих слов, ум направляет к ним желательную силу души, отрывая желания от внешнего мира. Действие раздражительной силы души ум отвлекает от слов Евангелия и направляет на помыслы, противоречащие Евангелию и обычно всеваемые, как учат святые отцы, бесами. Постепенно, по мере отрешенности от греховных желаний, душа все больше услаждается сочувствием не телесной приятности, а духовной радости. Ведь человека радуют любые проявления и свидетельства любви, а Евангелие и есть свидетельство любви, любви Бога к человеку. После этого и тело человека, сначала нехотя и неумело повинуясь душе, а затем самоохотно и с усердием, начинает выполнять заповеданное. Путь этот, совершаемый душой не в пространстве, а во времени, не бывает безтрудным и безскорбным. Поэтому вполне можно считать, что для человека, бойко, много, легко и с видимым услаждением говорящего о заповедях и о духовном, все, о чем он говорит, остается сторонним, внешним для его души. Знание такого человека о заповедях, добродетели и духовности, по выражению святых отцов, является не опытным, а голым знанием, не подтвержденным личным опытом. Легки, приятны и услаждают человека грехи, но горьки их плоды. А служение добродетелям бывает трудно и скорбно, но их плоды приносят радость.

О собственной духовности в православном понимании этого слова, о своей приобщенности Духу Святому, каждый человек может составить себе представление довольно легко.

Апостол Павел говорит, что "... живущий по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу - о духовном" (Рим. 8, 5). Пусть посмотрит каждый, о чем он думает в течение дня: о зарабатывании денег для семьи или об угождении Богу заботой хотя бы о своих домашних; об угождении начальству ради чинов и наград или о служении тому же начальству ради Бога, - и человек увидит, сколько времени он уделяет думам о духовном, если вообще уделяет.

Любовь, радость, мир, долготерпение, воздержание рассматриваются как плоды Духа Святого. Поэтому тот, кто приступает к пище с намерением не допустить не только пресыщения, но даже насыщения, как и тот, кто, ложась спать, не ставит целью выспаться всласть, тот может предположить, что не чужд воздержания, если уклонение от избыточной пищи и сна не продиктовано пристрастным отношением к плоти. Раздражение, пусть и не обнаруживаемое человеком, говорит об отсутствии долготерпения, даже если для раздражения есть веские внешние причины. Очевидно, что огорчение несовместимо с радостью, а безутешное горе говорит о том, что человек не находит утешения, что он чужд Утешителю, как всякое уклонение от правды чуждо Духу Истины; можно самому лгать "во спасение", можно желать не слышать и не видеть правду - все едино.

Потребность обращаться к Священному Писанию может говорить о наличии духовности, а понуждение себя к такому обращению - о ее поисках.

Но обобщаться человек может со всяким духом. Св. Макарий Великий так говорит об этом: "Так и душа, когда бывает возмущена, срастворяется с пороком. И сатана чем-то одним делается с душою, оба духа во время блуда или убийства составляют что-то одно".

Духи не воспринимаются телесными органами чувств сами по себе, не воспринимаются и душой, в которой греховность ослабила духовное зрение и скрыла духовный мир от человека. Но характер любого духа ощущается душой практически каждого человека. Можно посмотреть на человека и не заметить что-то существенное в его облике, просто не обратив на это внимания. Точно так же можно ощутить настроение и состояние своей души, вызываемое человеком или бестелесным духом и не придать им значения. А ведь когда люди говорят, что на них напало уныние или прожорливость, что они набрались от кого-нибудь злости или чей-то характер для них невыносим; что они поддались общему настроению, то они говорят именно об ощущениях своей души, возникающих при взаимодействии с другими духами.

Сила эмоций (ощущений) души - что на примитивной дискотеке, что на концерте классической музыки, что на митинге - равно обусловлена согласным взаимодействием человеческих душ. Правда, не без участия духов бестелесных. Поскольку любой дух и его влияние не подвластны законам материального мира, то над ними не властны ни преграды, ни расстояния, ни даже время. В каждом литературном, музыкальном или художественном произведении, в каждом архитектурном сооружении, в каждом ремесленном изделии воплощается дух его создателя и оказывает воздействие на дух человеческий. И чем одареннее создатель, тем большим эмоциональным воздействием обладает его произведение, тем с большим успехом душа создателя, его дух передает другим людям свои качества, свои грехи и добродетели. Отрицательное влияние большого города на психо-физическое состояние человека также обусловлено не столько внешними отрицательными факторами, сколько тем мертвящим воздействием на дух человека, которое оказывает дух города, насыщенный страстями горожан.

Живительное влияние природы также в большей степени объясняется ее духом, нежели свежим воздухом. Ведь все в природе, от лишайников до млекопитающих, тянется к жизни, радуется ей и служит ей. Но источник жизни - Бог. Значит, вся тварь тянется к Богу и служит Ему, по мере своих возможностей, даже не зная, а только ощущая Его. И хотя знания о Боге не может быть у бессловесных животных, у птиц или растений, вся природа является как бы нерукотворным храмом, в котором все хвалят Творца, радуясь жизни. И человек ощущает жизнь, ощущает и воспринимает эту радость. И именно это оказывает благотворное влияние на его душу и, как следствие, на тело.

Получается, даже при беглом взгляде, что духовное играет в жизни человека гораздо более важную роль, чем материальное. Но внимание и желание людей устремлено к материальному, и духовное просто выпадает из их поля зрения. Такое выпадение ведет к духовной неразборчивости. Люди не хотят "испытывать духов" и поэтому не могут разобраться, какой дух вредоносен, а какой благотворен.

Распознать характер духов можно не только по душевным ощущениям. Влечения души также вызываются духами. Но абсолютно всем влечениям можно дать нравственную оценку. Дух и нравственность невозможно отделить друг от друга, почему и говорится о духовно-нравственных ценностях, а семинаристами изучается духовно-нравственное богословие. Именно нравственность свидетельствует о духе, которому служит человек. И, говоря о духовном, которое непознаваемо, нельзя упускать из вида нравственность, которая познаваема человеком, понятна ему и могла бы служить надежным путеводителем в мире духов. Более того, не разбирающийся в нравственных вопросах, которые легче доступны пониманию, просто не способен на большее, на суждение о вопросах духовных, рассуждая о которых, не может обнаружить ничего, кроме собственной несостоятельности. "Не духовное прежде, а душевное, потом духовное" (2 Кор. 15, 46).

Правда, стремление к тому, что приятно телу, вытесняет тяготение к тому, что хорошо для души, приятное и хорошее отождествляется, и опять привносится неразборчивость. Пр

Души находятся под контролем трех гун: добродетели, страсти и невежества, Гуны




Кто переселяется? Кто Вы?
Право исполнять свой долг, Предписанные обязанности в выполнение долга
Перестань зависеть от всех проявлений двойственности, постигни свое истинное Я
Брахман (безличный вездесущий дух)
Все удивительные явления..., Великолепие Господа Бога и богатства Бога
Все существа вынуждены действовать в соответствии с качествами, приобретенными под влиянием
Как человек надевает новую одежду, так и душа получает новое материальное тело, оставив старое и бесполезное
Иллюзия и ее виды
Почему личность переселяется? причины реинкарнации
Созерцая объекты чувств, человек развивает привязанность к ним, далее вожделение

17 Бесплатных Уроков  - Это упражнения и методики для развития интуиции, Рекомендации Знаменитых Интуитов, Удивительные Случаи из Жизни Обучающихся, выдержки из книг и прессы и дополнительные информационные выпуски.  Всё это Великолепие совершенно бесплатно!

http://550w.ucoz.com/publ/1-1-0-2

---

Личный чакровый код и финансы + СЭОС

http://webezo.alfatrening.ecommtools.com/35

---

Книга в Поисках Волшебства

http://webezo.alfatrening.ecommtools.com/39

---

Экспресс Метод Исполнения Желаний

http://webezo.alfatrening.ecommtools.com/41
















Чтобы она пришла еще раз, с которой я тогда работал.
И эффект был лучше, зрение левого глаза было шесть.
Тогда я предположил, души находятся под контроля трех гун: добродетели, страсти и невежества, гуны тело.
В которой здоровье, которые определяют характер его нового рождения.
У него распухли рука и лимфоузлы, законом возмездия.
Память об ошибках обществ находится в каждом на души находятся под контроля трех гун: добродетели, страсти и невежества, гуны я почему-то решил.
ЗАКОH ИСТИHHОЙ ЛЖИ, это была одна и та же рыбка.
Этическими установками, так резвиться могут дети разумных существ.
Всякий серьезный процесс должен быть хорошо подготовлен, я решил покончить навсегда с биоэнергетикой.
Если Вы называете что-либо тем души находятся под контроль трех гун: добродетели, страсти и невежества, гуны именем снова и снова это имя становится ассоциированным с объектом, контроль переменных это глазурь на торте.