Сегодня судебная коллегия по уголовным делам в зале №216 Городского суда Санкт-Петербурга (наб. реки Фонтанки, д.16) выслушала доводы адвоката Дмитрия Динзе, после чего удовлетворила его кассационную жалобу и отменила решение Дзержинского районного суда от 7 декабря о заочном аресте активистки арт-группы Война Натальи Сокол. Дело направлено на новое рассмотрение в тот же районный суд, но в ином составе судей.
Сегодня же в городском суде Петребурга адвокат Войны Дмитрий Динзе «выразил обеспокоенность» тем, что в женскую консультацию к лечащему врачу Натальи Сокол, находящейся на 9-ом месяце беременности, приходили сотрудники Центра Э. Из разговоров с врачами выяснилось, что сотрудники ЦПЭ ищут ее в женской консультации с целью незаконного ареста. Еще за день до заседания суда Дмитрий Динзе предупреждал Наталью Сокол в письме (26 декабря, 13:01): “Мне звонила врачиха из консультации и искала Козу, походу эшки добрались до нее.”
Сегодня городская судебная коллегия также признала, что 7 декабря судья Дзержинского районного суда Лариса Бражникова не привела мотивов, не проверила факты, не исследовала обстоятельства, не устранила явных противоречий и не выполнила всех требований закона. В частности, суд первой инстанции никак не объяснил, для чего нужен арест Натали Сокол, каким образом, оставаясь на свободе, она может воспрепятствовать расследованию этого сфабрикованного угдела.
Суд выразил недоумение заявлениями следствия, из которых явствует, что Сокол находится в федеральном розыске с августа и ее местонахождение с тех пор неизвестно, и одновременно рапортует о ее задержании 18 октября и получении с нее объяснений, после которых она была отпущена сотрудниками полиции в присутствии сотрудников ЦПЭ. Доводы следователя Вадима Рудя в пользу ареста Натальи Сокол показались суду бессмысленными. Вадим Рудь не уведомил Сокол о том, что та находится в федеральном розыске, не представил суду доказательств, что Наталья якобы скрывалась и не являлась по повесткам. В решении суда указано, что в суд «не было представлено ни одного документа, подтверждаюшего извещение следователем Сокол о необходимости явки для производства следственных действий и отказал Сокол от явок к следователю». Рудь заявил, что «звонил на мобильный номер» Наталье Сокол, хотя общеизвестно, что Наталья вообще не пользуется никакими видами сотовой связи и никакого «мобильного номера» у нее нет и никогда не было. Вывод суда предыдущей инстанции о злоупотреблении Сокол ее состоянием беременности признан также дезинформацией, так как не подтверждается никакими документами, а является домыслами судьи. Также суд указал, что судья Бражникова не проверила, с кем останется в случае ареста малолетний ребенок Натальи Сокол и Олега Воротникова.
Таким образом, сегодня, 27 декабря городская коллеги анулировала решение Дзержинского районного суда Санкт-Петербурга от 7 декабря, который удовлетворил ходатайство следствия о заключении под стражу Натальи Сокол и признал законным ее объявление в международный розыск.
Также остается неясным как беременная женщина могла «применить насилие в отношении сотрудников полиции». Именно в насилии по отношении к ОМОНу на митинге в защиту 31 статьи Конституции, а также в оскорблении сотрудников полиции (статьи 319 и 318 УК РФ) по-прежнему обвиняется Наталья Сокол.
Группа Война выражает благодарность адвокату Дмитрию Динзе и Межрегиональной правозащитной Ассоциации «Агора», которые бескорыстно защищают от политический репрессий в России многих политзаключенных, общественных активистов и протестных художников.
Письмо Филиппа, написанное в тюрьме на Захарьевской 9 декабря:
Филипп и Война маршируют по Невскому к месту проведения акции "Мусор-Обоссыш" (http://plucer.livejournal.com/440410.html). Фото Володи Телегина
"Сводчатые потолки, арочные окна, кованые решетки с пиками, железные лестницы и галереи соединяют три этажа камер. Улица Захарьевская, дом 6, вид изнутри, спецприемник ГУВД. Здание, словно сошедшее со страниц исторических книг о прошлых революционерах. Тюрьма, созданная еще в 19 веке при царизме, продолжает выполнять свои функции и в 21-м веке. Без видимых изменений. Будто время остановилось здесь на столетия, все то время, что государство украло у арестантов. Власти не ожидали таких протестов. После оглашения итогов фальсифицированных выборов на улицы городов вышли тысячи. Эпоха спокойствия и стабильности неумолимо близится к концу. Реакция на это, как водится, - паника властей. Хватают всех. Хватают и меня. Еще до начала событий, что наиболее обидно. Волокут в автобус, где ОМОН испытывает прочность моих ребер, попутно изымая пиротехнику. 20 минут ожидания и автобус полон. Тут и активисты протестных движений и люди, вышедшие на улицу первый раз, потому что все достало, много тех, кто попал случайно. Но разницы нет, всех везут в отдел и, чтобы не спешить, оставляют на ночь, вменив "неповиновение полиции". Для многих это первая ночь в неволе. Люди сталкиваются с государством в его истинном обличии. Но вместо страха в них рождается смелость и понимание необходимости борьбы. Окно в автобусе разбито и заклеено полиэтиленом. Накануне кто-то воспользовался аварийным выходом и это очень кстати. Ожидание у суда на Красного Текстильщика затягивается. Бдительность конвоя падает. Оторвать пленку и в окно. Со мной еще один парень, благоразумно не взявший вчера паспорт. Мы уходим на приличное расстояние и успокаиваемся, а зря. План «перехват» запущен и наш маршрут палят по камерам слежения. Подколодные гады из ЦПЭ тут как тут, и мы разглядываем придорожную пыль. Кузнецов возглавляет самый из самых гуманных и справедливых судов в мире. За день на его участке успевают побывать до 200 задержанных. Большинству суд переносят по месту жительства, но есть и особые заказы. Эшники звонят в главк, совещаются с судьей и подготавливают "фемиду". Тем временем снующие в коридоре носители серых бушлатов начинают меня опознавать: тут и «Аврора», и Васильевский остров прошлого года, и Приморская. Кто-то из них, оказывается, двое суток ждал меня в засаде у места регистрации. Вот так встреча. Начинается даже борьба между отделами, куда меня нужно забрать. Зал суда занят полицией. Все новые и новые списки и материалы дел с паспортами. Контора Кузнецова во всю пишет. Постановление на мой счет уже готово заранее. Никаких ходатайств и прочих формальностей: 15 суток – приказ руководства ГУВД. Конвой уже тут, руки за спину и без шуток, конвойный воевал еще в Афгане и обещает прихлопнуть с одной пули. А время течет как вода, капля за каплей сползает в парашу "богоугодного" учреждения. Начальство очень мягко и вежливо уговаривает отведать местных харчей, но мой выбор – голодовка. Не ем трое суток и чувствую себя хорошо. Зачем вообще сидеть в тюрьме, а уже тем более в ней есть? Те, кто лишены свободы максимально, все равно могут продолжать борьбу. И мы продолжаем. Ко мне присоединяется сосед, севший на 10 суток активист «Стратегии-31», но нас быстро разделяют, наверное из опасений бунта. Вообще, политических тут держат отдельно от всех прочих, чтобы не агитировали, как признается охрана. Приходит адвокат и приносит вести с воли. Множество записок от друзей и товарищей. Ощущение поддержки почти физическое. Проходит сон и оцепенение. Мы живы и продолжаем борьбу. Разговариваем с охранником об исторической перспективе. Все партии, в общем-то, одним миром мазаны. Людям нужно самим все решать. Охранник, кажется, даже удивлен, такого подхода он не ждал. Прогулка во дворике, минут 15, пройтись подышать воздухом пока еще есть силы. Что-то зима не торопится в этом году прийти в наш северный город. Посмотрим, что будет через 15 дней".
Сегодня ночью злоумышленники перебили окна в здании Дзержинского суда, где только что закончилось заседание по делу активиста Войны Козленка. Судья Лариса Бражникова приговорила беременную на 8 месяце Наталью Сокол к заочному аресту и объявлению в международный розыск за художественную акцию "Мусор-Обоссыш" (http://plucer.livejournal.com/440410.html). Преследование хулиганов, перебивших в этом здании стекла по горячим следам сотрудниками правобеспорядка закончилось безрезультативно. Все "народные мстители" благополучно скрылись с места преступления. В ходе суда над Натальей Сокол все здание так и стояло - с разбитыми стеклами.
